Читать книгу Великое наследие для отечественной и мировой мысли - Галина Ергазина-Галеррос - Страница 5

Отечественный ученый Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский, биолог, генетик – один из основоположников популяционного и радиационного направлений в генетике, автор учения о микроэволюции, прототип героя романа Даниила Гранина «Зубр».

Вклад Николая Владимировича в области эволюционной и радиационной генетики с её проблемами микро-эволюции, молекулярной биологии, биофизики признан во всём мире.. Научно-исследовательская деятельность Н. В. Тимофеева-Ресовского в предвоенной Германии внесла фундаментальный вклад в генетику развития, её генетических популяций, а также в основу радиобиологии, радиоэкологии и в создание основных положений современной радиационной генетики.

О его влиянии на свои идеи подтвердили: крупнейший физик-теоретик Эрвин Шредингер и первооткрыватель структуры ДНК Джеймс Уотсон Если структура гена изменяется под воздействием ионизирующего излучения (то есть такого, которое выбивает из атомов электроны), значит, сам ген должен быть молекулой.

Это предположение сделал его учитель Н. К. Кольцов, а над проверкой гипотезы стал работать Н. В. Тимофеев-Ресовский. В 1930-х годах совместно с будущим лауреатом Нобелевской премии Максом Дельбрюком, Николай Владимирович развивая идеи Н. К. Кольцова, создал первую биофизическую модель структуры гена и предложил возможные способы его изменения. Так Н. В. Тимофеев-Ресовский стал тем звеном, которое через десятилетия и континенты напрямую связал кольцовские идеи о строении гена со знаменитой спиральной моделью ДНК.

В 1934 году Николай Владимирович впервые высказал идею, что ионизирующее излучение не только порождает лучевую болезнь, но и вызывает невидимые изменения наследственного аппарата, которые могут проявиться у отдалённого потомства.. Вместе с коллегами, немецкими физиками Карлом Циммером и Максом Дельбрюком, он опубликовал в 1935 году знаменитую работу «О природе генных мутаций и стуктуре гена», где ученые обосновывали примерные размеры гена. Этот труд вполне мог претендовать на Нобелевскую премию, а также заложил бы основу для новых, гораздо более резонансных открытий. В работе были описаны опыты по облучению мух-дрозофил: строго измеренным дозам облучения соответствовала конкретная величина мутаций.

Николай Владимирович Тимофеев-Ресовский,

он создал первую биофизическую модель структуры гена, связал идеи Н. К. Кольцова о строении гена со знаменитой спиральной моделью ДНК, разработчик популяционного и радиационного направлений в генетике, автор учения о микроэволюции

Результаты исследований полностью подтвердили гипотезу, что ген – это крупная молекула, которая изменяется под действием излучения. А сопоставив данные на входе и выходе (то есть изменения в генах) с известными моделями действия рентгеновского излучения на вещество, ученые смогли оценить и размер молекулы. Но главное – они доказали, что ген имеет биофизическую природу, то есть подчиняется законам квантовой физики.

Этой идеей в дальнейшем заинтересовался физик Эрвин Шредингер и использовал её в своей книге «Что такое жизнь с точки зрения физики» (1944). Книга стала очень популярной в среде ученых, и заинтересовала орнитолога Джеймса Уотсона и физика Френсиса Крик: в 1953 году ими была открыта структуру этой молекулы. А в интервью для журнала «Химия и жизнь» (1988) Уотсон признался: «Если Лурия и Дельбрюк – мои отцы в науке, то Тимофеев-Ресовский – мой дедушка».

Николай Владимирович, совместно с Б. С. Эфрусси (при поддержке Рокфеллеровского фонда) собрал небольшой международный семинар физиков, химиков, цитологов, генетиков, биологов и математиков, занимавшихся обсуждением фундаментальных проблем генетики и теоретической биологии. Позже неформальные школы по генетике проходили везде, где он работал.

Николай Владимирович был действительным членом (академиком) Германской академии естествоиспытателей в Галле (ГДР) – Леопольдина. Он стал почётным членом Американской академии искусств и наук в Бостоне (США), Итальянского общества экспериментальной биологии, Менделевского общества в Лунде (Швеция), Британского генетического общества в Лидсе (Великобритания).

