Читать книгу Сильная и (не)счастливая - Галина Милоградская - Страница 13

 Поцелуй, жадный, глубокий, без прелюдий, лишил воздуха, заставляя изредка прерываться, чтобы сделать вдох и снова погрузиться в него. Его рука, державшая моё запястье, легла на спину, прижимая к себе, и я с готовностью откликнулась, запуская руки в его волосы, притягивая голову ближе, стукаясь зубами, ловя сумасшедшинку в чужих глазах.

 Перекинув через него ногу, я села сверху, вздрагивая от неожиданности, когда его ладонь погладила обнажённую кожу на спине, ныряя под майку. Вскоре майка полетела в сторону, пока я сражалась с пуговицами на его рубашке. На миг мы оторвались друг от друга, путаясь в пальцах, пытаясь скорее стянуть её, тяжело и громко дыша.

– Зачем ты её надел? – получилось хрипло, голос срывался.

– Сам не знаю, – прошипел он, вырывая наконец рубашку из джинсов и спешно стягивая с себя.

 Мы опять целовались. Жарко, влажно, лихорадочно шаря руками по чужому телу. Ткань джинсов стала жесткой, неприятно царапая кожу, и я невольно повела бёдрами, вызвав у Славы гортанный стон, возбудивший меня даже больше, чем всё происходящее. Его возбуждение легко ощущалось, камнем упираясь мне в ногу. Внезапно он обхватил меня за талию и, резко развернув, уложил на спину, нависая сверху. Не отрывая друг от друга губ, мы стягивали с себя джинсы. На короткий миг всё-таки пришлось прерваться: он помог мне избавиться от остатков одежды, швырнув их куда-то за спину.

 Я нетерпеливо потянула его на себя, обхватывая ногами, чувствуя, как он входит, медленно, на всю длину, и тут же, не останавливаясь, начинает двигаться. Резко. Напористо. И мысли кончились. Остались только ощущения, эмоции, волнами накатывающие с каждым его движением внутрь. Стоны, сладкие, громкие, заполнили гостиную, отражаясь от стен, множась в голове. Я давно перестала различать наши голоса.

 Его руки крепко сжимали мои ягодицы, насаживая на себя, глубже, быстрее. Кажется, я что-то кричала, выгибая спину, царапая ногтями обивку дивана. Чувствуя скорую разрядку, он опустился на меня, тяжело дыша в ухо, не прекращая двигаться. Меня же здесь уже не было. Я парила где-то под потолком, слабо постанывая, ловя широко раскрытым ртом воздух. Слава замер, прижимаясь ко мне бёдрами, и, сделав несколько коротких движений, протяжно застонал, уткнувшись мне в шею.

 Мне было хорошо и лениво. И мужчина, лежавший сверху, нисколько не мешал блаженству. Он скатился на бок, сгребая меня в охапку, прижимая к себе. Тяжёлое дыхание всё ещё было единственным звуком в доме. Говорить не хотелось. Зачем? Я закинула на него ногу, бессмысленно чертя узоры по груди, обводя крохотный, сжавшийся сосок, повторяя путь пальцев губами.

– Тебе удобно? – прохрипел он и кашлянул, прочищая горло.

– Не очень, – нехотя призналась я. Стоило ему спросить, как моментально почувствовалось, какой же узкий на самом деле этот диван! Он подтянул к себе мою ладонь и погладил бинты.

– Больно?

– Сейчас нет. – Мне было уютно. И чувство неловкости, частое в подобных ситуациях, так и не пришло. Всё было естественно и оттого прекрасно. – А вот завтра, наверное, заболит. Или уже сегодня?

 Я перегнулась назад, отыскивая сумку, и нырнула в неё, чувствуя, как от падения с дивана меня удерживает крепкая рука. Достав телефон, я посмотрела на экран и вздохнула – без пяти два.

– Уже поздно. – На этот раз сожаление в голосе не пришлось имитировать. Мне и правда пора было уходить.

– Ты думаешь, я позволю тебе сейчас уйти? – Его тон заставил поднять глаза, встречаясь с нахмуренным взглядом. – Даже не надейся.

– Но у меня там дочка. Одна. – Я слабо попыталась протестовать.

– Ты ведь звонила ей, когда мы вышли из «Утки», – напомнил Слава. Я задумалась. И впрямь. Вот память! Или он с самого начала знал, чем всё закончится?..

– Погоди, – я приподнялась на локте, поражаясь неожиданной догадке. – Ты всё запланировал?

– Что? – изобразил он удивление на лице.

– Вот это! – я красноречиво обвела глазами наши обнажённые тела. И запнулась, поняв, что впервые вижу его голым. Из какой вселенной занесло ко мне этого бога соблазна?! Я нервно сглотнула, вдруг почувствовав себя убогим чудищем.

– Так о чём ты спрашивала? – Он точно знал, какое впечатление производит его тело. Подняв глаза, я встретилась со смеющимся взглядом пронзительных голубых глаз. Внезапно он подтянул меня к себе, укладывая сверху и посмотрел серьёзно, даже слишком серьёзно для происходящего.

