Читать книгу Фата для церковной мышки - Галина Полынская - Страница 5

Когда до дома оставалось километра два, меня остановил ментище. Правду говорят – беда не приходит одна. Я сделала жалостливое лицо и полезла из машины босиком, эдакая селянка на сенокосилке. Ментик представился, пристально разглядывая мои босые лапы, и началось: машина грязная, техосмотра нет…

– Как этот агрегат у вас вообще ездит? – презрительно подвел он итог.

– Попердывая, – огрызнулась я, извлекая из сумки кошелек. – Сколько?

– Ну, сейчас я выпишу вам штрафную квитанцию, – растягивая удовольствие, полез за планшетом гад ползучий, – оплатите через банк. Еще посмотрим, есть ли аптечка…

– Послушайте, – заскулила я, готовясь к утрате человеческого достоинства, – я клянусь, что завтра помою ее и отведу… то есть, отвезу… короче съезжу на техосмотр. Просто сейчас у меня денег нет, сами видите, – я зачем-то показала ему босую ногу. – Были бы деньги, неужто я ездила бы на такой машине?

Но ему было все равно. Этот крохобор забрал все, что было у меня в кошельке – триста рублей, причем двадцатку пришлось натрясти мелочью, и отпустил восвояси. Завывая от ненависти и бессилия, я вцепилась в баранку и рванула домой. День складывался весьма дурно.

Не успела я переступить порог родного дома, как начал надрываться телефон. Не ожидая ничего хорошего, я стала пробираться к аппарату, пытаясь отодвинуть в сторону радостно приветствующего меня сенбернара. Подняв трубку, хотела сказать «Алло», но громкий голос Конякина меня опередил:

– Сена! Чтобы завтра ты была на работе!

Я лихорадочно кое-что прокрутила в уме и возмутилась:

– Помилуйте, но сегодня же суббота, следовательно, завтра…

– Так я и знал, что ты забыла! Мы же переезжаем в новый офис!

Ах, да, и впрямь вылетело из головы. Станислав Станиславович выбил нам другое помещение, побольше, попросторнее, с двумя маленькими кабинетиками. В один планировалось заселить непосредственно начальство, во второй собирались засунуть с глаз долой из сердца вон Тину Олеговну. Значит, завтра предстояло таскать компьютеры, разбирать стеллажи с бумагами… мрак.

– А разве нас пустят в здание? – попробовала понадеяться я на то, что катастрофы еще можно избежать.

– Разумеется, я договорился с охраной, нам откроют здание! Не опаздывай, сбор в десять ровно! Учти, я звоню всем и предупреждаю каждого, что никто ничего носить за кем-то другим не станет, только сами!

– Все ясно, – упавшим голосом сказала я. – Буду в срок.

– Как штык! – приказным тоном добавило чудовище.

Положив трубку на рычаг, я хотела немного порыдать от безысходности, но надо было вести Лаврентия на прогулку.

Гуляние я решила совместить с походом в магазин. Рассказывать Тае о том, что она, оказывается, дурь и первая встречная, на ком этот козел решил жениться, чтобы отомстить какой-то певичке, лучше всего было под красное вино. Тряхнув заначку, мы пошли с Лаврентием во двор. Пес чувствовал мое поганое настроение и вел себя чинно, тихо, с поводка не рвался, не бесился, к прохожим с желанием подружиться не лез. Привязав его у входа, я вошла в магазин, мысленно распределяя средства, дабы на все хватило. Встав в короткую очередь, я вытянула шею, глядя в окно, не пристала ли какая-нибудь балда к моему Лаврентию. Меня очень сильно раздражали мамаши с детьми, стоило им притормозить рядом с собакой, как детеныш начинал визжать: «Бетховен! Бетховен!» и тянул руки прямо к морде, норовя погладить. Ладно, ребенок, он бестолковый, не понимает, что «Бетховен» укусить-то может и не укусит, но так гавкнет, что будешь писаться до самой армии, а мамаша-то что? Стоит, улыбается, сюсюкает… дура. Сколько раз уже такое было, никак я этих мам понять не могу. Ведь собака сидит и ростом как раз с твоего отпрыска, у него голова больше твоей, хозяина нет рядом, так зачем же зверю в морду руками тыкать? Разве «Бетховену» такое понравится?