Он был Почётный член и член-учредитель Всесоюзного общества генетиков и селекционеров им. Н. И. Вавилова (СССР), Научный член Общества Макса Планка (ФРГ). А также действительный член Московского общества испытателей природы, Всесоюзного географического общества, Всесоюзного ботанического общества.

Стал также лауреатом медалей и премий Ладзаро Спалланцани (Италия), Дарвиновской (ГДР), Менделевской (ЧССР и ГДР), Кимберовской (США). Он был действительным членом Лондонского Линнеевского общества. А его единомышленник и соратник по исследованиям Макс Дельбрюк в 1969 году получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине.

Шмит, сотрудница Музея естественной истории Берлина отмечала: «Чем больше я изучаю различные документы, дневники, письма, тем больше удивляюсь, насколько широки были научные интересы Тимофеева-Ресовского и на каком высоком уровне он работал во всех направлениях». А биолог Василий Бабков вспоминал, что: «Он владел даром знать о каждой вещи самое главное, а не массу утомляющих подробностей» и отмечал, что тот, будучи автором более 200 работ, при этом существовал на зарплату младшего научного сотрудника.

Николай Владимирович читал несколько циклов лекций по влиянию радиации на организмы и по радиобиологии на физическом факультете Уральского университета. На одной из его лекций побывал академик Андрей Сахаров. Под впечатлением от неё, он обратился к проблемам защиты биосферы и человечества, выступив за запрещение испытаний атомного оружия.

Священник Александр Мень, которому довелось исповедовать Николая Владимировича незадолго до смерти, назвал его «человеком Возрождения».

2000 год по инициативе ЮНЕСКО был объявлен годом Тимофеева-Ресовского.

Коля родился в Москве в 1900 году в семье Владимира Викторовича, инженера путей сообщения и Надежды Николаевны, Тимофеевых-Рясовских. Род по одной линии восходил к петровским дворянам «8-го класса» Тимофеевым, по другой линии – Рясовских (Ресовских) – происходил из духовенства.

Николай учился в Киевской I Императорской Александровской гимназии, а затем в Московской Флёровской гимназии. В 1916—1917— в Московском свободном университете им. А. Л. Шанявского, а в 1917—1922— в 1-м Московском государственном университете. Учился нерегулярно, поскольку воевал в составе Красной армии, переболел тифом. Из-за сложного времени Гражданской войны в стране он так и не получил диплом.

С начала 1920-х годов участвовал в работе неформального семинара, организованного группой С. С. Четверикова в институте Н. К. Кольцова, из которого вышли многие советские генетики.

С 1921—1925 Николай Владимирович был научным сотрудником Института экспериментальной биологии в составе Государственного Научного Института при Наркомземе (ГИНЗ), а также преподавателем биологии на Пречистенском рабочем факультете в Москве. Вскоре, он стал исследователем в институте экспериментальной биологии, а затем ассистентом на кафедре зоологии у проф. Н. К. Кольцова. Преподавал зоологию на биотехническом факультете Практического института в Москве.

Через год работы в генетической лаборатории Института экспериментальной биологии, изучая механизмы проявления генов, Николай Владимирович пришёл к выводу, что единичная мутация может вызывать множественные изменения во внешнем облике организма.

Результатом этого явилось впервые введённое им в радиобиологии понятие «радиобиологический парадокс» обозначающее несоответствие между ничтожным количеством поглощённой энергии ионизирующего излучения и крайней степенью реакции биологического объекта. Одновременно с введением этого понятия в 1920—1930-х годах В. Н. Тимофеев-Ресовский предложил защищать врачей-рентгенологов свинцовыми фартуками.

