Читать книгу Одной крови. Сборник стихов и малой прозы о животных и доброте - Галина Игоревна Шляхова - Страница 5

Взлохмачен, грязен,

А в глазах – темнота,

Остры коричневы рога.

С ледникового периода

По матушке Земле идёт,

Его тяжелая нога след кладёт.

В нём и дикость, и смирение,

Ведь был он в истреблении.

Но теперь задумчиво и праздно

Он ест яблока библейский плод,

Восстановили всё же его род.

Древностью дразня века,

Спокойно смотрят его глаза,

Над ним – синий небосвод,

И время тысяч лет назад

В нём замедлило свой ход.

На Маврикии давно

Не стало птицы Додо.

Как же вышло так,

Как стало,

Что в нынешние

Времена его не стало.

Толстый клюв

И добрый нрав,

Толстобрюх

и большелап.

Мясо он не ел,

Ел фрукты,

Плавала птица

Весело в бухте.

Был смирен,

Не падок,

Дружелюбен,

Сладок,

И любил он всех,

Даже у людей потом

Это вызывало смех.

Не боялся ничего,

Словно он изначально

Был не от мира сего.

Он не мог летать,

Только бегал быстро

Птиц Додо отряд,

Если вдруг настигал

Опасности снаряд.

А так – всё спокойно,

И краснеет шёлка

Ласковый закат,

Медленно и долго

Ночь идёт,

И птицы спят.

Всё бы было ничего,

Но человек бросил

На остров своё весло.

Птице просто не повезло,

Стал обедом на столе,

Морской голландской братве.

Съели раз и съели два,

Пять и шесть,

И сто по десять.

Каждый месяц —

Остановка,

После Атлантики ночёвка.

Мир затих,

Желудок полон,

Хоть и мясо жёстко.

Моряки бедного Дронта

Ловят много и ловко.

И пришёл час мирской,

Что исчез Додо родной,

Записал Исаак Ламотиус

В книжке охотничьих

Угодий этот минус.

Как будто было всё предрешено,

Принял Додо на себя удар,

Попав в бульонный отвар,

Веря до последнего,

Что он будет человеку нужен,

Но не как горячий ужин.

И смеялись над Додо,

Над доверчивостью его.

Но, наверное, Додо

Необычен и священен,

Божья птица,

Ведь не зря

Голубю он родня.

Отдал он свою материю

Человеческому тлению,

Но духовно и как символ

Он остался до сих пор:

И эмблема он, и идол

На Маврикии гербе,

Пережил он моряков,

Гордо смотрит на врагов.

Так, при всём конца величии,

В безобразном животном обличии

Оказался не Додо,

А человек…

Ненасытность и обжорство

Не несут любви и славы.

Убивая всё живое,

Заманиваем себя в вулкан лавы —

Одиночества, болезней,

Страхов стен и прочих бедствий,

Так всё длится за веком век,

Мы все заповеди нарушаем

И бесконечно умножаем

Этот грех.