Читать книгу Твое величество. Истинный облик - Галина Гончарова - Страница 4

Завтрак шел своим чередом.

Его величество Иоанн Пятый изволил вкушать запеченного карпа в белом соусе. Рыбка была на редкость вкусной, настроение солнечным, под стать дню, рядом улыбалась Диана… чего не хватало?

Только короны на хорошенькой рыжей головке. Но это же дело времени! Мария рано или поздно согласится, и братец ее против не будет, сам король, понимать обязан.

Наследник же!

А Мария стала бесплодной, она ему ребенка не родит, и глупо звучат ее отговорки.

С одной стороны, они в законном браке, и брак их был благословлен Предотцом шесть раз. С другой стороны, у него нет сына! И кто тут не поймет несчастного короля?!

Нет у него законного наследника! А ведь он мужчина в самом расцвете сил! Вот, и от Ирены у него есть сын, и от Маргариты дочь и сын, а от законной жены только дочь. А ведь он еще молод! Вот женится он на Диане, и та родит ему сына. Двух сыновей. А лучше – трех.

Радужные мысли были оборваны появлением на пороге бледной, как смерть, принцессы Анны.

– Ваше величество, – голос девочки срывался от страха. – М-маме плохо, и она говорит, что ее отравили…

– ЧТО?!

Иоанна с места подняло, как волной.

Одно дело – развестись с женой по ее собственному желанию. А другое – стать вдовцом, да еще по такому подозрению! Кто-то думает, что Саймон не воспользуется таким шансом?

Иоанн бы точно воспользовался, и шурин у него не глупее.

Так что… его величество решительно направился в покои к супруге. Дочь побежала вслед за ним. Диана проводила ее гневным взглядом.

Отравили ее!

Да кому она нужна?! Уж хотели бы отравить, давно бы сделали, но нельзя! Дианочке хотелось власти, хотелось коронацию, хотелось…

Много чего хотелось. Но если кто-то ее заподозрит, все пойдет прахом. А могут, еще как могут, вот, уже переглядываются. Яд – женское оружие.

Стерва! Даже умереть нормально не могла!

* * *

Когда его величество ворвался в покои супруги, его встретил… хаос!

Причитающая Розабелла, жуткий запах, Мария, согнувшаяся в три погибели над ночным горшком, жутковатые звуки, громко молящийся в углу святой отец…

– Что тут происходит?!

Новый приступ спазмов у Марии был ему ответом. Женщину рвало, жестоко и беспощадно. Иоанн даже растерялся.

– Я… пришлю лекаря.

Мария застонала.

– Этого негодяя, который хотел меня опозорить? Бросить тень на вашу честь?!

– Эээээ?

На первое, положим, Иоанну было наплевать. Но… что значит – бросить тень? Он что?..

Мария снова согнулась над горшком.

– Господи, помоги мне! Буэээээээ!

Иоанн ощутил даже что-то вроде чувства вины. Если бы Мария спорила с ним, ругалась… это дело другое. А ей плохо, она умирает… наверное?

Но – КТО?!

Кто посмел?!

Такое спускать Иоанн не собирался. Сегодня на жену замахнутся, а завтра и до него доберутся. А что такого? Легко!

– Если выживу, – спазмы опять скрутили Марию, – я отправлюсь в монастырь! На месяц! Пусть Господь даст мне силы и совет!

Иоанн подумал, что это не так и плохо. Сначала на месяц, а потом, кто знает, и навсегда?!

Мария опять согнулась над горшком.

– Оооооо…

– Матушка! Не умирай!

Анна плакала, цепляясь за мать. Потом перевела взгляд на отца.

– Батюшка, умоляю, помогите же!!! Мама, мамочка…

Иоанн почувствовал себя законченной свиньей. Чего Мария и добивалась.

– Я пришлю лекаря и слуг. И сам навещу вас, ближе к вечеру.

– Буду ли я жива… ооооохххх!

Марию опять вывернуло чем-то зеленым и дурно пахнущим.

Иоанн занервничал.

– Если выживу! Поеду в монастырь! Пусть Господь просветлит мой разум!

– Да-да, конечно, – выдохнул король. – К примеру, монастырь святой… эммм…

Сразу так и не вспоминалось.

– Варвары, – подсказал негромко, но отчетливо святой отец.

– Да-да, святой Варвары.

– Буэээээ… – вежливо ответила королева.

Его величество решил, что это не бегство, а стратегическое отступление, и поспешно ретировался. Мария перевела дух и поманила пальцем дочку.

– Анечка, радость моя, помоги лечь?

– Да, мамочка.

Ее высочество подхватила мать под руку и подвела к кровати. Мария махнула рукой на эрру Розабеллу.

– Эрра, прошу вас, оставьте меня ненадолго. Принесите мне колодезной воды. Много.

Сама эрра не понесет ничего, но пока слуг найдет, пока организует…

– Святой отец, благодарю вас за помощь и утешение. Скажите, монастырь святой Варвары нам… подойдет?

Святой отец улыбнулся.

– Да, ваше величество. С вашего позволения, я отпишу матери-настоятельнице?

Мария вздохнула и пошла к горшку.

Рвало ее непритворно. Какие уж тут инсценировки? Это не театр, тут не играть надо, тут все всерьез, по-настоящему.

Бэээээээ…

* * *

В далекой Фардании друг на друга злобно смотрели двое мужчин.

Один из них явно чувствовал себя виноватым, опускал голову, но потом вздергивал ее, смотрел исподлобья. Второй, напротив, гневно сверкал глазами.

– Ты мне обещал, что в этот раз получится!

– Я и сам так думал! Поймите, тейн, нужен не один опыт, а десятки, может, даже сотни!

– И результат получат лет через триста?

– Тейн, это зависит от многих факторов.

Тейн с отвращением посмотрел на содержимое клетки.

И кто бы сказал, что еще два месяца назад это был сильный молодой человек? Потом… не совсем человек. А сейчас…

Лучше не думать о том, что там корчилось сейчас, все равно сжигать придется. Ладно…

– Я делаю все возможное.

Мужчина вздохнул. Ну… делает, просто действительно, слишком это сложно.

– Ладно, брат Тома. Не обижайся.

Монах понял, что гроза прошла стороной, и чуточку расслабился.

– Тейн, я справлюсь. Обязательно.

– Я в этом уверен.

Монах расплылся в угодливой улыбке. Тейн поморщился, но ничего не сказал, просто потрепал монаха по плечу.

– Постарайся, брат, это важно и для Храма, и для Фардании… для всех.

– Я постараюсь. Я очень постараюсь.

Лежащее в клетке существо тихонько вздрогнуло – и умерло. Но мужчины, занятые своими великими планами, ничего не заметили.

* * *

Врачи как пришли, так и ушли, потыкавшись носом в рвотные массы и определив, что в них присутствует посторонний компонент.

Марию еще и при них выворачивать начало, что вовсе уж подтвердило ее слова. Лекари определили ей лечение клистиром и промыванием, и наконец, оставили в покое. Клистир ее величество с огромным удовольствием вылила в тот же горшок, куда ее рвало, и принялась пить воду.

Много.

Примерно через два часа ее уже не рвало, и она вытянулась под одеялом, подтянув к себе поближе Анну. Девочке явно нравилось вот так валяться с мамой и секретничать.

Раньше не было?

Ну так… раньше много чего не было.

Пока был жив наследник, у Марии был статус «любимой жены и королевы». А это не просто так с горы упало, это куча обязанностей.

Двор, придворные, представительство…

Его величество с огромным удовольствием таскался на охоту, бегал по бабам, правда, и государственными делами занимался тоже. Чего было не отнять у Иоанна, так это хороших мозгов. Сволочь, да, но Эрланд же процветает?

Ну или хотя бы не особенно бедствует.

Налоги относительно стабильны, толпы нищих по дорогам не шляются, воруют умеренно, войны нет, пограничные стычки не в счет, они всегда есть, в той или иной мере, голода и заразы тоже не предвидится. И чего вам еще надо?

Личные качества короля к делу отношения не имеют. А что он потаскун и вообще… последний енот, так это проблемы его супруги. То бишь Марии.

Не можешь воспитывать муженька скалкой? Забодай его рогами. Или смирись и носи их благочестиво.

Мария и носила, пока был жив сын, делила время между обязанностями и монастырями, и по-своему была даже счастлива. И с дочерью они виделись примерно раз в неделю, где-то на полчаса, может, чуть побольше. Минут на сорок.

Это уж потом все начало рассыпаться, Анне отменили учителей, ибо не фиг быть тут самой умной, и Марию загнали под плинтус, лишив большей части обязанностей, вот и получилось так, что мать и дочь друг друга особенно и не знали. И ничего удивительного в этом нет, так было принято.

Времена, нравы, все в рамках нормы[8].

Так что особенно мать и дочь не общались. А вот вчера прорвало. Спасибо милочке Диане, которая устроила грязный и безобразный скандал, Анна тоже примчалась и увидела, как падает мать, а рыжая стерва убегает прочь, махнув шлейфом.

Который ей, кстати, не полагался. Шлейф только для родственников королевской семьи и строго регламентирован, но Диана же почти родственница? По мужу? Ага?

Анна попыталась привести мать в чувство, у нее ничего не получилось, она кое-как затащила тело на кровать и уже хотела бежать за помощью, но тут мама очнулась.

Мария полагала, что тогда-то и умерла королева.

Может, от потрясения, может, толкнули ее неудачно – кто ж теперь узнает? И оказалась в ее теле Маша Белкина, которой совершенно не хотелось умирать второй раз. И уж тем более не тянуло сообщать о себе и интересоваться, где тут патентное бюро. А то ей срочно надо винт запатентовать, пенициллин и автомат Калашникова. Плевать, что сейчас не пригодится, зато через пару-тройку веков ее потомки состояние наживут!

Вместо этого Мария решила аккуратно вживаться и изучать обстановку. А где это можно сделать?

Только там.

Культурными центрами средних веков были монастыри. Не так чтобы очень культурными, и достаточно своеобразными, но если где и можно было получить информацию о происходящем в мире и обществе, то только там.

Знания – это первое, что было необходимо Марии. О мире, обществе, сословиях, званиях… да обо всем! Она тут как новорожденный котенок, и утопят ее с той же легкостью!

А что еще?

Ну… если получится, то долгая, спокойная и счастливая жизнь. Желательно с любимым мужем, в своем доме, с детьми и внуками. И нет, его величество Иоанн в этот список не входил никаким моментом. Может, предшественница его и любила, кто ж теперь узнает?

