Читать книгу Дверь в Зарабию (Озеро затерянных миров) - Галина Полынская - Страница 9

Немного обескураженная таким прохладным приемом со стороны отца, Мира уселась на свое место и уставилась в тарелку. «В конце концов, это очень большой сюрприз, ему нужно привыкнуть к мысли, что у него есть я,» – подумала Мира и немного успокоилась. Взяв вилку, девочка поковырялась в тарелке, на вид кушанье напоминало сваленные в одно лапшу, кашу, какие-то разварившиеся овощи, и все это было щедро залито жидкостью синюшного цвета. Мира поверить не могла, что это можно есть, пока не увидела, как это делают все сидевшие за столом. Велор, так же как и Нинга, накрутил на вилку широкую серую лапшу, подождал, пока с нее стечет жидкость и отправил в рот. Мира вздрогнула и отвела взгляд. Не решаясь отведать кулинарного шедевра, она возила в тарелке вилкой, пытаясь понять, чем же эта, с позволения сказать, еда пахнет. Аксельбант жался к ногам Миры и лишнего внимания к себе старался не привлекать.

– Значит, ты моя дочь, – Велор взял ложку с дыркой и принялся что-то вылавливать в своей тарелке, – интересно. И где ты жила все это время?

– В Подмосковье, – пожала плечами Мира. – В нормальном мире, в техногенном.

– В техногенном? – приподнял одну бровь Велор. – Для девочки это спорно. Кто тебя воспитывал?

– Моди.

И пока он не успел сказать, что и это спорно, добавила:

– Она самая лучшая в мире бабушка! Я ее обожаю! У нас чудесный светлый дом и куча фиалок!

Мира чуть не плакала, чувствуя себя здесь совершенно чужой и лишней.

– Как Моди себя чувствует? – спросила Нинга.

Близнецы чавкали молча, прислушиваясь к разговору.

– Лучше всех!

Пару минут все молчали.

– Ты очень похожа на Амабель, у тебя ее волосы, – Велор задумчиво смотрел на девочку.

– А нравом пошла в Моди! – не выдержала и желчно произнесла Нинга. – От тебя, сын, она ничего не унаследовала!

– Как это ничего? – теперь уши Миры пылали от ярости, и она была рада, что их скрывают медные кудряшки. – Если не ошибаюсь, я унаследую ветуловые рощи, – она потрясла в воздухе прозрачными бусами, висевшими на шее, – и этот замечательный дом со всеми сопливыми дворецкими, находящимися тут! Вот что я унаследовала от своего папы!

Воцарилась такая тишина, что даже близнецы чавкать перестали.

– Ах вот оно что, – на лице Нинги не дрогнул ни единый мускул, и Мира подумала, что, наверное, это все-таки маска, – вот значит, зачем Моди тебя прислала сюда, за наследством. Очень ловко.

– Если бы к ней не пришел сон, бабушка ни за что не отправила бы меня к вам! Она самая чудесная, и не смейте говорить о ней гадости!

– Успокойся, малышка, – неожиданно вступил в беседу Том (вдобавок к своей внешности он еще и шепелявил), – никто не собирается говорить гадости о твоей бабушке. Ты почему не ешь?

– Не хочется.

Хотя от голода сводило желудок, Мира не могла себя заставить съесть эту бурду. Из камина воняло.

– Сменим пока что тему, – проскрипела Нинга. – Насколько я поняла, Моди все же осуществила свою угрозу и увела Амабель в этот ужасный мир Тасмана.

– Не поняла…

– Мир, из которого ты пришла, с городами и машинами, у нас называется «Тасман», – пояснил Том, и Мире показалось, что он собирается подружиться. Это не могло не испугать.

– А, если так, то да, но ничего ужасного в нашем мире нет, в нем просто надо уметь жить.

– Впрочем, как и везде, – добавил Велор. Он закончил ужин и отодвинул тарелку, полную сизой жидкости, из чего стало ясно, что ее в пищу не употребляют.

– Я прекрасно знаю, что у вас там есть, а чего нет, – отрезала Нинга, – как-никак, наши корни оттуда!