В 1925 году он был рекомендован Н. К. Кольцовым и Н. А. Семашко для работы у Оскара Фогта, занимавшегося изучением мозга В. И. Ленина, в его лаборатории исследования мозга при Нейробиологическом институте в Берлине. История с затянувшейся немецкой командировкой Николая Владимировича началась со смерти Владимира Ленина, 21 января 1924 года, когда 31 декабря был приглашен О. Фогт известный ученый, занимающийся морфологией нервной системы человека. Позже, под его началом появился Московский филиал Берлинского института мозга, который в дальнейшем трансформировался в Государственный институт мозга Ленина при Ученом комитете ЦИК СССР. Деятельность Института со временем была строго засекречена. В дальнейшем, после исследования микротомических срезов серого вещества Ленина вдоль и поперёк («Препарат №1»), учреждение было переименовано в Институт мозга АМН СССР со значительным расширением функционала и объектов исследования.

О. Фогт, откровенно симпатизировавший Советской России, в первые же месяцы исследований обнаружил, что в мозге Ленина пирамидальные клетки встречаются несколько реже, но они значительно большего размера, чем на препаратах рядового мозга. Эти данные были интерпретированы в пользу гениальности вождя. Ещё в Москве О. Фогта захватила мысль об организации генетических исследований в Берлинском институте мозга Общества кайзера Вильгельма. После консультаций с ведущим советским биологом Николаем Кольцовым, О. Фогт пригласил с собой в Берлин молодого и талантливого Николая Тимофеева-Ресовского, который не сразу согласился на дальнюю поездку. Позже он говорил о причинах согласия так: «…русские обыкновенно ездили учиться чему-нибудь за границу, а меня приглашают не учиться, а наоборот, учить немцев. Это случай такой выдающийся, и Кольцов, и Семашко (народный комиссар здравоохранения РСФСР) меня уговорили…». К тому времени Н. В. Тимофеев-Ресовский уже был признан одним из ведущих специалистов по мутагенезу, он с группой генетика Сергея Четверикова изучал влияние радиоактивности на мутационную изменчивость дрозофилы, а также оценивал естественные мутации в диких популяциях.

Кроме чисто профессиональных качеств, современники отмечали в манерах Тимофеева-Ресовского редкое благородство и бескомпромиссность. Он отлично разбирался в науке и владел двумя языками – французским и немецким. Жена Тимофеева-Ресовского, Елена Александровна Фидлер, была в отдаленном родстве с самим Иммануилом Кантом. Супруга тоже была биологом и по мере сил помогала мужу в научных исследованиях в Институте экспериментальной биологии под руководством профессора Николая Кольцова.

В 1925 году пришло официальное приглашение Общества содействия науке кайзера Вильгельма на имя Н. В. Тимофеева-Ресовского, и он с женой и сыном Дмитрием отправился за границу. Несмотря на плачевное состояние Германии конца 20-х – начала 30-х годов, командировки и исследования щедро оплачивались. Чего нельзя было сказать о Советском Союзе: только единицы исследователей могли себе позволить общаться с мировой научной элитой.

Вначале Николай Владимирович работал научным сотрудником, но вскоре стал руководителем отдела генетики и биофизики в Институте исследований мозга в пригороде Берлина – Бухе. Он за счёт Общества кайзера сумел попасть на семинары Нильса Бора, которые для своего времени были настоящим мейнстримом научного мира.

Есть сведения, что подающего надежды русского исследователя в 1936 году даже приглашали в США в Институт Карнеги. Но он остался работать директором отделения генетики Института мозга в берлинском районе Бух. Нацисты его не трогали, так как не нашли у Тимофеева-Ресовского еврейских корней, а авторитет в научной среде у него тогда был достаточно высок. Да и не было пока у немцев интереса к каким-то там мутациям, вызванными радиоактивным излучением.

В 1930-х годах из четверых братьев Тимофеева-Ресовского трое были арестованы. В 1934 году был арестован Борис, причина и дата его смерти неизвестны, 1 мая 1937 был арестован Владимир, расстрелян 28 февраля 1938 года, тогда же в 1937 году был арестован Виктор, который до 1939 года находился в ссылке. К тому же и с более весомыми фигурами, например, Н. И. Вавиловым, особенно не церемонились. Весной 1937 года советское консульство отказалось в очередной раз продлевать Тимофеевым-Ресовским паспорта – тем самым настоятельно предлагая им вернуться в СССР. Однако, по словам Николая Владимировича, Н. К. Кольцов предупредил его, что по возвращении их скорее всего ждут «большие неприятности». А. Г. Мёллер передал ему из СССР записку от Н. И. Вавилова, что там его ждёт тюрьма или что-то похуже.

