Читать книгу Банановое убийство. Клубничное убийство - Галина Куликова - Страница 7

Тоня Потапова могла бы и не заметить, что за ней следят. Однако мимо прошла нарядно одетая дама, которая больно толкнула ее локтем в бок. Да еще прошипела что-то обидное. Возмущенная Тоня быстро оглянулась и… И тут заметила этого типа. Вероятно, он метнулся в сторону просто от неожиданности. Иначе Тоня вряд ли обратила бы на него внимание – парень как парень, в джинсах и белой футболке. Впрочем, он не только метнулся, но и прикрыл лицо ладонью. И это несмотря на темные очки. Она тут же вспомнила, что видела его раньше – пару часов назад, в другом районе города, в огромном супермаркете, где покупала босоножки. Кажется, он пропустил ее в дверях. Сейчас она попыталась проследить, куда он делся, этот парень, но тот нырнул в толпу и исчез.

Ей стало не по себе. Что, если Андрея действительно убили? По какой-то таинственной причине, о которой она и знать не знает. А теперь убийца охотится за ней. По спине пробежал холодок. Нужно продержаться совсем немного – через пятнадцать минут приедет Шура Измайлова. И до станции метро, возле которой они договорились встретиться, идти всего ничего. С Шурой ей, конечно, будет спокойнее, та обязательно посоветует что-нибудь толковое. Приятно иметь подругу, которая не ахает и не охает, заводя очи, а всегда предлагает конкретный план действий.

Тоня пошла быстрее, часто оглядываясь назад. И неожиданно налетела на пешехода, едва не повалив его на землю.

– Господи, Тоня! – засмеялся он. – Я думал, ты меня узнала, хотел поздороваться. А ты даже под ноги не смотришь.

Успокаивая заколотившееся сердце, Тоня подняла голову и оказалась лицом к лицу с Костей Чихачевым. Его улыбка мгновенно угасла, и он сказал:

– Я знаю про Фофанова, Леонид Николаевич мне рассказал. Очень сожалею.

Костя был еще одним приятелем ее дяди. Вхожий в их дом начинающий коллекционер обожал долгие разговоры об искусстве. Но в последнее время его стала больше интересовать племянница хозяина, нежели фарфоровые раритеты. Впрочем, ему не повезло. Тонин роман с Фофановым как раз достиг своего апогея. Костя сделал отчаянную попытку вклиниться между ними, но потерпел фиаско. Некоторое время он вообще не появлялся на горизонте, но потом возобновил визиты к Леониду Николаевичу. С Тоней вел себя ровно, ничем не выдавая своих истинных чувств.

Среднего роста, крепкий и энергичный, Костя относился к тем людям, у которых все ладится и задается. Светловолосый, с круглым лицом, он имел ясное и твердое представление обо всем на свете и по сравнению с Фофановым, честно говоря, казался простоватым. Он никогда не заглядывал в завтрашний день – чтобы не пропустить ничего интересного сегодня. Огонек, горевший у него внутри, не смог разжечь пожара в сердце Тони, однако возле него вполне можно было согреться.

– Я не собираюсь лезть к тебе со своей симпатией, – предупредил он, взяв ее за руку. – Но поскольку симпатия все же осталась, хотел бы тебе помочь. Просто побыть рядом. Ни на что не рассчитывая.

Трудно было поверить, что он в самом деле ни на что не рассчитывает, однако перепуганная Тоня ухватилась за него, как утопающий за соломинку.

– Я так рада, что ты встретился мне именно сейчас! – искренне воскликнула она. – Мне кажется, что меня преследуют. Возможно, это связано с гибелью Андрея.

– Что ты такое говоришь? – поразился Костя. Он ожидал услышать что угодно, принять на себя ее горе, сетования на судьбу, даже слезы… Но уж никак не думал, что речь пойдет о подстерегающей ее опасности.

Тоня подняла на него испуганные глаза:

– У тебя есть пятнадцать минут?

Судя по выражению лица, Костя готов был предложить ей недели и даже годы. Однако он довольно быстро справился с собственными эмоциями и вежливо подставил локоть. Не к лицу порядочному мужчине распускать хвост перед девушкой, которая только что потеряла жениха. Разумеется, он терпеть не мог Фофанова, хотя и знал-то его постольку-поскольку. Они встречались несколько раз благодаря Леониду Николаевичу, который не замечал их взаимной неприязни. Или делал вид, что не замечает.