– Да? – удивилась Мира. – Вы, то есть мы, не коренные зарабийцы?

– Нет, у наших предков была усадьба, кажется, где-то под Петергофом, но я могу ошибаться.

Об этом Нинга сказала таким тоном, что оставалось неясным, радует ее такая наследственность или огорчает.

– Поэтому, – продолжала Нинга, – так уж повелось, что мы придерживаемся образа жизни наших предков: в доме устраивается ночь, свет гасится на шесть часов, потом утро, день – все как полагается, мы даже стараемся придерживаться привычных тебе двадцати пяти часовых суток.

– А в часе у вас сколько минут?

– Пятьдесят, сколько же еще. Ты, должно быть, еще спишь?

– Что? А… да, да, по ночам я сплю.

– Ну, это и понятно, ты же еще несовершеннолетняя.

Родня закончила с непонятной похлебкой, и женщина с тачкой сменила блюда, а дяденька-щепка – приборы. Теперь в центре стола красовалось огромное блюдо, устланное кудрявыми листьями ярко-зеленого цвета. На листьях тесным рядком лежали сливочно-желтые, как показалось Мире, гигантские гладкие черви. В глазах у нее потемнело.

– Что это? – выдавила девочка, глядя, как родня бодро накладывает эту гадость себе в тарелки.

– Это овощи и салат, – пояснил Велор, – очень полезная пища.

– Вот это желтое – овощи?

– Да, побеги тулуса.

На побеги тулуса и салат Мира решилась, уж больно хотелось есть. Салат оказался безвкусным, а тулус чем-то напоминал сырую капустную кочерыжку, только чуть кисловатую. В принципе, есть было можно. По бокалам разлили мутно-белый напиток.

– А это что? – осмелела Мира, хрустя тулусом.

– Ветуловый сок.

«Господи, – подумала Мира, – чего они только не делают с этим ветулом, будто тут не растет больше ничего другого».

Наконец напряженный ужин подошел к концу. Мира глотнула сладковатого вязкого сока и поднялась из-за стола, вытаскивая за собой Банта.

– Спасибо, все было очень вкусно. Можно мне пойти к себе?

– Конечно, Оливия принесет тебе белье и ночную одежду, можешь готовиться ко сну.

Выходя из столовой, Мира посмотрела на отца, он о чем-то беседовал с близнецами.

В печали Мира пошла в гостевые покои. Чувствуя настроение хозяйки, Бант не капризничал, а деловито перепрыгивал со ступеньки на ступеньку, подметая пол пушистым хвостом.

Войдя в гостевые покои, Мира сначала решила, что ошиблась дверью, но, увидав кошачью корзинку, поняла, что это та самая комната, только она преобразилась до неузнаваемости: вокруг все сверкало чистотой и свежестью. На кровати, раскидав руки-ноги спал Ром, на подоконнике сидела тирамиса и смотрела в окно.

– Всем привет, – Мира сняла с Банта шлейку.

– Тс-с-с, – сказала Яра, – бедный Ром так устал. Я думала, он доубирается до обморока, но ему очень уж хотелось тебя порадовать.

– Очень приятно, – Мира огляделась, – а здесь очень даже мило, вот что значит генеральная уборка.

Интерьер и вправду радовал: широкая кровать под голубым пологом, резной столик в центре комнаты с тремя мягкими креслами, шкаф, комод, умывальник, даже вазон с одинокой искусственной веткой в три листа и декоративные тарелки на стенах.

– Как прошел ужин? – тирамиса прыгнула с подоконника прямо в кресло у столика.

– Ужасно, – вздохнула Мира, вынимая из кармашка рюкзака пакетик сухого корма для Аксельбанта, – кажется, отцу все равно, есть я или нет, моя бабка – ведьма, мои двоюродные кузены – Франкенштейны, иными словами, я в горе и печали.

Мира сняла со стены одну тарелку, насыпала в нее корм и поставила на пол, а из большого кармана рюкзака извлекла складной переносной лоток для туалетных надобностей любимца.