Читать книгу Обернулся, а там – лес - Гала Узрютова - Страница 2

нетрог нетрог его, поле сытое

трава идет с ним по локоток

видно макушку – не слышно ног

же море, же соль, жернова

перемалывают ласточек на

черное и белое

нетрог же ласточек

что ему делать

с твоим лицом в окне

если ты смотришь в комнату, а не вне

если родился в этой, не стой в той стороне

снег как замерзший свет

крошится не на всех

имени его нет – же море, же близко, же соль, жениться

ему только с травой

из всех других ты почему-то это яблоко спасал

яблоки загодя будут истоптаны, под ноги бросят сочить,

светом измятое рыбное яблоко в гавани станет входить,

морем мироточить.

лица уже сдобны, как на масленицу. в это стрелять или в то

яблоко, что не стоит, а покатится. конница давит вино,

нет на кресте никого.

в снег оживают из мякоти косточки и заплывают за дно

Сергей Морейно

с подветренной стороны затишок нашли

затишок нашли

окромя него туда все срыбились

срыбились

из-под воды ноги его видны

сваями растут сваями

лето хотели в тиши сидеть да сзимились

ноженьки, где вы ноженьки

преломите ледень, преломите

в затишок нетронутый приходите

Гали-Дана Зингер

языки запоминаются в детстве

когда свет комнатен и протяжен

когда за пунктиром забора

нет стола и нет стульев,

а есть – одна сплошная поземка

но ландыши на белом не белы

они, как и все сосны, проточны

у кого длинны руки – собирает вишню

у кого винограден голос – ведет остальных через мост

у того зимен отец – кто безлетен

языки забываются в детстве

но их гул еще пчелен все лето

в метели из окна и обеда

языком немеют мне или не мне

ко мне или ото мне

обо дне об одном дне – не об этом

катится-катится голубой вагон

в каком Бог – он

и сам вагон – и катится он

завернет за угол – видно начало

в начале был вагон – а потом и весь он

рельсы-рельсы перетоптали – в обе стороны – еще и в третью

в каждом вагоне – по человеку, если идти от головы поезда,

и по три человека – если считать с хвоста

с берега-берега гром гребет, плотник в поту собирает плот.

беден, как рыба, его живот. люди живут не к нему, а от.

катится-катится, как игра, топот превыпуклого бревна.

по локоток ты уже застиг. бархатен день – шубунит старик.

ссорится-ссорится сор в избе, и начинает окно шмелеть.

что не растаяло – то все ледь. из винограда забросил сеть.

в детской из ели его узде не вынимает плечей по плеть —

деть тебя или не деть

Хендрик Джексон (перевод Алексея Парщикова)

и такая настала вокруг спина,

что стояла из трех ни одна

ледяное яйцо с красно ярким желтком

так при тридцать семи закипает, что стекает

стеклом этот жар в скорлупе – стеклодувы его раздувают.

раз и два, раз и два – раз на выдох, а шорох на вдохе.

выходи ты одна из вспотевшего льда,

раз желтком ничего не выходит

через десять минут не растает яйцо,

                                      из какого бы льда ни рождалось

урожай соберет ярко-красное дно,

                                             куда все это лето стекалось.

через десять минут не растает яйцо,

                                      из какого бы льда ни рождалось.

ты же знаешь, что это яйцо изо льда —

                                       скорлупа его только взрывалась

искали его искали, где, говорят, мальчик наш

где трава высока, там нет его

где топтана – пуще прежнего нет его

родили, а он куда-то делся

ааа-ааа, разве так можно

ааа-ааа

как же его тело? зачем оно?

побежали ноги ноги быстрее воды

голова качается, переминается в воздух принимается

долог околоток, длинна закута, мы зовем тебя-тебя,

                                                                 а ты не слышишь

где твои уши, зачем – тогда – тебе уши

если слово названо, кто-то должен его услышать

ты говорил, говорил да выплевывал, а учили – чтобы жевал

жевал пережевывал

глух и нем глух и нем и ел бы

да где твой рот, мальчик, где твой рот?