Тоня вкратце рассказала Косте о своем визите к Сильвестру Бессонову, о его версии с банановой кожурой. И о том, что ее так напугало.

– Я нечаянно обернулась. Когда увидела, как тот парень закрыл лицо, в голову полезли самые ужасные мысли.

– Понимаю, – пробормотал Костя, успокаивающе похлопывая ее по руке. – А ты уверена, что он следил именно за тобой?

Вместо того чтобы ответить, Тоня больно ущипнула его и трагическим шепотом проговорила:

– Вон он! Посмотри налево. Идет с какой-то девицей. Видишь? Та, в розовых шортах. Она закрывает его собой.

Девица, на которую она указывала, оказалась довольно мощной. Такие женщины проводят много времени на свежем воздухе и восстанавливают силы с помощью больших порций еды. Она двигалась сквозь толпу, словно бронетранспортер, нацеленный преодолеть любое препятствие. Розовые шорты выглядели вызывающе, кофточка обнажала слишком много доброй плоти – даже для такого жаркого дня. Тощая косица, которую можно было отхватить даже маникюрными ножницами, смешно подпрыгивала между лопаток. Парень, с которым она разговаривала, оставался под ее прикрытием практически невидимым. По тому, как он шел, приседая и ненатурально частя, становилось ясно, что он действительно прячется. Довольно быстро оба оказались впереди и с каждой минутой уходили все дальше и дальше. Костя поступил так, как на его месте поступил бы любой влюбленный мужчина.

– Сейчас я его догоню! – заявил он, ободряюще сжал Тонину руку и сделал мощный рывок вперед.

Он бежал, расталкивая прохожих, сопровождаемый недовольным ропотом и девичьим хихиканьем. Середина оживленной улицы – не слишком хорошее место для разборок, однако выбора у него не было.

– Эй, ты! – крикнул Костя, настигая врагов и обращаясь, разумеется, к мужчине. Если судить со спины, тому было лет тридцать – вполне сложившийся индивид с коротко стриженными волосами. В руках держит раздувшуюся пластиковую папку. – Стой! Ты, в очках, я к тебе обращаюсь! И ты тоже стой, в розовых шортах.

Дальше произошло непредвиденное. Девица подпрыгнула и развернулась на сто восемьдесят градусов.

– Это вы мне? – спросила она ломающимся сопрано. – Чего надо?

– Сейчас узнаешь, – процедил Костя, целиком нацеленный на ее приятеля. – А ну, стой, кому говорят!

Не оборачиваясь, тот неожиданно бросился в сторону и вылетел на проезжую часть. Тотчас рядом притормозил мотоцикл, за рулем которого сидел человек в черном шлеме. Беглец прыгнул на заднее сиденье, уцепившись за водителя. Папка выскользнула у него из рук и с громким стуком шлепнулась на асфальт. Костя рванул было за ними, но мотоцикл умчался, лавируя в потоке машин.

Обозленный неудачей, Костя схватил трофей, но не стал его рассматривать – кинулся обратно, заметив удирающие розовые шорты.

– Теперь твоя очередь! – зло крикнул он. – Стой, сволочь!

Эта «сволочь» выскочила из него совершенно непроизвольно, просто потому, что он считал девицу в шортах причастной к слежке за Тоней Потаповой.

Между тем девица даже не догадывалась о его подозрениях. Мужчина в темных очках пристроился к ней на улице. Сначала спросил, сколько времени, потом – где ближайшая станция метро, после чего задавал еще какие-то глупые вопросы. Он показался ей странным, и она слегка струхнула. А когда сзади послышался окрик, ей в голову пришло, что с ней рядом бандит – недаром он постоянно прикрывал лицо – и сейчас она попадет в бандитскую разборку, о каких постоянно рассказывают в газетах. Она будет случайной жертвой этой разборки, и ее прошьют очередью из автомата или скосят одинокой пулей, улетевшей не в ту сторону.

