Читать книгу Ветана. Дар жизни - Галина Гончарова - Страница 5

Несколько дней прошли спокойно. В храм я сходила, настойку отдала, заодно убедилась, что холопы и слуги на меня капкан не ставили. Просто дошли до них слухи, вот и поинтересовались. Так, по-соседски, как о сбежавшем молоке или умершей кошке. Бывает. Кошку, кстати, мне еще раз приносили на осмотр. Хвостатая была жива, здорова и круглилась с каждым днем все больше и больше.

К Шаронерам я зашла один раз. Мэт выглядел вполне довольным жизнью, Шими помогал ему во дворе, радостно возился с новыми братом и сестричкой и выглядел невероятно довольным. Да и одет малек был намного лучше. Добротные штанишки, рубашка, курточка, даже сапожки… Все выглядело поношенным, но чистеньким и аккуратным.

Так делают.

Семьи бедные, на детей не напасешься, на них же все горит, новое покупать дорого. А есть и богатые, где один раз надели на ребенка вещь, а тот вырос. Или не понравилось. Или… И несут такие вещи продавать на рынок. И дешевле, и удобнее.

Я и сама покупаю там иногда платья. Благо со спины меня можно принять за пятнадцатилетнюю. Худая, щуплая, с работы лекаря особенно не потолстеешь… или я просто не там работаю? Или не так? Есть же и те, кто отожрался.

Лекарь.

Ох-х-х…

Господин Крамар решительно не оставлял меня в покое. Он был назойлив, как оса, и так же бесполезен.[1] Лекарь приходил мало не раз в два дня, с цветами. Один раз принес дорогущие конфеты, отчего я только сильнее разозлилась. Цветы?! Да, я люблю цветы!

Жи-вы-е!

В саду, в горшках, в лесу… ЖИВЫЕ!!! Не мертвые, в букетах! Это как-то связано, кстати, с даром мага жизни. Я не люблю убивать.

Правда, я спокойно ем мясо, хожу в кожаной обуви, мою руки мылом, так что все до какого-то предела. Но цветы мне жалко. Есть необходимость: если я не буду есть мясо, то буду слабее, да и с обувью… Я понимаю, что Крамар пытается за мной ухаживать, но не понимаю – почему?

Вот и сегодня. Опять у калитки маячит, зар-раза! С розами!

Мне протянули здоровенный букетище, поцеловали ручки и рассыпались в комплиментах, напрашиваясь в гости на бокал вина. Пришлось отказать. Уж простите, господин Крамар, но я так устала, так устала… Сейчас рану зашивала, да еще травма у ребенка была.

Чистая правда.

И травма была – ребенок с дровяного сарая спланировал. Колено расшиб и шишку на лбу получил. Но сотрясения мозга нет, кости целы, отлежится денек, попа подживет – и опять бегать будет.

Почему попа?

А его отец, когда убедился, что опасности нет, хворостиной выдрал. За свой страх.

И рану я ушивала. Была у Ренаров. Нот хандрил, но заживление шло полным ходом. Надо вовремя вытаскивать дренажи и ушивать рану, сразу-то такая поверхность не срастется, это не кошачьи царапки.

Крамар видел, что я отговаривалась, но крыть было нечем. Мужчина покивал и распрощался, а я пошла в дом. Розы тут же отправились в вазу, а ваза – на улицу. В сад. Не из вредности, просто пахнут они одуряюще, а домик у меня маленький. Оставь я их в комнате, спать потом не смогу.

Чем бы теперь заняться? Хотя лекарю всегда есть дело. Вот хотя бы холстину на бинты. Нарезать, прокипятить, свернуть, залить воском…

За этим делом меня и застала хозяйка домика. Мать хозяйки.

– Веточка, здравствуй. Как ты тут?

– Госпожа Лимира! – обрадовалась я. – Проходите, рада вас видеть! А я вам денежку отдать хотела за пару месяцев!

– Ой, спасибо, Веточка. И правда присяду, коль у тебя время есть.

– Я как раз бинты кипячу, так что с полчасика точно имеется, – заверила я.

Госпоже Лимире я была благодарна, и было за что.

* * *

Что я знала об окружающем мире?

Мало. Только то, что он – есть. Что там живут люди и их надо лечить. Как лечить – я тоже знала. А вот почем, сколько, кому, когда и за что…

Те знания, которые обычные люди впитывают с детства – как выбрать свежую рыбу, а не тухлую, где купить хороший хлеб, как торговаться на рынке, сколько взять за лечение с вельможи, а сколько с кухарки, как отличить хорошего портного от плохого и множество других, – мне были просто недоступны. Ну не знала я, неоткуда было! И отлично понимала, что это главная моя беда. Если что меня может выдать, так это не внешность, не манеры – мало ли у кого они какие, кто и в богатом доме разного наберется, – а вот эта неосведомленность. Вот что выделяет меня из общей массы.

Незнание.

Но с другой стороны, пока мы идем караваном, над этим задумываться не надо. Дорога и есть дорога, на ночлег мы будем останавливаться на постоялых дворах, там же можно купить все необходимое. И можно по пути приглядываться к людям. Как они ходят, разговаривают, как ведут себя. Научусь!

Караван…

Как путешествовать по стране? Смотря что тебе позволяют деньги. Аристократы путешествуют в каретах, со свитой, с охраной от разбойников. Раньше и я путешествовала так же, не задумываясь ни о чем.

Письма и тех, кто торопится, везут почтовые кареты, за кругленькую сумму они быстро с одного конца королевства на другой домчат.

Нищие бредут по дорогам, ничего не опасаясь – кому они нужны?

А как насчет крестьянина, который собрался на заработки? Купца, везущего товар? Женщины, решившей проведать дочку, переехавшую в другой город? Примеров много. А вот денег мало. Не все могут позволить себе нанять охрану, а разбойники водятся. Поэтому много лет назад чья-то умная голова придумала караваны.

Ты платишь определенную сумму в зависимости от того, как хочешь путешествовать: пешком, верхом, в телеге. Получаешь оплаченное и едешь с группой, человек тридцать-сорок. Называется это караваном. Он охраняется стражниками и медленно бредет по городам. Иногда – и между королевствами, но тут дороже. Тут еще учитываются въездные пошлины. Мне повезло, что я попала именно в такой.

