Читать книгу Ужасы с любовью - Фёдор Некрасов - Страница 2

Я всегда боялся темноты. С самого детства и до зрелой юности, в которой я пребываю по сей день. Разумеется, как и все в подобных случаях, я боялся не самой темноты, а той неизвестности, что в ней скрывалась и которая была щедро дополнена моим живым воображением. Со временем многие люди перестают бояться подобных вещей – они понимают, что в реальной жизни нет места тем их страхам, тем видениям и образам, что раньше ждали их во тьме. Однако они ошибаются. Случай, о котором я собираюсь поведать, вовсе не уменьшил моего трепетного ужаса перед темнотой, хоть я и был уже в том возрасте, когда обычно приходит упомянутое мною понимание отсутствия чудес – как злых, так и добрых. Напротив, это происшествие вывело мой страх на новый уровень, познать который я не пожелал бы и самому заклятому врагу.

Нас было двое, или, если хотите, трое: я, Рита и собака. Я – обычный молодой человек: двадцать три года, высокий рост, семьдесят пять килограмм тела, имя – Мартин. Не лучше и не хуже других. Моя подруга Рита – весёлая рыжеволосая особа с ангельским характером, вечно улыбающимся широким ртом и поразительным умом, который выглядел ещё поразительнее, если учесть, что его обладательница пока что прожила на свете чуть более девяти лет. Лучшего друга, чем она, у меня не было даже среди сверстников. Что касается собаки, то в ней не было решительно ничего примечательного: вечно усталый старый пёс, ни к какой породе не принадлежавший и доживавший свой век преимущественно в лежачем положении на коврике возле моей кровати.

Живя бок о бок на краю села недалеко от леса, ни я, ни Рита не принадлежали к числу любителей собирать грибы, ягоды или шишки. Да и вообще не особенно ценили этот прекрасный уголок природы, захаживая в него лишь изредка. Это был большой сосновый бор, где наряду с соснами росли также ели, берёзки и редкие дубы, а среди них тут и там высились мёртвые деревья с растопыренными кривыми ветвями, гладкими серыми стволами и торчащими разлохмаченными сучьями.

Всё началось поздним апрельским вечером, когда мы с Ритой сидели за столом в моём доме и жадно поглощали ужин под ленивым взглядом старого пса. За окном стояла темень. Редкий дождик вяло барабанил по крыше, а луна, которой положено было отражать свет на земную поверхность, скрылась за тёмными облаками. Мы ели молча. Говорить было особо не о чем, да и незачем – мы с Ритой были знакомы достаточно хорошо и долго, и умели молчать безо всяких стеснений.

– Пойдём потом выгуливать Старого? – произнесла Рита некоторое время спустя, кивком указав на устало сопящего пса. Вообще пса звали Хорьх, но с тех пор как он начал проявлять первые признаки старости, имя его как-то само собой сменилось на «Старый». Пёс, впрочем, не возражал.

Я с сомнением поглядел в окно, испещрённое мелкими капельками дождя, скривился, но, взглянув на улыбающуюся Риту, воспрял духом и кивнул.

Поев, мы быстро оделись, взяли Старого на поводок и вышли на улицу. Дождь перестал, но небо было по-прежнему затянуто сплошным слоем облаков, рассеивавших лунный свет, который теперь мягко освещал подёрнутые призрачной дымкой тумана улицы.

– Ух, жутко, – улыбнулась Рита, косясь на меня снизу вверх. – Самое время, чтобы предпринять прогулку.

– Ну ещё бы, – я с тоской взглянул на тёплый, уютный дом, и мы двинулись вперёд по тёмной безлюдной улице. Дачный сезон ещё не начался, и почти все дома стояли пустые, обратив к нам свои чёрные глазницы окон. Тишина стояла прямо-таки сверхъестественная, нарушаемая только звуком наших шагов да хриплым дыханием Старого.

– А может… – таинственным тоном начала Рита, сведя вместе кончики пальцев, – …в лес?

– Эээ… – протянул я, силясь измыслить достойный повод для отказа.

– Да ладно, мы ведь там ни разу ночью не были, – она взяла меня под руку.

– А надо? – проскулил я, но тут же прокашлялся: – То есть, нет проблем, в лес так в лес. Заодно и Старого отпустим побегать.

Мы смело двинулись в сторону тёмной чащи, высившейся неподалёку. Сам по себе лес вовсе не был мрачным и очень уж густым – можно сказать, днём там даже было светло. Однако ночью, а тем более такой тёмной ночью, как эта, весь он казался сплошной чёрной стеной.

