Читать книгу Не Ромео и не Джульетта. Трагедия подростковой любви - Галина Григорьевна Клюс - Страница 3

Как только она вошла в класс, Олег, как загипнотизированный, долго провожал её взглядом, ему пришлось обернуться назад и проследить, как она усаживалась за парту, как робко и несмело, даже немного заискивающе смотрела на незнакомых ей пока сверстников. На её необыкновенно красивом овальном лице особенно выделялись, как два озерца, ослепительные, с поволокой, васильковые глаза. Наверное, она знала их волшебную силу, – притягивать к себе взоры окружаюших, – а потому то и дело смущённо опускала их, и от длинных на редкость густых натуральных ресниц, как от деревьев на землю, в этот момент на лицо падали тени.

В отличие от многих, её возраста школьниц, вовсю уже щеголяющих косметикой, новенькая, по всей вероятности, последней не пользовалась, собственно, макияж, скорее бы только грубо наследил на её божественно красивом и нежном лице. У девочки, на вид которой можно было дать лет пятнадцать – четырнадцать, была белая, как сметана, как снег, и вероятно, незагорающая, ослепительно чистая кожа лица, красивого рисунка пухлые губы, темно-русые брови стрелой и золотистые волнистые волосы, ниспадающие до плеч и прихваченные с левой и правой стороны трогательно маленькими светлыми бантиками.

Словом, у девочки, впервые в этот день переступившей порог 9 «г», внешность была, автор нисколько не преувеличивает, почти что как у сказочной принцессы, что ввело, мягко говоря, в ступор, весь класс, включая преподавателей. С первых минут её пребывания женская половина объявила чуть ли не забастовку. Девочки, которые, увы, на её прекрасном фоне были просто серыми мышками, недовольно гримасничали, открыто её игнорировали, а кто-то после второго урока не поленился даже подкинуть в её парту дохлую мышь.

Противоположная реакция, разумеется, была у мальчишек, а их – четырнадцать в классе. Во-первых, они чуть шеи себе не посворачивали, любуясь красавицей, во-вторых, в их полудетских ещё, полуюношеских головках роем завихрились мысли о том, как бы с космической скоростью добиться её расположения. Самый рослый, с круглой, как тыква, головой и выпуклыми, как у рака, глазами, нагловатый и хамовитый Максим Дулепов, по прозвищу Амёба, на перемене вышел на середину класса и, ухмыляясь, громко заорал, размахивая длинными, как у гориллы, руками.

– Эта тёлка, братва, моя! – в глазах у невзрачного верзилы появился похотливый огонёк. – Я её закадрю, а вы, лохи, попробуйте только рыпнуться!

Впрочем, он тут же, вероятно, ой как пожалел о сказанном. Олег Сергеев, сын преуспевающих и достаточно обеспеченных родителей, тоже высокий и широкоплечий, с броской внешностью, медленно, вразвалочку подошёл к Дулепову и отвесил ему такую звонкую пощёчину, что тот не устоял на месте, а мешком повалился на ближайшую парту, а когда попытался встать, последовал второй мощный удар в челюсть, в результате которого незадачливый ухажёр растянулся на грязном, заплёванном полу.

– Это тебе, Амёба, – небрежно бросил Олег, – за тёлку и за какую-то там кадриль.

Класс замер в ожидании. Максим поднялся, стряхивая с себя грязь и с заискивающей улыбочкой на жалкой физиономии плаксиво пробормотал:

– Ну чего ты, Олежек, если б я знал, что она тебя так покорила… В этот же день в школе произошло ещё одно шокирующее явление. На последнем уроке бывшая первая красавица класса Лена Семендеева вдруг уткнулась в парту и, не поднимая головы с тёмной модной стрижкой, впала в настоящую истерику и взахлёб, не взирая на окружающих, прорыдала все сорок минут. Пожилая учительница химии Вера Ивановна, маленького роста, со светлой и кудрявой, как у овцы, головой, потеряв терпение, простуженным голосом приказала старосте Виктору Круглову принести кружку воды и немного побрызгать на Семендееву.

Класс же в этот момент злорадно хихикал: всем было ясно, как день, что самоуверенная выскочка Ленка, которую недолюбливали подружки, сегодня безвозвратно потеряла своего красавчика Олега.

В этот же день, когда в 9 «г» бушевали страсти, в учительской произошла следующая довольно мелодраматическая сцена.

Миниатюрная молодая классная руководительница 9 «г» Виктория Михайловна Рулеткина чуть ли не со слезами на глазах жаловалась завучу школы:

– Ну почему именно ко мне вы записали эту девчонку? Почему не к Марье Афанасьевне, или к Елизавете Петровне? Я же говорила, я предупреждала вас, что не нужна мне такая сногсшибательная девчонка. Ведь у нас не дом моделей, в конце концов! Так нет же, именно мне её и подсунули. И если в первый же день из-за неё произошла драка, а с одной из учениц приключилась даже истерика, что же будет завтра, или послезавтра?

Завуч школы Ирина Петровна Калмыкова, немолодая женщина, с болезненным видом, с красно-бурым, как спелая свекла, лицом, была уже шесть лет, как на пенсии, а потому любые школьные потрясения наводили на неё панический страх – остаться не у дел. Она по-матерински обняла Викторию Михайловну за узкие плечи и жалобным голосом стала её уговаривать.

– Виктория Михайловна, миленькая! Прошу вас, не нагнетайте панику! И, ради Бога, потише, умоляю вас, держите рот на замке! Если узнают в администрации, что у нас сегодня случилось, не сносить нам головы!