Может быть.

Но лично Мария к изменам относилась очень жестко.

Один раз предал? Все, пусть тебе лягушки на болоте верят, и то не факт, а Мария второй раз на грабли не наступает. Не согласная она. И вообще…

Кому надо это королевство? Диане?

Да в добрый час!

Мария б хоть сейчас развелась и с воплем: «Я свободна!!!» свалила на все четыре стороны.

Только вот… вы слышали, чтобы королевы жили долго и счастливо после развода? Вот Мария как-то нет, видимо, плохо историю учила. На Руси еще туда-сюда, могли законопатить бывшую супругу в монастырь, где она потихоньку и помирала. А в Европах – там такого не водилось.

Вдовая королева жить могла. Разведенная, как правило, помирала в течение трех-пяти лет. Исключения были, где ж без них, но они только подтверждали правило.

Оно и понятно, знала-то бывшая супруга много чего полезного, а любви к мужу не испытывала. Ну и старалась отплатить за все хорошее.

Не-не, жить долго и счастливо ей Ваня не даст. Никак и ни с кем. Это он может половину всех баб Эрланда перевалять, а ее замуж не отпустят. Разве что любовника завести дадут, и то… случится вот так у короля приступ ревности, а ей потом мужа хоронить? Родного и любимого, потому что абы с кем Маша в постель не прыгнет, ей чувства нужны, взаимопонимание, поддержка, а такое сокровище в средние века пока найдешь, забегаешься. Она искать будет три года, а Иоанн один раз приревнует – и ждите супруга сорок лет из тюрьмы, или вообще труп у палача выкупайте?

Маша на такое не подписывалась.

Итак, для начала сбор информации, потом планирование, а потом…

Жить можно везде и всегда. И в средние века люди и жили, и выживали, и потомство оставляли, но лучше всего жить подальше от двора. Правда-правда.

От власти в любое время лучше держаться подальше. Хотя тут на истину в последней инстанции Маша не претендовала. Есть садисты, есть мазохисты, а есть и те, которые мечтают о власти. Тоже своего рода извращение, но у нее ориентация нормальная, она ничем не страдает.

Так что – берем себя в руки и действуем. И для начала – надо уехать из дворца под благовидным предлогом. Так, чтобы король ее сам отослал.

В монастырь?

Да хоть бы и туда, главное, ненадолго. Какой выбрать?

Монастырь святой Варвары был выбран совместно с отцом Романом, если он говорит, что подойдет – значит поедем! Все равно Мария ничего другого и не знала, никакого монастыря.

Все, кроме священника, были разыграны втемную.

Розабелла носилась и причитала вполне искренне, святой отец молился тоже вполне себе искренне, после вчерашнего из него такая искренность перла, лопатой не отгрести.

А уж как письмо получил для Саймона Картенского, так и вообще во все поверил и подыгрывал всерьез. Не хотелось ему королеву отпевать, а потом ее брату отчитываться, за то, что важную и полезную сестру не уберег. А Саймон за такое три шкуры спустит и голову снимет. В буквальном смысле.

Про Иоанна и говорить нечего, с ним сыграли «цыганочку». Если кто видел, как ведут себя цыганки на рынке, вот это оно и есть. Шум, гам, суета, мельтешение, и человек чувствует себя сбитым с толку и легко поддается на манипуляцию.

А почему Марию тошнило?

А все просто. С утра дочка сбегала в сад и принесла ей букет роз. С которых Мария ободрала листья, разжевала в мелкую кашицу и проглотила. И конечно, тошнота не заставила себя ждать.

Главное, разжевать было помельче, чтобы никто составные части не опознал. И вроде как сработало?

Мария еще пару раз прочистила желудок – и подмигнула дочери.

Говорите, монастырь?

Вы говорите, говорите. А мы пока почитаем, подумаем и план наметим…

Ровно через четыре дня небольшой кортеж отбыл в сторону монастыря святой Варвары. Расположен означенный монастырь был в шести днях пути от столицы, в сторону гор. Сейчас туда ехали шесть карет и тридцать человек охраны.

В первой карете ехали королева и принцесса. Во второй – все три придворные дамы ее величества, которые остались. В третьей – духовник. Ну и три кареты пожитков и полезных вещей, без которых никуда не поедешь. К примеру, своя перина.

Может, в монастыре клопов не окажется, так им привезти надо, поддержать популяцию.

Или подушки. Мария как начинала думать, сколько лет в них пух слеживался, как у нее приступ астмы начинался. Острый. И неважно, что она ею не страдает. Тут кто хочешь пострадает!

А платья?

Их же не стирают! Никогда!!!

Щеткой почистить могут, а вот так, чтобы в стирку… и это носить надо! Хорошо еще, нижнее белье постирать можно. Но и то…

Кто-то когда-то стирал натуральный шелк?

Руками, в воде сомнительного качества, с местным мылом из золы и жира? Хорошо еще, Мария – королева, так что лично ей стирать не надо. Но и так радостей хватает.

Прямо даже интересно, кто так пошалил и забросил ее душу в эту тушку?

Но увы.

Местные боги с Марией не общались. Видений не было, голосов из кустов – тоже, ангелы не спускались и животные молчали.

Ничего похожего на привычные из мифов и легенд знамения тоже не попадалось.

Ну а если так…

Сами не предупредили?

Сами и виноваты. А Марии надо выжить. Вот этим она и собирается заниматься.

* * *

– Ты достал то, что я просил?

– Да, исс.

Мужчина протянул руку и взял флакон. Поглядел на свет.

Стекло было прозрачным, а жидкость в нем чуточку опалесцировала.

Яд?

Нет, не совсем яд… есть разные вещества. Эта жидкость хороша тем, что постепенно, понемножку сгущает кровь. Говорят, в нее входит яд какой-то морской змеи[9].

Вот эта жидкость хороша тем, что срабатывает далеко не сразу. Не за час, не за день, иногда нужно полгода-год, чтобы убить человека. Все зависит от его веса, от количества яда, ну и от самого человека. Может, он уже болен чем-то похожим, тогда яда потребуется меньше.

Минус яда – не рассчитаешь точный срок.

Плюс яда – человек какое-то время будет болеть и умрет почти естественной смертью. Постепенно, потихоньку.

Хорошо, что удалось его достать.

Мужчина кивнул и вышел вон из комнаты.

Убивать продавца? Или предупреждать о чем-то? Нет, это ни к чему, он скоро уедет и приедет обратно почти через два года, он ходит со своей торговлей по всему континенту, там продаст, здесь купит, отправится в следующий город, в другую страну…

Да и может в дальнейшем пригодиться.

Матушка Ирта неплохо зарабатывает на организации таких свиданий, только вот надо, чтобы старая гадина не донесла никому. Но у мужчины был свой рычаг воздействия на гадюку, так что будет сидеть как шелковая и молчать. Рта не откроет, даже если ее на куски резать будут!

Пора, пора ему приводить в действие основной план. Или немного подождать?

Яд уже у него, применить он может жидкость в любой момент. Просто интересно – кто встал на его пути? С чьей легкой руки королеву пытались отравить?

Он ничего не делал, Эрсоны тоже, Виталис Эрсон не такой идиот, чтобы подставляться на следующий же день после выступления Дианочки, о котором все знают.

Кто-то третий?

А кто?

А что ему нужно?

Определенно, надо самую чуточку подождать, узнать, кто и что замышляет, и уж тогда…

Пальцы мужчины нежно скользили по гладкому хрусталю флакона.

Если бы Мария знала, что ее хитрость отсрочила смерть супруга, она бы от души посмеялась. Но… сам заговорщиков развел, пусть сам с ними и разбирается.

* * *

– Невыносимо!!! Я!!! Еду за утешением!!! И должна еще выслушивать разные гадости?! Да как ты смеешь?!

Мария подумала, что ее голос надо запатентовать и использовать как стратегическое оружие.

Когда она просто говорила, голос у нее был хорошим, чистым и звонким. Но стоило ей разозлиться и заверещать на высоких нотах, как самой захотелось зажать уши.

Зараза!

Такой визг получился, что в карете дверцы завибрировали. А ведь это не фанерка, это массив…

Святой отец пытался оправдаться, но Мария его выслушивать не стала.

– Завтра же в столицу! И плевать мне, как ты перед королем оправдываться будешь! Негодяй!!!

Дверь хлопнула.

Придворные дамы замялись. С одной стороны, было любопытно, с другой… попади сейчас королеве под руку, так она и тебе еще добавит, за все хорошее и против всего плохого. Поди, реши, что дороже – шкура или любопытство?

Впрочем, последнее было неутомимо и неумолимо, так что эрры переглянулись и атаковали отца Романа.

– Святой отец…

Тот сильно и не сопротивлялся.

– Ее величество так переживает… она понимает, что обязанность женщины во всем повиноваться мужу, но сейчас она воспринимает это… немножко остро.

Дальше эрры и переглядываться не стали. Понятно все с вами, святой отец.

У женщины тут трагедия в личной жизни, ей муж предпочел другую, от нее требуют развод и убраться куда подальше, да еще жалеют, что она своей смертью не померла. А вы…

Повиноваться?

Ага-ага, вот сейчас только человеку и говорить, что надо во всем мужа слушаться, вы, святой отец, везунчик. Вас не прибили! А кое-кто из эрр мог бы и не сдержаться в такой ситуации. Ты б еще сказал, что мужчины имеют право заводить любовниц на глазах у жены. Тогда бы и вообще…

Головой закивала только эрра Розабелла. А вот эрра Лизанда, будучи поумнее, подхватила отца Романа под руку.

– Пойдемте, отче, я помогу вам собраться. Не думаю, что ее величество смягчится.

– Что я такого сказал? Эрра, ну хоть вы мне объясните?

Мария, спрятавшись за шторкой, корчилась со смеху. Правда, со стороны это выглядело как рыдания.

Ага-ага, что он такого сказал? Определенно, неспроста это внешнее сходство, получится из Романа первоклассный Ришелье, если раньше коллеги по цеху не прикончат.

Сам придумал, сам исполнил, сам глазами невинно хлопает, сам и страдать сейчас будет, на виду у всех. Ах он дурак! Как он мог такое сказать королеве? Нет-нет, он точно не сможет показаться ей на глаза, он пойдет и тихо сгорит со стыда в уголочке! И завтра же уедет в столицу!

И догорит уже там!

А, какая бестактность, какая вопиющая глупость с его стороны! Просто невозможно… ее величество прекрасной души женщина и выдающегося терпения. А другая и убила бы. Очень даже запросто…

Мария мысленно хихикнула.

