Читать книгу Травы и пламя - Фёкла Кружная - Страница 7

***

Наступила ночь. Троф собрала необходимые, как она думала, вещи: накидку, рубаху, белье, зубную щетку, немного отложенных на что-то монет; Троф так и не смогла вспомнить, на что она хотела их потратить. Прежде она просто кидала все свои вещи в повозку, и семья отправлялась в другой город, выбирать самое нужное ей не приходилось. Смешок еле слышно вырвался у Троф: «Ну и путешественница из тебя, Троф, даже сумку собрать не можешь».

Троф надела темно-синий свитер, серые штаны, которые мама сшила ей на прошлый день рождения, и теплые ботинки, которые ей достались от сестры, так она собралась в путь. Она взглянула на браслет, который сестра успела отдать в свою последнюю ночь, он тоже отправится с ней в поездку. Внизу она переложила все вещи в большую холщовую сумку с едой и водой, которая была припрятана у лестницы ранее утром.

Отец с матерью отдыхали в комнате. За день никто так и не проронил ни слова, все были измучены и слишком устали, чтобы пытаться балансировать на границах горя, разговоры казались лишними. Выбраться из дома не было сложной авантюрой по сравнению с приготовлением повозки с лошадью – громкое ржание лошади могло разбудить родителей Троф.

– Тише-тише, Люция. Не шуми только. Все будет хорошо, нам просто нужно будет с тобой прокатиться до одного места, ты еще вернешься домой.

Лошадь вела себя спокойно и всячески помогала Троф. Подействовала ли на нее ложь девушки или лошадь была готова отправиться с ней по собственному желанию, узнать было сложновато.

– Как же расстроится отец, – Троф, сощурив глаза, начала ломать колеса у второй повозки, если Миста не справится с уговорами родных, то это хотя бы их задержит. Закончив, она забросила вещи в повозку и забралась в нее. Троф оглянулась на свой дом и уверенно взяла в руки поводья, повозка пришла в движение.

Троф выехала из Фроколта без препятствий, за стенами города девушка хлестнула поводьями, и Люция помчалась в сторону Апогена.

Из-за повозки лошадь не могла быстро разогнаться, но главное было не останавливаться. Путь следовал через леса, а ночь лишь вступала в свои законные владения. Одна Троф еще никогда не путешествовала, да и о здешних местах историй было великое множество, что определить, где правда, а где вымысел, не представлялось возможным. За леса близ Фроколта Троф не переживала, местность была болотистой, и разбойники предпочитали обходить эти леса стороной. Сгинуть со своей же жертвой не представлялось заманчивым будущим для этих ребят.

Далее же девушку ждала неизвестность, до ближайшего города был день пути, где она хотела узнать, куда дальше ей ехать, чтобы добраться до Апогена. Карты дома не нашлось, а во Фроколте не хотелось вызывать подозрений расспросами о городе у лавочников.

Спустя время Троф начало клонить в сон, только ухабы на дороге как-то выдергивали девушку в мир бодрствования. Трофа не могла себе позволить сдаться, но сил было немного после всех происшествий предыдущего дня, нужно было продержаться до утра.

Близился третий час ночи, темнота окружала Троф со всех сторон, к звукам, доносившимся по сторонам, она старалась не прислушиваться, боясь, что услышит то, что заставит повернуть ее назад. Легкий свитер перестал спасать от назойливого ветерка, тело Троф сжалось, останавливаться, чтобы достать теплые вещи, ей не очень-то хотелось.

Лампа, висящая на повозке, не давала оглядеться, где она находилась, но вот впереди Троф разглядела расплывчатый силуэт, лошадь неумолимо приближалась к нему. Девушка успела натянуть поводья в последний момент и крикнуть Люции: «Тпру!» Повозка остановилась у самого силуэта, он и не думал отступать, будто его не пугала возможность остаться на этой дороге в неприглядном состоянии после встречи с колесами повозки. Силуэт снял капюшон, и, оказалось, что под ним скрывалась старушка с добродушным лицом.

– Путница, куда путь держишь? – голос звучал звонко, моложаво, если бы Трофа своими глазами не видела, что перед ней старушка, то решила бы, что с ней говорит молодая женщина.