И в 1937 году, в самый разгар чисток на родине ученый принял решение не возвращаться в СССР и за что его лишили гражданства. Вполне вероятно, именно это решение спасло ему жизнь.

Нацистский режим даже с нападением на Советский Союз не принял никаких особенных мер в отношении руководителя отделения генетики Института мозга. Во многом это было следствием хороших отношений Николая Владимировича с научной элитой Германии – многие его просто прикрывали, не видя угрозы режиму. Он был знаком с разными ботаниками и зоологами, он дружил с учеными и инженерами, задействованными в нацистском атомном проекте. Учёный курировал в институте программу радиационного мутагенеза, а уже с конца 30-х годов у нацистов интерес к атомной проблеме определенно вырос. Н. В. Тимофееву-Ресовскому даже подарили генератор быстрых нейтронов для продолжения опытов над дрозофилами. Так как Николай Владимирович отказался вернуться в Советский Союз и продолжал жить и работать в гитлеровской Германии, то он был осуждён в СССР за измену Родине как невозвращенец.

Во время Второй мировой войны сын Тимофеева-Ресовского Дмитрий стал членом подпольной антинацистской организации под названием «Берлинский комитет ВКП (б)», созданной Н. С. Бушмановым. Сам Н. В. Тимофеев-Ресовский выдавал различные справки «остарбайтерам», бежавшим с фабрик.

В 1943 году гестапо бросило в концентрационный лагерь Маутхаузен за участие в сопротивлении сына Зубра, Дмитрия, готовившего покушение на Власова и самого Розенберга. Николаю Владимировичу предлагали в обмен на свободу сына участие в программе насильственной стерилизации цыган. Ученый отказался, и его сына 1 мая 1945 года расстреляли за участие в подпольной группе сопротивления.

Н. В. Тимофеев-Ресовский, с трудом переживший горе, не только дождался прихода в Бух советских войск, но ещё и уговорил трех ученых, задействованных в немецком атомном проекте, остаться и не эвакуироваться к американцам. В дальнейшем они: физик К. Циммер, радиохимик Г. Борн и радиобиолог А. Кач, приняли самое непосредственное участие в создании атомного оружия для Советского Союза. Весной 1945 года Тимофеев-Ресовский отказался от предложения перевести свой отдел на запад Германии и сохранил весь коллектив и оборудование до прихода советских войск. В апреле 1945 года советская военная администрация назначила его директором Института исследований мозга в Бухе (после бегства весной 1945 года прежнего директора, профессора Шпатца).

13 сентября 1945 года Николай Владимирович был задержан опергруппой НКВД города Берлина, этапирован в Москву и помещён во внутреннюю тюрьму НКГБ. 4 июля 1946 года Военная коллегия Верховного суда РСФСР приговорила его к 10 годам лишения свободы по обвинению в измене Родине и 5 лет поражения в правах с полной конфискацией имущества. Не учли в приговоре многочисленные научные заслуги, трагедию сына и покровительство беглым военнопленным и остарбайтерам в годы войны.

Он отбывал срок в Самарковском отделении Карлага. Но в 1947 году в связи с работами по созданию атомной бомбы как специалиста по радиационной генетике Н. И. Тимофеева-Ресовского перевели из лагеря на «Объект 0211» (Лаборатория «Б») в Челябинской области (в дальнейшем в составе города Снежинска) для работы по проблемам радиационной безопасности. С 1947 года заведовал биофизическим отделом «Объекта 0211». В начале 1950-х учёного выдвинули на Нобелевскую премию за исследования мутаций, но власти не ответили на запрос Швеции о том, жив ли он.

В 1951 году Николай Владимирович был освобождён из заключения с букетом болезней и стал работать на оборонный комплекс страны заведующим отделом радиобиологии в свердловском НИИ.

