Читать книгу Одинокая лисица для мажора - Галина Чередий - Страница 9

Каверин, значит. Антон Каверин. Почему мне чудится, что я слышала это имя раньше? Где интересно? Хотя не сильно-то важно. Главнее другое – походу, связываться с ним и соглашаться на совместный тур к теплому моречку было глупостью с моей стороны. Вон его каждая встречная-поперечная собака узнает и прям с почтением радушно скалится. Бармен в курсе, чем он девок склеенных напаивает, прежде чем развести на потрахаться. Впрочем, думаю, не сильно-то утруждаться разведением ему случается. Большой, видать, человек в определенном смысле, то бишь кинуть такого или бабосиков потянуть может быть чревато. Обидненько. Я уже чуточку поверила, что мне подфартило и действительно возможность повеселиться беззаботно и без последствий перепала. А тут… Не, ну его на хрен, с мажорами связываться – надо быть или дурой, или безотказной давалкой. А я, хочется верить, не первое и однозначно не второе.

К моменту, как нарисовалась визгливая телка, что с налету повисла на моем мажоре, как срамная болезнь на портовой шлюхе, я уже всерьез обдумывала план, как бы свалить технично, обмениваясь одновременно с ним колкостями. А еще стараясь игнорировать, что вроде как по кайфу то, как он близко, но при этом не зажимает и не притирается пошло. Не прет по-борзому, пальцами потными куда не надо якобы невзначай не суется. Даже когда обнял, пока вел через зал к стойке бара, напрягло лишь самую малость. Затем напряжение рассеялось, потому как он не пошел дальше. На очень даже резонный вопрос к себе, почему так, ответа у меня не было. Можно списать на пивас, к которому я не прикасалась с того времени, как поселилась у Корнилова. Он взял с меня слово, что никакого бухла, я его дала и держала. До сего дня. Нет больше в моей жизни Корнилова, нет и обязательства.

– Длинный, идем к нам! – продолжала болтаться на Каверине, как сраная индюшиная сопля, крашеная кукла, так и норовя еще и к лицу его присосаться. – Я тебя не видела сто лет!

– Ну не так уж и сто, допустим. Пересекались в прошлом году, – буркнул мажор.

– Толку-то? Ты же вечно с этой припадочной Миргородской рядом терся, а к ней и близко подходить я не сумасшедшая. Ну пойдем же! – заканючила она снова. – Расскажешь, как ты, где был? Вспомним старые деньки. Как зажигали ведь!

– У меня тут своя компания, Осипова. – Мой мажор положил ладони на плечи девицы и не слишком вежливо отстранил ее от себя. Мне почудилось, что даже с легкой брезгливостью.

– Да? – Блин, как можно умудряться говорить так визгливо, что даже музло бухающее перекрывает. – Где?

И принялась вертеть головой, явно нарочито в упор меня не замечая. Бывают же такие сучки.

– Я с девушкой. И нас вполне устраивает компания друг друга. А ты, смотрю, и так отсутствием компании не страдаешь и обзавелась друзьями помоложе, – ухмыльнувшись, Антон кивнул куда-то мне за спину. – С ровесниками со всеми уже передружила?

Вот честно, скажи он мне такое, причем в присутствии посторонних, я бы ему нос сломала. С ходу прямо лбом в переносицу херакс! Можно козлить и дергать за нервы друг друга наедине, можно и высказаться нелицеприятно, но без свидетелей. Но вот так, перед толпой. За такое бить надо. Даже если бы потом отхватила от души и была бы по жизни конченой шалавой и действительно перетрахала полклуба. Не его это, бл*дь, собачье дело. Она тоже сучка, тут диагноз неизменен, но у парня нет права так себя вести. Ни у какого. Особенно у того, кто с ней терся когда-то, судя по ее намекам. И тем более делать это перед другой бабой. Это в сто раз ведь сильнее задевает. Знаю, что есть девки, кто прям тащится, если их дружок при них унижает бывшую, пытаясь тем самым подчеркнуть, насколько нынешняя лучше. Но они тупые овцы. Мало того, что ты завтра сама можешь и, скорее всего, будешь на месте этой бывшей, так еще и что за бесполезной херней надо быть по жизни, чтобы самоутвердиться с помощью чужого уничижения.

Но окончательно меня бомбануло не от того, какой козел, оказывается, Каверин, тут мне глубоко похер, а от того, что вместо возмущения эта Осипова только молча погрозила ему пальчиком, продолжая сушить зубы в дебильной улыбке от уха до уха. То есть сглотнула. А он наверняка ведь знал, что так и будет, что ему такое за положняк позволяется, потому и сказал. Пиво, которое я как раз доцедила до дна, шибануло мне в голову, и я решила, что хорош.