– В Апоген еду, бабушка, – как бы ни была мила старушка, все-таки сомнения о ее намерениях у Троф были. Они находились посреди ночи на дороге, которая шла через лес, в голову закрадывались лишь кровожадные причины для бабушки быть здесь.

– Ох, как хорошо, по пути будет. Свези-ка меня в Сумятицу, а я тебе еды в дорожку дам.

Подвозить ночных попутчиков в планы Троф не входило, поэтому, готовясь развернуть повозку и объехать старушку, девушка уже натянула поводья, как ее левую руку сковала боль, поводья выпали из рук. Трофа подтянула рукав и увидела, что браслет, который сплела сестра в последнюю ночь, странно светился, а под ним рука приобрела красный оттенок.

– Чудная вещица, с любовью сделана. Да ты не бойся, следа не останется, он так, просто предупредить тебя хотел, – девушка удивленно взглянула на старушку.

– Браслет? Предупредить? Бабушка, что за глупости?

– Ну, глупости, так глупости, твое дело – верить или не верить, но что хотел браслет, я тебе сказала.

«Чудеса. Не хватало еще браслетов, которые пытаются заговорить при использовании болезненных приемов», – Троф посмотрела на браслет, а потом на старушку. Казалось, что новая знакомая просто не в себе, и стоит попытаться все-таки скрыться с ее глаз, но свет, исходящий от браслета, снова угрожающе запульсировал: «Ладно-ладно, довезу старушку до Сумятицы, если останусь жива и доберусь до сестры, выясню, за что ее подарок так меня невзлюбил».

– Садитесь, бабушка, я вас отвезу.

– Ох, спасибо, путница, а то я уже несколько дней по этому лесу бреду, ножки устали. Ты не бойся, не обижу и уснуть тебе не дам в опасном месте.

Повозка снова тронулась в путь, Трофа лошадь больше не гнала, решив до конца ночи ехать в спокойном темпе и не создавать много шума, чтобы не обрести новых попутчиков. Старушка, кажется, задремала, и девушка немного успокоилась, скоро примется рассвет за дело, и до Сумятицы останется всего несколько часов, там она и распрощается с компанией.

Ехала парочка совсем недолго, когда начало светать. С первыми лучами солнца старушка проснулась и встрепенулась, словно воробушек, и внимательно осмотрела Троф.

– Путница, почему ты в Апоген едешь?

– В гости к родителям еду, бабушка, навестить мне их надо, – бабушка недовольно причмокнула губами.

– Ай, не хорошо врать мне, знаю, что ты от них едешь, а не к ним.

– Что ж тогда, бабушка, ты спрашиваешь, коли знаешь?

Старушка рассмеялась:

– Смелость есть, одобряю, уже давно пора. Я спрашиваю, потому что люблю слушать рассказы других людей, даже если я сама все знаю, приятно послушать кого-то, окромя себя.

Трофа посмотрела на старушку, вдруг осознание ударило ее будто бы молния.

– Вы лекарь!

– Я? Глупости, я обычная старушка, которая гуляет по ночам в лесу.

– Прекратите, не дурите мне голову, вы точно лекарь.

– Я просто сижу рядом и спрашиваю о твоей жизни, путница, не более.

– Ваши странные разговоры с моим браслетом, вы знали о том, что я еду от родителей, откуда вам все это знать, если вы не лекарь?

– Не знаю, может, мне это сейчас снится.

– Вам? Снится? Но я же существую! Я точно не сплю.

– Ты уверена в этом? Вот я никогда не уверена, что уже проснулась.

Троф вздохнула, кажется, старушка действительно сошла с ума, и никаких лекарей в ее повозке не сидит. Да и тем более кто знает, на что эти лекари способны? Говорят только, что отвары варят, но многие отмечали странности в их поведении. Кто с псом спор вел о липах, кто шептал что-то недалече от плачущего ребенка, а тот вскорости заливался смехом и не помнил никаких лекарей поблизости. Может, эта старушка умела и прошлое видеть? Да и заклинаниями они промышляют порой, хоть стараются это скрыть.

Старушка вновь уснула, солнце уже появилось на горизонте и становилось все больше, скоро придется остановиться на ночлег, правда, девушке спать с этой чудной старушкой не очень-то хотелось.