Раньше разбойники пытались нападать на караваны, но тут уж вмешались короли. Начал это дело король Раденора, Александр Проклятый. Он попросту отловил всех, кто покушался на караваны в пределах его государства – и перевешал. Раз, другой, третий… Больше непонятливых не нашлось. Другие короли, глядя на него, тоже подтянулись и принялись воспитывать население. Получалось хуже, но в основном караваны трогать перестали. Предпочитали добычу полегче.

Ночевки у караванов тоже в определенных местах: на постоялых дворах, которые платят королевский налог, или на специально обустроенных стоянках неподалеку от реки. В караване есть Ведущий – шифф. Обычно так к нему и обращаются. Шифф – это очень серьезная должность, тяжелая работа, большая ответственность. Все они состоят на королевской службе, все знают несколько языков, все обожают кочевую жизнь. Шифф – это и работа, и призвание. У нас был шифф Нарис, мужчина лет сорока с коротко подстриженной светлой бородкой и внимательным взглядом серых глаз. Он отвечает за все, в том числе и за здоровье, и за пищу, и за снабжение… порвались сапоги – в караване найдется тот, кто за малую монетку починит их для тебя. Нет монетки?

Тогда чини сам. Тебе дадут нитки и шило, но и только. Заболел? Положат на телегу и постараются лечить. Уж как умеют. Обслуживание клиента – согласно выплаченным деньгам.

Я платила за пеший переход из города в город, но совершенно не подумала об одной детали. Роковой в моем случае. Есть ли у аристократок удобные сапожки? Красивые – есть. Модные – есть. С вышивкой, с камушками, отороченные мехом, с пушистыми кисточками. А вот удобные, рассчитанные не на то, чтобы из кареты выйти, и не на прогулку верхом, а на длительную пешую ходьбу?

У меня не было.

К концу первого дня хромала я так, что самой стало страшно. По ощущениям – ноги я стерла до щиколоток. Так что, когда мы остановились на постоялом дворе, едва не заплакала от счастья, упав на скамейку. Нет, завтра оплачиваю телегу. Пешком идти просто не получится.

Разуться решилась только в своей комнате. Три женщины, с которыми я делила ее, посмотрели и отвернулись, а четвертая покачала головой:

– Девочка, да ты так без ног останешься.

– Я тоже это подозреваю, госпожа.

Ноги болели до ужаса, к тому же опухли, а мозоли лопнули и кровоточили.

– Лимира меня зовут, можешь так и звать. Я сейчас тазик попрошу и водички из колодца.

И это было счастье. Я опустила ноги в таз с холодной водой, а потом обработала мозоли, наложила мазь и крепко забинтовала ступни.

– Спасибо вам, госпожа Лимира. Громадное!

– Да не за что, дочка. Ты в Алетар идешь?

Над этим вопросом я не задумывалась. Куда бы подальше от женишка, но…

– Да. А вы тоже?

– А у меня там дочка живет. Приболела она, и сильно, вот зять и попросил приехать. С внуками надо кому-то возиться. Трое у нее – мал мала меньше. Не справляется парень, да и Кариса меня приехать просила как можно скорее. Боится, что и в живых не застану.

Голос женщины изломался, дрогнул, она вытерла глаза кончиком платка и отвернулась к окну. Я вздохнула. Кажется, не миновать мне этой семьи.

Судьба?

– А что с ней случилось?

– Не знаем. Есть не может, голова кружится, тошнит…

Больше я расспрашивать не стала. Да, я лекарь. Единственное, что я умею – лечить людей. Но… мне было попросту страшно. А вдруг не получится? Такое ведь может быть?

Страшновато.

Я подожду до Алетара. Караван быстрее двигаться не станет, время у меня еще есть. Пусть все решает судьба.

* * *

Шифф Нарис пожал плечами в ответ на мою просьбу и сказал, что место в телеге найдет. Не жалко. Но лучше бы мне приглядеть сапожки получше. Я согласилась, но покупать их на постоялом дворе мне отсоветовали. И дорого, и вряд ли что хорошее продадут. Лучше уж потерпеть до первого города, который окажется на пути. Там будет привал на день, чтобы успеть пополнить запасы и закупиться товаром (да, товар так тоже перевозят).

Ничего. Доеду на телеге.

Соседкой по телеге оказалась как раз госпожа Лимира, симпатичная пожилая дама лет шестидесяти. Болтушка и сплетница, для меня – неоценимый человек. Другие скрежетали от нее зубами, а я слушала и впитывала информацию, стараясь как можно меньше говорить о себе. Впрочем, с ней это было несложно, стоило только спросить «А ваша дочь?..» – и меня накрывало потоком сведений. Да, большей частью – ненужных. Но удалось узнать, что дочь с мужем переехали в Раденор почитай уже лет десять назад, что они довольны, живут в Алетаре.

Куча сплетен про Алетар, про людей, про…

Даже про то, где продаются самые лучшие булочки во всем городе, – и то мне рассказали. Разве не замечательно? Я еще не бывала в столице Раденора, а уже знала о ней больше, чем о столице своей родной страны. Во многом именно госпожа Лимира определила мой выбор, и за это я ей благодарна. И за тот таз с холодной водой. Она об этом никогда не узнает, но это моя благодарность, и я сама решаю, когда, кому и за что ее дарить. А в тот момент мне гора золота была менее нужна, чем приснопамятный тазик и простое человеческое участие.

Но за добро я смогла отплатить добром.

* * *

Спокойной поездки у меня все равно не получилось. Не бывает такого, чтобы караван прошел без проблем и проволочек. Вот и в этот раз…

Что такое гроза?

Это красиво. Очень красиво, если смотреть из своей комнаты в замке на далекие горы, окрашенные всполохами молний. На серо-лиловое небо, которое раз за разом прочерчивают золотые огни, на надменные тучи, придавливающие деревья к земле своими животами. Слушать раскаты грома, завывания ветра… Потрясающий в своей силе и надменности гимн природы. Так это видится в тепле и уюте.

А вот когда гроза застает караван на проселочной дороге, когда вокруг перелесок, когда до ближайшей крыши над головой примерно полдня пути, когда из всей защиты у тебя плащ, который промокает быстрее, чем ты пальцами щелкнешь, и тент, который натягивают на телегу…

В этот раз я никакой красоты в грозе не увидела, зато мгновенно промокла, промерзла и мечтала только о горячем бульоне.