– Да ну нах! – буркнула себе под нос и, развернувшись, пошла сквозь толпу к выходу.

– Эй, Лисица, ты куда? – окликнул меня хамоватый мажор, догоняя шаге на десятом, а до меня как раз дошло, что мое-то барахло все в его тачке осталось.

– Вещи мои отдай и озвучь, сколько с меня за подвоз и пиво, – прищурившись, зло проорала сквозь музыку ему.

Блин, а в том стакане точно чисто пиво было? Чего-то меня сильно так вставило. С непривычки, видать.

– С хера ли гости понаехали? – изумленно уставился на меня Антон.

– Внезапно поняла, что степень твоего мудачизма слишком перевешивает все возможные выгоды от совместного веселья за твой же счет. Особенно за твой счет.

– Откуда такой вывод? – наклонился он к самому моему лицу, силясь перекричать шум. – Я тебе еще своего мудачизма, рыжая, и не демонстрировал.

– Ой ли? – А по дороге ты исключительно милахой себя показал, конечно.

– Но до сего момента ты признавала его терпимым, так с чего вдруг? – Я перестала выдирать локоть из его захвата, все равно и не думал отпускать. Ну не бить же его исподтишка в надежде вырубить слегка и стянуть ключи.

– А вот ответ я перед тобой держать не обязана. Ты мне кто?

– А кем хочешь, чтобы был?

Я на это только закатила глаза. Ну смешно же.

– Вещи отдай, и адье, – вернулась на исходную позицию.

– Пошли! – Он схватил меня за руку и поволок совсем не к выходу. Мы прошли весь зал, свернули в какой-то коридор, где он стал толкать идущие подряд запертые двери, пока одна не распахнулась. Он затащил меня в небольшое помещение с тусклой лампочкой и захлопнул дверь. Кто бы мне еще сказал, почему я с ним иду, а не вырываюсь и не отбиваюсь.

– Бля, заманался я перекрикиваться, – сказал, отпуская, и привалился к стене спиной, складывая руки на груди. – Ну, и какого хрена?

– Я не…

– Обязана отвечать, потому как мой статус по отношению к тебе “никто и звать никак”, это я и так уже уловил, – перебил он. – Тут пока возражений не имею, против правды не попрешь, однако это не ответ на мой вопрос. Поэтому повторюсь: какого хрена тебя подхватило, Лиска? Танька взбесила?

– Не без того, – вырвалось само, до того как сообразила, что делаю именно то, чего не собиралась – держу перед ним ответ. – Но ты – гораздо больше.

– Пояснительную бригаду!

– Думаю – бессмысленно.

– А ты, как я погляжу, любительница сразу делать выводы, причем маловато вникая в суть. Итак, дело во мне и Таньке, так?

Да сто лет вы не вперлись мне никуда оба! И ты, и Танька твоя!

– Дело в том, что ты там вел себя как конченый урод! Если что-то когда-то было с девушкой, и как бы вы потом ни расстались, у тебя нет права вот так гадко проходиться по ней, тем более в присутствии посторонних!

Его светлые брови приподнялись изумленно, а потом он усмехнулся, как мне почудилось, слегка разочарованно.

– Во-первых, ты с чего взяла, что у нас что-то было? Я тебе сразу сказал, что свой агрегат не на помойке нашел, чтобы совать в отверстия, сильно приближенные к сквозным. Во-вторых, ты откуда такая вся правдолюбка и поборница справедливости на голову мне свалилась?

– Что?

– Права во всем – вот что. Я повел себя как кусок говна. И то, что я он и есть по жизни, не оправдание.

Я слегка опешила. И нет, хренушки поверила с ходу. Уставилась в его наглые зенки, выискивая там признаки очередной хитрой насмешки надо мной. Но нет. Походу, он серьезно это. И почему-то стало неловко. Чего подорвало-то вообще? Было бы с чего. И дело мне в принципе какое? Вот же пьянь в завязке, с резьбы слетевшая.

– Ну… не такой уж и кусок говна окончательный, если хотя бы способен это признать, – пробормотала, чувствуя, что щеки горят. И осознавая, что мы одни и стоим так близко. Все же забористое пиво. В тачке-то его мы тоже без свидетелей были, но что-то нигде не припекало.

– Фигня. Я просто подлизываюсь, потому что не могу допустить срыва моего коварного плана по твоему соблазнению сегодня. – Тон Каверина изменился на легкомысленный, но вот лицо оставалось сосредоточенно серьезным, и взгляд он мой не отпускал. – Так что скажу что хочешь и признаюсь в любых грехах. Про то, что в любви и на войне все средства хороши, слыхала же. Тем более девушки очень любят плохих парней, поэтому можно не скромничать и приписать себе парочку несуществующих пороков.