Впереди показалась небольшая поляна, Троф решила остановиться тут – если сон придется отложить, то хотя бы немного отдохнуть и перекусить ей все же стоит. Троф разбудила старушку, пока последняя возилась со своими вещами и стелила плед на землю, Троф распрягла Люцию, чтобы та могла попастись и также отдохнуть.

– Пойди сюда, путница. У меня есть вкуснейший чай из самой Сумятицы.

– Спасибо, бабушка, но я свою еду поем, у меня достаточно запасов.

– Путница, не нужно обижать меня, я тебя не отравлю, пока такой цели у меня не было.

Слова старушки почему-то не успокоили Троф. Хотя старушка была одета в темную накидку, когда она раскрывала ее, доставая что-то для их трапезы, там мелькали ткани ярких цветов. Как же все-таки ее голос отличался от ее внешности! Старушка была маленькой, горбилась, но при этом оставалась довольно шустрой, на лице светились голубые глаза, а морщины-рытвины становились на солнце будто глубже, но голос оставался таким же звонким, приятным, легким, он не мог не притягивать к себе.

– Путница, бери чашку.

Троф взяла белую чашку с золотистой каймой, внутри нее плескалась зеленая жидкость, на чай было похоже, но сомнения у Троф оставались, она сделала маленький глоток. Ее организм наполнила теплота, кончики пальцев стало покалывать, яркая вспышка перед глазами – было последнее, что Троф запомнила перед тем, как потерять сознание.

Трофа очнулась, когда уже начало темнеть. Она обнаружила, что была укрыта пледом, а старушки рядом видно не было. Троф скинула с себя плед и начала нервно оглядываться.

«То, что я осталась жива, это, конечно, плюс, вот только ночью путешествовать на своих двоих не очень дальновидно», – у дороги она увидела уже запряженную лошадь и старушку, которая шла по направлению к ней.

– Наконец-то! А то я думала, что мне придется тебя самой грузить в повозку, а я уже не в том возрасте, чтобы таскать тяжести.

– Что вы сделали со мной?! Что это за напиток был?!

– Чай, обычный чай с щепоткой успокаивающего заклинания, но от этого чай не перестал быть чаем. Ты просто сильно устала, и так сработало заклинание, оно решило, что тебе нужно отдохнуть. Я надеялась, что это не продлится долго. Перекуси, и мы отправимся дальше. Тебе больше нельзя опаздывать, а у меня дела в Сумятице.

Троф послушалась старушку, но от ее еды отказалась в этот раз наотрез. Что теперь поделаешь? Если заклинание решило, то так тому и быть. Троф хмыкнула и продолжила, есть, старушка хитро на нее поглядывала, но разговора не начинала.

Через час они снова тронулись в сторону Сумятицы. Троф чувствовала себя, на удивление, отдохнувшей, как будто она несколько дней нежилась в теплой дреме и ничего больше не делала. «Может, этот чай и не так плох». Наступила ночь. Троф потрогала браслет, он не обжигал ее больше, а краснота под ним прошла, он мигал. Мигал? Нет, скорее, пульсировал слабым светом, Троф это успокаивало.

– Браслет больше не жжет? – Троф пожала плечами на вопрос старушки.

– Нет, он лишь светится.

– Он не будет тебя больше обжигать без веской причины.

– То есть до этого причина была веской? – Троф вскинула руки от досады – вот еще, браслету ли решать, делать Троф больно или нет.

– Видимо, я не знаю, что на уме у браслета.

– Странно, вы вроде бы нашли общий язык.

– Вещи мне не близки, чтобы с ними часто беседовать.

– А заклинания?

– У заклинаний есть свой характер. Вещь на то и вещь, она берет сначала часть своего создателя, а потом уже часть своего хозяина, вещам нельзя доверить свои секреты, они их просто не поймут. Заклинания же своенравны, они могут услышать тебя, поспорить с тобой, могут вовсе отказаться действовать, с ними уютно. Они создают, даже когда что-то разрушают, но без отваров они бесполезны. Лишь травы делают их настоящими, но все же не всесильными.

– Может, на нем заклинание, он же светится? Хотя для его создания использовались самые обычные нитки.

– Нитки-то обычные, а мастерица свое дело знала, она умеет договариваться с вещицами.