Она святого отца озаботила составлением аналитической справки, на тему, кто будет выгоден Картену, а кто невыгоден, кого бы хорошо оставить при дворе, а кого удалить, кто с кем дружит и кто чего хочет. Понятно, всей правды ей не напишут, но она и фрейлин по дороге расспросит, и охраной не побрезгует, и в монастыре будет держать ушки на макушке. Это ж не просто так себе храм и три постройки рядом, это местный сток сплетен! Сюда топают паломники, мимо идут путники, купцы останавливаются, поневоле кто-то и что-то знать будет.

Так что…

Ко двору Мария должна вернуться подготовленной. И более-менее представлять, чего она хочет. Вот кто бы сказал, что мечты могут сбываться дословно и так злопакостно?

Королева?

Да пожалуйста, и молодая, и красивая, и муж-король, и ребенок есть, и… вот как все это неудачно разложено! Прямо по анекдоту. Святой отец, я правильно живу? Правильно, сын мой, но зря.

Вы свои мечты получили? Ну и майтесь теперь с ними сами. Или спасайтесь, если получится.

А, нет!

Еще один пункт не выполнен! Магию не подвезли в комплекте, видимо, по дороге потеряли. И это уже счастье!

Магию Мария точно не выдержала бы!

* * *

Рыбацкая артель вышла в море еще затемно.

Это в сказке красиво говорится – вышел рыбак в море и закинул он невод. А вы тот невод видели? В руках держали? Сами закинуть пробовали?[10]

Длина невода может быть до трехсот метров, сети до ста пятидесяти метров. И это не леска тоненькая, не капроновое волокно, это все пенька, тяжелая, достаточно толстая, да еще с грузиками, хотя в море лучше невод.

Это надо закинуть, а погода-то не всегда в твою пользу, еще темно, и ветер, и море, и лодочки-скорлупки, с которых хорошо бы не ковырнуться головой вперед. А это тоже реально.

И до места догрести надо, и не растеряться.

А потом еще вытянуть невод. И порадоваться, если он с уловом. А если нет?

Тогда плыть дальше и закидывать его заново. И при этом сильно рисковать…

Но шагренцы осознанно шли на этот риск.

Маленькая страна, бедная земля, а рыба – это все сразу. Это и пища, и корм для скота, хотя и сколько там того скота, это и удобрение для не особенно плодородной островной земли… только вот беда.

Из-за какой-то пакости (плохо богам молимся, факт!) вокруг Шагрена, хоть он и остров, рыбы особо не водилось. Мелочь всякая, креветки-осьминоги, была, да и тех особенно не хватит, а так, чтобы рыба, да по-настоящему, такое только поближе к Картену. А там…

Вот чего этим картенцам не живется?

Шагренцы считали, что эти материковые сволочи и так слишком избалованы жизнью: у них и не остров, и рыба рядом ловится, и земли, сколько хочешь, и родит она на зависть Шагрену… вроде и небольшой пролив, но почему так? На материке в землю семечко воткни, так оно же через год плоды даст, а тут… бьешься, словно рыба об лед, и все бесполезно.

И что остается?

Браконьерство?

Ну… шагренцы считали это восстановлением справедливости, а картенцы… а кто их спрашивает, этих сволочей? Поневоле рисковать приходится, если голод…

Вот артель и рисковала.

Плыли в ветреную и дождливую погоду, терпели противную морось, радовались ей даже – авось, картенцы тоже носа из трактира не высунут! Чего им в море в такую погоду делать? Пусть дома сидят!

И подкрались поближе, и невод закинули, и вытащили его – дай Многоликий каждому! В каждую лодку рыбы отгрузили!

Второй раз и не надо забрасывать, этого всей деревне дней на пять хватит, а еще засолить – закоптить… только вот уйти смогли не все.

Выдвинулся из-за мыса сторожевик, дал залп из катапульты… лодки, как привыкли, кинулись хоть и к родному берегу, но врассыпную. Тут уж у шагренцев было так принято – каждый спасается в одиночку. Сторожевик, он один, он сразу за всеми лодками не погонится, максимум две-три погибнут, а остальные спасутся.

Так и сейчас сделали.

Действительно, две лодки погибло, остальные двенадцать успели уйти, унося с собой рыбу и невод. Так что… уже хорошо!

Голода в деревне не будет! Это главное! А люди… оплачем, как положено, жертву в храме принесем, вспомним добрым словом. И снова – за дело. Рыба сама себя не поймает, не накоптит, не засолит и не продаст. А это самое главное.

Поди, погибшие рыбаки только счастливы будут, если их семьи живы останутся.

Было в Шагрене и кое-что хорошее. Община…

Семьи погибших сегодня рыбаков не бросят на произвол судьбы, из деревни не выгонят, поди, каждые рабочие руки на счету. Баб, честь по чести, вторыми-третьими женами разберут, детей в свой дом примут, тоже вырастят, как положено, ремесло в руки дадут. Никто бродяжничать не уйдет, с голоду на дороге не помрет, как это в том же Картене бывает. Куда ж их гнать?

Тоже люди…

И – Шагрен.

Скудная земля, тяжелая жизнь… одиночка тут просто не выживет. Только община, только совместно. А что кому-то что-то может не понравиться… дело твое! Садись, да помирай, авось, переродишься в императорской семье!

Нет?

А тогда – работай! Кто не работает, тот не ест!

Так что…

Встречали артель все бабы. И рыбу потрошили, и чистили, и разделывали все бабы. Плакать?

Потом поплачут, ночью. А день для работы, а не для криков и стонов. И так понятно, что плохо тебе, а только и людям не легче. И горе общее, и дело общее, и деревня… вот и работай! Молча!

* * *

За четыре дня Мария разобралась, куда она попала. Более-менее.

Это не ее родная Земля, на Земле таких государств не было, и королей не было с такими именами. Это другой мир.

Правда, отдельного названия жители ему не давали, по умолчанию решив, что они одни во вселенной. Страны – те называли. Но это и на Земле так же, никто ж не называет их мир миром И. Христа, к примеру, или Гаутамы, Аллаха, кого-то еще… всем и так ясно, о каком мире речь.

Раскрутить Анну на урок географии оказалось несложно, и дочка с удовольствием рассказывала маме, чему ее учили. Даже карты рисовала, показывая при этом отличную память и неплохие художественные способности. Мария в юности тоже рисовать любила, только что-то классическое. Ей казалось, что картины тоже требуют знания математики. Тут и перспектива, и сочетания цветов, и ракурсы, особенно Марии нравилось, когда вблизи видно одно, а издали другое. Только вот китча и моды в ее рисунках было мало, да и на жизнь таким не заработаешь. Пришлось отказаться в пользу бухгалтерии…

Эрланд оказался небольшой страной, по форме больше всего похожей на знаменитый итальянский «сапог». Правда, жители тут были ближе к скандинавскому типу. Блондины, русые, рыжеватые, брюнеты тут редкость, тем более такие жгучие.

Сначала красота Марии казалась мужу экзотической, потом прискучила. Впрочем, об этом Мария могла только догадываться. С географией всяко было проще, чем с отношениями венценосной четы.

На северо-запад от Эрланда находилась Рамерия, на северо-восток – Фардания. Каждая из стран с удовольствием пригребла бы под себя лакомый кусочек пирога, но короли Эрланда тоже были не дураками и роднились то с Картеном – это аккурат за Рамерией, на запад, то с Канорией – это строго на север-север, за Рамерию и Фарданию, то вообще с Торсоном.

Особой прибыли оттуда не было, но торговля укреплялась, опять же ближайшие соседи не слишком наглели.

Отдельной статьей в списке стоял Шагрен. Небольшой такой плевочек на карте – остров в море. Не слишком маленький, не слишком большой, населенный одной нацией. Просто учитель Анны не знал термина «этнос» и «мононация», не то бы употребил их. Именно таким был Шагрен. Любого шагренца легко было отличить от всех остальных, они не терялись бы ни в какой толпе. Желтоватая кожа, черные волосы, черные глаза, других расцветок у них просто не встречалось, складочка на веке, из-за которой глаза кажутся узкими, невысокий рост, маленькие руки и ноги. Там правил император, который был эталоном шагренца, хоть внешне, хоть внутренне. А еще шагренцы были достаточно воинственными и считали себя центром вселенной.

Они главные и первые, остальные народы годны только им прислуживать. И то, если шагренцы будут достаточно милостивы и милосердны.

В противном случае – смерть. Всем, кто не шагренец.

С таким подходом они регулярно воевали с соседями, точнее с Картеном и Торсоном. Кому ж понравится, когда на твои земли нападают, вырезают население и уносят все, что гвоздями не приколочено. Что приколочено тоже уносят. А людей просто убивают. Всех.

Детей, стариков, женщин, как сказали бы сейчас – некомбатантов. Тех, кто не способен оказать сопротивление.

За что? А вот за все. За то, что одним воздухом с шагренцами дышат, за то, что в Картене много земли, много леса, есть рудники, есть поля, а в Шагрене регулярно последний хвост без соли доедают. И соляных шахт у них тоже нет, соль покупать приходится, а это дорого, так они ее из морской воды выпаривают, она хоть и горькая, ну так что поделаешь! Зато есть!

Даже рыбу по каким-то причинам им ловить приходится у берегов Картена или Торсона, и тут уж кто успел, тот и съел. Поймал, удрал – молодец.

Не поймал – плохо, не успел удрать от сторожевых кораблей, еще хуже. Не рыба тебе, а песец, шагренец. Зато спеси…

Мария подумала, чем меньше клоп, тем больше от него вони, уточнила… и поняла, что не ошиблась. В Шагрене было именно так. А чего им скромничать? Император – сын Многоликого, и в жилах его течет божественная кровь. Все остальные только его слуги. Чуточку более благородные, эрры, или низкородные, иссы, но именно что слуги. Приблизиться к императору они просто не могут. Равноправие? Да не смешите мои тапочки, у них этого слова вообще нет в лексиконе, есть либо высшие, либо низшие. Вторых – больше.

Правда…

Шагренцы принципиально не брали себе жен с материка. Слишком у них была характерная внешность, слишком своеобразные обычаи. Так что Сыну Многоликого бога приходилось брать в свою постель наложниц, а уж потом выбирать, которому из сыновей передать трон. Как правило, тому, в ком было больше Божественного огня.

Да, часть религии шагренцев была именно об этом.

