Читать книгу Большая книга ужасов – 46 (сборник) - Галина Гордиенко - Страница 6

Дверь за ней захлопнулась, но никто из ребят даже не пошевелился. В окончательно сгустившихся сумерках едва угадывались неясные силуэты. Тишину гостиной нарушало лишь учащенное дыхание пятерых человек.

Рассказанная сказка все еще держала ребят в своем плену. Оставленная на столе тряпочная кукла будто притягивала взгляды.

Первой пришла в себя Лена. Решительно тряхнула белокурыми прядями, бросила на друзей растерянный взгляд и пробормотала:

– Ничего себе историйка!

Своими словами она словно сняла с друзей странное оцепенение. Завораживающее действие сказки было прервано, и ребята смущенно переглянулись.

Им стало неловко.

Поддаться на дурацкую басню, как маленьким!

Первой поспешила согласиться с подругой Дина.

– К-кошмарненькая, – пролепетала она и нервно начала теребить кончик длинной косы.

Светлана молча кивнула. Сергей криво улыбнулся. Гришка жизнерадостно крикнул:

– Да ну вас! Вечно вы из-за пустяков киснете! Забавная страшилка, и все! Нечего накручивать!

– Забавная, не забавная, но точно – страшилка, – угрюмо буркнул Сергей и почему-то поморщился.

Гришка обернулся к другу. Выразительно покрутил пальцем у виска и возмущенно спросил:

– Ты чего, Серый, на древнюю сказку купился? Это ж выдумка! От начала до конца. Не понимаешь, что ли?!

– Я и не говорю, что правда, – огрызнулся Сергей.

– А чего тогда выступаешь? Классная же история!

Гришка дружески шлепнул хмурого Сергея по плечу. Подошел к столу и включил настольную лампу. Коротко хохотнул и взял куклу в руки.

Лицо Светланы дрогнуло. Дина испуганно пискнула, ее карие глаза стали круглыми. Лена вдруг побледнела. Сергей окончательно помрачнел: его терзали дурные предчувствия.

А Гришка, не обращая на друзей внимания, внимательнейшим образом рассматривал тряпочную игрушку. Через минуту он удивленно присвистнул – сшитая якобы сотни лет назад, она до сих пор выглядела новенькой. Ни краски не потускнели, ни одежки не поизносились. Будто сегодня из мастерской.

Гришка сдвинул рыжие брови, размышляя – что изменилось в игрушке за годы?

Да ничего!

Все так же весело перезванивались серебристые крошечные бубенчики на остроконечном колпаке. Все так же радостно скалил в улыбке белоснежные зубы Петрушка. Все так же ярко краснели его круглые щеки. Вот только глаза…

– Ну и буркалы! – невольно поежился Гришка. – Какой идиот, интересно, постарался? Намалевал, тоже мне! Детишек пугать…

Хотя… если легенда правдива – Гришка нервно хохотнул: а такого просто не могло быть! – то в этом случае Панас придерживал свой норов, попадая в руки малышу. Как там вещунья древняя сказала? Кажется: «…злость-то свою сховай подале, отрок бессчастный, ведь мальца напугаешь да урока не сполнишь… тогда беда! Ведай – каждая детская слеза болью дикой для тебя обернется в сердце несуществующем…»

Точно, так и сказала! На память Гришка никогда не жаловался.

Лапшин небрежно швырнул клоуна на стол. Обернулся к ребятам и торжествующе заявил:

– Игрушка почти новенькая, сами видите! Так что хватит трястись, о бабкиной сказочке можно забыть!

– П-почему? – недоуменно наморщила лоб Дина.

Остальные промолчали, но смотрели на Гришку вопросительно. Гришка искренне удивился:

– Как – почему? Да вы глаза-то разуйте!

Лена хмыкнула.

Гришка обозлился. Схватил бедного клоуна за колпак и сунул отпрянувшей Лене практически под нос. И прорычал:

– Подумай сама – во что должна превратиться тряпочная кукла через сотню-другую лет? Даже если ее беречь? А у нее, смотри, даже колпак не выгорел! И мордень как новенькая. Будто вчера нарисовали.

Лена раздраженно засопела и оттолкнула клоуна от себя. И показала Гришке кулак, чтоб не зарывался.

Лапшин снова бросил игрушку на стол и обернулся к Дине.