В переулке бедолагу ждали подружки из клуба «Худеем вместе», и она, повинуясь инстинкту самосохранения, со всех ног бросилась к ним за подмогой. Костя, убежденный, что преследует если не преступницу, то сообщницу преступника, не отставал. Ему почти удалось настичь жертву, когда та резко повернула за угол, пропахав подошвами сандалий пару метров асфальта. Едва не свалившись на повороте, Костя повторил ее маневр и влетел в переулок, задыхаясь от быстрого бега. Влетел и тотчас ударил по тормозам, чтобы не вмазаться в розовошортую и ее подружек. Они стояли перед ним, огромные и невозмутимые, как борцы сумо, оценивающие противника.

– Куда бежим, дядя? – фамильярно спросила одна из колоритной троицы, шевельнув бицепсами. – В зуб хотим получить? Нарываемся?

Костя беспомощно огляделся по сторонам. Люди с деловым видом топали мимо, не обращая на них никакого внимания. Нужно было что-то срочно решать.

– Вот эта вот, – он указал пальцем на интересующую его девицу, – следила за моей знакомой. Вместе с мужиком, который только что уехал на мотоцикле!

– Я не следила, – запальчиво ответила та. – Он ко мне сам прицепился. Я его первый раз в жизни видела.

– А почему тогда от меня убегала?!

– Подумала, что вы хотите меня убить.

– Зачем? Чтобы пустить на тушенку? – сердито спросил Костя, переложив папку из одной руки в другую и покрепче прижав к боку. Возможно, в ней важные документы или улики, кто знает.

В то, что девица не имеет отношения к слежке за Тоней, он сразу поверил. Не поверить было невозможно. Она смотрела на него обиженными глазами школьницы, которая, выпив первую в жизни рюмку, свалилась под елку и проспала Новый год.

– Вы обозвали меня сволочью, – припомнила девица. – И дышали в спину, как медведь.

Костя безнадежно махнул рукой, не желая извиняться.

– А что, может, сходим в бар? Знакомая не уступит тебя на один вечер? – небрежно спросила самая крупная из подруг, окинув преследователя оценивающим взглядом. Ее волосы были выкрашены в оглушительно рыжий цвет и уложены на шее крупными завитками.

– Порезвимся, – добавила вторая, нехорошо ухмыльнувшись. – У нас сегодня подходящее настроение.

– Нет уж, спасибо…

Костя внезапно ощутил себя Красной Шапочкой, которая связалась с пьяными матросами.

– Да ладно тебе, – обиделась рыжая. – Раз уж судьба нас свела, лучше не противиться.

– Все, пока, девочки, – ответил он, всерьез вознамерившись ретироваться.

Уже начал разворачиваться на каблуках, но рыжая неожиданно протянула руку и крепко схватила его за плечо. Он никогда не считал себя слабым мужчиной, но в этот момент понял, что тренировки в спортзале необходимо как можно быстрее возобновить. Впрочем, не драться же с ней, в самом-то деле? Ситуация была совершенно идиотской, а чтобы из нее достойно выкрутиться, у Кости не хватало находчивости.

– Ну, довольно! – рассердился он. – Отпусти мою рубашку, поняла? Я же тебя руками не хватал.

– Очень жалко, – сказала рыжая.

А больше ничего сказать не успела, потому что в этот момент на сцене появилось новое действующее лицо – Шура Измайлова, которую Тоня встретила возле метро и отправила на подмогу. Шура по-прежнему была в мужских штанах и ботинках, под низкой челкой угадывались свирепые глаза.

– Ну вот что, тетки, – сказала она, подходя вплотную к собранию, – этот парнишка занят, ясно?

– А никак нельзя поделиться? – спросила рыжая, неохотно разжимая пальцы.

Рубашка на плече у Кости оказалась скомканной. Он невольно попытался разгладить ее ладонью, но не успел – на то же самое место легла тяжелая длань его спасительницы.

– Поделиться можно табачком и лепешками, – отрезала Шура. – А это живой товар. Вы за один вечер выжмете его, как тюбик.

Костя сделал слабую попытку вырваться на волю, но не преуспел – у маленькой лодки, затертой громадами кораблей, мало шансов выкрутиться. Тем более что вода была неспокойной. Никогда прежде он не попадал в такую идиотскую ситуацию.