Человек сотворен из глины, но в некоторых Бог вдохнул свой огонь. И он горит и полыхает.

Но не всякая плоть и кровь может его выдержать. Только те, кто одарен Многоликим более других.

Император – не первый среди равных, а просто – первый. Единственный. Непобедимый. Даже злоумышлять против него уже преступление, которое карается смертью. Другого варианта нет, можно только выбирать между очень мучительной смертью и очень-очень мучительной. Потому как ты покусился на потомка Бога! Император – сын Многоликого, и говорить с ним можно только снизу вверх. Если он преклонил ухо к твоим словам, это знак небывалой милости. Если он соизволит допустить чужеземца пред свои очи, тот должен описаться от радости и всю жизнь в мокрых штанах ходить. И демонстрировать их народу, хвастаясь оказанной честью!

Картенцам и торсонцам с такими соседями солоно приходится, надо искать себе поддержку и помощь. Желательно среди стран с хорошим флотом, вот как Эрланд.

Чтобы время от времени разъяснять слишком борзым соседям: может, ты и сын, или там внук Многоликого, но хвост лучше держать прижатым. А то как поднимешь, так и вырвем! Запросто!

Для лучшего проведения разъяснительной работы двадцать лет назад и породнились Эрланд с Картеном. Мария раздумывала над отъездом в родную страну, но потом все-таки передумала.

Понятно, вести себя она сможет, как пожелает. Любые странности спишутся на ее замужество и долгую жизнь на чужбине. Но… жизни-то ей и не дадут.

Чтобы Саймон Картенский не использовал такой удобный случай? Дочку Мария не бросит, обязательно возьмет с собой. А дочка-то имеет все права на престол. Чего уж проще? Выдать ее замуж за нужного человека, предъявить права на престол, начать войну, а то и с Рамерией договориться, к примеру? Или с Фарданией? Нет, с Фарданией вряд ли, там Ханс у них правит, а у него сын и так с Анной помолвлен. Чего Хансу делиться, когда он все может под себя загрести? С Рамерией более продуктивно получится. Или с Канорией.

Результат такого договорняка лично для Марии и для Анны?

А, это просто, судьбу Марии Шотландской все помнят? Которая стала матушкой Якова Стюарта?[11]

Права у бабы были на три короны, а вот сил отстоять их не было. И никого рядом, чтобы подсказать, научить, направить… что в итоге? Три неудачных брака и смерть на плахе.

Для Анны Мария такой перспективы не хотела. А ведь она вполне-вполне возможна.

Как-то очень легко Мария Ивановна приняла для себя эту жизнь. Ни истерик толком не было, ни срывов. А может, просто прагматизм сработал?

Когда тут паниковать? Очнулась – кругом враги! Вот, сначала ноги от врагов унесем, осмотримся, обнюхаемся, а потом уж, на свободе и в безопасности, нажремся, закатим истерику и станцуем стриптиз. Но – потом. Когда можно будет сказать, что опасность миновала.

Бухгалтер – это ведь такая работа, если кто к стрессам не привык, рехнется на третьи сутки. А кто работает долго в этой профессии, того и Армагеддоном не напугаешь. Посмотрит в окошко, да и вернется к подсчетам. Мало ли, что там конец света? Думаете, он затронет налоговую? Не-е, эти – выживут. И отчет сдавать придется, так что не отвлекаемся на всякие глупости, работаем!

Мария и работала. Раскручивала ребенка и всех спутников на рассказы о странах, о мире, о религии… выяснила, что верят тут в Бога – Предотца и Богиню – Предмать. Ну, тоже понятно, Отец, конечно, повлиятельнее, ему и большинство храмов посвящено, и мужские монастыри. Как-никак, Предотец этот мир создал, постарался, не за семь дней, ну да кто его знает, как дело было? Мать не так влиятельна, все же женщина, но мир живыми существами населила именно она. Есть и ее храмы, и женские монастыри ей посвящены. Предматерью ее Маша назвать даже про себя не могла, ржать начинала.

Мать-перемать, ага?

Ну куда ж от фольклора-то деваться?

Кстати, живыми существами мир населила богиня-мать, ну и накосячила. И мужчин могла бы получше сделать, хотя их она с Предотца лепила, вот и получились хорошо. А баб, понятно, с себя. Вот и напорола косяков, несовершенные они какие-то получились! То у них истерики, то у них дурь бабская, то мужиков они с пути истинного сбивают… косяк на косяке. Но богине за это не предъявишь, а бабам – запросто.

Вроде как есть и еще один бог – Многоликий, но о нем молчат. Непопулярен он, чего-то он там не поделил с другими богами, вот о нем и предпочли забыть. Народ молчит, но вроде как Многоликий – это не черт. Нет таких понятий в местной религии.

Ни дьявола, ни чертей, ни ада – зачем? Тут вообще ближе к реинкарнации все устроено, если ты жил, как свинья, ей и родишься.

А если жил достойно, то можешь переродиться еще при жизни… но тут опять наступало что-то непонятное. Спутники старательно изворачивались и обходили этот вопрос. Явно Мария что-то не то спрашивала, а допытываться она опасалась. Есть же такие темы, о которых знают все. Вот как о католиках и гугенотах. Тут и не знай, кто это такие, а что они сошлись в бою – все в курсе. Три мушкетера же!

Начнешь расспрашивать и спалишься, как свечка.

Пока Мария порадовалась уже тому, что бабы тут не в загоне, и понятия первородного греха тут нет. Более того, если в оставленном ей мире главным папой был – Римский Папа, то здесь были Престол и Конклав.

Что такое конклав?

Ну, тут понятно, от каждой страны по три представителя. А там уж кто как проголосует, так и будет. Да-да, от каждой страны. И не просто так себе представители, то есть большинство все равно у мужчин, но! На Конклав едет высший служитель Предотца и высшая служительница Предматери. То есть кардинал и предстоятельница, так она называется. И едет служитель Многоликого. Он не кардинал, он не предстоятель, он просто скромный слуга. Причем Многоликому могут служить равно и мужчины и женщины. Ему, кажется, даже монастырей не строят, просто святилища стоят, а при них служители или служительницы. Не живут там, а просто приходят, службы проводят, а так странствуют по дорогам. Что делают?

Да кто ж их знает, но Мария бы эту компанию недооценивать не стала. Представляете? Люди ходят по стране, по странам, что-то видят, что-то слышат… самое ценное в жизни информация. А ее служители Многоликого получают в избытке. Так что считаться с ними приходится.

Это конклав.

А Престол – триумвират. Да-да, опять Первый служитель Предотца, первая служительница Предматери и первый же служитель Многоликого, который называется тейн. Первый среди равных, просто остальные – служители, а этот – тейн. Не один папа, который что хочет, то и воротит, а их трое. И обязательно есть женщина.

Мария это горячо одобрила. Про себя, но… хорошо, когда не от одного мужика все зависит, а совещаться надо. Да, решения принять при таком раскладе сложнее, и интриг больше, но… как-то это порядочнее, что ли?

Интересно, как это все реализуется на практике? Как достигаются согласования, как проходят выборы, но это лучше не спрашивать. Подождет она до монастыря, книжки там умные почитает. Найдет, как и что узнать. А пока, честно говоря, дорога выматывала.

Карета была мягкой и достаточно удобной, даже с походной печкой, но эта тряска просто убивала. К концу дня у Марии все кости болели, даже там, где их не было. Попробуй, почувствуй себя шейкером! В России нет дорог?

Да вы в Эрланде не были!

Здесь вообще одни направления. Направо, налево и на фиг. Последнее – самое частое.

Анна дорогу переносила полегче, а Мария просто загибалась. Падала от усталости, засыпала на постоялых дворах чуть не мертвым сном.

Надо отдать должное супругу, к охране жены и дочери он подошел ответственно. Три десятка гвардейцев вели себя так, что хоть в пример мушкетерам ставь. И гвардейцам кардинала тоже. Ответственные люди, серьезные и без лишних фанаберий. Ни пьянок, ни драк, ни хамства. Рысят рядом с каретами, переговариваются вполголоса. Раз в два часа кареты останавливают, все разминаются. Мария тоже приспособилась делать гимнастику, хоть бы и самую простую. Встать – сесть, отжаться – наклониться. Хоть как-то.

Хорошо еще, что платья тут были достаточно… адекватные.

Мужчины тут носили нижнее белье, причем оно сильно показывало статус. У крестьянина это была полотняная, домотканая рубаха, у купца, к примеру, тонкий лен, у аристократа – шелк и кружево. Кстати, кружево можно было носить как раз только аристократам.

Золото – тоже только для аристократов, серебро для среднего сословия, а если ты крестьянин, то медь твоя судьба, смирись, бедняга. Впрочем, и из меди можно красоту сделать, и золото можно изуродовать. Здесь это не украшение, а показатель статуса. Так и запишите.

Итак, нижняя рубаха. На нее надевается кафтан, да-да, так эта роскошь и называется. Опять-таки, какой – зависит от сословия. Часто его делают с разрезами, и золотом расшивают, и пуговицы из брюликов делают (приветик муженьку), чтобы показать и белье, и мышцы, и статус, и богатство…

Мода-с.

Не ждите от нее логики.

На ноги – лосины. Портки или трусы под них не носят. А вот то, что Мария приняла за засунутый огурец, да, оказалось гульфиком. Только здесь его использовали как хранилище для кошелька. Ну и прочего, самого ценного. Не додумались тут еще до карманов. Гусары – молчать!

Ну а сапоги, ботинки или тапочки – в зависимости от доходов.

Это для мужчин.

Для женщин примерно то же самое. Только слоев у них побольше.

Нижнее платье, нижняя юбка, потом еще одно платье – показатель статуса, опять-таки.

Для крестьянок есть только нижнее платье и верхнее. Купчихи и аристократки стараются надеть все слои. Нижнее платье прилегает к телу, его никому не показывают, его можно делать из любой ткани. На него надевается нижняя юбка, для придания объема нижней части тела. Здесь объемная корма – это красиво, модно и ее подчеркивают, чем могут. Хорошо еще, до турнюров не додумались! И подушечки на это место не подкладывают! Сверху что-то такое… кружевное, шелковое, чтобы можно было показать его в разрезах верхнего платья. Ну и собственно, верхнее платье.

Тут фантазия безгранична. Шелк, бархат, золото – любой каприз за ваши деньги.

Фасон, впрочем, тоже зависит от статуса.

Длинный подол – я по земле не хожу, грязь подолом не мету, я в карете езжу. Шнуровка сзади – у меня есть камеристка, я не сама одеваюсь. Длинные рукава, которые закрывают кисть, а то и все пальцы – я руками не работаю.