Виктор Качалин

так много холмов – так много лесов

как же все это вынести как же все это вынести

куда ни пойдешь – везде холмы и леса – холмы и леса

даже если стоишь – рядом стоит холм или лес

даже если скажешь слово – оно уйдет эхом в лес —

                                           хом – ом – в ес – эс – с – с

тук-тук – кто в холме лежит – кто в лесу сидит

нас нет дома – нас нет дома – у нас нет дома

пуганая сова – нестриженая голова —

                                               и кусок чего-то знакомого

из стволов кровь идет – кровь идет —

                                                засыхая березовым соком

ни до кого нельзя уже долюбиться – только дозвониться

из-под земли гулом жжет – абонент недоступен —

                                                               трубку не берет

а в лесу праздник – и хоровод идет – и хоровод идет

кричали птицы, мальчики молчали

молчали птицы, мальчики кричали

не знали, что в лодке стоять нельзя, поэтому стояли

и если бы могли, то называли бы

все те места, куда их весла не попали

меня сегодня на руки не взяли

сказал один – завернут в одеяле

меня сегодня даже не качали

сказал второй – в линялом покрывале

они друг друга сильно обнимали

кричали птицы, мальчики молчали

У моста стоит собака – что ей надо,

Что ей надо?

Старик идет, дряхлея, – куда он идет,

Куда он идет?

Ждет девушка у метро – кого она ждет,

Кого она ждет?

Начался ливень и льет – зачем он льет,

Зачем он льет?

Драконит коробку ворона – куда ее тащит,

Куда ее тащит?

Он смотрит на них из окна – почему он не идет с ними,

Почему он – не идет – с ними?

Чьи это дома

Я бы сказал, ничьи

Если бы была в окне голова

И в горшке астра цвела

Были бы они чьистые

Маленькие чужие дома

А теперь жизнь нова, вынула

Из почтового ящика – понесла

Назови хоть одного, кому то письмо дошло

Сквозь парун и через сосны окраюшки

С полной сумкой писем проходит-сгибается

С той стороны номера домов начинаются

С этой – кончаются

перекатываясь в голени изо рта

выпадает – вот и пережита

у чужого во рту снежок

не лезет в лунку бильярдный шар

это ты столько намолчал

это ты не пел, а дитя качал

и все это – у одного него

на ногах, в гвоздях и на голове

капли впитываются по сухой траве

и стоят варварушки на крове

поднимают на руки по ночам

я тебя когда-то не докачал

шершавые болтаются старухи на ветру —

то лето не кончается, то три весны в году —

и затевает первая – а где же дед – мой – дом —

вторую слышно громче – и сына – нету – в нем —

никогда со двора я уже не уйду – третья воя в ветра поддувает —

а четвертая землю ногой причитает —

– где все люди – где все люди – где все люди —

раз и два и три водит руками – дочери сыпет в подол

и несет ей на стол – ягоды – какие твои годы – погодила бы ты

Федор Васильев

убывает дерево кажущейся норой

человека нет ни внутри, ни.

снаружи он стоит – и я к тебе стою, небо обратно, и деревья возвращаются тоже

видел ли ты женщину больше себя?

а она тебя – видела?

держала тебя в руках, как октябрятскую звездочку,

пока ты давал клятву?

говорил ей, что чужие жизни неприятны,

когда хочешь заснуть, а соседи спускают воду

                                           и ворочаются в кровати?

говорил?

помнишь, на новый год к тебе пришел снеговик?

ты стоял на стуле и читал хлеб наш насущный

                                                        даждь нам днесь

думал, это Он пришел

снеговик слушал, а ты запинался и начинал снова

пока он не затаял

женщина больше тебя налила снеговика в ведро

                                              и поставила на балкон