– А такие есть? – Ну же, самое время оборвать этот наливающийся странной завораживающей тяжестью визуальный контакт. Только не выходит.

– Так я тебе и сознался! Мы еще не настолько близки, Лисица моя, чтобы я так откровенничал. Ну что, мир? Или мне пойти попросить прощения у Таньки?

– Тут уж на твое усмотрение, – я таки сумела отвести глаза, но ощущение его нарастающей близости никуда не пропало.

– На мое усмотрение я считаю, что наше примирение следует скрепить поцелуем. Понимаю, банальщина, но что поделать, традиция. А традиции нарушать не стоит, тем более такие приятные.

Ну этого и стоило ожидать, неспроста же он меня в этот укромный угол заволок. Бля, неужели есть девушки, что соглашаются на секс вот так, походя, в какой-то кладовке? Да о чем это я?! Мне как прохладой в лицо повеяло, разгоняя обернувшую плотным покрывалом жару.

– Это где же такие традиции? – шагнула я на всякий случай ближе к двери и вздрогнула, когда Антон встал у меня за спиной. Не хватал и не удерживал, но так близко, что у меня спина окаменела, а в голове зашумело тревожно и хмельно одновременно.

– У нас. У тебя и меня. Так что насчет примирительного сек… – он опустил голову, выдыхая прямо у моей шеи, но все же не прикасаясь, – о пардон, пока исключительно поцелуя?

– Дружеского и невинного, само собой? – Я схватилась за ручку двери, поймав себя внезапно на том, что голова, как сама собой, стала крениться набок, давая ему больше пространства. Это что такое вообще опять?!

– Это смотря куда целовать и как там дальшей пойдет. – Голос Каверина просел, и его губы коснулись наконец моей кожи, едва-едва, но я отчего-то вздрогнула, или, скорее уж, дернулась, как от колкого разряда, да так, что стало стыдно за себя. И как всегда у меня – где стыд, там и злость.

– То есть имеются разные варианты? – спросила, заставив голос звучать насмешливо и вызывающе.

– Множество. – Кончики его пальцев легли поверх моих, вцепившихся в ручку двери, и он неторопливо повел ими вверх к локтю, ни на самую малость не усиливая нажима, и теперь во мне будто что-то зашаталось. Вроде как некое ребро жесткости дало резкую слабину.

– А ты уверен, что речь ведешь именно о невинных и дружеских поцелуях? – Я пристально уставилась на его пальцы, скользящие по моей руке, словно реальная картинка могла мне помочь справиться с тем, что происходило внутри. Помочь понять, почему это в принципе происходит и я позволяю это.

– Уверен, что пока говорю исключительно о поцелуях. – Новое касание-призрак его губ, и я прикусила невольно свою нижнюю. Если его практически и нет, то отчего ощущается едва ли не ожогом? И с каких пор ожоги бьют в башку сильнее, чем то пиво после долгого сухостоя.

– Да неужели?

– Не веришь? Испытай меня. – Его пальцы добрались до моего плеча и неторопливо двинулись в обратный путь, а Антон потерся носом о мою скулу, обжигая рваными выдохами щеку.

– Это как же?

– Ты даешь добро на поцелуй, а потом сама же и оценишь степень его невинности. – Губы задели мочку уха, а мне щекотно и дико приятно, и почему-то заныла грудь. И хмелею все сильнее.

– Стало быть, доверишь мне судить? – Голос какой-то не мой, осипший, голова тяжелая-тяжелая и пустая-пустая при этом.

– Безусловно. От тебя только – “Да, хочу”.

А я и правда хочу. Знаю ведь четко, к чему все идет, знаю, почему не стоит, знаю, насколько хреново все вмиг может стать, но хочу. Это приятно. Почему же этому и не происходить и дальше? До тех пор, пока мне все нравится.

– Согласна. При условии, что мое “дальше мы не идем” ты тоже готов услышать.

– Не готов. – Почудилось: говорить связно Каверину стало тяжеловато, и от этого зародилось нечто вроде торжества. – Но способен. Клянусь. Ну же, Лиска моя, я жду.

Ну поглядим, как ты способен. Мой порядком рассредоточенный взгляд наткнулся на пару каких-то бутылей на полке справа. Дотянусь запросто. Оружие самообороны найдено и зафиксировано – расслабляемся дальше.

– Да, я хочу! – повернула голову слишком порывисто, позволяя встретиться нашим ртам.