Головные уборы?

Для мужчин – берет. Для женщин или чепец, закрывающий волосы, или тот же берет, но это для замужних. И если муж разрешает.

А девушке лучше демонстрировать скромность.

Теоретически, конечно. Как уж там на практике выходит – зависит от человека. Вот у Марии все платья были глухие. Роскошные, конечно, но закрытые до горла, и глухие, как мешок с картошкой. Сексуальности в них было, как в костюме радиационной защиты.

Надо полагать, и в самой Марии тоже. Вот и тянуло мужика налево… бывает.

Мария не собиралась судить, кто, что и как. В своих-то отношениях не разберешься иногда, а в чужие грязными лапами лезть и вовсе ни к чему. Может, муж попался такой, который в постели толком ничего не умел, он же король, женщина и так должна помирать от счастья, если он ей под юбку полез! Может, Мария после рождения детей интерес потеряла, может, у нее изначально темперамента не было, может, и просто после родов ей неприятно стало. И такое тоже бывает.

Не спросишь – не узнаешь.

Но чтобы у королевы и косметики не было? Зато молитвенники роскошные, на каждом по полпуда драгоценных камней. Отодрать обложку, так год на нее прожить можно. Это не считая самих книг, шикарных и иллюстрированных!

Но тяжелые, заразы!

К огромному счастью Марии, читать по-местному она умела. Хоть что-то ей осталось от предшественницы. И память тела – тоже.

Она ловила себя на движениях, которые несвойственны Машке Белкиной. То изящный жест кистью, то наклон головы, то рассеянная улыбка, которая почему-то заиграла на губах…

Но кажется, для сопровождающих все было в порядке.

Маше еще и повезло. Эрра Розабелла еще когда проговорилась, что духовник ее величества был стар. Он приехал с ней из родного Картена, дожил до восьмидесяти лет и упокоился честь по чести, а святой отец Роман, который приехал к ней из Картена, только третий месяц как при ее величестве. Приехать не успел – попал в самый водоворот.

То король и королева ругаются, то фаворитка интригует, то придворные шипят гадами…

Не было у мужчины времени как следует присмотреться к подопечной.

А эрра Розабелла была действительно эталонной беспримесной дурой. Вот клинической.

Такой с утра скажешь: «дважды два равно четыре», а к вечеру услышишь, что с неба спустились сорок огнедышащих драконов, сожрали всех, до кого дотянулись, и, распевая песни, улетели в небеса. Сама придумает, сама поверит, сама забудет, сама удивляться будет. Да-да, и такие бывают.

Правда, иногда их лечат, а это вот оказался редкий случай. Как ее королева терпела?

А она особенно и не терпела, потому как у короля при одном виде эрры Розабеллы желчь разливаться начинала от ушей до пяток. Супруга о здоровье мужа заботилась, и сплавляла верную даму с глаз долой куда подальше. А уж когда все от королевы отвернулись, та и начала рядом крутиться, что та юла…

Не надо думать про эрру слишком хорошо. Она осталась не из преданности или верности. Просто дура такая, что не сообразила: надо удирать. Действительно дура.

Как поняла Мария, обострение у короля началось последние полгода, аккурат на Новогодье, и продолжалось по сей день, так что психиатры точно не правы. Какое там весеннее обострение? Некоторых и по зиме накрывает! Покрыть бы такого муженька или матом, или асфальтом, очень хочется. Хотя сама себе Мария признавалась, что ей просто повезло.

Будь рядом кто-то, кто хорошо ее знает… да что там! Даже если бы ей пришлось в постель с мужем ложиться! Уже попалилась бы вчистую!

Уж простите, и она с этим боровом в постель не легла бы, разве что под общим наркозом (литр водки не предлагать – стошнит), и в постели себя все ведут по-разному. Кто-то активный, кто-то нет… да и кто его знает, какая тут степень сексуальной просвещенности? Мария догадывалась, что в средние века все знали, откуда дети появляются, и место это во всех подробностях видели, но… ах, я и не знала, что Пьер такой непросвещенный и не знает 148-ю позу из Камасутры. Может, и у короля с королевой что-то такое принято было? Там, он двигался, она молилась? Или наоборот?

Это священника морочить можно, но мужика, который это тело двадцать лет имел в своей постели? И точно знает, как оно себя ведет?

Да, никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу.

* * *

Если бы не карета, дорога Марии даже понравилась бы.

Рощи, апельсиновые и лимонные, деревни, небольшие таверны, виноградники и коптильни.

Эрланд очень удачно устроился. «Сапог» выдается в море и омывается теплым течением. Так что и зимы у них мягкие, и рыбы в достатке, и плодовые деревья они выращивают. С земледелием у них не очень, чернозема нет, а вот сады шикарные. И вино вкусное.

Цветы, опять же, розовое масло, наверняка и еще что-то есть. Но это уж Мария не знала, королевы бухгалтерией не интересуются. Ладно, ее предшественница, не интересовалась. А зря.

Шахт точно нет, серьезной промышленности тоже. Все кустарное. Хотя тут все на натуральном хозяйстве держится, не пришла еще пора фабрик и заводов. Гильдии есть, цеха, зародыши мануфактур, но этого мало. Это еще развивать и растить не одну сотню лет.

А еще страна очень солнечная. Отсюда, надо полагать, и мода на белокожих. Крестьяне-то здесь достаточно смуглые, загорелые, они же целый день на воздухе. Вот и Мария тоже… она не на воздухе, но кожа у нее смуглая.

Такая, золотисто-матовая, оттенок красивый, но с ним тоже надо уметь работать. Подчеркивать его яркими тонами в одежде, драгоценностями, может, и косметикой чуть-чуть. А если пытаться сделать из себя эталон моды… ой, мама, не надо! Такую кожу не отбелить, а Мария, похоже, пыталась.

Зря.

Маша надеялась только, что ей не достанется тело со ртутным отравлением или с язвой.

Или… чего уж там!

С просвещенным сифилисом, который во времена оны гулял по Европе так, что Призраку коммунизма и не снилось. Ежели муж греб под себя все, что двигается, мог и ЭТО загрести себе на ценное место. Очень даже запросто!

Только вот проверить и вылечить не получится, не те у нее возможности. И вообще в эти времена сифилис ртутью лечили, так что… выбирайте, дама, от чего вам помереть комфортнее!

Оставалось только молиться и надеяться.

* * *

– Мой король…

Диана присела в глубоком поклоне. Иоанн привычно обшарил взглядом шикарное декольте и облизнулся.

Ах, хороша!

И его! Только его! Если б вы знали, как это воодушевляет, когда на тебя такими восхищенными глазами смотрит молодая и прекрасная женщина! А Диана по праву считалась самой прекрасной девушкой Эрланда.

Шикарные огненно-рыжие волосы заплетены в причудливые косы и украшены нитями с изумрудами, прекрасное лицо, громадные зеленые глаза, пухлые розовые губки, нежная, почти прозрачная белая кожа…

А фигура!

Там одна грудь чего стоит… уж на что у Иоанна руки крупные, но она в его ладонях не помещается. Уже примерялся…

Жаль, дальше никак зайти не получается, но Дианочку тоже понять можно. Она девушка чистая, честная, невинная, для нее любые отношения до брака просто немыслимы.

А он… он с ума сходит!

И Мария… неужели она не может понять? Ему необходим наследник! Он же не лишает ее своего расположения или дружбы… ну пусть уедет куда-нибудь в провинцию, в тихий замок, и живет там спокойно, доживает… Иоанн мысленно поставил Марию рядом с Дианой и едва не скривился. Ну как, как можно сравнивать сушеную селедку и восхитительный нежный персик?

Да никак!

– Мое сокровище, – тихо отозвался Иоанн, приглашая любимую на танец и страстно обнимая тонкую талию.

Ах, какие формы! Так руки сами и тянутся скользить чуть пониже талии, и еще пониже… кожа у Дианочки молочно-белая, так и облизал бы всю, словно кот – сливки.

Придворные внимали происходящему. Всем было понятно, звезда королевы закатывается, Мария обречена. Рано или поздно, так или иначе…

Если король решил поменять ее на новую очаровательную супругу, он своего добьется. Вопрос только, какой вариант он примет. Мягкий или жесткий?

Развод, смерть, высылка, или, к примеру, королеву поймают на измене и казнят? Да мало ли что может быть?

Вот о последнем и беседовали двое вельмож, стоя у окна.

Стояли, смотрели, как его величество кружит в страстном танце очаровательную рыженькую девушку, и в глазах их стыл смертный холод.

Эрр Виталис Эрсон племянницу оценивал здраво. Глупа, как блоха, и то – у насекомого, может, и побольше мозгов. Блоха-то жизнью каждый раз рискует, а Диана чем? Да ничем!

Трясет себе сиськами перед королем, намекает и завлекает. А у мужчины от видов и красот все мозги вниз стекли… что и надо. Если Дианка правильно игру поведет, король на ней и женится, рано или поздно, бывало уж такое. Раньше короли вообще предпочитали на своих эррах жениться, это уж потом начали между собой родниться. Ну, повязались вот, с Картеном. И что? Торговля хорошая, конечно, да кто ж ее рвать-то будет из-за бабы? Никто.

Есть там королева Мария, нет там королевы Марии, как шел грузопоток, так и идти будет через Северное море. Так и будут торговать, пиратов совместно гонять, почему нет?

А вот семья, которая свою бабу королю подсунет, получит хорошие преференции. И к трону приблизится, и ночную кукушку свою натаскать сможет. Сильно на Иоанна не повлияешь, не такой он дурак, но слово там, улыбка тут… по капельке, по краешку, по крошечке подправить курс – и будет Эрсонам много чего вкусного и полезного. К примеру, должность канцлера? К которой эрр Эрсон вот уже лет десять шел и пытался приблизиться, но не получалось. Советником короля давно и прочно был эрр Димас Бустон, и ненавидел его Виталис так, что аж кушать не мог. Ей-ей, убил бы! Но если король хоть что прознает… тут и Виталису головы не сносить будет. А Иоанн может и прознать.

Димас не просто так сам по себе поднялся, считай, из грязи в князи, нищий, безземельный эрр, приехавший из провинции, был королю предан больше любой собаки. И его брак с Марией, кстати, тоже Димас устроил во времена оны. Посодействовал.

Сейчас это может сыграть против Димаса, если правильно выложить на стол карты.