Миновав последний дом, тоже пустой, мы вошли в лес. Едва можно было видеть что-то перед собой. К счастью, через лес была протоптана довольно широкая тропинка, заметная даже во мраке ночи, так что заблудиться мы не боялись. Почти. Деревья одно за другим выступали из темноты, и верхушки их слабо очерчивались на фоне серо-синего, практически чёрного неба. Идти было трудно – тропу тут и там пересекали толстые корни деревьев, земля вокруг которых была утоптана поколениями грибников, и мы то и дело спотыкались.

– Вроде не так уж и страшно, – я наклонился и отцепил поводок.

Старый неспешно затрусил вперёд, старательно обнюхивая землю в поисках одному ему ведомых сокровищ. Мы продолжали свой путь.

– Да, – протянула Рита, – но одна я сюда даже под пистолетом не пошла бы.

– Я тоже, – согласился я.

Она, смеясь, пихнула меня в бок:

– Со мной безопаснее, да?

– А то. Как за каменной стеной… ух!

Я зацепился ногой за очередной корень и растянулся на земле, больно ударившись лбом.

– Ты живой? – Рита сделала шаг в мою сторону, но, верно, тоже споткнулась и повалилась рядом.

Кое-как мы поднялись на ноги. Я прижимал ладонь ко лбу, а Рита, охая, потирала левый бок. В этот-то миг я впервые и почувствовал, что что-то не так. Я замер, стараясь унять дыхание.

– Слышишь? – одними губами вымолвил я, повернувшись к Рите.

– Что? – спросила она точно таким же шёпотом.

– Да в том-то и дело, что ничего. Обрати внимание.

Мне казалось, что раньше, едва мы вышли на улицу, было очень тихо. Но теперь я понял, что по-настоящему тихо стало лишь сейчас, словно вдруг исчез какой-то звуковой фон, к которому наше ухо давно привыкло и который наш мозг практически не воспринимает. Наступила звенящая, могильная тишина. Одновременно с этим в душу начал медленно, словно яд, просачиваться страх. Сердце забилось чаще, голова слегка закружилась, ноги ослабели. Рита, видно, тоже ощутила нечто подобное.

– Пойдём домой, – попросила она, едва шевеля губами.

– Да, – кивнул я и тихо позвал: – Старый.

Но разве мог престарелый пёс услышать тихий шёпот на таком расстоянии? В то же время я нутром чувствовал, что пора возвращаться, и быстро. Я обернулся. Не было видно ночных огней посёлка. А должны они быть видны? Сколько мы вообще шли по лесной тропинке? Я вновь повернулся лицом к чаще леса и второй раз позвал:

– Старый.

Возвысить голос я не мог – что-то мешало мне, что-то внутри говорило, что если нарушить эту тишину, произойдёт нечто ужасное.

Рита тоже прошептала:

– Старый.

Всё бесполезно. Она мёртвой хваткой вцепилась в мою руку, а у меня внезапно появилось ощущение, будто я остался в одиночестве. В голове вспыхнула картина. То чувство, когда ты, будучи один в тёмном доме, вышел из ванной комнаты и выключил за собой свет, но чтобы добраться до своей спальни, тебе нужно пройти через весь дом в абсолютной тьме. Думаю, это знакомо многим. Я в таких случаях просто давал дёру, не оглядываясь, а страх, что кто-то следует за тобой в темноте, пробирал до костей и придавал неплохое ускорение. Я врывался к себе в комнату, светлую и уютную, закрывал дверь и сразу же забывал о всяких тревогах. Но сейчас было иначе. Сейчас вместо того, чтобы пулей влететь в комнату, я будто бы остановился в дверях и обернулся, глядя во мрак коридора, где, если верить всем страхам, обязательно что-то есть. Я стоял, от ужаса забывая даже моргать. Ничего не было видно во тьме чащи, но было ощущение, предчувствие появления чего-то страшного, просто неописуемого, что обязательно придёт оттуда. Вдруг впереди, в темноте, что-то появилось. Что-то белое. Сердце моё тут же упало. Волосы встали дыбом, на глазах выступили слёзы. Хотелось закричать, но голос не слушался, да и всё остальное тоже, словно я был в кошмарном сне, где ты не можешь ни пошевелиться, ни позвать на помощь. Оставалось только стоять и смотреть, как из темноты стремительно приближается нечто белое, ужасное, смертельно опасное. Сначала оно было просто белой точкой, однако по мере приближения стали выявляться очертания. Страх в груди всё возрастал, переходя привычные границы – казалось, глаза вот-вот вылезут из орбит, а волосы на голове просто вспыхнут. В какой-то миг я осознал, что это было лицо – белое, отчётливо выделяющееся на фоне окружающей черноты. Оно было круглым и совершенно пустым: чёрные овалы пустых глазниц, пустой безгубый рот. Это не совсем походило на лицо человека – скорее на ужасную, гладкую маску, и всё же ни на миг не пропадало ощущение, что это всё же живое лицо.