– Мастерица? Она, что ж, заклинания может накладывать?

– Конечно нет, глупости не говори, путница. Просто браслет делался специально для тебя, с мыслью о тебе и с какой-то целью, заклинания тут совсем ни при чем. Вещь просто взяла часть своего создателя и соединила ее с твоей энергией, поэтому он и сверкает. Он должен тебе помочь.

– Помочь в чем?

– Откуда мне знать, путница? Надо было спросить у самой мастерицы.

– Я не подозревала, что это может быть необходимо. Он казался мне обычной вещицей.

– Может, он обиделся? Не очень приятно, когда тебя недооценивают.

– Да, за это действительно стоит меня обжигать.

– У вещей бывает отвратительный характер, как и у людей.

– Почему вы решили сказать про заклинания? Вы же отрицали, что вы лекарь.

– Мне просто не было необходимости это подтверждать. Зато после этого заклинания ты теперь понимаешь, что я не желаю тебе зла. Без этого заклинания ты бы не решилась отдохнуть перед путешествием в присутствии меня.

Трофа подумывала, что признательна за заботу о ней этой старушке, вот только такая забота напоминала немного угрозу.

– Хорошо, я отдохнула, благодарю за это.

Троф и старушка замолчали, ночь опустилась на землю. Завтра к раннему часу они прибудут в Сумятицу, где Троф предстоит оставить старушку, дальнейший путь придется преодолеть одной. Старушка была чудной, хоть и вполне доброжелательная, она может знать что-то о других лекарях, точнее, об одном определенном, в особенности, как его победить.

– Нет, – неожиданно сказала старушка.

– Я ничего не сказала.

– Ты собиралась.

– Бабушка, вы и мысли читаете?

– Да чего там читать? У тебя на лице все написано, тебе бы научиться лучше скрывать свои эмоции, – бабушка с нравоучением хмыкнула.

– Меня это не беспокоит.

– Сейчас нет, со временем это изменится, посему был бы полезный навык. Со своими родными и близкими нужно быть искренними, в момент опасности это может быть минусом.

– То есть лекарь советует мне научиться врать?

– Лекарь советует тебе научится защищаться, некоторые защищаются через ложь и закрывают себя от других, но это может быть не твоим оружием и щитом. Выбери, что послужит для тебя.

– Бабушка, вы же знаете, что находится в Апогене?

– Твоя мастерица туда направляется, – Троф кивнула, значит, и про Араила из Апогена наверняка знает.

– Вы знаете, как ей помочь?

– Откуда мне знать такое? Я обычная старушка из Сумятицы.

Троф начинала злиться, эти игры ее сводили с ума:

– Бабушка!

– Что, путница? – лекарь невозмутимо смотрела на путницу и не понимала, в чем же она таком могла провиниться.

– Прекратите, я не раскрою ваш секрет, мне просто нужна помощь.

– Путница, тебе нужна надежда, я не могу ее дать. Ты двигаешься за мастерицей, что тебя ждет, когда ты нагонишь ее, я не знаю.

– Вы знаете его слабые стороны?

– Я не могу их раскрыть, да и ни к чему они тебе, путница.

Троф вздохнула, ей нельзя было сдаваться, но когда другой лекарь отказывает в помощи, руки сами опускаются. Хотя она и так знала, что лекари – не самые надежные источники помощи. Одни требуют твою жизнь за отвар, другие выдают травы, противные необходимому эффекту.

Может, то была месть за старые раны в том кровавом сражении людей и лекарей, а может, у них чудаковатое чувство юмора. Любопытно, старушка участвовала в том сражении?

– Я расскажу тебе историю, она будет тебе спутницей до следующего города. Нехорошо оставаться одной на пути, – Троф хмыкнула – с такими спутниками в одиночестве чувствуешь себя в большей безопасности. Голос старухи мелодично лился, и Троф, будто завороженная, все же начала с интересом слушать рассказ ее попутчицы.

– В тех лесах, что тебе могут встретиться на пути, существовала деревушка, созданная и не дожившая до твоего появления на свет. Всякий, кто был беден внутри себя или в миру, мог прийти туда и попросить о помощи. Будь то совет или отвар, приправленный заклинанием, но каждый житель этой деревеньки знал: никакой платы нельзя брать за свою доброту, иначе лекарю самому придется расплатиться за свой дар.