В 1955—1964 годах он заведовал отделом биофизики в Институте биологии УФ АН СССР в Свердловске. В сентябре 1957 года близ Кыштымы взорвался резервуар радиоактивных отходов. Эта авария известна как «малый уральский Чернобыль». Тимофеев-Ресовский тогда работал на Урале в особой «Лаборатории Б», где возглавлял биофизический отдел. Он смог защитить территории от радиационного загрязнения, организовав специальные каскады водоемов, засаженных растениями, которые накапливают и выводят радиоизотопы. Для работы в радиационно загрязненных местах Николай Владимирович изобрел особые таблетки – комплексоны. Они связывают в организме свободные радикалы, которые образуются в результате ионизации клеток и представляют главную опасность.

Позже он предложил использовать гигантскую загрязненную зону («плевок», как он её называл) как полигон для исследований последствий радиоактивного заражения. Проект сначала был одобрен, но без участия «неблагонадежного» автора. В результате институт так и не был создан. «Если бы послушались Тимофеева-Ресовского, Россия, Украина, Белоруссия и весь мир не получили бы Чернобыля…», – говорил писатель Даниил Гранин в фильме Елены Саканян «Любовь и защита», посвященном ученому.

Н. В. Тимофеев-Ресовский работал также на биостанции, основанной им на озере Большое Миассо́во в Ильменском заповеднике. В декабре 1957 года первый раз защитил докторскую диссертацию в Ботаническом институте АН СССР в Ленинграде, однако она не была утверждена ВАК. В 1963 году второй раз защитил докторскую диссертацию уже по совокупности работ в Свердловске, докторский диплом был получен в 1964 году только после смещения Н. С. Хрущёва и реабилитации генетики как науки.

В 1964—1969 годах Николай Владимирович уже в Обнинске, возглавил Отдел общей радиобиологии и радиационной генетики Института медицинской радиологии АМН СССР. С 1969 года работал консультантом в Институте медико-биологических проблем в Москве.

В 1987 году после публикации романа Даниила Гранина младший сын Н. В. Тимофеева-Ресовского, Андрей, физик и сотрудник Института физики металлов УрО РАН, а также представители научной общественности потребовали реабилитации выдающегося учёного-генетика. 4 февраля 1991 года Прокуратура СССР отменила постановление Главной военной прокуратуры об измене Родине на основании того, что вывод о проведении Н. В. Тимофеевым-Ресовским научных исследований, имеющих военное значение, недостаточно аргументировано. Николай Владимирович был реабилитирован лишь в июне 1992 года Верховным судом РФ.

И как воспоминал академик АН ГДР Роберта Ромпе: «…он был человек православный, и всегда руководствовался только христианскими идеями. То, что Тимофеев спасал евреев, и не только евреев, – это факт! То, что он помогал своему сыну Фомке, который как раз состоял в [антифашистской] организации, – это факт! Он прятал у себя в подвале беглых советских военнопленных – это факт!…»

Незадолго до смерти Н. В. Тимофеева-Ресовского, протоиерей Александр Мень посетил его в больнице, исповедал и причастил. И как считал протоирей: «…он сохранил себя личностью, могучей, независимой, светлой, утверждающей личностью. Вот мне представляется, что таким должен быть христианин. В нём было смирение большого ученого и открытость человека, который многое пережил… Он был действительно тот светлый христианин, который нам рисуется, когда мы думаем о самых крупных личностях в истории».

В память о нём установлена в Челябинске, а также в Обнинске памятная доска на доме, в котором жил Н. В. Тимофеев-Ресовский. Биография учёного была положена в основу документального романа Даниила Гранина «Зубр». История лаборатории в Берлин-Бухе положена в основу романа Элли Вельт (Elly Welt) «Berlin Wild», где все участники, хотя и вполне узнаваемые, выведены под вымышленными именами. В фонотеке в городе Пущино-на-Оке и в Отделе устной истории Фундаментальной библиотеки МГУ хранятся собрания магнитофонных записей с устными рассказами Н. В. Тимофеева-Ресовского, многие из которых опубликованы в виде воспоминаний.

Учреждена медаль «Биосфера и человечество» имени Н. В. Тимофеева-Ресовского. Малая планета (астероид) 3238 Timresovia (1975 VB9), открытая советским астрономом Н. С. Черных 8 ноября 1975года, была названа в честь Николая Владимировича «Тимресовия».