Читать книгу Русская народно-бытовая медицина - Г. Попов - Страница 2

Народная поэзия, с которой мы знакомимся в детстве и школе, личные наблюдения каждого в жизни и отрывочные газетные сообщения о различных, большею частью темных сторонах народной жизни, составляют почти единственный источник знаний о народе значительной части нашего образованного общества. Если исключить чисто научный, доступный только для немногих исследования некоторых духовных и экономических сторон народной жизни, у нас окажется очень мало других источников, откуда мы могли бы черпать свои сведения о народе в его целом: об его жизни и быте в связи с мировоззрением, суевериями, предрассудками, привычками народа и теми новыми условиями, который так изменили жизнь нашего отечества за последние сорок лет. Оттого большинство из нас склонно судить о народе лишь поверхностно и слегка и, обыкновенно, только и может сказать, что он беден, груб, невежествен и даже дик.

Но все эти и тому подобные определения, очень мало выражая физиономию народа ничего не говорят об его привлекающих и положительных чертах, не всегда верно обозначают отрицательные и обыкновенно лишь очень односторонне указывают на те причины и условия, который лежат в основе бедности и невежества народа. Таким путем создается только приблизительное понятие о народе и нет или почти отсутствует его знание. Между тем знание народа, этого ядра и корня государства, имеет не только академический интерес, но и большую практическую важность. Никакие благие намерения и желания и никакие бесплодные сожаления о судьбе народа не приведут ни к чему, пока в основу наших представлений о нем не будет положено детальное и точное изучение. Только такое знание, явившееся результатом изучения положительных и отрицательных сторон жизни и быта народа, в состоянии создать прочную почву для общей и частной работы в деревне и потому-то оно так должно быть необходимо каждому народному деятелю, будь то священник, учитель, чиновник или врач.

Еще Даль, этот иностранец по происхождению, русский по духу и один из первых начавших изучение нашего народа, указал на важность такого знания и той относительно небольшой области народной жизни, которой касается предлагаемая книга и которая обнимает вопросы, связанные со здоровьем и заболеваемостью населения.

«Деревенский врач, назначение которого жить и работать среди народа, – говорить Даль, – ежедневно должен бороться с его предрассудками и привычками, обращающимися часто в ненарушимый закон, чтобы узнать, как нужно людей при этом наставлять, поучать и предостерегать». Указывая на важность изучения народной медицины в чисто этнографическом отношении и на полезность многих народных врачебных средств, он особенное и преимущественное внимание обращает на необходимость изучения суеверий народа, «сражаться с которыми на каждом шагу составляет», по его словам, «долг и необходимость врача в деревне». Хотя слова эти – относятся к давно прошедшему времени[1], но имеют почти такой же смысл и для настоящего.

Несмотря на сильно изменившиеся условия и новые течения крестьянин, в массе, до сих пор сохраняет свои особенные представления о происхождении болезней, почти не придает никакого значения в этом отношении ни чистоте, ни пище, ни воде, лечится очень нередко суеверными или знахарскими средствами, обращает мало внимания на уход за больными и диету, и на самую земскую медицину, с ее лечебными приемами, санитарными требованиями и мерами, имеет весьма нередко совершенно особенные взгляды.

Хорошо и точно знать все это, вместе с условиями деревенской обстановки и быта, имеет для народного врача огромную и неоценимую важность. Его воспитательное и даже чисто лечебное значение увеличится во много раз, если он, сообразуясь со всеми этими условиями, будет в состоянии подойти и овладеть мировоззрением крестьянина. Тогда врач, узнав все его отрицательные и слабые стороны, получит возможность не только предусматривать и предостерегать, рельефнее выставлять на вид заблуждения народа, но, главное, научится говорить с, народом применительно к его понятиям и на его языке, и тем откроет для себя путь самого широкого и прочного влияния на народ.

Целый ряд невеселых страниц этой книги показывает, насколько необходимо для народа такое влияние и как далеко он стоит от действительного понимания многих самых элементарных вещей.

Среди лечебных приемов и средств народа есть такие, употребление которых в состоянии возбудить отвращение и претит нравственному чувству человека. Мы не обошли молчанием и этих уродливых и нелепых средств, в уверенности и глубоком убеждении, что чем больше они будут открыты и явны, тем скорее будут осуждены на исчезновение и потеряют свое применение в жизни: так излечивается и перестает существовать скрытая и темная болезнь, лишь только она правильно понята и достаточно обнаружена.

Но мировоззрение нашего народа слагается не из одних только отрицательных черт. Многое из его воззрений и опыта подлежите бесповоротному осуждению, многое – коренной переработке, но есть в этих воззрениях и нечто такое, что может и должно быть сохранено, не только как дорогое достояние старины, но и как совокупность начал, на которых должно основываться будущее развитие нашего народа. Взяв народ таким, каков он есть, и отличая в нем внимательно хорошее, жизненное и способное к усовершенствованиям от всего дурного и отжившего, мы найдем эти начала и, сохранив их, тем больше послужим делу распространения и упрочения тех рациональных и полезных знаний, которых так не достает во всех без исключения областях народной жизни. Тогда будет тверже опора для этих знаний, установится прочнее связь с действительностью и неизмеримо легче совершится переход их в жизнь. Об этом именно предшествовавшему нам поколению говорил великий знаток русской души и жизни – Гоголь… «Я был глубоко убежден всегда, – сказал он в своей «Исповеди», – что если, при жадности знать чужеземное, упустить из вида свои русские начала, то знания эти не принесут добра, собьют, спутают и разбросают мысли, вместо того, чтобы сосредоточить и собрать их. Как прежде был, так и теперь уверен я в том, что нужно очень хорошо и очень глубоко узнать внутреннюю природу русского человека и что только с помощью этого знания можно решить, что именно нам следует заимствовать из Европы». «Мне казалось всегда, – еще раз повторяет он, – что прежде чем вводить что-либо новое, нужно не как-нибудь, а в корне узнать старое»[2].