Со временем в совсем молодом юноше стали угадываться странные изменения. Он был хорош собой, многие девушки бегали восхититься его красотой, но холоден юноша был с каждой, ни одна не приходилась по душе. И вот стала его красота таять, высокий красивый юноша превращался в сгорбленного мужчину, шрамы все глубже рисовали лабиринты на его лице. Забеспокоились тогда жители, что происходит. Узнали они, что тот юноша берет плату за каждое свое заклинание, да и плату, что не снилась многим, а заклинания были черны, словно смоль. Решили жители его наставить на путь истинный, но поздно было.

Юноша не захотел терпеть несогласных, власть затмила его чистый когда-то взгляд, ему не хотелось жить в тени людей. Юноша собрал соратников и рано поутру, пока все спали, уничтожил деревню, а его верные волки гнали выживших так долго, что многие испустили свой дух на дороге.

Потом случилась война с людьми, и победили они того юношу, но не убили, он смог сбежать. Люди скрыли, что другие лекари помогли им в сражении, и объявили охоту на весь их род. Выжившим пришлось скрываться, но люди – странные существа, они продолжали ходить к лекарям за помощью. Но обиделись лекари на них, ведь они помогли тогда юношу одолеть, и теперь за каждую услугу требовали плату, плату – кому-то малую, а кому-то – неподъемную. Так и повелось: укрытые от глаз, они продолжили существовать и принимать путников, которые ищут их.

Рассказ старушки был окончен, но слова продолжали звенеть в воздухе. Старушка глубоко дышала, Троф показалось, что на момент у старушки выступили слезы, но наваждение быстро пропало. Троф смогла лишь выдавить из себя два слова:

– Мне жаль, – старушка махнула рукой.

– Не твоя вина, путница. Каждый ответственен сам за свои поступки. Мне нужно поспать, а то ты совсем меня уболтала, – старушка перебралась в повозку и тотчас уснула, а ее громкое бормотание во сне распугало даже птиц неподалеку, Троф улыбнулась.

Чем ближе становился город, тем реже был лес, появлялись фонари на дороге, что развеивало некоторые страхи Троф. В Сумятице она закупит провианта и спросит, куда ей дальше ехать, может, удастся даже переночевать. Старушка уснула, усталость Троф так и не одолела.

Через несколько часов рассвет посетил их компанию, и, немного проехав по каменной дороге, Троф увидела табличку с названием «Сумятица». Старушка снова заговорила, Троф встрепенулась от неожиданности, ей казалось, что она еще спит:

– Тебе не нужно заезжать в город, высадишь меня тут, сама сверни направо после второго знака.

– Почему, бабушка? Лошади нужно отдохнуть, а мне – провиант закупить, да и направление к Апогену уточнить.

Люция резко остановилась.

– Послушай свою лошадь, ей туда не хочется.

«Вот еще, слушать Люцию. Она устала, вот и не хочет дальше ехать, – в этот момент браслет угрожающе начал нагреваться. – Да чтоб вас».

– Ладно, поверну на повороте, – браслет вернулся в привычное состояние покоя.

– Хорошая девочка. Я про лошадь, – старушка улыбнулась, собрав свои котомки, она спустилась с повозки.

– Путница, запомни, в Сумятицу рановато еще тебе. Тебе нужно продолжить движение, приезжай в Сумятицу, когда у тебя уже не останется никакой надежды, тогда я напою тебя вкусным чаем.

– Почему вы живете там, бабушка?

– В этом мире я могу жить лишь в Сумятице в безопасности, этот город не может мне навредить, а вас, простых путниц, этот город любит пробовать на вкус.

«Города-монстры, безумные бабушки-лекари, не о том я беспокоилась, отправляясь за своей сестрой все же», – Троф вздохнула.

– Путница, слушай свой браслет и найди свое оружие до Апогена, иначе сама с собой не справишься.

– Вы что-то путаете, мне явно оружие для другого может понадобиться.

– Откуда тебе это знать? Хотя откуда мне это знать? Ох, голова старая, тяжело думается. Удачи, путница!

– Прощай, бабушка.

