Читать книгу Простить неверную - Галина Милоградская - Страница 10

Сдача «Изумруда» затягивалась, и я, хоть убей, не мог отделаться от мысли, что Глеб приложил к этому руку. Глупо, конечно, тем более сам с энергетиками встречался, но личную неприязнь никуда не деть. Двери ещё эти стеклянные, сидишь, как в аквариуме, и всё бы ничего, только Глеб постоянно перед глазами маячил. Смотрел на меня, как на девицу в Амстердаме, хотя шлюха из нас двоих он, не я…

– Победа! – Как мысли прочитал: нарисовался в кабинете, размахивая бумажками. – Вить, они одобрили, подключим и вперёд!

– «Изумруд»? – отличная новость придала сил, даже второе дыхание открылось. – Что электрики, сроки не сдвигали, за неделю управятся?

– Первая очередь будет сдана двадцать восьмого, вторую обещают к середине октября подключить. – Глеб пересёк кабинет и по-хозяйски небрежно устроился в кресле. Закинул ногу на ногу, широко улыбнулся, но сейчас даже это не испортило настроения.

– Третья очередь будет готова к февралю, – протянул я, листая разрешение от энергетиков на подключение к городской сети. Посмотрел на Глеба, с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться в ответ. Первая большая стройка под моим руководством завершена. Да, были трудности, пришлось выкупать всё у обанкротившейся фирмы, договариваться о цене с дольщиками, терять деньги, но теперь всё наладится.

– Надо запускать новую рекламу и объявлять старт продаж в сданном доме, – сказал, а сам представил новый жилой комплекс, большой, светлый, современный. Не бизнес-класс, но ничего, до этого ещё дорастём, пока главное бюджетное жильё качественным делать, репутацию зарабатывать. Вынужденный простой и откладывание сдачи по этой репутации ой как били…

– Уже, – кивнул Глеб, отбросив веселье. Он всегда был такой: от расхлябанности до серьёзности щелчок пальцев. – С маркетинговым отделом утром обсудил новую стратегию, к среде выкатят макеты баннеров и рекламу на телевидении и в интернете. Предлагают ещё флаеры делать, но я сомневаюсь. Люди, что готовы миллионы платить, не будут переходить по сомнительным бумажкам.

– Может быть. А может быть и нет.

В словах Глеба был резон, как бы я ни хотел этого признавать. Да и рекламный бюджет не резиновый. Но если хоть один придёт и купит, флаеры окупятся разом. Я покосился на Глеба: сидит, снова лыбится, словно мысли мои читает.

– Обсудим?

От ответа отвлёк телефон. Покосившись на экран, я пересёкся с Глебом взглядом, и тот понятливо замолчал. К окну заинтересованно отвернулся. Боровицкий звонил впервые после нашей встречи, и сердце внезапно застучало быстрее: неужели нашлась Диана?

– Виктор Маркович, Боровицкий. По нашему делу: вы не могли бы заехать в офис к пяти?

Я покосился на часы: половина второго.

– Надеюсь, новости хорошие, – вырвалось невольно. Разнервничался, представив, что могу совсем скоро с Дианой встретиться.

– Для вас да. При встрече расскажу.

– Буду к пяти. До свидания, Аркадий Борисович.

Только телефон отложил, во внимательный взгляд упёрся. Глеб смотрел, склонив голову набок, словно ждал, что я сейчас возьму и выложу, с кем говорил и о чём.

– Это личное, – отрезал, пресекая любые вопросы.

– Аркадий Борисович? – задумчиво сказал Глеб. – Постой, не Боровицкий ли? Вить, ты что, до сих пор не развёлся?

– А то ты не знаешь, – холодно ответил я. Хорошо же общались, нахрена опять лезть с прошлым? Только в работе я мог забыть, что именно Глеб сделал. С кем. И на тебе, опять под дых точным ударом.

– Я не видел Диану с того дня, – неожиданно признался Глеб, отворачиваясь. На этот раз просто потому, что не хотел смотреть в глаза – отчётливо понял я.

– Ты хотел сказать: с ночи, – не смог удержаться от сарказма. Рад был бы забыть, но она впилась в подкорку, в мельчайших деталях. Даже цвет трусов Глеба отчётливо запомнил.

– Прости. – Глеб опустил голову. – Если ты когда-нибудь позволишь объяснить…

– Этому нет объяснения. И никогда не будет. Лучшие друзья не вонзают нож в спину.

– Лучшие друзья не… – он осёкся – у меня снова зазвонил телефон. На этот раз учительница. Тревога стиснула, перехватило дыхание: что-то с Настей? Невнятный лепет на другом конце сделал только хуже – если бы это была обычная шишка, Виктория Максимовна не мямлила бы, а сейчас голос буквально дрожал от страха. Договаривал я, уже поднявшись и срывая пиджак с кресла.

– Ты куда? – не удержался Глеб, за что заслужил раздражённый взгляд. – Что-то серьёзное?

– Для тебя – нет, – ответил, мигом забыв и о нём, и о наших проблемах. Пока по городу мчался (хотя больше в пробках стоял), успел придумать сотню вариантов, один другого хуже. Настя что-то сломала? Ей стало плохо? За обтекаемым словом «ушиб» может крыться сотрясение. Стоит ли вызвать скорую, или ехать сами в приёмное?

Огромные глаза Виктории сделали только хуже. От волнения можно начать сходить с ума, это я знал. Каждая болячка Настина приводила в состояние неконтролируемого ужаса и желания забрать её себе.

– Где она? – спросил, вместо приветствия. То, что Виктория вышла встречать перед школой, практически довело до сердечного приступа. Аритмия точно обеспечена.

– Всё в порядке, Виктор, не волнуйтесь, – заговорила она, а у самой голос дрожит, и руки ходуном ходят. Поспешила к дверям, рассказывая на ходу: – У нас есть один мальчик, Платон… Не скажу, что у него сложный характер, просто… Он разозлился на Настю и бросил в неё книгу.

– Книгу? – переспросил я тупо, останавливаясь посреди коридора. – То есть, у неё на самом деле просто шишка, ничего серьёзного?

– Нет. На самом деле просто шишка, – заверила Виктория, глядя настороженно. Боялась, наверное, что я кричать начну, а у меня от облегчения язык к нёбу прирос, и ноги ослабели. До кабинета мы дошли молча. Первым делом увидел Настю, бросился к ней, на колени опустился.

– Ты как, мышь? Очень больно?

Лоб был помазан йодом, небольшая ссадина поверх шишки, но больше никаких травм не наблюдалось.

– Ничего, скоро пройдёт, – ответила Настя, счастливо улыбаясь. – Спасибо, что приехал так быстро.

– Только не бери в привычку так меня от работы дёргать, – сказал, улыбнувшись в ответ. Хотел привычно лбом боднуть, опомнился и мягко погладил по щеке.

– Ладно, раз уж у меня появилось время, давай до прихода Софьи Львовны мороженого поедим.

– Лучше пиццу.

– Пусть будет пицца.

Мы взялись за руки, собираясь уходить, когда Виктория удивлённо спросила:

– Вы разве не хотите поговорить с мамой Платона? Она вот-вот приедет.

– А надо? – общение с истеричными мамашами в планы не входило. Да, парень у неё, наверное, тот ещё, но это не меня – её должно касаться. Конечно, приятного в том, что случилось, мало, но, вспоминая свои школьные годы, я подумал, что книгой по голове не самое страшное, что может случиться. Только сейчас заметил надувшегося мальчишку, сидевшего в другом конце класса. На меня он смотрел настороженно, наверняка ждал хорошей взбучки.