Вот и разговаривал эрр Виталис с личным духовником короля – кардиналом Рентским. Осторожно, намеками прощупывал почву.

Понятно, пойти против Престола и Конклава кардинал не осмелится. Не тот у него вес, не тот характер. Исайя Рентский – трусливый слизняк, но при том жадный и умный, изворотливый и льстивый, считай, идеальный царедворец.

Но важно ведь правильно подать документы в Конклав. И представить ситуацию нужным образом, и знать, кому занести и сколько, что предложить, расклады и ниточки… что-то знал сам Эрсон, а вот что-то мог знать только Исайя. Если они сейчас сойдутся в цене, то и короля им будет легче обрабатывать с двух сторон, и опять же, свое решение будет легче протащить. Но…

Исайя был жаден до одурения, да и страх за свою шкуру еще добавлялся. Саймон Картенский не из тех королей, которым на мантию плюнешь, а они и не заметят. А тут все куда как серьезнее.

Кто-то верит, что разведенная королева будет жить долго и счастливо? Серьезно верит? Дайте, дайте сюда этого идиота, мы его в кунсткамеру отправим! Там, поди, таких беспримесных и не видывали!

Это сегодня Мария может дрогнуть и согласиться на развод, а что она завтра выкинет? Баба же? Пойдет и Престолу в ноги кинется, мол, опоили, околдовали, одурманили, угрожали… да мало ли что придумает обиженная баба? А Престолу тоже такое не надо, опять же, Триумвират штука такая, сложная. Баба другую бабу завсегда поймет, а и не поймет, так просто из солидарности нагадит!

И что еще Многоликий придумает?

Для начала Виталис хотел перетянуть на свою сторону мужскую часть триумвирата. Правильно подать дело – это важно! Королю ведь нужен наследник, а жена его родить уже не способна. В таких случаях женщины действительно своей волей уходят в монастырь или еще как-то освобождают мужа… всякое бывало. И если бы ее величество изъявила свое добровольное желание…

Тогда, считай, решение уже будет принято. И даже служитель Многоликого ни на что не повлияет.

Епископ был не против.

Димас и ему успел ногу отдавить, да еще как отдавить! С огоньком и радостно!

Дело в том, что люди благочестивы. И особенно они проникаются любовью к Богу накануне скорой встречи с Ним. Чувствует богатый эрр, что смерть приходит? Ну как тут не завещать церкви что-то хорошее и вкусненькое? А вдруг ему зачтется?

А вдруг ТАМ и финансовый вопрос рассматривать будут? А он вот, искренне, от всей души, завещает или дарит… и всем хорошо. И ему душевное спокойствие, и церкви денежка на карман, и Престолу процент. Честная десятина.

И в эту прекрасную и стройную схему влез Димас! Да как!

Двумя ногами, еще и грязи натащил, гад!!!

Как он вообще смел такое придумать!? Чтобы половину от полученного церковь добровольно отдавала в казну!?

Да тут каждое слово, считай, кощунство! А король-то это одобрил! И принял, и в других странах, на такое непотребство глядя, облизываться начали… Убивать за такое мало!!!

Так что план Эрсона у Исайи никакого отторжения не вызывал. Это ж как вкусно получается! От королевы они избавляются, а Дианочка начинает мужу объяснять, что Димас уже… слегка устарел. Нет-нет, не надо его разжаловать. Но, к примеру, не слишком ли он много сам берет? Не по чину, нет… опять же, слишком у него сильные связи с Картеном, а это плохо. Возьмет он так, да и порадеет Саймону, а чем это королевству обернется?

Нельзя, совершенно нельзя так безоглядно доверять всяким безземельным и наглым! Лучше на его место кого-то проверенного, к примеру, дядюшку. Неужели он своей племяннице хоть что-то во вред сделает? Да никогда, все у него на пользу семье, все для дела.

Чьего дела? Какого?

А это совершенно неважно, главное, вы его назначьте, ваше величество, а там уж мы разберемся.

Проблема в том, что назначение Виталиса уже не повлияло бы на королевское решение, относительно церковных денег. Когда это король от денег отказывался? Да от дармовых?

Но может, как-то это можно будет обыграть? К примеру, от завещанного, конечно, придется отчислять. И от подаренного тоже. Но ведь есть и третий вариант? К примеру, хочет человек завещать крупную сумму монастырю в другой стране? Ну и пусть завещает. На другие страны правило «королевской доли» не распространяется. А потом монастырь, к примеру, тоже что-то захочет подарить служителям в Эрланде. Деньги, к примеру, или земельные участки?

Понятно, что тут королю тоже ничего не отломится, но проворачивать такие махинации можно, только если у тебя есть прикрытие. Да-да, канцлер, к примеру. И казначейство, опять же, не будет акцентировать ненужное внимание на мелочах.

Так что предварительная договоренность уже была достигнута, оставалось воплотить план в жизнь. А вот КАК это сделать…

Как-то надо.

И в глазах двоих интриганов жизни Дианы, Марии, да и много кого еще, значения не имели.

– Королева вчера тайно отбыла в монастырь святой Варвары. После того, как ее пытались отравить.

– Одна или с дочерью?

– С дочерью.

– Это хуже, намного хуже, – кардинал нахмурился. Вот если что-то случится с королевой, его величество… он будет расследовать дело, но не очень тщательно. А вот если с принцессой, то его величество озвереет. Единственный ребенок, оставшийся в живых.

Единственный законный ребенок.

Пока Анна в немилости у короля, но это до поры, до времени. Надо отдать Иоанну должное, своих детей он любит, причем законных больше, но и незаконным достается его внимание. Особенно сыновьям.

От эрры Ирены у его величества сын, ему уже семнадцать лет, от эрры Маргариты, с которой у него была длительная связь, есть сын, ему двенадцать, и дочь, которой около десяти лет.

Да-да, король себя не слишком ограничивал. Когда у королевы наступала беременность, он переставал к ней приходить. Как сам он говорил епископу, беременные женщины внушали ему отвращение. Но воздержание вредно для мужского здоровья, а потому его величество искал утешения на стороне. Вот и получались у него побочные дети примерно одного возраста с законными, плюс-минус полгода – год.

– Хуже, – согласился Виталис. – Но все вполне решаемо. Правда, я мало что знаю о монастыре святой Варвары…

– Настоятельницей там матушка Евгения, – не потаил информацию кардинал. Да и чего скрывать? – Очень умная, очень властная, хваткая женщина. Я ее давно знаю, уже лет двадцать точно. В монастырь она пришла сама, по велению сердца, принесла небольшое приданое и все эти годы усердно работала, чтобы занять свое место. Молила Богиню…

Мужчины переглянулись.

– Эрра?

– Незаконная дочь, воспитывалась при отце, потом он умер, примерно через пару лет после ее ухода в обитель. С семьей она практически не общается, но помогает… иногда.

Виталис кивнул с пониманием. Бывает и такое… незаконные дети короля – одно. У них и перспективы, и титулы, и вообще, это – дети короля! А вот незаконные дети даже эрра…

Их особенно признавать не торопятся, разве уж род вообще без наследника останется. К примеру, есть эрр. У него нет законных сыновей, нет законных дочерей, вот тогда начинают рассматривать побочных. А так – или сын, или внук, или дочь и ее супруг, или кто-то из детей дочери… уж найдется, кому передать титул и земли.

Но незаконные дети их получают в последнюю очередь.

А все ж таки это дети. И родители по-разному относятся к своей крови. Кто-то признает их и воспитывает в своем доме, понимая, что свои люди – это ценный ресурс. И получаются из них хорошие управляющие, казначеи, воины – да много кто! И девочек воспитать тоже можно, и замуж их выдать правильно, чтобы привязать к семье нужного человека. Красивая, умная, образованная жена ценилась и будет цениться всегда, особенно если в приданое за ней идут не только деньги, но и связи с хорошей семьей.

Но бывает всякое.

Вот и такое, к примеру. Когда девочка, допустим, умна и властолюбива, а, выйдя замуж, она не получит того, о чем мечталось. В высший свет не попадет, ко двору ее не пригласят, власти у нее не будет, над ней будет муж. Тогда – монастырь становится неплохим выходом.

Если есть знания, есть ум и характер, женщина может пробиться наверх, а это – власть. Над чужими жизнями, судьбами, да и над своей судьбой тоже. Кто-то выбирает именно этот путь, как матушка Евгения, к примеру.

– Можно ли с ней договориться?

– Договориться можно всегда, – кардинал думал о своем. Можно-то можно, но вот что попросят взамен? Если бы Евгения любила деньги, с ней было бы проще, но ей нужна была именно власть. И кто ее знает, чего она захочет? Бабы!

– Из какой семьи она родом?

– Из Шадинов.

– Шадин… нет, не припомню.

– Некрупные эрры, из приграничья.

– Понятно. Что ж, я наведу справки.

– Я тоже напишу матушке Евгении, – согласился кардинал.

Мужчины отлично понимали друг друга.

Ее величество не должна вернуться из монастыря. Пока она была здесь, во дворце, под присмотром короля, ее нельзя было убить. Но если где-то в другом месте с королевой случится… несчастный случай потому несчастным и назван, что ж – не повезло. Какое уж тут счастье?

А вот такое.

Большое и личное. Для короля, для Дианы, для Эрсонов, для кардинала, для… да много для кого! И не дает до этого счастья дотянуться всего лишь одна тупая баба, которая даже детей живучих нарожать не смогла, с одной девчонкой осталась! Ну и чего ее жалеть?

Приговор Марии был вынесен, его осталось привести в исполнение.

* * *

– Шагрен! Шагрен погибнет в огне и воде!!!

Мужчина задыхался, бился на убогом ложе, и не будь оно подстилкой из соломы на полу, точно упал бы. Но куда уж падать ниже пола?

Рэн бросился к учителю, придавил его к полу, чтобы тот, выгибаясь, не повредил себе ничего…

– Учитель!!!

Не сразу, не за минуту пришел в себя старый монах. Может, часа за четыре-пять удалось привести его в чувство. А заговорить старик и вовсе смог только к вечеру, не слушалось сорванное от дикого крика горло.

Рэн не лез с вопросами, где он и где Учитель? Но тот сам заговорил.

– Страшное я видел, мальчик мой. Страшное и безумное… Шагрен, наш Шагрен может погибнуть в огне и воде.

– К-как?

Учитель помолчал, сделал еще несколько глотков из чашки и медленно заговорил:

– Я видел, как среди острова открылась громадная рваная рана. И сначала оттуда повалил огонь, он тек по острову, сжигая все на своем пути, потом достиг воды – и та вскипела. И никого живого не осталось на Шагрене. А остров наш раскололся и затонул.