Силуэт ее спутницы медленно удалялся по дороге в Сумятицу, Троф повернула после второго знака Сумятицы и отправилась дальше.

Уже к вечеру Троф въехала в город Опаллен. С коммуной они не раз проезжали мимо этого города, но ни разу не останавливались в нем. Мама Троф любила говорить: «Туда приходят люди за счастьем, а нам и своего хватает». Что такого особенного было в Опаллене, Троф не знала.

Дорога в городе была из серого камня, а дома отливали от света заходящего солнца красным цветом, создавалось впечатление, что едешь по дорожке пепла, а вокруг полыхает огонь.

– Может, стоило ехать через Сумятицу, чем через огненную стену? – Троф заметно нервничала.

Счастье тут явно не пряталось, стены же начинали душить. Вдали показалось двухэтажное здание, через которое проходили черные глубокие трещины, а вывеска гласила «Фламма. Приют для путников». До следующего города далеко, а запасов было слишком мало, Троф решила все же переночевать здесь, выжила же она с лекарем две ночи, значит, и тут продержится.

Троф в этом городе беспокоили не только странные стены, похожие на непрекращающийся пожар, но и отсутствие людей, хотя в такое время жители обычно только возвращаются со своих работ.

Подъехав к приюту Фламма, Троф привязала лошадь и толкнула тяжелую деревянную дверь. Внутри помещения преобладал черный цвет, он будто бы засасывал внутрь и поглощал тебя, хотя он был лишь обычным цветом краски на стенах. Трофа подумала, что нужно найти хотя бы одного человека, пока эти стены не решили ее захватить в свои объятья.

Вокруг располагалось пара кресел и камин, в одной арке слева виднелась кухня, а около нее лестница. Маленькая конторка находилась в глубине комнаты и напоминала островок, на котором правили различные виды мхов и грибов. Подойдя к нему, Троф дернула ниточку и привела в действие колокольчик, шум от него отскочил от стен, кресел и даже лестницы, но комната от этого не оживилась.

– Может, на кухне кто-то есть? – Троф заглянула в соседнюю комнату.

Там, подставив под голову большую кастрюлю, спал мужчина, чей храп мог заглушить любые звуки вокруг. Троф подошла к нему и аккуратно потрясла его за плечо.

– Господин, проснитесь! Господин! – но храп сего господина был сильнее прикладываемых Троф сил, тогда она решила взять ложку и постучать по кастрюле, на которой отдыхал мужчина.

– Господин, просыпайтесь! – удар по кастрюле. Храп затих, но дальнейших движений не последовало. Троф ударила еще раз, глаза мужчины открылись, но снова ничего не произошло. Троф ударила в третий раз, вложив в удар все свое непонимание ситуации, и вот, наконец, мужчина подал голос, а точнее, он просто громко зевнул.

– Господин, я хочу заселиться в одну из ваших комнат.

– Заселиться? Благое, благое дело, бери, да заселяйся, – мужчина собрался снова устроиться на уже хорошо знакомой кастрюле.

– Господин, я не знаю, где что находится, сколько нужно заплатить, да и что мне и моей лошади поесть!

– Поесть? Так тут бери, что хочешь, и ешь, а комнаты все свободные. При выезде сочтемся, дай мне поспать, еще так рано, – после этих слов хозяин гостиницы рухнул в свое сладкое небытие, и храп вступил в свою прежнюю силу.

– Что ж, придется самой похозяйничать, – найдя ведро, Троф заполнила его водой и, собрав немного еды, отнесла Люции, затем выбрала одну из комнат на втором этаже и разместила свои вещи, комната была убранной и уютной.

– С таким-то хозяином и такие хорошие комнаты, – Троф хотела спуститься поесть и посмотреть, достаточно ли еды у Люции, но как только она присела на кровать, ее одолела сонливость, и она последовала примеру хозяина приюта, но уже на весьма мягкой постели.

Троф разбудил какой-то назойливый шум, она открыла глаза: оказалось, что это гам людей, доносящийся с улицы. Троф подбежала к окну.

– Сколько времени? Неужели я проспала до утра? – на улице ее ждал город, который жил своей активной жизнью. Люди переговаривались, договаривались, спешили, жили. Город не был похож на то место, в которое еще несколько часов въехала Троф.