Шифф принял единственно возможное решение – двигаться дальше. Останавливаться на привал? Под порывами ветра мы ничего не смогли бы сделать. Ни костры разжечь, ни обсушиться. Когда кончится гроза – неясно, идти далеко, но, если ночевать в таком виде в поле, завтра большая часть людей проснется с болезнью горла, и шифф это отлично понимал.

Так что телеги и лошади двигались сквозь густую кашу из ветра и воды. Ругались, стонали, но шли вперед. И все было нормально, пока буквально в паре шагов от дороги молния не ударила в дерево.

Никогда не забуду этот миг.

Грохнуло и взблеснуло так, что я на секунду ослепла и оглохла. Взвизгнула и упала в телегу, закрывая голову руками. Я тогда сильно испугалась. Кажется, остальные тоже пытались спрятаться куда поглубже, не знаю. Могу отвечать только за себя.

Нам еще сильно повезло. Хотя можно ли это назвать везением?

Молния ударила в дерево рядом с дорогой, расщепила его на две части, и одна из них завалилась на дорогу. Точно повезло, что никого не покалечило. Еще немного вперед – и дерево рухнуло бы как раз на телеги. Повезло и в другом. Оно перегородило дорогу впереди, так что большая часть лошадей просто не смогла взять с места в галоп. Дерево помешало.

Но лошади все равно ополоумели. Они вставали на дыбы, бились, ржали, наездники поопытнее сумели своих сдержать, более неловкие падали в грязь, прямо под копыта, слышались крики…

Шифф сумел навести порядок только через час.

Все были построены, мужчины отправлены оттаскивать с дороги дерево, женщины – приставлены позаботиться о пострадавших. Несколько человек ушли ловить сбежавших лошадей, а я занялась своим прямым делом.

Было несколько переломов, два вывиха, синяки, шишки, небольшие раны – и все это требовалось промыть, обработать, перевязать. Шифф не слишком поверил заявлению о том, что я лекарь, но своего в караване не было, а стражник, который немного разбирался в лекарском деле, удачно упав, выбил себе плечо и был временно ни к чему не гож. Даже когда я рывком поставила сустав на место, за что удостоилась трехэтажного ругательства в адрес моей матери, ему все равно не стоило двигать рукой хотя бы дня три. Так что всех раненых пришлось пользовать мне.

И госпоже Лимире.

Как помощница, она оказалась просто незаменима. Так что цена на проезд для меня и для нее значительно снизилась. Шифф оказался человеком благодарным, и до Алетара мы ехали с комфортом. А в Алетаре госпожа Лимира предложила хотя бы пару дней переночевать у них, пока я не найду, где остановиться.

Я подумала – и согласилась. К тому же она преследовала и свои цели. У госпожи болела дочь, а в моих способностях женщина уже убедилась и хваталась теперь за соломинку. А вдруг помогу? Хоть советом, хоть чем? Ночлег я в любом случае отработаю.

* * *

При первом же взгляде на госпожу Арнет, дочь госпожи Лимиры, мне стало ясно: дело плохо. Лицо бледное, бескровное, глаза запавшие, под ними синие круги, пальцы на просвет видно, а тело… Да по ней скелет изучать можно!

Госпожа Лимира схватилась за голову, а я – привычно – за руку женщины, считать пульс. Потом послушаю сердце, легкие… Да что же с ней такое? Но расспросы ничего не давали. Чувствует себя плохо, тошнит все время, голова кружится, сил нет. Что поест – все наружу выходит. Пьет понемногу бульон, но скоро и его нутро не примет. Мама, прости, ты же позаботишься о моих детях? Наверное, это внутренний червь.

Наверное.

А я все же посмотрю, в том числе и своим даром. Только спроважу всех.

Госпожу Лимиру за дверь выставить не удалось, но ее я как раз не боялась. Милая женщина была подслеповата, так что искорки вокруг моих пальцев попросту не заметит, пока носом не уткнется. Наоборот, она полезна будет.

Так и вышло.

Мать держала дочку за руку, занимая разговорами, а я медленно и осторожно прощупывала женщину своим даром.

А ведь… Вот твари! Но – кто?!

Десяти минут хватило для краткого и грустного:

– Госпожа Лимира, а ведь вашу дочку ядом травят.

Обе женщины только глазами захлопали.

Как – ядом?! Зачем травят?! Кому это вообще понадобилось?!

Ну, на последние вопросы у меня ответа не было, а на первый – так запросто. Настойкой волчьей ягоды ее травят. Медленно да верно, знаю я этот яд. Еще немного, и сердце отказало бы. А признаки именно те. И тошнота, и рвота, и в моче кровь. Просто добавляют яд медленно, по капле, потому и не поняли люди. А вскоре, через месяц-полтора, померла бы госпожа Арнет, и в голову никому бы не пришло…

– Что же делать, что делать?! – схватилась за голову госпожа Лимира. – Вета, деточка…

Учитывая, что я чувствовала себя обязанной доброй женщине, ответ был однозначным.

– Лечить буду. Вылечу. Есть у меня противоядие, дня за три-четыре яд выведем, потом только восстанавливаться будет. Платы не возьму, поживу с вами, пока госпожа Арнет…

– Кариса.

– Пока Кариса не оправится, а я себе жилье не найду. Лишнего дня не стесню, обещаю.

Госпожа Лимира меня уже немного знала, больше месяца в дороге вместе провели, поэтому она закивала.

– Да, Веточка. Мы только рады будем.

– И спать я буду в этой комнате. Рядом с больной. На полу мне постелите.

Этот пункт тоже возражений не вызвал, после того как я объяснила, что тело будет чиститься. Мало ли что, лекарка должна быть рядом на всякий случай.

Но это – чем травят.

Кто травит – предстояло выяснять женщинам. А вот как…

Яд – это ведь не просто так, его принести требуется, подмешать к чему, дать человеку. К тому же и муж Карисы, и ее дети были полностью здоровы. Как же яд попадает в кровь больной?

Первым делом я перетряхнула все на кухне. Без особой надежды. Любой отравитель не дурак, чтобы держать такую опасную вещь рядом с детьми. Да просто – полезут в шкаф и наткнутся. Потом последовательно просмотрела косметику Карисы, мази и притирания, лекарства и одежду… Нет. Чисто.

Кто бы это ни был, яд он носит… с собой? Глупо. Демонски глупо! Яд должен быть где-то неподалеку! Обязан! Но если есть какой-то тайничок – под половицей, за камушком или еще где, – я его никогда не найду. Я ведь не собака, такого острого нюха у меня нет.