Рэна холод пробрал.

Вот ведь… вроде и не мальчик уже, а такое услышать… жутко!

– Учитель…

– Это будет очень скоро. Не успеет еще яблоневый цвет осыпаться сединой на твои волосы.

Рэна затрясло.

– Н-но как же…

– Я стал молиться что есть сил. Я кричал в видении, и Многоликий услышал меня. Он послал мне видение существа, которое может спасти наш остров.

– Существа, учитель?

– Единственный, кто может найти спасение – Дракон. Я видел громадного дракона, который пролетел над островом, и под его крылом успокоились и суша. И море. И я видел людей, которые тянут из моря невод, полный рыбы. И счастливых детей на берегу. Сытых детей…

– Учитель, я…

– Послушай меня, Рэн. Я знаю, ты вскоре вернешься в столицу, к брату.

– Да, учитель.

Рэн Тори действительно приехал ненадолго.

– Никому и ничего не говори. Но выполняй любой приказ императора так, словно от этого зависит больше, чем твоя жизнь! Словно от этого зависит весь Шагрен. Ты понял?

– Да, учитель.

– Вот и хорошо. Переночуй в монастыре сегодня, а завтра – уходи. Тебе пора, мальчик мой. И я буду молиться за тебя…

– Да, прадедушка…

Рэн поклонился старику.

Ну да.

Кому – старый монах, которому уж невесть сколько лет, а кому прадедушка по матери, родной и любимый. Так тоже бывает, приглянулась вельможе девчонка из горного селения, взял тот ее к себе, только долго в неволе не прожила она, сгорела, оставив сына… Шимо Тори его и признал, и в род ввел, как положено, и жену, видимо, правда любил. Рэна отпускал в горную деревню, с родней повидаться. Вот и с прадедом в том числе.

– Дедушка, не надо ли мне рассказать?..

Спрашивал парень не просто так. Прадеда действительно считали «озаренным Огнем Многоликого». Случалось у него провидеть будущее… и коли опасность грозит всему острову…

– Молчи, Рэн. Не надо о таком говорить, и тебе не надо бы кое-чего знать, да не получилось иначе. Так что промолчи и делай, что должен. А я буду за тебя молиться.

Рэн с тем домой и отправился.

А на душе все равно тревожно было, муторно, страшно…

Прадед просто так не скажет. И если он что-то не договорил, стало быть, от Рэна будет зависеть… что? Нет ответа.

А вот страх есть.

Страх не справиться, не оправдать… и уничтожить Шагрен!

Многоликий, помоги!

* * *

– Ваше величество, если позволите…

– Эрр Торган, я вас внимательно слушаю?

Мария доброжелательно смотрела на начальника гвардейцев. Эрр Леонидас ей нравился, не как мужчина, а просто по-человечески. Симпатичный мужчина лет двадцати пяти, уже мужчина, не мальчишка, относился к своему заданию очень ответственно. Заботился о доверенных ему женщинах, несколько раз в день беседовал с королевой, просил не скрывать, если что-то потребуется…

При этом в его поведении не было раболепства, не было желания поклониться перед вышестоящим, не было никакого мужского интереса. Просто обычное – нормальное! – мужское отношение к женщине.

Вот тебе доверили ее, она слабее, она женщина, ей требуется забота. Он и позаботился. Хотя это такая безумная редкость в любом веке, хоть в средние века, хоть в двадцать первом веке.

Невероятная редкость.

– Ваше величество, так получилось, к нашему костру забрел странствующий сказитель. Если вы позволите, я приглашу его?

Мария и сомневаться не стала.

– Приглашайте, эрр Леонидас, я буду рада послушать его вместе со всеми. Анна?

– Да, маменька! – ребенок даже в ладоши захлопал. – Можно, правда?

– Конечно, можно, – махнула рукой Мария.

– Но это слишком простонародно, – засомневалась эрра Розабелла.

Мария качнула головой.

– Правитель должен знать, чем живет его народ. Мой муж так считает. – А если и нет, пусть Розабелла у него об этом спросит. Авось, ее потом от стены не отскребут! Вот ведь… дурища!

Эрр Леонидас поклонился, скрываясь в полусумраке. Сегодня они не смогли заночевать под крышей, не попалось на пути ничего достойного, а потому мужчины еще засветло съехали с дороги и сноровисто разбили лагерь на свежем воздухе.

Костры, палатки, правда, ее величество и дамы будут спать в каретах. Но это потом, а пока кареты открыты настежь, чтобы проветрилось, а дамы сидят у костра на роскошных подушках и лакомятся мясом на углях. Что-что, а мясо здесь было восхитительное, птицефабрик тут еще долго не появится, и мясо пахнет мясом, а не загадочными химикатами, а куриц, к примеру, откармливают пшеном, а не антибиотиками и гормонами. Деревенские хитрости никто не отменял, ну так про них и гвардейцы знали, и покупали только целое животное. Живое, не разделанное, чтобы убедиться, что оно здорово. Мария только следила, чтобы крестьяне, у которых покупали скотину, получали полную ее цену[12].

Странствующий сказитель оказался приятным дополнением к хорошему вечеру. Есть тут такая категория, аналог радио и телевидения средних веков. Не менестрель, нет. Никакого романтизма, никаких прекрасных дам и рыцарства. Да и с музыкальными инструментами у них сложно.

Инструмент – штука нежная, трепетная, даже тонкая, поди, потаскай его за собой, да сбереги, да почини, если что. При этом духовые инструменты не особенно подходят для ситуации, разве что ты при дворе обретаешься. Вот кто будет два-три часа слушать одну музыку? Разве что закоренелые меломаны, а людям и истории послушать хочется, и поговорить, и самим чего рассказать. Арфа – тоже штука тяжелая, ребел неудобен…

Так что сказитель обычно умеет играть на музыкальных инструментах, но может обходиться и без них. Найдется для него что-то подходящее – отлично. Нет?

Ну так он и сам по себе заменяет радио. Там расскажет, здесь споет, может о древности поведать, может о современности… своего цеха у сказителей, кстати, тоже нет, как и у менестрелей. Отличительный знак есть, красный треугольник, который они себе нашивают на одежду, на левое плечо. Это из плюсов. Есть и минусы, если кто в детстве в «телефончик» играл. Первому человеку скажут «белый слон», а последний заявит: «зеленый пароход». Вот, и информация, пройдя от одного сказителя к другому, тоже искажается. Не всегда, нет, но достаточно часто.

Мария подозревала, что среди этих сказителей и шпионов прорва, и разбойников, уж больно удобное прикрытие. Но чего лезть со своим уставом в чужой монастырь?

Пусть расскажет что-то…

А если у человека слух и голос окажутся, можно и арфу приказать достать. Да-да, арфа тоже была в багаже, как же без нее в монастыре?

Совершенно никак!

* * *

Эрра Ирена прошлась по комнате, постукивая каблучками, посмотрела в окно, потом на сына, потом опять в окно.

Вид в окне ей нравился намного больше, чем мальчишка. Хотя какой там мальчишка, семнадцать лет уже, сам детей вовсю делает! Откупаться от крестьянок не успеваешь!

– Илес, ты меня слушаешь?

– Да, матушка.

Илес Флориан давно и превосходно усвоил, что не слушать или не слушаться маменьку выйдет себе дороже. Зато, если с должным усердием изображать подчинение и покорность, можно получить для себя что-то приятное и полезное. Маменька и долги заплатит, и любого врага растерзает, и секрет ей доверить можно – не выдаст. Сама может воспользоваться, но только она. Никто другой ее ребеночка не тронет.

Правда, к детям от законного мужа это почему-то не относилось, только к Илесу.

Вот его матушка любила и обожала, без меры и памяти. А остальные… а что мужу-то надо? Она их родила, долг перед Фаркасом выполнила, теперь пусть ими кормилицы и няньки занимаются. А она так и вовсе план перевыполнила, она всех – ВСЕХ! – законных детей родила от своего мужа. Только Илес – королевский бастард.

Королева тогда как раз ждала первого ребенка, лекари запретили этой бледной немочи половые сношения, а ведь для мужчины очень вредно воздержание! Он потом может и вовсе не того… не подняться. Так что Ирена считала, что делает доброе дело.

Как только она начала спать с королем, она отставила от себя законного супруга и точно знала, кто отец ребеночка. И уж Илеса она с рук не спускала!

Впрочем, было отчего.

Королевским подарком стали не побрякушки и не платья, королевским подарком для Ирены стало маленькое, но доходное поместье. Лично для нее.

С тем, чтобы она потом передала его сыну.

А заодно и все остальное, что она выпросила. Право на усеченный герб, признание бастарда и прочее, что положено. Иоанн тогда был влюблен и отказать не сумел.

И вот сейчас Ирена собиралась этим воспользоваться.

– Дорогой сын, нам надо в столицу.

– Зачем, матушка?

– По важному делу, Илес. Ты сейчас единственный наследник короля мужского пола.

– Не единственный.

– Единственный, Иль. Эта дура, Маргошка, даже и не подумала потребовать признания своего сыночка. Все знают, что он от Иоанна, но права на герб у него нет. А ты – у тебя даже фамилия.

– Фиц-Эрланд, – кивнул сынуля.

– Вот! По всему выходит, если король разводится с Марией, но умирает, кто наследник? Да только ты! Других-то и нет!

– Анна?

– Корона – не болезнь, от бабы не подцепишь!

– Матушка, ну подумай, прошу! Я могу быть наследником, но кто меня поддержит? Это ж государство! А когда были живы законные дети, нас не больно-то при дворе хотели видеть.

Ирена поджала губы.

Ну… сама виновата. Немного. Когда она родила, и король признал ее сына, Ирена совсем чуточку неправильно себя повела. Но она так обрадовалась!

Если не врать самой себе, Ирена просто обнаглела настолько, что предложила двоим королевским детям играть вместе. А уж что она по дворцу ходила, нос задрав выше потолка, и королеве дерзила, тут и вспоминать не стоит.

Иоанн мигом преисполнился любви к жене, а заодно и чувства вины, и выпер Ирену со двора, убедительно попросив ее пожить в подаренном поместье. Там-де воздух здоровее.

Да и зачем ему такая холера рядом с королевой?

Любовница что должна? Правильно, комфорт приносить. А если от нее одни проблемы, так кому это счастье нужно? Чтобы под его родной крышей, да эта зараза воду мутила?