– Даже не думай. Ты прекрасна, – шепнул он, прежде чем не накрыть мои губы своими…

 Кажется, только закрыла глаза, а уже пора вставать. Хотя кого я обманываю – так оно и есть. Мы заснули где-то пару часов назад, и я с трудом заставила себя разлепить хотя бы один глаз, отчаянно зевая. Одеяло почти сползло на пол, но Слава, словно большая грелка, источал тепло. И развалился почти на всю кровать. Тихонько выползая из-под его руки, я пыталась вспомнить, где моя одежда. Часы на стене показывали половину девятого, общий сбор был назначен на одиннадцать. Не так уж и много времени, чтобы доехать до дома и привести себя в порядок. Благо Лету я действительно предупредила ещё вчера, что могу остаться ночевать у Иры. А то бы ненужных расспросов не избежать – дочь тот ещё детектив.

– Ты куда? – Я резко обернулась, встречаясь глазами с совершенно ясным взглядом. Давно он проснулся?

– В одиннадцать все соберутся в «Утке». – Я с сожалением посмотрела не раскинувшегося передо мной Славу. – Надо заехать домой, переодеться.

– Подожди, я тебя отвезу. – Он сел, провёл рукой по взъерошенным волосам, коротко улыбнулся и, чмокнув в плечо, поднялся и вышел из спальни. Вскоре до меня донёсся шум льющейся воды. Ну вот. Занял ванную. На лице против воли расцвела улыбка. Если честно, я боялась этого вот момента, когда вседозволенность ночи сменится утренней обыденностью.

 Не найдя в спальне ничего, отдалённо напоминающего мои вещи, я вышла в гостиную, коротко присвистнув. Разбросанные по небольшой комнате вещи, пустые стаканы на столе, бутылки на полу, лужица водки на столешнице, в которой плавал обглоданный кружок лайма… Странно, мне казалось, что после третьего стакана мы уже не пили… Или пили? Зато голова не болела. И то хорошо.

 Отыскав в груде одежды своё бельё, я приободрилась, сразу почувствовав себя увереннее, и поставила чайник. Ехать вместе, значит, надо хотя бы выпить чая. Слава вышел из ванны, обёрнутый в полотенце, и я снова зависла, любуясь и чувствуя, как желание куда-то ехать стремительно испаряется. Кажется, он не прочь со мной согласиться, судя по тому, как потемнели его глаза, пробегая по моей фигуре. На полотенце я пыталась не смотреть.

– Я в душ, – только и получилось пискнуть, и я проскочила мимо, старательно не реагируя на жар, исходящий от его тела. Душ. Желательно холодный. Ну не настолько же! Я недовольно открыла глаза и провела рукой по запотевшему стеклу, разглядывая своё отражение. Взгляд невольно упал на руки, и я досадливо поморщилась – совсем забыла про бинты. Намокнув, они не хотели развязываться. Пришлось сдирать зубами. Порезы успели затянуться за ночь, но начинали ныть. Пластырь на груди тоже пришлось снять. И почему вчера ничто из этого мне не мешало?

 Полотенце с трудом вместило меня, оказавшись слишком коротким. Волосы, скорее всего, не успеют высохнуть, придётся ехать с мокрыми… Мелкие бытовые мелочи понемногу отвлекали от главного события сегодняшней ночи, вызывая раздражение. На кухне Слава уже что-то готовил, напевая себе под нос. Я заставила себя не смотреть в его сторону, чтобы не зависнуть на добрые полчаса. Не могут быть мужчины такими хорошими. Если он ещё и завтраком меня накормит, я начну на него молиться…

– С завтраком проблемы, – словно читая мои мысли, крикнул он. – У меня только чай и хлеб. Обычно я заказываю еду, вчера не успел.

– Вчера она бы нам и не понадобилась, – хмыкнула я, собирая волосы в хвост. От воды они потемнели и, кажется, совсем исчезли с головы. В животе громко заурчало. Я вдруг поняла, что зверски хочу есть. Слава поставил передо мной чашку и печенье.

– Всё, что нашёл, – извиняясь, произнёс он, отпивая из своей кружки. – Поедим в городе.

 Мы сидели на маленькой кухне, пили чай, смотрели в окно и думали, каждый о своём. И это было так естественно, что я вдруг подумала, что хотелось бы почаще вот так встречаться.

– Слав. – Я решительно отставила кружку в сторону. – Что теперь?

 Он повернулся ко мне и посмотрел долгим взглядом. Конечно, он понимал, к чему я веду. Мы не дети, чтобы ходить вокруг да около.

– Я уезжаю через неделю, – напомнил он.

– Я помню. – Во рту стало горько. – Не надейся, что я поеду за тобой в Америку. – Смех вышел слегка нервный.

– Я хотел бы провести оставшееся время с тобой. – Слава накрыл своей ладонью мою и пробежался пальцами по костяшкам. – Ты можешь взять отпуск?

– И лишить бар хозяина и бармена сразу? – Я скептично скривилась. – Хотя… Он и так какое-то время будет стоять закрытым. Не неделя, но всё-таки. Ты ведь доработаешь?

– Куда я теперь денусь? – Он улыбнулся и потянулся ко мне.

 Целоваться просто так – это невыносимо приятно. Почему я не делала этого с мужем?

«Потому что ваш конфетно-букетный кончился лет пятнадцать назад», – мрачно напомнил внутренний голос.

 Мы ехали в город, обгоняя прохожих, вливаясь в запруженную машинами улицу. Рядом с «Уткой» толпились журналисты, щелкая затворами. Операторы проверяли камеры, репортёры курили за углом. Я почувствовала, как напряглась спина Славы, когда мы проезжали. Останавливаться не стали – всё-таки мне надо было заехать домой. Несколько человек обернулись нам вслед, но я не обратила на это особого внимания. Пусть себе снимают. Всё равно придётся рассказать о погроме. Хотя бы в местных новостях.