А идея!

Если дать собаке понюхать яд…

Отравителя я собиралась найти и разъяснить по всей строгости. Я – лекарь, я поставлю Карису на ноги, а потом кто-то придет и ее опять отравит?! Вот еще не хватало! Не позволю мою работу портить!

* * *

Лечила я Карису ночью, лечила своим даром и радовалась, что предусмотрительно напоила женщину снотворным. А то не дай Светлый проснется, что ей потом объяснять? Что я сижу и вожу над ней руками потому, что пытаюсь человека под одеялом нащупать? Или строение скелета изучаю?

Неубедительно.

Но за один раз ее даже моим даром не вылечить. Или я потом сама свалюсь. Яд – это ведь не просто так. Ее травили медленно, тут и желудок, и печень, и почки, и даже сердце – все поражено. Вовремя мы успели.

Что ж, Кариса, тебе повезло. Я помогу тебе.

Я медленно водила руками над телом. В первую очередь мы почистим сердечко, чтобы оно билось спокойно и ровно. Соберем из него весь яд, осторожно выведем к почкам – и наружу его, наружу! Чтобы и следа не осталось!

Да, Карисе будет неудобно ночь пролежать на мокром, и с утра она будет стесняться, поняв, что описалась во сне, ну и ладно! Лучше небольшое неудобство, чем смерть. Да и оставлять эту пакость в теле женщины не хотелось. Завтра выведу побольше яда из печени, потом из почек…

Много его. За один раз не справлюсь. Выводить, восстанавливать… И так умоталась. Рухнула на одеяло – и заснула как убитая.

Утром я проснулась от возгласа госпожи Лимиры:

– Кариса, деточка…

«Деточка» чувствовала себя намного лучше, пила бульон, жевала сухарики и благодарно улыбалась мне. Ее муж, симпатичный мужчина лет тридцати по имени Вилт, поздоровался со мной с утра – и убежал на работу. Чтобы содержать семью и оплачивать лекаря для больной жены, он трудился с утра до ночи. Строил дома, отделывал их, в подчинении у него была артель из десяти человек, и работали они на совесть, их и аристократы звали, не брезговали.

– Добрый день! Угадайте, кто пришел!

Голос был вполне дружелюбным. Но…

– А, здравствуй, Таниль, – госпожа Лимира не лучилась дружелюбием. Симпатичная женщина лет тридцати, стоявшая в дверях, даже отступила назад. Но тут же опомнилась, вошла, закрыла за собой дверь.

– Госпожа Лимира, рада вас видеть!

– Взаимно, деточка, взаимно. – Лимира улыбалась, только вот в ее добрые чувства не верилось. – Что тебе надо?

– Я к Карисе.

– Ты же знаешь, она больна.

– Ну да. Я и помогаю с домом, пока она себя плохо чувствует. Вот, за хлебом зашла, Карисе лепешки купила, может, она хоть одну съест.

– Спасибо, – госпожа Лимира взяла у женщины узелок. – Я сейчас посмотрю. Веточка, ты не взглянешь? Можно Карисе такие?

– Веточка? – прищурилась женщина, потеряв половину обаяния. – А кто это?

– Я – лекарь, – спокойно ответила я.

– И чем же больна моя несчастная сноха?!

– Затрудняюсь пока ответить, – сама не знаю, почему я сказала именно так. – Разберусь в ближайшее время. Лечить я ее уже начала, а там посмотрим.

– Госпожа Лимира, вашу дочь пользует лекарь Карт с улицы Золотых пчел, – Таниль подчеркнуто обращалась только к матери больной. – Может, стоит ему довериться?

– Я подумаю. А ты иди, иди, деточка, у тебя ребятишки дома…

– Да они сюда придут.

– Зачем?! – удивление госпожи Лимиры было совершенно искренним.

– Ну… я же тут.

– Таниль, милая, мы так ценим твой труд, – заворковала госпожа Лимира, подталкивая женщину к двери, – ты всегда такая услужливая, так готова помочь! Просто не знаю, что бы мы без тебя делали. Ты притомилась, наверное? Так отдохни, домом займись, детьми.

Дверь хлопнула. Через несколько минут Лимира появилась на пороге, красная от гнева.

– Вот дрянь, а?! В дверь выгнали, так она в окно полезет!

– Кто это?

– Сестра Вилта, Таниль. Та еще пакость!

– Расскажете?

– Расскажу. Так что она там притащила?

Лепешки были свежими и явно вкусными. Только вот Карисе их лучше не давать – и так желудок ослаблен. Раздражение будет.

Переговорив с госпожой Арнет, мы выяснили, что Таниль таскала их мало не каждый день. Лимира только зубами скрипнула.

– Пакость сладенькая! Не при Вилте будь сказано!

Кариса подтвердила кивком слова матери.

Я принесла больной очередную кружку травяного отвара – пусть промывает нутро, чтобы мне полегче было, – и услышала в награду историю жизни Таниль.

В общем-то не особенно новую под луной. Известно, что бывают бедные семьи, в которых у отца руки из задницы растут, а мать, как ни бьется, детей поднять толком не может. Такой и была семья Вилта. Отец, который не пил, только когда в трактирах вино кончалось, мать, которая тащила на себе тяжелый семейный воз, и двое детей. Таниль – старшая, Вилт – младший. Были и еще, да умерли. Таниль с детства занималась Вилтом, учила его, присматривала. Брат и сестра были очень дружны, несмотря на разницу больше чем в десять лет. А когда Вилту было шесть, сестрица вышла замуж, да за мужчину малым не на двадцать лет ее старше. Понадеялась, что из нищеты вырвется.

Зря.

Недаром говорят, что добиться всего можно только трудом и умом, ой недаром.

Муж Таниль оказался таким же головозадым и голопопым, как и ее отец. Ни дома, ни дела, ни желания что-то делать. А зачем? Трактиры же открыты! Таниль родила двоих детей и потащила семейный воз, как и ее мать. С той разницей, что Вилт старался помочь сестрице. Пока не женился.

Не сказать, чтобы Кариса была сильно против. Когда всего в достатке, грешно не поделиться. Но – до предела. Можно помочь человеку, но не стоит сажать его себе на шею. Известно же, что в первый раз тебя поблагодарят, во второй кивнут, а в десятый поинтересуются, почему это ты своих обязанностей не выполняешь?

