Читать книгу Среда обитания приличной девушки - Галина Хованова - Страница 24

Думаете, коллеги хоть немного сочувствовали? Да ни за что. Они ехидничали. В целом, несмотря на звания, они были с чувством юмора.

В комнате маменькиной сидел коллега по фамилии Уминг. И звали его Вадим Эрминигельдович. Что для посыльных-матросов было почти высшим пилотажем.

Раздается звонок с вахты. Звонивший представляется:

– Матрос Иванов (к примеру). Мне бы Умника.

Резвящийся Май Алексеевич Годэн (еще один коллега) в ответ:

– Милейший, а какого именно умника вам позвать? У нас тут есть не только хорошие инженеры, но и несколько докторов наук!

Тот же Май Алексеевич со своего рабочего места женщинам, пьющим чай за шкафом:

– Девочки! Сколько можно! Пожалуйста, говорите громче, а то приходится прислушиваться!

(Кстати, фраза давно и надолго взята мной на вооружение.)

Но и ему не удалось увернуться от коллективного осмеяния.

Работала там одна дама. Товарищи ее звали «мама Келина». И не за счет возраста – она не намного старше моей, к примеру, маман. А звали ее так исключительно за практический подход к решению жизненных вопросов.

Она была, наверное, первым человеком в Советском Союзе, который купил кооперативную квартиру в долг. Причем, в долг она брала по рублю. Толстая, 96-листовая тетрадка была заполнена фамилиями, напротив каждой фамилии стояла сумма – 1 рубль. Несколько лет расплачивалась мама Келина с долгами, аккуратно вычеркивая из тетрадки фамилию за фамилией. И жила в кооперативной квартире.

А отказать в рубле в долг ей не мог никто. И не потому что, а затем. Мама Келина ездила во все подобия тогдашних шоп-туров – в Таллин, в Ригу, в Вильнюс, в Ивангород – и привозила оттуда огромные баулы дефицита. Нет, не себе, вы неправильно подумали. Товарищам. И, как товарищи не сопротивлялись, оделяла их материальными благами, купленными ею на свой страх и риск, но по размерам сослуживцев.

Глаз у нее был как у Левши, «пристрелявши». Так, к примеру, привезла она маменьке моей рыжего цвета сабо на высоченном каблуке. Мама обалдела от такой наглости и целый день отбрыкивалась со словами:

– Мне не надо, я такого не ношу, денег нет, НЕ ХОЧУ, В КОНЦЕ КОНЦОВ!!!

Хрен. Даже два хрена. Сабо были втюханы, и мама проносила их лет семь. А потом еще я лет семь. Такой удобной и ко всему подходящей обуви я больше никогда не видела.

Так вот, в том кабинете, где среди своих коллег сидела мама, была экранированная комната – некая выгородка из помещения, уж и не знаю, какие испытания там проводили. И в быту ее использовали иногда не по назначению – например, дамы могли примерить там наряды, купленные в туалете.

Да, так вернемся к маме Келиной. Маю Алексеевичу, носившему гордую фамилию Годэн, она привезла трусы. Дефицитные. Несколько пар. Забежала в комнату, шмякнула трусы ему на стол, посмотрела в глаза и строго сказала: «Меряй!»

Влияние харизматичных и уверенных в себе личностей может быть просто страшным.

Когда блестящий офицер с трусами в руках покорно плетется к экранированному помещению, это вызывает нездоровый ажиотаж в рядах сотрудников.

А когда он, беззащитный и беспомощный, в форменной рубашке, кителе, галстуке и новых трусах выходит в центр помещения на глаза изумленной публики и с надеждой спрашивает у Келиной: «Ну как, нормально?» – армия наша опять-таки теряет баллы своей боеспособности и деморализуется.

Надолго. Потому что там и младшие по званию были, не говоря уже о дамах.

Между тем, боеспособность надо поддерживать. Регулярно, два раза в год, в институте проходили учебные тревоги, по которым работники должны были занимать места согласно купленным билетам, натягивать на себя противогазы, резвиться с табельным оружием и тому подобное далее.

Ну, офицерам-то положено, а вот девушки из вольнонаемных оставляли эти занятия где-то на периферии сознания.

Мамина коллега Ира, девушка крупная, статная, красивая какой-то цыганской красотой, заняла свое место у планшета. И противогаз, как и положено, где-то рядом. А тут комиссия. И надо же было какому-то проверяющему придурку поинтересоваться:

– Скажите, пожалуйста, а какой у вас размер противогаза?

Естественно, этот садист ввел девушку вопросом в глубокий ступор. Ну кто их знает, эти противогазы, каких они бывают размеров. Может, как обувь – тогда размер как минимум двузначный, может, как американская обувь – тогда размер содержит одну циферку.

А отвечать надо быстро, потому что комиссии еще целый институт обегать нужно.

И наконец Ира решилась.

– Седьмой! – с гордостью сказала она.

– Девушка, вы что, лошадь?!! – обалдела комиссия и хотела было рисовать жирный минус отделу, но спасла положение моя мама.

– А вы скажите мне вот что, – обратила она на себя внимание, – у меня зрение – минут двенадцать. Мне очки куда надевать – под противогаз или на противогаз?

Один из комиссии был, видимо, не совсем военным.

– Если у вас противогаз тоже седьмого размера, то такие мелочи уже значения не имеют!

Каждый офицер должен уметь стрелять. Не, не из кортика. Из пистолета. Поэтому в военно-спортивные игры входила также стрелковая подготовка. И даже место для ее проведения было. В подвале. И господа офицеры вместе с дамами там собрались. Выстроились в очередь – и давай по мишенькам пулять. Дамам, кстати, пулять было не обязательно – они вольнонаемные, да и пистолет тяжеловат для тонкой женской ручки. Отдача, опять же, есть.

Но это были советские дамы – и тут же нашлась желающая. Пострелять.

Ну как, как можно отказать девушке в таком невинном желании? Дали ей в руку «макаров», поставили на рубеж, сами сгрудились сзади. Девушка руку подняла, курок нажала – нет выстрела. Тогда она, не опуская руки и с периодичностью раз в секунду нажимая на курок, стала поворачиваться к толпе со словами:

– Мальчики, а чего он не стреляет?!

Смотрит – а мальчики все как есть в парадной форме на полу лежат. И остатних девушек с собой положили. На грязный пол. И чего-то головы им прикрывают, все прически помяли, изверги!

Пистолет отобрали, конечно. И больше развлечься не дали.