– Подождите-ка, не может быть, – Троф взглянула на часы на стене.

– Все верно, два часа ночи, а на улице светло, будто бы сейчас день, – Троф, надев черную накидку с капюшоном и затянув шнурки на тяжелых ботинках потуже, прихватила с собой сумку и покинула комнату.

На первом этаже хозяин гостиницы сидел за конторкой и выглядел вполне проснувшимся:

– О, новая постоялица, приветствую. А я-то думал, что мне это приснилось. Я добавил еды твоей лошади, а то негоже бедняжке голодать.

– Здравствуйте, благодарю вас за это, сколько с меня?

– Нет-нет, как я говорил, сочтемся, когда вы решите покинуть нас. Кстати, когда вы планируете отправиться в путь?

– Я отбываю завтра днем.

– Днем? Как расточительно тратить такое драгоценное время на путешествие, но дело ваше.

«Почему все, с кем я встречаюсь, выглядят так странно? Не зря в детстве мы не заезжали ни в Сумятицу, ни сюда», – Троф с опаской смотрела на хозяина приюта.

– Господин, а что происходит на улице? Почему там так светло и много людей?

– Хм? Не знаю, все как обычно. В твоем городе нет людей?

– Есть, но мы спим по ночам, и улицы не озаряются таким ярким светом после полуночи.

– Хм. Расточительно. Это огонь в маленьких шариках, которые светятся в темноте и перекатываются по зданию, а люди просто работают, если не работать, то на что жить? Некоторые на что-то глазеют, кто-то чужие жизни тормошит, – с намеком посмотрел на нее хозяин, откуда же было Троф знать, что она так вероломно вмешалась в его вполне заслуженный сон в положенное время.

– А много огня у вас уходит на одну ночь?

– Огня много не бывает, огонь есть огонь. Вот он есть, а вот его нет. Не стоит о нем волноваться, пока он не обжигает тебя.

Троф инстинктивно прикоснулась к браслету.

– Сходи на наш рынок перед отъездом, там можно запасы пополнить, а какие там гимнасты выступают! Мне бы мои годы обратно, вместе с ними бы уехал бродить по городам!

Троф поблагодарила за совет хозяина приюта и решила отправиться на рынок, чтобы закупиться необходимым и взглянуть на ночной город и его жителей.

Добраться до рынка оказалось нелегко. Толпы людей просачивались, будто бы сквозь друг друга, успевая что-то продать, что-то узнать или просто познакомиться. Троф не готова была к такой навигации сквозь волны разгоряченных жителей, поэтому уже через десять минут ей наступили на ноги ровно тридцать один раз, ради приличия стоит умолчать, сколько раз Троф потопталась на чужих ботинках. Кислорода переставало хватать, казалось, что людей становилось все больше и больше, Троф словно тонула, путь до рынка она уже давно потеряла.

Троф начала искать, как бы ей выбраться из этого странного потока, недалеко от себя она увидела лестницу, которая вела через череду настенных огней на крышу дома, осталось за нее как-нибудь ухватиться.

Троф начала пробираться сквозь толпу к спасительной лестнице, но чем сильнее она сопротивлялась потоку, тем сильнее он тянул ее за собой. Троф предприняла еще одну попытку: «Нужно зацепиться за перила, тогда у меня будет шанс выбраться отсюда».

Троф покидали силы, она уже подумывала отдаться на волю случайных прохожих, сделав еще один рывок, она почувствовала, что кто-то схватил ее за руку, и это был не холод железных перил, а весьма теплая и мягкая рука. Рука тянула ее из потока, и Троф следовала за ней шаг за шагом, и она оказалась вблизи спасительной лестницы и с радостным выкриком схватилась за перила.

Немного отдышавшись, Троф взглянула на ладонь, которую продолжала держать, затем от руки она перевела глаза на ее спасителя. Перед ней стоял парень, который был примерно ее возраста, может быть, немного младше. У него были серые глаза и длинные русые волосы, он улыбался.

– Как тебе заплыв на нашей улочке? – он отпустил ее руку.

– Слишком много других пловцов, тут всегда так?

– Постоянно, только днем здесь можно находиться, но кто будет тратить тут свое время днем?