Вот и Таниль так же.

Сначала она забегала вроде как в помощь Карисе, потом детей с собой привела, и опомнилась Кариса только тогда, когда стал забегать столоваться и муж Таниль. А потом еще являться пьяным, скандалить, блевать под забором и одалживать у Вилта деньги. И эту пьяную скотину видели дети! Пришлось это дело обрывать, и жестко. Договориться с подругой, отводить к ней детей на время, самой брать работу на дом, выпроваживать наглых гостей…

Вилт ничего не хотел даже слышать, для него это была сестра, близкий и родной человек. Первое же возмущение Карисы наткнулось на железное непонимание мужа. Как так может быть – его женщины вдруг не нашли общего языка? Такого – не бывает.

Вот и пришлось Карисе вежливо, не произнося неприятных слов, отваживать наглую родственницу. Не то чтобы ей было жалко денег или тарелки супа, просто она искренне считала, что помощь – это движение в две стороны. Ты мне, я тебе. На том мир стоит. А когда помогают на медяк, а требуют на золотой, это уже немного другое, верно?

Таниль поняла намек к концу второго месяца и постепенно убрала излишки своей жизни от Карисы. Перестал забегать ее муж, одалживать у Вилта деньги на хлебушек, перестала каждый день захаживать сама Таниль, ограничившись визитами по выходным. Вилт по-прежнему помогал ей, но намного меньше – это жизнь.

С новой силой проблема заявила о себе с год назад. У Карисы в Алетаре имелся небольшой домик. Раньше они жили в нем с матерью, потом госпожа Лимира уехала к сыну, а домик Кариса сдавала, получая за это небольшую денежку. В семье все к месту. Тем более когда детей трое.

Около года назад мужа Таниль в очередной раз (двести пятидесятый, юбилейный) выгнали с работы. Артельные пошли – отвратительные! Не уважают человека совершенно, работать требуют, да еще грозятся за лень и глупость из зарплаты вычесть.

Таниль, оставшись без денег (вранье, со слов Карисы), прибежала к ним и принялась плакаться на жизнь. Звучало это так: пустите переночевать, а то ни есть, ни пить, ни носить нечего.

Домик на тот момент пустовал, но Кариса отлично понимала: временное есть самое постоянное в мире. Пустишь раз – не выгонишь год. Поэтому она покачала головой, мол, извини, дорогой, домик я сдала. Сегодня.

Таниль поняла, что ей отказано, Вилт понял, что жена лжет. Разгорелся скандал, и Кариса в сердцах высказала все в лицо золовке. И то, что она решать чужие проблемы не нанималась. И то, что не она создавала их Таниль. Выходила замуж, надеясь на золотые горы? Не получилось? В активе оказались горы навоза? Так раскидай его по огороду и собирай урожай! Никто тебя силком замуж не выдавал, детей рожать не принуждал, жаловаться на жизнь тем более не стоит, у Карисы она не лучше. Тоже работает, чтобы мужу помочь, глаза над вышивкой слепит, бисером одежду расшивает. Стоит дорого, да делается сложно и долго. Таниль тоже много чем могла бы заняться, да предпочитает ходить и жаловаться. Тут песенку о своем горе споет, там кусочек от чужого пирога откусит, к третьему поплакаться поползет. Так что не надо. Сначала она сама себе проблем нажила, а теперь требует, чтобы все их решали.

Так вот. Кариса этого делать не обязана. Точка.

Тогда супруги единственный раз крупно поссорились, но Кариса осталась тверда в своем решении. А спустя полгода и заболела. Тут Таниль проявила себя с лучшей стороны. Старается делать что может.

– Мне эта змея в сиропе никогда не нравилась, – дополнила госпожа Лимира. – Как хочешь, Веточка, да только ханжа она. И дура. И дрянь редкостная. Плохое сочетание, ой плохое.

Я только плечами пожала. Пока мое дело – Кариса.

Вторая ночь прошла лучше. И наутро Кариса под восхищенным взглядом мужа уже пробовала есть жиденькую овсянку на воде и даже улыбалась. Я почистила ей печень, вскоре женщина обретет нормальный цвет лица, без этой землистой зелени, а там и до почек дело дойдет.

Вылечу.

Но яд-то я пока не нашла!

Таниль явилась на следующий день. Принесла пышки, которые сама испекла, предложила Карисе, я опять попросила госпожу Лимиру не давать их женщине, Таниль возмутилась, принялась сомневаться в моих способностях, госпожа Лимира ощетинилась… Начавшуюся ссору оборвал муж Таниль. Явился пьяным, наблевал на пороге. Пока его привели в себя, пока выставили вместе с непрерывно извиняющейся Таниль – часа два прошло, не меньше.

Травяной отвар так и стоял на тумбочке у кровати Карисы. Я подумала и решила его подогреть. Не пить же остывшим? Он и горячим-то неприятен, но так хоть вкус не чувствуется. А холодный… бэ-э-э!

Нам повезло дважды.

Что Кариса не выпила ни капли, устав и заснув после ухода незваных гостей. Что разогревать отвар я решила самостоятельно. Госпожа Лимира просто не поняла бы, что перед ней. А я-то все запахи знаю, все вкусы. Кому, как не мне, было заметить новый оттенок? Потом я попробовала на вкус каплю отвара, скривилась… Отравитель был найден.

Отравительница.

Только что с ней делать, не знали ни я, ни госпожа Лимира. За руку мы ее не поймали, Вилт нам в жизни не поверит, стража тоже, а заявления вроде «да сволочь она, сволочь!» ни один суд в расчет не примет. Увы.

– Надо поймать ее за руку, – решила госпожа Лимира.

– А как?

– Вот если бы… А откуда она яд взяла?

– С собой принесла?

– А если он в спальне Карисы? Больше-то никуда она не заходила, негде больше? А у себя она его хранить побоится, точно!

– Почему?

– Да старший сын у нее… ненормальный. Везде лезет, все ломает, минуты спокойно не посидит. Чума, а не ребенок. Что хочешь найдет, не убережешься. Думаешь, Кариса просто так от них устала? Своих трое, да чужих двое, да оба… Оба они такие у Таниль выросли! То визг, то истерика, то пригляди за ними, то останови, то почини, что сломали, – никаких сил не хватит. Да еще муж выговаривал Карисе, что она-де его племянников не бережет! А как их убережешь – таких? Пусть за них родная мать отвечает! А к себе в спальню Вилт детей не пускает. Ни своих, ни чужих.