Еще и на королеву смотрела нагло и хвост задирала?

Иоанн не такой дурак, чтобы вовсе уж ничего не видеть! Все он преотлично замечает, когда ему надо, другое дело, что пока он спал с Иреной, его все устраивало. А как игрушка надоела, да начала слишком многое требовать – извини! Вон со двора!

Ирена была стервозна, но далеко не глупа, предупреждение она поняла и сыграла «на опережение»… да, она поедет воспитывать ребеночка! Она будет вечно любить Иоанна и тосковать по нему… можно ли ей хоть иногда приезжать и показывать сына – отцу? Нет-нет, она может даже не появляться при дворе, просто мальчик должен знать, что его отец – величайший король всего континента…

Ирена была очаровательна, лесть убедительна, да и сын ни в чем не виноват – Иоанн согласился.

И несколько раз в год Ирена наезжала в столицу, показывала Иоанну очаровательного мальчугана, который ТАК на него похож, и Илес прилежно играл свою роль.

Улыбался, ездил на охоту, старался вежливо общаться со своими сводными братьями и сестрами, Мария, эта тупая курица, не препятствовала. Говорила, что дети не виноваты в подлости их матерей.

Ирена это запомнила.

Подлости!

Да разве она подлость сделала? Это Мария заняла ее место! Вот если бы Ирена оказалась при дворе пораньше, она бы обязательно очаровала Иоанна, у них даже имена похожи, и не без умысла она так назвала сына.

Семья…

И пока Илес крутился при дворе, Ирена тоже плела свою паутину.

Может быть, никогда она и не пригодилась бы. Может быть…
Слишком уж странное должно случиться совпадение. Чтобы у Иоанна не оставалось сыновей, чтобы он сам позвал Илеса… но несколько дней назад к ней приехал гонец с письмом. И ранее она беседовала с этим человеком, и тот поддерживал Ирену в ее устремлениях, так что…

– У нас все получится, Иль. У нас есть союзники.

– Кто? Мама?

– Сейчас тебя это не должно волновать. Мы едем в столицу, и ты крутишься при дворе. Ты понял меня?

– Да, матушка.

– А я… я сделаю все, чтобы Иоанн внес тебя в список наследников. Понимаешь?

Илес кивнул.

Мать действительно могла. Тем более список наследников – это не завещание, не прямое указание, это, скорее, рекомендация. Если король умирает, не оставив наследников в законном браке…

Правда, есть Анна, но кто принимает во внимание этих баб? И сколько ей там лет? Она же вообще еще маленькая… какой ей трон? Кукол с избытком хватит!

Что ж.

Илес поцеловал матери руку, отчего глаза Ирены вспыхнули ярким светом. Сына она и правда любила. И была очень хороша собой, в том же стиле, что и Диана. Только сейчас, конечно, сказывался возраст. Уже и кожа не так бела, и грудь не так высока…

Но Ирена пока не думала о старости. Ей еще столько всего надо сделать… плевать, что Иоанн не собирается пока умирать! Ей нужно – пока! – включить сына в список наследников, и получить для него должность при дворе. Лучше, чтобы он стал командиром какого-нибудь полка, ему нужна сила под рукой, а уж уважать себя ее Илик заставит! Обязательно!

Итак – они едут в столицу!

* * *

Сказитель Марии понравился.

Невысокий сухощавый мужчина лет семидесяти на вид, с седыми волосами, заплетенными в короткую косу, и доброжелательной улыбкой, вел себя спокойно и с достоинством. Поклонился по всем правилам, поприветствовал королеву и принцессу, уселся на указанное место и вопросительно поглядел на Марию. Распоряжайтесь, ваше величество. Ваше право, ваш голос.

– Как тебя зовут, исс? – Мария не любила тыкать тем, кто старше, но она – королева.

– Исс Деон, ваше величество. К вашим услугам.

– Исс Деон, поведай нам что-нибудь на твой вкус? Не хочу сегодня ничего выбирать, хочу просто слушать.

Исс пристально поглядел на королеву. Но что могла сказать Мария? Она же не знала весь этот культурный пласт, который местные впитывают с детства, она просто не может ни о чем попросить. Для нее любая история в новинку, любая сказка или песня. И от новостей она тоже не откажется…

– Что ж, ваше величество. Я поведаю вам старую сказку о Многоликом.

Мария одним взглядом заткнула эрру Розабеллу, которая издала что-то вроде возмущенного кудахтанья.

– Ваш выбор, исс. А мы послушаем…

– Это было давно, ваше величество, очень давно…

А голос у исса оказался потрясающим. Мягким, бархатным, переливчатым. Он успокаивал и завораживал, уводил за собой и заставлял забыть обо всем, кроме рассказываемой истории.

Давным-давно, да…

А может, и не очень давно, каких-то лет триста – четыреста назад, Многоликий был в почете и силе. Не просто так поклонялись этому богу, нет. Он способен был даровать человеку его истинное обличье. Предотец создал мир, Предмать населила его людьми и животными, а их любимое чадо, Многоликий Бог, подарил творениям матери волшебство. Они не могли двигать скалы и кидаться огненными шарами. Но те, кто потом стал эррами, открывали для себя второй облик.

Кто-то из людей способен был стать насекомым – и порхать над цветами. Кто-то скакал конем по зеленым лужайкам. А самые могущественные могли взлететь в небо на крыльях драконов. И это даровал людям Многоликий. Это был его подарок и благо.

Это был его подарок – и проклятие.

Благо потому, что люди, познавшие Его дар, дольше жили, были неуязвимы для болезней, были сильнее и умнее обычных людей.

Проклятье, потому что им попросту завидовали. Кому бы не хотелось так же? Но не все могли справиться с даром Многоликого. Если ты умен и силен, ты получишь свою вторую ипостась, вы станете единым целым, ты проживешь долгую и счастливую жизнь.

Если ты слаб и глуп, ты просто не удержишь подарок Многоликого. Не выдержишь его. И станешь ящерицей не только во втором обличье – останешься ей навсегда. Долгая ли жизнь у ящерицы или у птицы? Не очень…

Те, кто познал счастье второго облика, не хотели от него отказываться, но были и те, кто трусил. Или просто не смог принять этот облик. Или… да, случались и смерти, и необратимые превращения. Бывало всякое, это жизнь, это риск.

Мария, кстати, это понять могла. Даром ничего не дается, даже в сказке за все приходится расплачиваться. Кто-то не верит? Читайте внимательно, намеки есть всегда.

Те, кто смог получить вторую ипостась, становились эррами. Те, кто не смог – иссами.

Первые правили, вторые подчинялись. Те, кто находил в себе силы, старался пройти испытание у алтаря Многоликого и получал вторую ипостась.

Вот потому у всех эрров на гербах животные. Те самые, чей облик получили родоначальники династий. Первенцы. Хотя потом… многое зависело от человека, и в потомстве могли проявиться самые разные ипостаси.

Мария вспомнила свой герб и усмехнулась.

У Иоанна на гербе был лев. Что ж, подойдет. Достаточно подлое животное, если вспоминать биологию. А вот у Картена на гербе была змея. Здоровущая такая, вроде кобры. Как там с остальной династией – она не знала, а вот ей будет в самый раз. Гадины мы, гадины. Патентованные.

Почему все разладилось?

А вот так. Даришь подарки? Учитывай, и КОМУ ты их даришь.

Началом падения стала история Данакта.

Данакт родился королевским сыном, но вот беда – не мог он принять вторую ипостась. То ли боялся, то ли не мог ее принять, то ли рисковать не хотел – сейчас уж и нет ответа. А вот править ему хотелось, до слез и соплей хотелось.

Что сделал предприимчивый юноша?

Пакость. На другое такие люди и не способны, а вот как где нагадить – запросто.

Раньше, по преданиям, был артефакт, который помогал превращаться детям Многоликого. По преданиям, Многоликий, когда его попросили, проколол свою руку и дал людям три капли крови, которые превратились в три громадных рубина. Их вставили в три кулона.

Вот такой кулон надевали на человека перед оборотом, и если он был не слишком уверен в себе, камень помогал ему удержать разум. Даже если он не обретал вторую ипостась, он мог вернуться.

Всего их было три штуки, хранились они в трех святилищах. И в один прекрасный день все три святилища сгорели, как свечки.

Рубины пропали.

Второй удар – был отравлен отец Данакта. И поскольку преемника он себе найти не успел, то на трон уселся сын. И принялся всеми силами притеснять двуипостасных.

Кого-то убили, кого-то отослали, кого-то…

Много чего было в тот темный, смутный век. Если в начале правления Данакта двуипостасные были обыденностью, то к его окончанию – уже редкостью. А к концу правления сына Данакта их и вообще стали опасаться.

А кто ж их знает?

Вот так обернется волком, да и загрызет. Или комаром закусает, к примеру.

Как отнесся ко всему этому Многоликий?

По-божественному.

Сказал, что он свой дар людям преподнес. Если у человечества не хватило сил, ума или желания его сберечь, вот и поделом. Смогут все вернуть – пожалуйста! Возвращайте, он даже от себя первому же оборотню подарок даст.

Не смогут?

Значит, не судьба. Живите себе, как хотите, Бог вам не нянька, за ручку водить, и сопли вытирать.

А что кулоны?

Они утрачены, и кто знает, во что теперь вставлены алые камни?

Святилища оставлены служителями, и очень редко там проводятся церемонии. Многоликий ждет и наблюдает. Но кто сможет преодолеть не запрет, не Божий гнев, а просто – человеческую подлость, косность и зашоренность? Таких найти очень сложно…

И что потом ждет смельчаков? Вряд ли кто-то по доброй воле уступит власть даже Многоликому.

Сказка закончилась.

Мария смотрела в огонь, видя там не людей – драконов, волков, птиц и насекомых, преданных одним подлецом.

– Говорят, – тихо произнесла она, – что в душе каждого человека в смертельной схватке сцепились черный и белый волк. Черный волк – олицетворение всего самого худшего в человеке, подлость, ложь, предательство, белый волк – самое лучшее, что в нас есть, доброта, любовь, сострадание. И рано или поздно один из волков побеждает[13].

– Кто же из волков побеждает, ваше величество?

– Побеждает тот волк, которого ты кормишь, исс.

На миг над костром повисла тишина. И в нее сверлом бормашины ворвался голос эрры Розабеллы.

– Ой, ваше величество, зачем говорить о волках к ночи! Умоляю, попросите сказителя поведать нам что-то веселое?

Вот ведь… дура!