Читать книгу Суженый к Рождеству - Галина Романова - Страница 2

– Лидия! Прекрати вводить меня в грех в канун светлого праздника!

Анастасия Соколова смотрела на нее с изматывающим душу спокойствием. Лиду просто убивала эта удивительная соколовская способность всегда и во всем сохранять спокойствие. С давних школьных лет, когда их дружба еще пребывала в робком зачатке, и до нынешнего двадцатитрехлетия, когда отношения окрепли и стали незыблемыми, Настя несла на своем челе печать непробиваемости. В душе ее могли бушевать вулканы, ее могли искушать демоны, сердце ее могло съеживаться от боли, лицо же всегда оставалось спокойным. Редко кто мог угадать, что Соколова расстроена. Мало кому доводилось разглядеть в ее глазах слезы. Всегда ровна, всегда поразительно сдержанна.

– Я не в блуд тебя ввожу! – возмутилась Лида.

– Не в блуд, а в грех, – поправила Соколова, схватив со стола две головки чеснока. – И прекрати возмущаться.

– А что мне делать?! Что?!

Настя подбросила в руке одну головку чеснока, следом послала вторую и с поразительно безмятежной улыбкой принялась жонглировать.

– Соколова! – возмущенно ахнула Лида. – Вот если бы я тебя не знала, наверняка подумала бы, что ты идиотка!

– Но ты же меня знаешь, – спокойно пожала плечами Соколова и, поочередно поймав головки, послала их в раковину. – Знаешь и то, что глупостей я не насоветую. А потому должна меня слушаться. Иначе…

– Иначе что?

– Иначе весь век будешь сидеть в девках, – фыркнула Настя, полоснув по больному.

Лида очень боялась остаться не замужем. От перспективы одинокой зрелости, а затем и старости ее передергивало и мутило. Когда она видела изъеденный молью бирюзовый берет и скрюченные артритом пальцы, удерживающие на поводке единственную подружку в старости – болонку, ей хотелось плакать.

– Я не хочу так, Соколова!!! – ныла она, дрыгая шикарными длинными ногами. – Я не хочу разводить к старости кошек, собак и разговаривать с утра до ночи с канарейкой!

– А чего ты хочешь? – терпеливо отзывалась верная подруга, меланхолично помешивая, к примеру, манную кашу в алюминиевой кастрюльке.

Сама-то она замуж не спешила. И в том, чтобы разводить собак и кошек, не видела ничего дурного. Они никогда не предадут, считала Соколова, пережив в жизни пару-тройку сумасшедших любовных трагедий.

– Я хочу детей! Много! – воодушевленно подхватывала Лида, охватывая руками метровый воздушный коридор, могущий означать троих или четверых потомков. – А потом столько же внуков! – Ее руки растопыривались много шире. – И чтобы шум, крик, визг в доме…

– Дом-то должен быть непременно большим? – иронично замечала Соколова и фыркала. – Конечно, можешь не уточнять. Дом нужен большой, что свидетельствует о необходимом достатке. И детей выводок на зарплату массажистки содержать сложно. Стало быть, мать, собралась ты замуж за олигарха, не иначе. А они нонче, поверь, в дефиците…

В дефиците, как оказалось, были не только олигархи. Вполне нормальные бизнесмены средней руки тоже оказались недоступны. Только Лида раскрывала рот в направлении какого-нибудь зазевавшегося, как его тут же уводили у нее прямо из-под носа. Бизнесмен средней руки только-только робко улыбнулся ей, а его уже поволокли. Как тут было не опечалиться!..

– Итак, – приступила к основным пунктам рождественского инструктажа Соколова, – Генка приедет шестого января вечером, уедет девятого рано утром. У вас будет ровно три полных дня!.. Повторяй за мной немедленно!

– Три дня, – кивнула Лида, уперлась в пластиковый подоконник кулаками и, приплюснув нос к стеклу, снова повторила: – Только три дня!

– Целых три дня, чтобы понравиться друг другу!

– Скажешь тоже! – фыркнула Лида, подмигивая нахальной синице, выталкивающей воробья с кормушки на березе. – Он-то мне априори нравится! А вот я…

– Все в твоих руках, дорогая, – хмыкнула Настя, ловко очищая чеснок от плотной чешуи, смерила подругу оценивающим взглядом и добавила со вздохом: – Ну и в ногах, конечно же!

Соколова, в отличие от Лиды, броской внешностью не отличалась. Была мелковата росточком, худосочна, с зализанными наверх рыжими волосами, с противными – как она считала – веснушками не только на щеках, но и на руках, плечах и запястьях. С непомерно высокой грудью для столь хилого телосложения, невероятно тонкой талией и крохотными – тридцать четвертого размера – ступнями.