– Думаю, твоя бабуля просто рассказала одну из тех сказок, что по деревушке бродили. В ее детстве. Ну, для интереса. И матрешку к ней же приурочила. И правильно! Не дарить же на память обычную игрушку? У тебя их и так полно.

Дина бросила короткий взгляд на стол и с некоторым сомнением прошептала:

– М-может, ты и п-прав…

– Не может – а точно, – уточнил довольный Гришка. – Я почти всегда прав!

– Вот именно – почти, – язвительно улыбнулась Лена.

Гришка посмотрел на Парамонову так, словно настоящее привидение увидел. Потом изумленно воскликнул:

– Эй, а ты что, поверила в этот идиотизм? Ты?!

Ленкино лицо стало пунцовым, голубые глаза растерянно забегали. Гришка потрясенно выдохнул:

– Ну, даешь, Парамонова! От тебя не ожидал, клянусь. Ладно там Динка или Светка… Ну, пусть и Серега купился! Но ты!!!

– Отстань, – смущенно огрызнулась Ленка. Помассировала вдруг занывшие виски и раздраженно толкнула в плечо Светлану. – А ты что молчишь?

Дина тоже вопросительно смотрела на подругу. Гришка с деланым равнодушием засвистел. Взгляд Сергея сделался напряженным.

Светлана встала с дивана и медленно подошла к столу. Несколько долгих минут она рассматривала яркую, действительно будто новую игрушку, но в руки так и не взяла. Брезгливо передернулась и вернулась к ребятам. Глухо произнесла:

– Не знаю, что сказать. С одной стороны, Гриша прав, кукла совершенно новенькая, как вчера сделана. С другой стороны…

Она замолчала, лишь плечами пожала. Села на место и стала внимательно изучать недавно покрашенные светлым лаком ногти.

– Да что с другой-то?! – нетерпеливо закричал, так и не дождавшись продолжения, Гришка. – Давай уж, говори побыстрей!

– Действительно, раз начала, – поддержала его Лена.

Остальные промолчали, но смотрели на девочку вопросительно и нетерпеливо. Светлана тяжело вздохнула.

– Ну… если это не совсем игрушка и тут какое-то колдовство… – И вдруг возбужденно выпалила: – То почему она должна стариться? Она наверняка защищена заговором древним каким-нибудь!

Семиклассники ошеломленно переглянулись. Дина испуганно ахнула. Лена опустила глаза. Сергей мрачно улыбался.

Гришка сожалеюще оглядел всю компанию и констатировал:

– Да-а, ребятки! Вы совсем свихнулись. Диагноз окончательный и обжалованию не подлежит! – Он насмешливо подмигнул Сергею. – В колдовство верить начинаете? Что там на очереди, а? Домовые да лешие? Поздравляю! Приплыли!

Сергей невнятно выругался. Светлана спокойно отозвалась:

– Зато ты, Гриша, удивителен! Когда у мольберта – один, в жизни – другой…

– При чем тут мольберт?! – возмутился Гришка.

Он терпеть не мог, когда в разговорах касались его работ. Может, потому, что большей частью ребята не понимали их и невольно подсмеивались. Даже когда возвращались к Гришкиным рисункам, висевшим в мастерской у Карандаша, в сотый раз. Что-то их притягивало, но…

Они смеялись, бараны!

Слепые, елки. Разжуй им, в рот положи, тогда, может, и проглотят. А так – давятся!

– При том, – отрезала Светлана. И насмешливо пояснила: – Без кисти в руке у тебя совершенно отказывает воображение! Трезвее тебя, Лапшин, в нашей группке человека нет. А ведь если посмотреть на твои рисунки…

– А ты не смотри, – огрызнулся Гришка. – Я – с красками, и я – сам по себе, это два разных человека, поняла?!

Красный от злости Гришка отошел к окну. Остальные молчали.

Светлана не нашлась, что ответить. Она почти сочувственно косилась на мрачного Лапшина. И ругала себя за несдержанность.

Действительно, ну что она к нему цепляется? Будто Гришку можно изменить. Будто Светлана его не семь лет знала.

Или… будто он не нравился ей именно таким! Талантливым, жизнерадостным, дерзким и… неимоверно упрямым!

А в комнате в который раз за этот длинный вечер повисла напряженная тишина.

Свет от настольной лампы заключал в четкий круг письменный стол, а по углам гостиной, казалось, сгущались какие-то тени. Словно нечто враждебное вдруг оказалось рядом с ребятами, нечто совершенно чуждое этому миру…