– Костя! – раздался знакомый голос. – С тобой все в порядке? Я так испугалась!

Тоня Потапова вынырнула из-за угла, румяная и прекрасная.

– О, тяжелая артиллерия, – пробормотала рыжая. – Предупреждать надо.

С разочарованным лицом она развернулась и вперевалку направилась в сторону полуподвала, над которым красовалась вывеска клуба для тех, кто сидит на диете. Вывеска гласила: «Нас миллионы». Несведущий человек запросто мог подумать, что речь идет о сексуальных меньшинствах или демократах – в последнее время и тех, и других развелось слишком много, и они постоянно лезли на рожон, желая бороться за свои права. Подруги потянулись за рыжей, то и дело злобно оглядываясь назад, как тигрицы, у которых ретивые охотники отбили добычу. На авансцене остались трое главных героев только что разыгранной пьесы.

– Значит, вы Костя? Вот как. А меня зовут Александра.

Шура Измайлова протянула ладонь, надеясь получить в ответ крепкое мужское рукопожатие. Однако Костина рука оказалась очень опасливой и верткой – она тотчас ускользнула, никак себя не проявив.

– Чихачев, – коротко ответил он, улыбнувшись одними глазами. – Вы блестяще справились с моей проблемой, Александра. Спасибо. В следующий раз, прежде чем гнаться за женщиной, я три раза подумаю.

Он вкратце рассказал о том, что случилось. Как он настиг девицу и что она ему поведала.

– Для парня в солнечных очках эта особа служила всего лишь прикрытием. Но положение серьезное, – подытожил Костя. – Парень не так просто бросился бежать. Значит, Тоня права: он следил за ней. И что еще важнее, был не один, его сопровождал мотоциклист. Кстати, эти типы кое-что потеряли, когда драпали. Вот, смотрите.

Он показал папку, и Шура немедленно схватила ее, чуть не оторвав Косте руки.

– Давайте посмотрим, что там, – азартно предложила она, подцепила ногтем кнопку и вытащила наружу журналы и целую стопку вырезок с фотографиями. На всех была запечатлена Тоня Потапова – участница конкурса «Успех», которую жюри окрестило «Мисс улыбка». Улыбка действительно была симпатичной, и фотографам не пришлось особо изощряться, чтобы сделать по-настоящему удачные кадры.

– Это какая-то шайка, – заключила Шура. – И они, совершенно точно, охотятся за Тонькой. Нужно немедленно заявить в милицию.

– Ничего не получится, – с сожалением заметил Костя. – На Тоню не напали, не причинили ей никакого вреда, так что милиция нас даже слушать не станет. С чем мы туда придем? С этой чехардой на улице и вырезками из журналов? Даже не смешно.

– Мне тоже не смешно, – дрожащим голосом заметила Тоня. – Если Бессонов прав и Андрея убили, мои перспективы не очень веселые.

– Не паникуй раньше времени, – сказала Шура. – Возможно, какой-нибудь маньяк увидел тебя по телику и потерял голову от любви. Бывают такие чокнутые, которым обязательно нужно кому-то поклоняться. Он стал за тобой следить, узнал, что у тебя есть жених, сбрендил от ревности и убил его. Но возможно и другое. Все началось именно с Фофанова. Его за что-то прикончили, а теперь хотят разделаться с тобой. На всякий случай. Я вот что думаю – вдруг Фофанов поделился с Леонидом Николаевичем какой-нибудь тайной? Они ведь водили дружбу. Тебя жених не хотел волновать накануне свадьбы, а дяде твоему все выложил.

– Но тогда придется рассказать дяде о слежке, а я боюсь его расстраивать, – засомневалась Тоня. – У него ведь больное сердце.

– Ну, знаешь! Если тебя укокошат, его сердцу легче не станет.

– Она права. Леонида Николаевича нужно ввести в курс дела, – согласился Костя. – Если хочешь, я сам это сделаю.

Никогда еще Тоня не видела его таким озабоченным. Обычно он выглядел спокойным и рассудительным, отлично скрывал свои эмоции. Ну, пожалуй, за исключением того раза, когда между ними произошло серьезное объяснение. Но тот раз не в счет. Мужчины ужасно уязвимы, когда говорят о чувствах.