Двоюродный брат Соколовой – Генка Вершинин, удачливый красавец и очень выгодно оказавшийся одиноким на данный момент, – всегда шутил, что сестру по ошибке собрали сразу из нескольких женщин, каждая из которых по-своему прекрасна.

– А вот сборка оказалась некорректной, – шутила обычно Соколова с кислой улыбкой.

Все ее близкие, и Лида в том числе, считали ее если не красавицей, то дамой с необычайным шармом. Но Настя этим утверждениям не верила, отчего и сеяла за собой одну любовную разруху за другой.

– Ты дура??? – орала на нее Лида, когда очередной герой-любовник бывал отвергнут по причине его чрезвычайной красоты или удачливости. – Почему?!

– Потому что он достоин лучшего, – заявляла Соколова с невозмутимым видом. И между прочим, думала так в самом деле. – Я не могу такому человеку портить жизнь. Я же – посредственность!..

На самом-то деле она была умницей. Очень симпатичной умницей. Можно даже сказать красавицей, стоило только приглядеться. Но мало у кого хватало терпения рассматривать, тормошить, заставить улыбнуться или хотя бы расплакаться. Всем нужен был фейерверк эмоций, желательно сразу и многократный. А Соколова…

Она оставалась невозмутимой, рыжей, конопатой и иногда до тошноты правильной.

– Такой и умру, – печалилась она порой, когда Лидка особо остро наседала на нее в плане устройства личной жизни. – Это тебе нужно поскорее, чтобы красота не увяла.

До увядания броской брюнетке Лиде было ой как далеко. Ни морщинок, ни седины, ни грамма лишнего веса, ни, тьфу-тьфу-тьфу, целлюлита не наблюдалось. Но она все равно спешила. Хотелось поскорее стать счастливой, замужней, многодетной, ну и… обеспеченной желательно.

– Если ты упустишь Генку теперь, когда его сердце, тело и душа на отдыхе, то я тебе этого никогда не прощу! – готовила проклятие для любимой подруги Соколова в канун Рождества. – Я не могу упустить возможность любить твоих детей, как своих племянников. И своих племянников – как детей лучшей подруги! Это же… Это же как здорово, Лидка! И экономно опять же… Так вот, приедет он шестого вечером.

– А мне надеть нечего! – выпалила вдруг Лида, отпрыгивая от окна и бросаясь к выходу. – У меня же сегодня примерка у портнихи! А я тут!.. Совершенно заболталась! Все забыла! Слышь, Соколова, если она не успеет, я твое темно-синее платье надену, так и знай!

Темно-синее платье Соколовой сидело на Лидке как хирургическая перчатка на руке – так же тесно. Оно жутко мешало движению, врезалось в подмышки и норовило порваться на груди, но Лиду, казалось, это нисколько не смущало.

– Зато сексуально! – заявила она позавчера, крутясь возле зеркала, когда перетряхнула весь свой гардероб, а потом перебралась к подруге. – Смотри, как все подчеркивает!

По мнению Соколовой, все было не так. Вульгарно. Да и сама Настя хотела надеть на праздник именно это платье, зная, как великолепно оттеняет тяжелый темно-синий шелк ее белую кожу.

Но не спорить же с подругой, которую сама же собиралась сосватать за любимого кузена. Все отдашь, лишь бы…

– Слышь, Соколова, – заорала Лида уже из прихожей. – А давай гадать станем!

– Язычество, – отмахнулась Настя, появляясь из кухни. – Совсем уже на старости лет, да?

– Во-первых, мне только двадцать два! – гневно выпрямилась Лида, застегнув сапоги.

– Двадцать три через две недели, – едко поправила ее Настя. – А во-вторых, ступай уже к портнихе, а я стану мясо мариновать. Ночь постоит, завтра с утра я его запеку, а потом вечером…

Завтрашним вечером Генка Вершинин не приехал. Позвонил, сразу начав с извинений. И сильно занят. И никак не успевает. И возможно…

Опять же не точно, а возможно, он выедет только седьмого около двенадцати дня.

– Нет, ну какой бессовестный! – осторожно возмутилась Настя, глянула на приунывшую подругу и тут же поспешила с оправданиями. – Ну, ты сама должна понимать, что такое бизнес, раз замуж собралась за бизнесмена. У них сутки раскроены вдоль и поперек. Времени совершенно нет. Никуда он от нас не денется, Лидочка. Не седьмого, так девятого приедет.

– Ага, – встряла Лида, у которой уже нос начал разбухать от напрашивающихся слез. – Девятого! Девятого уже рабочий день, между прочим.

– Не переживай, – приструнила ее Настя. – Не Генку, так его друга захомутаешь.

– Какого друга? – с нежным всхлипом поинтересовалась Лида.