Вот вы сетуете на то, почему я не отправила эту красотку к Марье Афанасьевне или к Елизавете Петровне! Но разве вы не знаете, что у нас случилось в этих классах в прошлом году? Я вам напомню – что. Там одна ученица от одного оболтуса забеременела и сделала аборт. А другая, как вам известно, и вообще родила кого-то, не то мальчика, не то девочку. Я просто морально после этих мерзких событий не могла подсунуть им эту смазливую красотку.

После паузы в разговор вступили другие учителя. Они сочувственным тоном утешали свою молоденькую коллегу, давали ей разные советы по поводу того, как сгладить неминуемые конфликты в классе с появлением очаровательной новенькой.

Учительница физкультуры, например, довольно желчная, с квадратной фигурой, в массивных очках, особа с нескрываемой злостью в голосе заявила:

– А, по-моему, эту финтифлюшку надо вообще гнать в шею из нашей школы. Если на обычных уроках из-за неё сыр-бор разгорелся в классе, представляю, что будет твориться на физкультуре. Мне и так надоело этих неугомонных кобылиц чуть ли не силой оттаскивать от мальчишек, у них гормоны играют, а я отвечай.

Однако другие учителя стали бурно возражать по этому поводу, мол, негоже спихивать свои проблемы на чужие плечи. Неизвестно, чем бы закончился спор в учительской, если бы своё веское слово не вставил незаметно вошедший директор школы Михаил Геннадьевич Хватов.

– Ну и что вы, позвольте вас спросить, растрещались, как сороки! С меня в первую очередь успеваемость спрашивают, а вы, право, как будто на другой планете витаете. Дружнее надо жить, дружнее.

Вот вы, Виктория Михайловна, почему вчера поставили четвёрку одной из учениц 11 класса? Разве вы не знаете, что она- кандидат на золотую медаль. Неужели нельзя было как-то дотянуть до несчастной пятёрки. Вам всё хиханьки, да хаханьки, не ваша же голова полетит с плеч, если в школе ни одного медалиста не будет.

Надо сказать, что весь следующий учебный день снова, как вокруг солнца, крутился вокруг, да около новенькой – Оли Петровой. И, кстати, замечу, что красивая, почти неземная внешность её только подлила масло в огонь. Девчонки откровенно злились, что мальчишки, забыв обо всём на свете, дружно пялили глаза на Петрову.

В итоге, как это нередко бывает, Оле Петровой, вся вина которой заключалась в том, что природа слишком расщедрилась на её внешние данные, включая лицо и хрупкую, будто точёную фигурку, с осиной талией, оскорбленные ученицы объявили, как вы думаете, что? Самый настоящий бойкот.

Когда она своим серебристым, мелодичным голосом спросила у невзрачной троечницы Маши Иголкиной, где у них столовая, или буфет, та, буравя её насмешливыми бесцветными глазами, как дикая кошка, фыркнула и неопределённо помотала головой.

Оля повторила свой вопрос другой девочке, но та от неё, как от прокажённой, просто убежала со всех ног.

Что же до её тёзки Олега Сергеева, с которым мы познакомились в первых строках нашего повествования, он весь так и кипел от гнева, наблюдая эту из рук вон безобразную картину. В эту минуту он готов был просто убить своих однокашниц, так ему стало обидно за милую сказочную фею, как мысленно он окрестил новенькую.

Когда он подошёл к ней и несмело заговорил, у него было такое чувство, словно он готовился нырнуть в ледяную воду.

– Хочешь, я тебя отведу, куда тебе нужно, и все места наши покажу и вообще, когда надо, обращайся всегда ко мне по любому вопросу. Окей!

Оля кивнула головой и улыбнулась, застенчиво и бесхитростно, в её голубовато-синих чудесных глазах промелькнул приветливый огонёк.

О чём говорили в этот миг её такие бездонные, лучистые, прекрасные глаза, в которых с первого же взгляда можно запросто утонуть? Понравился ли он ей? Если нет, если её согласие на его предложение – это не более, чем дань вежливости, то он просто умрёт. Зачем ему этот мир без неё? Так размышлял Олег, когда, подлаживаясь к её лёгкому шагу, он, радостный и взволнованный, шёл с ней по причудливым лабиринтам школы.

А между тем прежняя подружка Олега Лена Семендеева так просто не хотела уйти с дороги и в прямом, и в переносном смысле. Она, как скала, стояла в дверях, когда они возвращались назад. И вот что произошло дальше. Олег прошёл вперёд, а Оля замешкалась, не решаясь рядом идти. Тогда Лена не без задней мысли, конечно, взяла и нарочно её толкнула, и стала буквально давиться от смеха:

– Смотрите, братва, смотрите, какие у неё страшные спичечные ноги! Ха-ха-ха! Да она просто скелетик! Давайте дадим ей кликуху – скелетик!

Весь класс так и покатился со смеху, и хором громко повторял, как заклинание: скелетик, скелетик.

Позволю себе отметить, что не только девчонки, но и мальчишки, у которых в связи с инцидентом с Максимом Дулеповым надежды на симпатию со стороны новенькой рассыпались в пух и прах, весело потешались над ней.

В этой, мягко говоря, некрасивой ситуации Олег толком не знал, что ему делать. Всему классу ведь морду не набьёшь. Ленку Семендееву, которая от ревности буквально спятила с ума, он теперь ненавидел всеми фибрами души. Умри она сейчас, как бы он порадовался втихомолку.

В итоге, на что его хватило, так это выйти на середину класса и возмущённым голосом сказать:

– Ну и сволочи вы, негодяи! Вместо того, чтобы помочь девочке освоиться у нас, вы её, как стая шакалов, буквально загрызли! Что она вам сделала плохого!

Но, увы, его тирада потонула в новом взрыве хохота.