Внезапно оно замерло. Трудно судить о расстоянии в темноте, но я думаю, это было метрах в двадцати-тридцати от нас. Лицо зависло в воздухе на высоте трёх метров над землёй, не поддерживаемое, казалось бы, ничем и не выражающее абсолютно ничего. Меня трясло от ужаса. Рита сжимала мою руку с такой силой, то вот-вот должна была переломить кости.

– Что это? – прошептала она сквозь слёзы.

Я молча глядел на лицо, которое медленно чуть повернулось сначала вправо, потом влево, словно оглядев каждого из нас. В голове мелькнула мысль: может, это чья-то жестокая шутка? Всерьёз я ничего такого не думал. Лицо приближалось слишком быстро – быстрее, чем может двигаться человек.

Едва я сообразил, что не знаю ни единой молитвы, лицо скрылось среди едва видневшихся во мраке деревьев. Мы с Ритой посмотрели друг на друга взглядами, исполненными вселенского ужаса, и стали медленно пятиться, желая поскорее убраться из этого места. Поворачиваться к этой дьявольщине спиной нам нисколько не хотелось. В следующий миг что-то тёмное, длинное и прямое, похожее на чёрную жердь, неспешно протянулось наискось меж двух деревьев через узкое пространство над тропинкой. Не успели мы испугаться ещё больше, как вторая такая же штука метнулась в том же направлении, но уже гораздо выше. Вдруг я осознал, что это было не что иное, как нога и рука – длинные, не меньше трёх метров. Секунду спустя вслед за ними из-за дерева показалось и белое лицо. Тела этого создания по-прежнему видно не было, но зато отчётливо виднелись тонкие, длинные конечности, походившие на лапы исполинского москита. Сделав чудовищно длинный шаг в сторону, существо вновь скрылось во тьме, уже по другую сторону тропинки. Казалось, оно вовсе и не замечало нас, между тем как мы продолжали пятиться, спотыкаясь о корни и забывая дышать.

Внезапно слева, как раз оттуда, где скрылось существо, раздался истошный вопль ужаса и боли. После царившей в лесу тишины крик этот едва не сбил нас с ног. Мы вздрогнули и стали вслушиваться, но всё вновь погрузилось в безмолвие.

– Нельзя просто так уйти, – сказала Рита, сделав шаг вперёд.

– С ума сошла? – я хватил её за руку и притянул к себе. – Бежать надо, пока оно не вернулось.

– Вдруг тот человек ещё жив? – она повернулась ко мне. – Как мы потом будем друг другу в глаза смотреть?

Матерясь в душе, я вздохнул и произнёс:

– Ладно. Стой здесь, а я схожу, посмотрю.

– Хочешь оставить меня одну в этом проклятом месте? – нахмурилась Рита.

Я решил, что это и впрямь было бы жестоко по отношению к девочке, и мы медленно двинулись в том направлении, откуда донёсся крик.

– Смотри внимательно, – велел я, хотя в рассеянном свете луны, почти полностью скрытом кронами деревьев, едва можно было различить вытянутую перед носом ладонь. Что-то мне подсказывало, что вопль, подобный этому, человек издаёт только лишь за пару-тройку секунд до ужасной смерти, и потому я не особенно надеялся найти его живым.

– Эй, мистер, – неуверенно произнесла Рита, уже не шепча, но всё ещё опасаясь говорить в полный голос. Как и следовало ожидать, никто не отозвался.

Я зажмурился и крикнул:

– Отзовитесь!

Никакого ответа.

