Читать книгу Лабиринт простых сложностей - Галина Романова - Страница 4

Ирка в конце концов получила то, что заслужила. Всю жизнь она с ней возилась, фамилию они с сестрой ей свою дали. Отчеством наградили, которое сами носили. Считали, что отчество деда будет ей в добрую память и помощь. Уже после смерти сестры – матери Ирины – она всячески пыталась вытравить из девчонки любое напоминание о ее отце. Словно и не было никогда его. Не существовал такой человек. Только его биоматериал, и точка!

Наряжала как куклу. Отдала в лучшую школу в районе. Потом колледж, заочный институт. Работу нашла ей приличную. Платили хорошо. Относились с уважением. И что из всего этого вышло?! Ничего! Все впустую. Все ее старания, забота, какая-никакая любовь – все пущено по ветру.

Гены пальцем не сотрешь, как говорится. Мало того что шалава связалась с мужиком-повесой. Так еще ухитрилась убить свою соперницу.

– Закончишь жизнь, как папаша твой, на нарах, – прошипела Клавдия Степановна в телефонную трубку, явившись на свидание со своей племянницей.

– Ты же говорила всегда, что он был геологом, – вяло отреагировала Ирина. – Что он золото искал в горах.

– Золото он искал, только не в горах, – недобро улыбнулась ей Клавдия Степановна. – А все больше по банкам да по домам богатых людей. За что получал срок за сроком. И где-то и сгинул.

– Давно? – проснулся неожиданный интерес у Ирины.

– Давно. Тебе лет пятнадцать было, когда пришел от него человек и сказал, что папаша твой героический на нарах помер. От туберкулеза или от рака, не помню. Неинтересно мне было тогда. Тебе тем более. Я вообще хотела, чтобы ты жила как можно дальше от всей этой грязи. Сестра моя, упокой, Господи, ее грешную душу, связалась с уголовником и слушать никого не хотела. Все ждала его из тюрем, ждала, да и померла в ожидании. А мне тебя вручила. Я старалась, Ира! Изо всех сил старалась вырастить из тебя человека. А что вышло?

Клавдия Степановна отодвинула ото рта воняющую чужими сигаретными парами телефонную трубку, тяжело вздохнула и даже всхлипнула. Хотя ничего, кроме злости и разочарования, не чувствовала. Ну вот ни грамма ей не было жалко племянницу. Дура такая, что натворила!

Сидит теперь, таращит свои зеленые глазищи из-за пыльного заляпанного стекла. Ежится, пытаясь спрятать грудь четвертого размера под старенькой кофтой, которую ей Клавдия Степановна передала. Только прячь не прячь, ее все увидят. И охранники похотливые, и сокамерницы. Будут теперь ее красоту тут драть на части, пока в лохмотья не превратят. Тьфу, гадость какая!

– Тетя Клава, я ее не убивала, – тихо произнесла Ирина, низко опуская голову, словно затем, чтобы продемонстрировать ей пышную растительность на макушке.

А она и без того знала, что у Ирки коса в руку толщиной. И цвет волос как с картинки: светло-пепельный. Сама Клавдия Степановна сколько раз пыталась воссоздать подобный оттенок, бесполезно. Ни один салон не справился.

– Ты ее не убивала, конечно! – отозвалась она с легким фырканьем. – Карлсон прилетел, убил твою соперницу. Тебе в руки нож вложил, кровью вымазал и орать заставил так, что все соседи из своих квартир повыскакивали. Я же говорила со следователем. Все знаю.

– Там был кто-то еще, – пробубнила племянница, поднимая на нее упрямый взгляд, за который ее Клавдия тихо, про себя, ненавидела. – Я плохо помню…

– Ключевые слова, детка. Эти слова тебе да в помощь на суде.

Клавдия Степановна скорбно поджала губы, помолчала, потом принялась рассказывать, что положила в передачку.

– Я не курю, – тихо изумилась Ирина.

– Это не тебе, – отмахнулась от нее тетка.

– И мятные пряники не люблю.

– И это не для тебя. Мне тут шепнули, что их любит та, которая отвечает за порядок в камере. Будь умнее! – строго глянула на нее Клавдия Степановна. – Не откровенничай особо. На рожон не лезь. Может, и получится…

– Что именно? – задала последний вопрос Ирина, прежде чем положила телефонную трубку на аппарат.

– Отсидеть тебе свой срок без особых проблем…

Ирину увели. Клавдия Степановна положила трубку на захватанный чужими руками аппарат. Тяжело поднялась и пошла прочь из помещения, которое считала страшным.