– Нет, – решила она. – Лучше нам отправиться к дяде всем вместе.

Шура с ней немедленно согласилась:

– Точно! Втроем мы будем выглядеть силой, и дядя не так за тебя испугается.

* * *

Леонид Николаевич встретил племянницу с гостями львиным рыком. Только они поднялись по лестнице и приблизились к квартире, как дверь отворилась, и оттуда на площадку выскочила всполошенная девушка с белым чемоданчиком в руках. По всему было видно, что убегала она в страшной спешке – не попала в рукав кофточки и вся как-то некрасиво растрепалась. Щеки ее полыхали, а глаза смотрели в одну точку. Вслед ей неслись негодующие выкрики и абсолютно фантастические угрозы.

– Дядя! Что случилось? – крикнула Тоня, быстро миновав коридор и ворвавшись в гостиную. – Тебе снова не подошла медсестра?

Леонид Николаевич Изотов, величественный, как монарх, вышел из кабинета, неся впереди себя довольно заметный живот, в котором зараз могла поместиться дюжина бутылочек пива. Из-за обширной лысины и длинных седых волос голова была похожа на валун, обросший водорослями. Годы сложили его лоб гармошкой, сделав некогда красивое лицо несколько расплывчатым.

– Разве это медсестра?! – басом возопил он, не поздоровавшись с гостями. – Это мышь, а не медсестра! Уколы должна делать Даная, чтобы от одного ее шлепка по заднице дрожь пробирала. А у этой ручки толщиной с мышиный хвост. Она меня только покорябала! Сколько раз скандалил с главврачом, требовал, чтобы присылали опытных сестер, а не этих юных маргариток – все впустую.

Тоня, поняв, что не случилось ничего сверхъестественного, остановила его излияния:

– Дядя, у нас к тебе важное дело.

– А, Костик, привет! – очнулся Изотов. – И Шурка тут, надо же, какая ты стала! – проворчал он, как будто видел ее последний раз не на прошлой неделе, а еще в те времена, когда она каталась по его квартире на трехколесном велосипеде. – Все хорошеешь!

Шура в ответ тихонько хрюкнула.

– Леонид Николаевич… – Костя решил, что как джентльмен должен взять на себя самое трудное и рассказать о том, что случилось возле метро. – У нас возникла проблема.

– У кого это у вас? – с неудовольствием спросил Изотов, хлопая себя по карманам в поисках сигарет.

Сколько ему ни твердили, что лечение никак не сочетается с пристрастием к никотину, он ничего не желал слушать и дымил, как старый завод, обложенный штрафами за загрязнение окружающей среды.

– Это у меня возникла проблема, – ответила Тоня. – Ребята пришли меня поддержать.

– Хватит уже с тебя проблем, – проворчал Изотов. – Мало того, что Андрюшка пропал ни за понюшку табаку? Ты что захандрила?

– Она не хандрит. Послушайте. – В голосе Кости послышалась досада. – За Тоней кто-то ходит по городу. Двое незнакомых мужчин…

– Мы засекли их и даже чуть не поймали, – похвасталась Шура, которая на самом-то деле участвовала только в последнем акте драмы и никого не ловила.

– Вот что у них было при себе, – продолжил Костя, протянув папку Изотову. – Здесь Тонины снимки – целая куча.

– Так это, наверное, ее поклонники! – Леонид Николаевич достал вырезки из журналов, небрежно перелистал их и тотчас сунул обратно. – После того как твои фотографии попадают в прессу, у тебя немедленно образуются поклонники. Особенно если ты красивая, разведена и успешно продвигаешься по службе… Вот парни и сходят с ума.

Тоня недоуменно посмотрела сначала на Шуру, потом на Костю. После чего пожала плечами:

– До сих пор никто не просил меня дать автограф. Не думаю, что дело тут в красоте. Нет, дядя Леня, ты ошибаешься.

– Боюсь, что Тоне угрожает опасность, – с тревогой заметил Костя, забрав у Леонида Николаевича трофейную папку.

И они еще боялись за его нервы! Да у этого непробиваемого человека просто нет нервов. По-настоящему он помешан только на Мейсене, Гарднере и Кузнецове, а до племянницы ему и дела нет.