Размышляя на эту тему, я закупила скромный набор «начинающий алкоголик» и вышла на улицу. И как раз во время. К Лаврику широким шагом направлялся толстощекий карапуз.

– Шабака! – пуская сопли, орал он, захлебываясь от восторга, следом плелась его мамаша, не делая ни малейшей попытки остановить свое детище.

– Женщина! – я поставила пакет на асфальт и взяла Лавра за ошейник. – Придержите своего ребенка! Куда он к собаке лезет? Видите же, что без намордника пес!

– Ромик, – соизволила тетка, – не ходи туда, собака плохая, собака укусит! Фу, какая гадкая собака!

Я едва сдержалась, чтоб не нагрубить.

Придя домой, напоила, накормила Лаврушу, убрала вино в холодильник и принялась готовить вкусный ужин, желая всячески подсластить пилюлю Таисии. Неизвестно, как она, бедненькая, отреагирует на такие неприятные новости. Я снова и снова вспоминала породистое лицо отца Артура, и мне все больше и больше становился неприятен этот человек, хотя ничего ужасного он, в сущности, не сделал, напротив, попытался спасти ситуацию. Но все равно, как-то это все очень уж противно.

– А вдруг Тая приняла его предложение? – обратилась я к сковороде с яростно шипящей картошкой-фри. – Вдруг она вернется счастливая и с обручальным кольцом на пальце?

В глубочайшей тоске я вывалила на соседнюю сковороду длинные мясные ломтики с луком и принялась смешивать соус из сметаны, майонеза, зелени и чеснока. Во время неторопливого приготовления пищи на меня снисходила некая благодатная нирвана, приходили в порядок мысли, движения становились неторопливыми, расслабленными, я будто бы медитировала над сковородками. И даже ужасные на первый взгляд ситуации переставали таковыми казаться…

Вдруг Лаврик гавкнул и поспешил в прихожую, и я поняла, что к нам гости, вернее, гостья, скорее всего – Тая. Она открыла дверь своим ключом, и крикнула:

– Сенка, это я!

Голос ее звучал весело и жизнерадостно. Я помешала мясо и попыталась придать своему лицу оптимистическое выражение. Тайка залетела на кухню и тут же заподозрила неладное.

– Сена, что случилось?

– С чего ты…

Она открыла холодильник и увидала на верхней полке две бутылки вина.

– Сена, лучше всю правду сразу!

– Я просто хочу приготовить нормальный ужин, сама же ныла, что тебе надоели мои пельмени и лапша.

– Не обманывай меня, – она присела на табурет у окна, – я же тебя насквозь вижу.

Я посмотрела на Тайкины руки. На безымянном пальце правой сверкало кольцо с белыми и розовыми камнями.

– Ты что, согласилась? – изумилась я. – Ты согласилась выйти замуж за практически незнакомого тебе человека?

– Видишь ли, – возвела глаза к потолку подруга, – мы договорились, что это будет что-то вроде помолвки, а поженимся мы в августе.

– Какого года?

– Этого, разумеется.

– Через полтора месяца?

Я помешала зарумянившуюся картошку и выключила конфорку, мясу еще предстояло помучаться.

– Ну и что такого? – сразу же начала пылить Тайка. – Люди вон годами встречаются, думают, что знают друг друга, а когда женятся, принимаются бить друг дружке лица! А бывает так, что бац – и любовь с первого взгляда, и они жили долго и счастливо…

– И застрелились в один день. Тая, ты же разумный человек…

– Сена, видишь это кольцо? – она подняла руку. – Это белое и желтое золото, а эти камешки – белые и розовые бриллианты. Ты не представляешь, сколько стоит это кольцо, такая сумма не поместится в твоем мозгу ни вдоль, ни поперек. Меня уговаривает выйти за него замуж прекрасный принц с большими бабками, а я что, должна состроить козью морду и отказаться? Или мне шестнадцать лет? Или у меня пруд пруди кавалеров? Может, ты мне завидуешь? А?