– Это бесполезно, – я прислонился спиной к стволу толстого дерева. Воздух был холодный, и жаркое дыхание над моей головой я почувствовал сразу. Я глянул вверх. Вниз по стволу, прямо надо мной, ползло нечто – совсем не то существо, что мы видели, но другое, не менее ужасное. Оно имело маленькое туловище не то зайца, не то кошки, но голова была человеческая. Мёртвое, застывшее лицо глядело на меня сверху вниз немигающим взглядом неподвижных, подёрнутых пеленой глаз. Секунду спустя чудовище раскрыло рот и издало душераздирающий, но уже знакомый нам крик. Именно его мы слышали, стоя на лесной тропинке. Я заорал в ответ и отшатнулся, врезавшись в Риту. В следующую секунду мы с ней, дружно забыв про всякую осторожность, со всех ног бежали в сторону оставленной нами тропинки и нисколько не думали о том, что заметить её в такой темноте практически невозможно. Совершенно загадочным образом мы перепрыгивали все корни, о которые ещё недавно спотыкались. Казалось, что ещё чуть-чуть – и мы воспарим над землёй, наплевав на все законы физики. Краем глаза я снова увидел белое лицо, мелькнувшее между деревьями. Длинная рука обхватила ствол сосны в каком-то полуметре от меня. Только теперь я заметил, что эта чудовищная, непропорционально длинная рука оканчивалась бледной и тоже вытянутой ладонью.

Я всё же споткнулся о корень и едва не упал, а Рита, быстро повернув голову, изо всех сил потянула меня к себе. Я повиновался, хотя поначалу и не понял, зачем она это делает. Понимание пришло уже тогда, когда я обнаружил себя внутри дупла огромного старого дуба. Дупло находилось почти у самой земли, и мы помещались в нём без особого труда.

– Думаешь, не заметит? – спросил я, тяжело дыша и чувствуя, что бежать дальше просто не смог бы.

– Всё равно нам не убежать, – выдохнула Рита. – А ведь мы ещё и заблудились.

Мы замерли, стараясь дышать как можно тише. Снаружи не раздавалось ни звука, но это не очень успокаивало. Ощущение смертельной опасности, поджидающей со всех сторон, не покидало ни на миг. Мне всё время казалось, будто виденная мною на стволе дерева тварь с мёртвой головой медленно ползёт сейчас по этому самому дубу, с каждой секундой приближаясь к нам, и что ужасное лицо её вот-вот покажется в тёмно-синем овале дупла. Что будет дальше я не знал. Долго ли мы сможем здесь сидеть? Необходимо дождаться рассвета. Едва взойдёт солнце, эти чудовища, чем бы они ни были, наверняка уйдут. Или нет? Вопросы сыпались один за другим, а выход был всего один – сидеть в дупле, забившись как можно дальше, и дрожать от напряжения и страха. И мы сидели. Рита съёжилась у меня на коленях и неотрывно глядела во мрак леса, да и сам я не спускал глаз с ближайших деревьев. Мы не знали, что будем делать, если нас обнаружат, но надеялись, что тело не подведёт в ответственный момент и, как это часто бывает, само укажет путь к спасению. Я взглянул на фосфоресцирующие стрелки часов – час ночи. До рассвета ещё очень далеко.

Проснулся я оттого, что Рита сильно ущипнула мою руку. Однако не успел я открыть глаза, как она захлопнула мне рот ладонью и быстро повернула мою голову к себе.

– Оно там, – едва слышно вымолвила она, выразительно глянув в сторону леса. Она видно боялась, что я, открыв глаза и увидев белое лицо, вскрикну или дёрнусь и выдам нас.

Я медленно кивнул и плавно перевёл взгляд на деревья. Даже предупреждённый я едва не завопил от страха. Ужасное создание стояло всего в пяти метрах перед входом в наше убежище – стояло во весь рост, так что я смог наконец рассмотреть его худое, скрюченное и иссушенное тело, от которого отходили чудовищные тонкие руки и ноги, создавая впечатление чего-то неправильного, увечного, и в то же время смертельно опасного и враждебного по отношению к человеку.

– Оно видит нас? – пролепетал я через плечо.

– Я не знаю, – прошептала Рита мне в ухо.

С одной стороны, если бы оно нас не видело, то и не стояло бы так долго перед дубом. С другой – если бы видело, то тем более не стало бы ждать и прикончило обоих.

– Что думаешь? – спросил я, сам не имея в голове ни единой дельной мысли. – Сидеть или бежать?

– Да как же от него убежать? – всхлипнула Рита. – Оно нас мигом догонит на своих крыльях.

– Чёрт, это верно. Вот если бы… постой, – осёкся я, – каких крыльях? У него вроде нет крыльев.

– Что значит, нет? – удивилась Рита. – Есть, конечно. Как же оно, по-твоему, летает?

– Никак оно не летает, – прошипел я, – оно ходит. Точнее, бегает.

Рита придвинулась поближе и вгляделась в существо внимательнее.

– Нет же, – произнесла она секунду спустя, – как оно может бегать без ног?

