Читать книгу Москва необетованная - Галина Полынская - Страница 2

Петрушевич и сыновья

«Дилижанс – какое красивое слово!» – подумал Лев Петрушевич, перепрыгивая через большую лужу. Приземлился он на самый край асфальта и лишь слегка забрызгал грязной водой чистенькую обувь. «Жизнь прекрасна!» – радостно улыбнулся Лев своим мыслям. После энергично постучал ботинком о ботинок и поспешил к большому старому зданию, в подвале коего размещалась крошечная фабрика, а на первом этаже вполне процветал магазинчик, торговавший готовой продукцией. Дело являлось собственностью господина Петрушевича, о чем и сообщала вывеска, стилизованная под дореволюционную: «Петрушевичъ и сыновья. Светильники и люстры на любой вкусъ».

Лев имел трогательную слабость ко всему старинному и частенько сокрушался, что не родился в те времена, когда мог бы барином ездить на извозчике. Эта страсть была похожа на детскую неосуществленную мечту, глуповатую и милую.

Супруга Льва – Ида Яковлевна – дама с крепкой коммерческой жилкой, владела тремя мебельными магазинами и строительной фирмой, поэтому могла позволить дражайшему благоверному играться в какой угодно маленький бизнес. Ида Яковлевна любила уютного, чудаковатого, жизнерадостного мужа щедрой покровительственной любовью, сполна обеспечивала семью и вполне была довольна тем, что Лев занимается детьми, домом и в упор не замечает скоротечные и не особо тщательно скрываемые романы Идочки. Да и кто там будет обращать внимание на всех этих шоферов и фитнес-тренеров, где-то есть они там, далеко, ну и пёс бы с ними.

Младший сын Дмитрий обожал отца и его причуды, ему нравилось жить в придуманном мире Льва. А вот старший Никита стыдился отца и его фантазий, презирая, практически ненавидя всё связанное с фабрикой и магазинчиком.

Полюбовавшись на вывеску, Лев толкнул стеклянную дверь, звякнул колокольчик, и Петрушевич оказался в утреннем полумраке магазинчика. Никита стоял у окна, куря в форточку, Дмитрий сидел за прилавком и вертел в руках странную конструкцию непонятной формы.

– Доброе утречко, отроки мои! – поприветствовал Лев, расстегивая серое драповое пальто.

– Доброе, – вяло ответил старший, выпуская дым в окно.

– Привет, пап, – кивнул младший, не отрываясь от изучения странной штуковины.

– Опять у тетки ночевали, скоро дом совсем забудете. – Лев пристроил пальто на вешалку и одернул серый пиджак, ладно сидевший на круглом упитанном животике.

– Такое забудешь, как же! – ядовито усмехнулся Никита.

– Мы просто засиделись до темноты, пап, вот и решили у тети остаться. – Дмитрий посмотрел конструкцию на свет.

– Открываться пора. – Лев зажег свет и с удовольствием взглянул на развешенные под потолком светильники и люстры на любой вкус.

Вообще-то, вкус у покупателей должен был быть очень уж неприхотлив потому, что светильников имелось всего четыре вида, а люстр ни одной. Пройдясь веничком по полу и сухой тряпочкой по витрине, где красовались всё те же творения, что и под потолком, Лев занял свое место за прилавком.

Вскоре пришли рабочие фабрики – Саша и Тима, два тихих, застенчивых алкоголика, преданно любящих Льва за то, что в конце каждого дня он исправно выплачивал им небольшую денежку. Поздоровавшись, они скользнули в неприметную боковую дверку и тихонько спустились по лесенке в подвал.

– Дела идут отлично! – сказал Петрушевич, вдохновенно глядя в окно на промозглое мартовское утро.

Он произносил эту фразу ежедневно, как какое-нибудь магическое заклинание. И кто знает, может, рано или поздно этому заклинанию суждено было сработать.

Лев взял из ящичка под прилавком мягкую кисточку и принялся смахивать пыль со светильников на витрине. Эти фонари были сделаны из темно-серой пластмассы и украшены трудно прикрепляемыми завитушками. Называлось такое творение «Вечерняя элегия». Рядом стояла «Ночная элегия» – пластмасса была потемней, а завитушки чем-то напоминали шаловливые рожки.

– Пап, посмотри-ка, – Дмитрий подошел к отцу, – кажется, я новую форму светильника придумал.

Лев с интересом уставился на непонятную, явно очень хрупкую конструкцию.

– Я назвал его «Преломление судьбы», – вдохновенно произнес мальчик. – Здесь будут разноцветные стекла! Только я еще не придумал, куда вставить патрон.

Никита незамедлительно посоветовал, куда именно и, не слушая укоры отца, громко хлопнул неприметной дверью и прогрохотал по ступенькам в подвал.

– Не обращай на него внимания, пап, – сказал Дима, осторожно укладывая свое изобретение на прилавок, – у него сложный возраст.

Лев улыбнулся и погладил сына по светлым волосам. Колокольчик над входом звякнул, в магазин вошел первый покупатель.

– Доброе утро! – радостно воскликнул Петрушевич, думая о том, что на следующей неделе надо бы начать выпуск матовых плафонов, расписанных неподражаемыми цветами. Затем Лев поднял голову, взглянул на посетителя и остолбенел.

На пороге стоял высокий широкоплечий мужчина с таким странным лицом, что поначалу показалось, что это маска. Одет был гость в мокрый от дождя длинный черный плащ и черную шляпу. Должно быть, впервые Лев Петрушевич так растерялся, что только и мог, что молча таращиться на посетителя. А тот обвел медленным взглядом помещение и посмотрел на вход в подвал. В тот же миг дверь распахнулась и показался старший Никита. Не глядя по сторонам, хмурый молодой человек вышел на улицу, едва не задев посетителя. В окно было видно, как парень встал у двери и достал из кармана пачку сигарет. Ничего не сказав, мужчина в плаще вышел следом. Он остановился рядом с Никитой, протянул ему зажигалку и о чем-то с ним заговорил.