– Оставьте свои детские выдумки про то, что Андрюшку убили, – заявил Изотов, опустившись в кресло возле журнального столика и придвинув к себе пепельницу. – Какой-то непонятный Сильвестр, неизвестно кто и что он такое, придумал убийство у себя под дверью. Может быть, ему делать нечего? Милиция ясно сказала: произошел несчастный случай. А там, знаете, не дураки сидят.

– Но ведь это милиция вывела меня на Бессонова, – возразила Тоня. – Значит, у них все-таки есть сомнения.

– Сомнения – вещь эфемерная, – возразил дядюшка. – Тебе ведь сообщили о результатах экспертизы? Вот и успокойся. А то, что за тобой по городу таскается какой-то парнишка, так на то и молодость, чтобы голову терять.

– Я бы не сказал, что это парнишка, – рассердился Костя. – Этому парнишке лет тридцать.

– А ты его хорошо рассмотрел?

– Лица не видел. Но по фигуре, по манерам…

– Вот что, мальчики и девочки, – пророкотал Изотов, закурив сигарету и с наслаждением откинувшись на спинку кресла, – хитрые убийцы бывают только в кино и книжках. В жизни все происходит по-другому. Преступник лупит вас в подъезде по голове бейсбольной битой и убегает с награбленным, оставляя кучу следов. Его могут поймать, а могут не поймать – неважно. А в нашем случае что? Мотива нет, следов насилия нет, ограбления нет. Мы предадим тело бедного Андрюшки земле – я уже распорядился насчет похорон – и оплачем его, как подобает добрым христианам. Это мое последнее слово. Похороны завтра утром. Скромные, тихие. Если у кого-то есть желание прийти и положить на могилу цветы – пожалуйста.

– То есть ты считаешь, что я не должна обращать внимания на мужиков, которые ходят за мной по пятам, сличая с фотографиями из журналов? – обиженно спросила Тоня.

– Обращай, если тебе нравится. Начнут приставать, кричи караул и зови милицию – вот и весь сказ.

– А Фофанов вам перед смертью ни о чем таком не говорил? – на всякий случай поинтересовалась Шура, застрявшая возле окна. Отодвинув занавеску, она зорко оглядывала двор с высоты птичьего полета. – Может быть, за ним тоже следили? Или он получал какие-то записки угрожающего содержания?

– Глупости, – пыхнул в ее сторону дымом Изотов. – Обычный парень, в поте лица своего зарабатывающий на хлеб насущный, не может иметь врагов, которые станут писать записки. И зачем за ним следить, помилуй бог? Он же не шпион какой-нибудь. Советую вам успокоиться и попить чаю. Хотите чаю? Когда нечего делать, все садятся пить чай. Так что вы пейте, а я пойду полистаю каталоги. Скоро должна заехать Изольда. Ей подарили уникальную вазу, я обещал посмотреть.

Он затушил окурок, выбрался из кресла и отчалил, оставив некогда бравое войско в полном смятении.

– Какая это Изольда? – удивилась Шура. – Тетка Потапова? Та самая дракониха? И ты подпускаешь ее к своему родному дяде?! – Она вытаращила глаза, как будто речь действительно шла об опасном животном, которое способно напасть на Леонида Николаевича и откусить ему голову.

– Что я могу сделать? – обиженно ответила Тоня. – Это уже не в первый раз. И всегда находит подходящий повод. Теперь вот у нее ваза!

– А ты до сих пор не забрала у Потапова ключи от квартиры. Уже год он пытается втереться обратно в вашу семью. Заявляется, когда ему вздумается, подбивает клинья к Леониду Николаевичу. Какие-то дикие отношения.

– Он очень одинок, – сказала Тоня. – Ты же его знаешь, Шура. У него невозможно ничего отнять, потому что тогда он обидится. А вынести вид обиженного Потапова не под силу даже человеку с каменным сердцем, не то что мне. Кроме того, он уже давно не заявлялся просто так, потому что знал об Андрее.

– Он заявлялся, – мрачно возразил Костя.

– Как? Ты что… Ты его видел?