– Оно и правильно. Пойдемте осматривать спальню?

И мы таки нашли его!

Маленький пузырек с темно-коричневой настойкой, спрятанный под подоконником. Там досочки, которыми были стены обшиты, отходили, вот под ней, в углублении…

Кариса только за голову схватилась.

– Мама! Вета! Так это же…

Мы закивали.

Это. А могло и хуже быть. Только что теперь делать?

– Вилту говорить нельзя. Ему надо все на месте показать, иначе в жизни не поверит, – решительно приговорила Кариса. – Только как?

Я усмехнулась:

– А вот так.

И Вилт узнал, что лекарка советует переобшить спальню. Дескать, часть досочек, которыми стены обшиты, из осины, а это дерево плохое. Да и подгнили они изнутри. А потому надо Карису переселить в другую комнату, а эту отделать заново. Опять же и Карисе в радость, выздоравливать быстрее будет, а то ей опять что-то поплохело…

Госпожа Лимира сбегала к знакомым стражникам и уговорила их быть свидетелями. Так добыча и попалась. Схватили Таниль на месте, с пузырьком в кармане, поинтересовались, что это за настойка такая, та пыталась отпираться, но улики были неоспоримые. Дали показания и я, и госпожа Лимира, и сама Кариса. Ее осмотрели помимо меня два судебных врача, признали отравление, признали яд – и приговорили Таниль к каторге.

На суде она отпиралась, как могла, заговорила, только когда поняла, что никто ей не верит. И тут наслушались все. Я – за то, что влезла куда не надо! Без меня бы все получилось. Стерва я и сука. Госпожа Лимира – за то, что ее демоны не вовремя принесли, да еще со мной вместе. Никогда она бедную Таниль не любила, все время со свету сживала. Как и зачем – непонятно, но – факт! Гадина старая. Вилту досталось за недостаток денег! Мог бы и о сестре подумать, а он все в дом, все в семью! Негодяй! Карисе – за тот домик, за заносчивость, за нежелание содержать родню, сажая ее себе на шею… Мужу Таниль – этому вообще за все хорошее. То есть за все плохое, хорошего слова она о нем ни одного не сказала. Любящая жена и любящая сестра, воистину.

Вилт был безутешен. Пережил тогда крушение мира. Как же! Сестра! Самый близкий и родной ему человек покушается на второго родного человека. На жену! Да за что ж так?!

Правда, детей Таниль все равно пришлось воспитывать Вилту с Карисой. Их отец растворился в нетях через месяц после суда над женой, но женщина сумела взять их в руки. Старшего парнишку отдали на флот, там в нем души не чают, а младшего пока не поздно исправить.

А мне Кариса сдала тот самый домик, из-за которого все началось. Сначала они и деньги брать не хотели, но я настояла. Чуть поменьше, да, но плачу я исправно, к тому же купила в домик кое-что, ремонт сделала. Если мне уезжать придется, все тут оставлю. Да и лечу их семью бесплатно, так что никто не в обиде. Даже Вилт.

А госпожа Лимира частенько забегала ко мне посплетничать о том о сем, подсказать, где что хорошее можно купить, рассказать последние новости города. Вот и сейчас она удобно расположилась напротив меня на стуле.

– Веточка, ты слышала? Говорят, война скоро будет.

– С кем?

– Так с Миелленом.

О-о-ох…

* * *

Война…

Вот уж что мне решительно не нравилось как лекарю. Убить человека – секунда, а сделать? Воспитать, вырастить, выучить? Это – сколько?

На войне на это не смотрят.

Иногда мне кажется, что править должны королевы. Женщина лучше понимает ценность каждой жизни. Мужчины до старости иногда остаются мальчишками, играют в солдатики, а ведь это уже не куклы. Живые люди. И им тоже больно. Небось сам король на войну не пойдет?

– Почему не пойдет? – удивилась госпожа Лимира. – Еще как!

– А почему война?

– Потому что в Миеллене герцог совсем ума лишился, – огрызнулась госпожа Лимира. – Мы-то себе сидели тихо. Да нам и воевать надобности нет.

Это верно, Раденор – страна богатая. Но в Миеллене тоже есть кое-что хорошее. А именно – уголь. Вот им они и торгуют. Уголь, земляное масло…

– Тогда что случилось?

– У нас с Миелленом граничит герцогство Атир, знаешь?

– Знаю.

– Вот. Там недавно тоже уголь нашли. И герцог обеспокоился.

Я покивала. Тогда понятно. Раз у нас уголь есть (у нас? Но живу ж я в Раденоре, значит – у нас), то у Миеллена мы его больше покупать не будем? А значит – уменьшение доходов, ухудшение торговли и прочие неприятные вещи, о которых я имею смутное представление. Я – женщина, меня учили правильно тратить деньги, а не зарабатывать их.

– Он первым и напал. Мы только пласт разрабатывать начали, а они хотели его поджечь…

Я покивала еще раз, напоминая себе задумчивую лошадь. Смутно знаю, что уголь залегает пластами, что где-то он может выходить на поверхность и там его можно достать, а где-то прячется в глубине, и добыть его нет никакой возможности. Маги земли могут попросить металл выйти на поверхность, но и магов мало, и сил у них капля.

– А как случилось, что его в герцогстве нашли?

– Да там болота осушать стали. Король распорядился, дескать, надо. Местность сырая, нездоровая, люди болеют… Так что воду отвести, осушить да под пашни его. Ну, теперь под пашни не получится. Направил туда магов воды и земли, а оно вон чего вышло!

М-да. Невесело.

– Да и его величество давно на Миеллен облизывался, – лукаво улыбнулась госпожа Лимира.

Вот это – наверняка. Использовал войну как предлог. И не его ли руками была устроена эта провокация? Ох, не верю я в доброту власть имущих.

А чем это грозит мне?

Да ничем. Мужа или сына у меня нет, а то, что я лекарь… Была бы мужчиной, могли бы предложить службу. А я женщина, мне в войске не место. Если сама не захочу и очень-очень не попрошусь. Так что я успокоилась, и разговор пошел обычным путем.

Дом, дети, дочь, зять…

* * *

Они пришли ночью. Поскреблись в окно.