Какая мерзость! Ну, держись, я сейчас все тебе выложу, как на исповеди!

Я извлекла из холодильника бутылку вина и злобно ее открыла, затем не менее злобно налила полный бокал и поставила перед Таюхой.

– Это зачем еще? – повела она курносым носом. – Что случилось? Я же чувствую, что-то стряслось!

– Говоришь, колечко у тебя звезданутое, да? – я выключила мясо и еще раз тщательно перемешала соус. – А что если куплено изначально оно было не для тебя, а для другой девушки?

– Ты это о чем?

– Ты пей винцо, пей.

– Я пью, пью… – Тайка малость поостыла и насторожилась. – Ну?

И я во всех подробностях передала ей разговор с отцом Артура. Под заключительный аккорд про певичку, поставила перед нею тарелку с картошкой, мясом и соусом. Хорошая еда – лучшее успокоительное для разбитого сердца. Я так думаю.

Когда я закруглилась, воцарилась тишина, нарушаемая лишь доносившимся из прихожей храпом Лаврентия. Тая глотнула вина и в задумчивости уставилась в окно. Я боялась, что она заплачет, но подруга совершенно спокойно произнесла:

– У тебя есть в телеке музыкальный канал?

– Есть.

– Идем, буду смотреть его до тех пор, пока не увижу эту Аиду.

– Я тебе и так могу ее показать, наша газета о ней писала, давала фото на вторую полосу, что-то там было мистического в жизни этой Аиды. Если завалялся номер…

– Давай, заодно включи музыкальный канал.

Тая демонстрировала невиданное хладнокровие, немного не характерное для ее взрывной натуры.

Пока я возилась в большой картонной коробке с ворохом газет, – преимущественно это были старые номера нашего легендарного «Непознанного мира», из кухни потянуло сигаретным дымом. Таиска переживала… молча и гордо. Мне стало ее жалко и одновременно немного завидно, со мной еще таких историй не происходило, такие кольца не дарили и вообще, кажется, жизнь стремительно проходила мимо…

Как раз таки номера с Аидой и не нашлось, я включила телевизор, отыскала музыкальный канал и сделала звук потише.

– Нашла? – явилась Тая.

– Увы и ах, должно быть выбросила, но завтра мы на работе переезжаем, будем перерывать все бумажные залежи, обязательно найду этот номер, кажется, он выходил в марте, но могу ошибаться.

– Ты знаешь, – Тая плюхнулась в кресло, – у меня как-то в голове это все не укладывается. Неужели взрослый, разумный человек может так поступать? Это же форменное свинство. Да и зачем так мощно тратиться?

– Возможно, это тоже из чувства мести, мол, тебе, Аида-друида этого кольца не достанется, я его первой встречной презентую.

– Как-то все это глупо, – вздохнула подруга. – Он утверждает, что любит меня.

– А что еще он должен утверждать? Интересно, как он заговорит завтра, ведь сегодня с ним должна будет поговорить семья. Судя по свинцовому взгляду папаши, он может вытрясти душу из кого угодно, особенно, если дело касается женитьбы сына. Женитьбы на тебе.

– А чем это я плоха, а?!

– Не кричи, ты сама знаешь, чем! Враньем своим бессовестным!

– Я верну ему кольцо, – скисла Тая, – и скажу, что мы больше не увидимся. Никогда…

– Сказать-то скажешь, – я бойко сваливала газеты обратно в коробку, – а вот кольцо можешь не отдавать. Оставь себе за моральный ущерб.

– О, да ты права, дорогая! – она подняла руку, кольцо засверкало, разбрасывая тончайшие острые молнии в солнечном луче, падающем из окна. – Как ты думаешь, имеет смысл показать его ювелиру для проверки на подлинность?

– Вне всяких сомнений. Жаль, нельзя отвести куда-нибудь человека и проверить его на подлинность, проверить все его чувства.

– Для этого, кажется, уже изобретен детектор лжи.

– Ах, да. Я как-то и забыла совсем.