– Без ног? – страшно изумился я. – Это оно-то без ног?

– Ну ладно, неважно, – мотнула головой Рита, решив не спорить. – Бежать всё равно нельзя – поймает и сожрёт.

Я в который уж раз вперил взгляд в чудовище. Как мне ни было страшно, но я всё же не смог удержаться и, повернувшись к Рите, спросил:

– А… чем оно нас сожрёт?

Девочка посмотрела на меня как на слабоумного.

– Ртом, конечно, – сказала она, нахмурившись, – чем обычно жрут?

Я не знал уже, что и думать. Тварь, конечно, была страшная, и рот у неё имелся, но сожрать им она явно никого не могла.

– Маловат рот, чтобы так просто слопать человека, – заметил я.

– Маловат? – воскликнула Рита так громко, что я был вынужден зажать ей рот. – Да оно своей пастью корову заглотит в один присест.

Вот, значит, как выходило. Либо я дурак, либо подруга моя спятила от страха.

– Хорошо, – сказал я, – опиши мне то, что ты видишь. Только тихо, на ушко.

Она описала. Огромная мускулистая тварь с бледным, ужасно искривлённым телом, уродливой головой старика со странно вывернутыми гипертрофированными челюстями, без рук и без ног, но зато с широкими крыльями на спине. Я, в свою очередь, обрисовал то, что вижу сам. Рита страшно удивилась.

– Это что же, каждый видит… своё? – спросила она.

– Очень возможно, – я почесал подбородок. – Но если ты видишь одно, а я – другое, то на деле всего этого нет. Всё это наше воображение, а значит, существо не реально. По идее, бояться нам нечего.

– По идее, – нервно передразнила Рита. – Я проверять не стану. Кстати, сколько мы спали?

– Мы? – переспросил я. – Мне казалось, спал только я.

– Нет, – мотнула головой Рита, – я тоже.

Я взглянул на часы. Четверть шестого.

– Скоро рассвет, – выдохнул я и выглянул наружу. Стало заметно светлее, хоть я и не заметил этого сразу. Однако мрак всё равно стоял самый что ни на есть ночной – кроны деревьев почти не пропускали лившийся с неба тусклый свет.

Почему же существо ждёт? Почему не пойдёт искать дальше или не набросится на нас? Едва я так подумал, чудовище быстро двинулось в нашу сторону. Его судорожные движения нагоняли такой же ужас, как и его лицо-маска. Не знаю, что видела Рита, но оба мы завопили от ужаса и вцепились друг в друга, не в силах пошевелиться, но в тот самый момент, когда существо почти уже просунуло в отверстие свою ужасную голову, показался первый луч солнца. Он пробился сквозь завесу деревьев за самой спиной твари, и та замерла, уперев в землю свои длинные руки. В следующий миг она припала к земле и, пару раз судорожно дёрнувшись, бесследно исчезла, словно впитанная слоем лесной подстилки.

Для верности мы выждали ещё минуту, после чего вышли из убежища. Очень быстро светлело. Скоро стало почти совсем светло, и мы без труда отыскали знакомую тропинку, которая пролегала всего в десяти метрах от спасительного дуба.

– Ни ногой больше в этот чёртов лес, – говорила Рита, пока мы шли в направлении посёлка. – Спалить бы его ко всем чертям.

– Думаю, днём здесь вполне безопасно, – пожал плечами я. – Хотя ты права, после всего этого ада я тоже сюда не сунусь.

– Не знаю даже, когда теперь спать смогу нормально, – поёжилась Рита. – Ты не боишься за мою детскую психику?

Я усмехнулся:

– За твою – не боюсь. Будь я в девять лет на твоём месте, давно бы уже лишился рассудка.

Впереди показалось начало улицы, на которой стоял наш дом.

– А знаешь, – сказал я, – тут виноват не только лес и его призраки, но и мы сами. Вернее, наше воображение.

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – кивнула Рита, и я продолжил:

– Воображение – великий дар, которым природа наградила человека. Роскошь, можно сказать. Но за всякое благо и за всякую роскошь нужно платить. Благодаря воображению мы можем создавать прекрасное, но из-за него же мы видим ужасное. Такая вот плата. – Я улыбнулся и указал рукой вперёд, – а вот и ярчайшее доказательство моей теории.

На самом краю разбитой сельской дороги сидел Старый, грызя добытую где-то кость и довольно виляя хвостом. Он-то не видел и не искал в лесу ничего, кроме еды. Ничего, кроме неё, он и не нашёл.