– Госпожа Ветана, не соизволите ли открыть?

Открыла, куда ж я денусь. Двое мужчин, каждый раза в полтора, а то и в два крупнее меня, смотрели строго.

– Вам надо проехаться с нами. Очень надо.

– Что у вас сучилось? – Я зевала во весь рот.

– Один человек болен.

Это дело абсолютно житейское.

– Сейчас, сумку возьму и оденусь. Подождите три минуты.

– Поторопитесь, госпожа Ветана.

Стоило мне выйти за порог, как один из мужчин протянул руки к сумке. Я покачала головой.

– Не надо.

– Я просто помочь.

Я вгляделась в лицо мужчины лет сорока. Грубоватое, но чем-то симпатичное. Будь я той породы женщин, которой нравятся обаятельные негодяи, обязательно повелась бы. Тяжелый подбородок, не слишком высокий лоб, выразительные темные глаза…

Производит впечатление неглупого.

– Сумка должна всегда быть при лекаре. Мало ли что.

Ответом мне был короткий кивок и согнутая рука. Я накинула на голову капюшон плаща и приняла предложение. Второй мужчина последовал то ли за нами, то ли впереди нас.

Путь вел в портовый город.

Алетар делится на несколько секторов, и они как бы спускаются с холма к морю. Высокий город – он же Белый город, – там королевский дворец, там живет знать. Средний город из-за множества садов, которые оставил там Алетар-основатель, все зовут Зеленым. Там богатые купцы, знать пониже и пожиже, лавки, Верхний рынок.

Низкий город – иногда его называют еще и Желтым – совсем близко к морю. Тут пески, на них ничего толком не вырастишь, разве что мои пару грядок, здесь живет беднота, здесь стоят мастерские, здесь Нижний рынок…

И – Рыбный город. Или – припортовый район. Самый грязный и опасный, кстати говоря. Склады, контрабандисты, ворье… Я сюда и днем трижды подумаю, прежде чем идти. Во всяком случае, в такие переулки. Есть и тут улицы, которые патрулирует стража, их специально оставил при строительстве Алетар Раденор. Они широкие, удобные и даже освещаются фонарями, но мы словно специально избегали их, пробираясь по трущобам. Пару раз я слышала в темноте невнятные слова. Могла разобрать, если бы напрягла слух.

Наверное.

Если это воровской жаргон, вряд ли я что-нибудь пойму, а что мои спутники – ворье, и не из простых, я даже не сомневалась. Но желания кричать «Стража!!!» не возникало. Болеть каждый может.

Наконец мы остановились перед ничем не примечательным домиком, и мой спутник постучал в стену. Два раза. Три. Потом один и четыре. Некоторое время стояла тишина. Потом дверь распахнулась.

– Привели?

– Привели.

Меня чуть подтолкнули внутрь, и свет резанул по глазам. Я на секунду зажмурилась, а потом передо мной оказалось лицо женщины лет тридцати. Довольно красивое, но потасканное и слишком вульгарно накрашенное.

– А что, никого приличнее не было? – осведомилась она.

– Ты же знаешь, Шер уже старый…

– И что? Девок тащить? Можно подумать, она что-то умеет?

Все. Мое терпение кончилось. Я выпрямилась во весь невысокий рост.

– Не сомневаюсь, любезнейшая, что вашими умениями я не обладаю. И даже не претендую, – мой голос звучал сухо. И повернулась к мужчинам: – Вы меня сюда привели ради этой невоспитанной особы или ради больного человека?

Вспыхнули все трое. Девица – от гнева, мужчины – под моим взглядом. Забавно, вот уж не подозревала, что такие личности еще краснеть не разучились! Спасибо за науку, мама. Верно она говорила, что высокое происхождение не в драгоценностях и платьях, оно во внутреннем стержне, который безошибочно распознается рожденными в канаве.

Или неверно, и в канаве может родиться истинно благородный человек? Но тот ли это случай?

Девица двинулась ко мне с намерением вцепиться мне в волосы. Я чуть расслабила пальцы на ручке сумки. Уложено там все так, что не побьется, если кинется – ударю в голову, сама же и вылечу, если что. От своры собак я один раз скромной сумочкой лекаря отбилась.

Один из мужчин перехватил ее. Второй кивнул на комнату.

– Проходите, госпожа Ветана.

Что я и сделала. И тут же, забыв обо всем, бросилась в человеку, который лежал на кровати без сознания.

Мужчину ранили в живот. Ранили нехорошо, опасно, полоснули так, что кровью пропиталось уже полкровати. А что там под повязкой – Светлый ведает. Хорошо, если грязь в рану не попала.

Я повернулась к одному из мужчин.

– Воды, и побольше. Прокипятить ткань, ему понадобится чистое белье. Мне – не мешать. Принесите еще лампы, чтобы было лучше видно.

И склонилась над раненым. Осторожно убрала с его живота повязку. Не разматывая. Просто достала нож и срезала залубеневшие от крови узлы. И моему взгляду открылась неприглядная картина.

М-да… порезали поперек живота так, что кишки наружу вываливались. Если целы – чудом будет. Разумеется, кровопотеря, болевой шок… Да много всего хорошего.

За спиной послышалось злобное шипение. Давешняя девица поставила лампу поближе ко мне, одарила злобным взглядом и вышла вон. Кажется.

Я уже не смотрела, я осторожно прощупывала рану. Придется вложить кишки обратно, плотно зашивать нельзя, о-о-ох… Ладно. Сначала разобраться с больным, а потом все остальное. Повернулась ко входу в комнату. Один из двух моих провожатых стоял у входа и смотрел весьма встревоженно.

– Не знаю, – честно призналась я. – Есть шансы выжить, но умереть у него шансов намного больше. Что смогу – сделаю, а вы все подождете за дверью. И чтобы никто не тревожил, пока не позову.

– Вот еще! – взвился склочный женский голос – и оборвался звуком затрещины. Мужчина посмотрел на меня, словно разыскивая что-то важное для себя в моем лице, а потом кивнул:

– Хорошо. Постарайтесь, госпожа Ветана.

Я кивнула, не обращая внимания на прозвучавшую в голосе угрозу. Постарайтесь… А разве я могу иначе? Достала из сумки белую косынку и принялась заматывать волосы, чтобы ни одна наглая прядь не выскользнула из-под ткани. Еще не хватало облинять в открытую рану.