– Не только видел, но и слышал. Я с ним отлично знаком. Сто раз я заставал его у Леонида Николаевича. Кстати, твой дядя продолжает называть Потапова зятем.

В комнате повисла неловкая тишина, которую, разумеется, нарушила Шура.

– Ладно-ладно. Нам сейчас не до охов и вздохов, – заявила она, добыв из сумочки сигару и с аппетитом глядя на нее. – Ну, Тонька, дядя тебя успокоил? Относительно преследователей? Может, это в самом деле были парни из твоего фан-клуба? Шизики, которые нацелились завладеть какой-нибудь твоей вещью, чтобы сделать из нее фетиш и поклоняться ему? Я недавно читала про одного продавца сосисок, который поставил целью своей жизни похитить лифчик известной голливудской актрисы. Хотел положить его под подушку. Без этого, говорил, ему все не в радость. Знаешь, я бы на твоем месте пару дней не выходила из дома.

– А как же работа? – спросил Костя, которому вообще-то понравилась идея заточить Тоню в четырех стенах, для надежности.

– У нее после «Успеха» целая неделя отгулов.

– Я собиралась готовиться к свадьбе, – сдавленным голосом напомнила несчастная невеста. – Но я не хочу сидеть дома. Кроме того, я должна поставить в известность всех, кого коснулась смерть Андрея.

– Значит, мне придется тебя сопровождать, – не терпящим возражения тоном заявил Костя. – Я, конечно, уважаю пожилых людей и ценю их опыт… Но мне кажется, Леонид Николаевич витает… в высших сферах.

– Это точно, – согласилась Шура. – Коллекционирование – такая засадная штука. Она развивает мозги только в одном направлении. А когда надо охватить непредвзятым взором картину мира в целом, тут-то и наступает коллапс.

– Не стоит преувеличивать, – заметил Костя, сторонясь сигарного дыма. Этот дым как будто специально лез в нос только ему одному. – Я, например, тоже коллекционер.

– А, ну да. Тоня что-то такое рассказывала. Будто у вас был сосед антиквар, который произвел на вас в детстве неизгладимое впечатление. То, что запало в голову в нежном возрасте, уже ничем не вытравишь, это я вам как психолог говорю.

– Разве вы психолог? – удивился Костя.

– Я создаю интерьеры. И мне приходится иметь дело с людьми, которые желают, чтобы им вручную лепили на потолках амуров и вырубали из мрамора ступеньки в подвал. Пообщаешься с такими поплотнее и против воли станешь психологом.

– Суть коллекционирования ведь не в том, чтобы таскать в свою квартиру дорогостоящие вещи, – сказал оскорбленный Костя.

– Знаю, знаю. Я сама в пятом классе собирала марки.

– И я вряд ли когда-нибудь свихнусь настолько, чтобы разориться ради какого-нибудь подсвечника.

– Да уж, трясись потом над ним, – согласилась Шура. – Нужно быть сыном миллионера, чтобы шарить по аукционам. Кстати, вы кем работаете? – с любопытством спросила она.

Костя Чихачев понравился ей до такой степени, что Шура втайне решила отбить его у подруги, невзирая ни на какие моральные нормы. Ей невыносимо захотелось узнать об этом человеке абсолютно все.

– Он переводчик, – ответила вместо него Тоня, как будто тот был маленьким и не мог говорить сам за себя.

– Я специализируюсь на техническом переводе, работаю в филиале крупной западной компании, которая занимается экспортом электрооборудования.

Шуре было приятно, что пояснения даны специально для нее. Конечно, она понимала, что не обладает подходящими данными для молниеносного покорения мужчин. Вряд ли Костя вот так сразу увидел в ней воплощение Греты Гарбо и загорелся мыслью продолжить знакомство на более короткой ноге. Придется проводить с ним как можно больше времени, чтобы поразить своим богатым внутренним миром. А сделать это можно только через подругу.

– Кстати, вы совершенно правы насчет того, что Тоню нужно сопровождать, – схитрила Шура, задумавшая втереться в их компанию. – У меня сейчас как раз промежуток между заказами, так что я вполне могу помочь. Сегодня вон как пригодилась, – нагло напомнила она. – Вдруг придется применить силу. В любом случае нельзя сидеть сложа руки.