Волосы у меня длинные, прямые, гладкие и тяжелые. Давно бы обрезать, но памяти жалко. Бабушка меня так уговаривала косу растить… Вот и выросло кошмарище до попы, толщиной в руку. Я ее почти никогда и не распускаю. Расчесала – и вновь заплела, чтобы не трясти гривой. Это аристократкам можно перевивать роскошные прически бриллиантовыми нитями.

У меня была рубиновая.

Воспоминания не мешали мне накидывать на платье балахон, привязывать пациента к кровати, протирать руки винными выморозками, потом осторожно очищать сначала живот мужчины, а потом и саму рану.

Мужчина застонал через обморок. Я коснулась его сонной артерии. Пульс есть. Неровный, редкий, но он борется. Что же… Кто бы ты ни был – я сделаю все для твоего спасения. А пока надо остановить кровотечение и осмотреть кишечник. И для твоего же блага, человек, надеюсь, что ты не ел. Или что оружие не распороло тебе кишечник, потому что его содержимое в брюшной полости… о-о-о-ох… Но запаха дерьма вроде бы не было. Впрочем, не обольщайся, Вета. Ты можешь что-то и не видеть.

Ничего. Дар увидит.

* * *

Спустя два часа мне самой впору было ложиться рядом и помирать. Кровать – это не мой удобный стол, а потому спина болела адски. Глаза тоже болели, да и руки – сшивать брюшину не так легко. Так что я крикнула, что можно заходить, а сама улеглась прямо на грязный пол. Сил вообще не было. Что подумала вся эта компания, увидев пациента на кровати, а меня на полу, даже и не предполагаю, но глаза у них плавно расширились. У всех троих.

– Надеюсь, выживет.

– Надеетесь, госпожа Ветана?

– Что смогла, я сделала. Кто сможет сделать больше, не знаю, – честно ответила я.

Это было абсолютной правдой.

Мой дар уверенно шептал, что мужчине повезло. Видимо, его ударили поперек живота чем-то вроде сабли, но он успел отскочить назад. Вот и досталось – самым краешком. Кишки уцелели, а кожу и мышцы рассекло.

Проблема была с грязью, которой попало достаточно, но, что смогла, я промыла и обеззаразила. Если не пойдет воспаление – выживет. Крови он потерял много, но с моей помощью должен ее восполнить побыстрее. А вот смогла ли я сложить кишки правильно? Вот вопрос?

Кишечник должен пропускать пищу, а если получился перехлест или нечто в этом роде, петля, непроходимость… Придется переделывать заново и снова рисковать жизнью пациента. Заражение крови – не шутка.

– Двигаться ему пока нельзя. Мне надо приходить хотя бы два раза в день. Переносить его не нужно, кормить – тоже, поить – по чуть-чуть, буквально по паре глотков в час. Пока только вода, чистая. Поить с серебряной ложки. Прокипятить два раза, стакан промыть, ложку тоже.

– Да у нас и золото найдется…

– Только серебро. Кипятить тоже с серебром.

– Перевязки?

– Два раза в день. Мне придется делать самой, вы не поймете, если что-то будет неладно.

Мужчины переглянулись.

– Госпожа Ветана… вы сможете пожить у нас несколько дней?

– Здесь? – поинтересовалась я.

Кивок.

Только сейчас я поняла, что похожи они, как братья. Один, тот, с которым я шла под руку, постарше. Второй помладше. А так – одинаковые умные темные глаза, одинаковые подбородки, брови… Я перевела взгляд на больного на кровати. Ну, брови точно были похожи.

– Это ваш отец?

– Да.

– Я не смогу остаться. Но приходить буду, если покажете куда.

– Госпожа Ветана, – начал младший из братьев извиняющимся тоном.

Я подняла руку.

– Не надо. Я не одинока, у меня есть друзья, знакомые, есть такие же больные, как ваш отец. Если я внезапно пропаду, начнется шум. Меня будут искать, и это привлечет ненужное внимание. Могу дать клятву, что не сделаю ничего во вред моему больному.

– Кто б тебе поверил! – раздалось шипение от двери.

Я пристально посмотрела на женщину.

– Любезнейшая, ВЫ можете мне не верить, я не настаиваю.

И перевела взгляд на мужчин, тем временем собирая инструменты и лекарства в сумку. Несколько минут братья глядели то на меня, то на раненого, то на женщину, потом старший кивнул на дверь – и все трое молча вышли.

Ну да.

А то я такая дура, и живу я вовсе даже не в Алетаре, и о контрабандисте по прозвищу Угорь ничего не слышала. И татуировку в виде угря на спине раненого не видела.

Смешно.

Но вслух я этого не скажу. Не исключено, что ко мне придет кто-то и из портовой стражи, которая сцепилась этой ночью с контрабандистами, и я так же буду лечить и их. И вновь промолчу. Такова плата за дар мага жизни.

Я не могу убить. А если я выдам этого человека страже, это будет то же убийство, только чуть медленнее. Я промолчу.

* * *

Они вернулись через десять минут. На этот раз говорил опять старший брат.

– Госпожа Ветана, мы бы хотели оплатить ваши услуги. Если вы сможете навещать нас два раза в день…

– Если вы будете меня провожать, – честно призналась я. – Я не знаю эту часть города и побаиваюсь ходить одна по темным переулкам. А вашему отцу требуется врачебный присмотр еще дней десять, не меньше.

Старший кивнул, глядя на меня.

– Благодарю, госпожа Ветана. Вот, возьмите.

Я спрятала маленький кошелек в карман, не потрудившись пересчитать деньги.

– Спасибо. Вы не проводите меня домой? Хотелось бы успеть чуть отдохнуть. Если у вашего отца начнется жар, тотчас посылайте за мной.

– Да, госпожа Ветана.

– Ему бы у меня полежать, но переносить его сейчас нельзя. Сразу бы его ко мне принести…

– Не сообразили.

Искорки в глазах старшего из братьев говорили о том, что мы поняли друг друга. Я – лекарь, их отец – больной, на этом все. Остальное меня не интересует. Ни где он получил такую рану, ни почему его не принесли сразу к лекарю, ни…

Ни-че-го.

Это как в детской игре, где тебе задают вопросы, а ты не должен произносить ни «да», ни «нет». И мы тоже не произносим кое-что вслух. Только в нашем случае от этого выиграют все.

Ничего я не знаю и не понимаю. Точка.