Тюрьма для нее была чем-то вроде лепрозория. Что от проказы спасу нет, что от тюрьмы. Излечишься, отсидишь, клеймо все равно на всю жизнь останется.

– Как хочет, – тихо ворчала она, выходя за ворота следственного изолятора. – Сама себе судьбу выбрала. Пусть теперь расхлебывает.

Вообще-то она зря ворчала. Ирина никогда не досаждала ей глупыми поступками. Училась хорошо, была послушной, не грубила, на глаза, когда не надо, не попадалась. Закроется в своей комнате и затихнет часа на три-четыре, когда у тетки настроения не было. Нет, грех ее обвинять в том, что она жила как-то неправильно. До недавнего времени.

Точно, все началось именно со знакомства с этим сволочным мужиком – Иваном. Ирку будто подменили, так она стала на себя не похожа.

– Ты это или не ты? – вытаращилась на нее однажды Клавдия Степановна. – Может, мне анализ ДНК сделать? Может, мне кого-то другого подсунули?

Племянница лишь широко скалилась и заговорщически улыбалась. И еще несла какую-то чушь, что скоро съедет от нее. Станет жить отдельно, обеспеченно и счастливо.

– Живи вот теперь отдельно, – проговорила Новикова негромко, с кряхтением влезая в свои старенькие «Жигули». – Тут тебя и обеспечат всем необходимым. И счастливой сделают. Дура!

Отчихавшись положенные три минуты, мотор старой машины наконец завелся. Клавдия Степановна поехала домой. Вообще-то ей там было делать нечего. Она уже месяц как переехала на дачу. Всегда съезжала с июня по сентябрь. Домой редко когда летом заезжала. Необходимости не было. В дачном поселке и аптека имелась, и магазин, и рынок. Все можно было купить, выйдя за калитку в резиновых тапках. Заезжала лишь квартиру проверить. Вдруг племянница в ее отсутствие мужиков взялась водить.

Но, надо отдать ей должное, Ирка никогда не тащила в их дом грязи. Ни разу ее Новикова не застала врасплох, как ни старалась. И все равно девка ухитрилась вляпаться в скверную историю. Выкрутиться ей не удастся. Следователь ясно сказал:

– Вашей племяннице грозит серьезный срок. Если бы она изменила показания и утверждала, что нанесла смертельные удары сопернице, обороняясь, тогда бы еще можно было переквалифицировать статью. Но она твердо стоит на своем: там был кто-то третий! Ну что за чепуху несет! Поговорили бы вы с ней, Клавдия Степановна.

Он-то и свидание им устроил. Только и ей Ирка подобную чушь несла. А Клавдия уговаривать ее, если честно, и не собиралась. Как ни крути, но она испытала невольное облегчение, избавившись от племянницы. Не за кого теперь переживать. Некому теперь будет ее злить. И под ногами никто путаться не станет. Она снова станет жить одна: тихо и спокойно.

Новикова въехала в свой двор, приткнула «Жигули» за кустами боярышника. Слышала, теперь так парковаться запрещено, газоном это место считается. Могут даже штраф прислать. Только какой же это газон, если земля вытоптана до звона? На ней даже стук каблучков слышен. Газон!

– Клавдия, ну что там, у Ирки-то?

На скамейках у дворового стола сидели ее соседки-ровесницы. Одна с вязаньем, вторая с семечками. Та, что полюбопытствовала, тасовала колоду карт.

– Присядь, присядь, не спеши, – двинула она по скамейке широким задом, освобождая ей место. – Расскажи хоть, что там…

– А что там? Там тюрьма, девочки.

Клавдия послушно присела. Выпендриваться – не вариант. И так клеймо теперь на ней до дней последних: племянница убийца. Не думала, что так замарается. Никогда не думала.

– Ирка-то как? – не отрывая взгляда от вязанья, спросила соседка.

– А никак. Глаза таращит, не убивала, говорит. Кто-то еще, говорит, на лестничной площадке был. А кто? Что? Не помню, говорит. И как с такими ее утверждениями в суд идти? Посадят ведь. Без вариантов посадят.

– Вот дуреха-то! – сгребла шелуху от семечек в кучку вторая соседка. – Валила бы все на соперницу. Мол, оборонялась и все такое…

– Так и следователь советует. Говорит, статья будет другая. Наказание меньше. А она как глупая! – в сердцах выпалила Новикова.

И, покосившись на Нину Иванову, методично раскладывающую карты на столе, поинтересовалась:

– Что твои короли и валеты говорят? Раскинула бы хоть на Ирку-то.

– Раскидывала не раз. И ничего не понимаю, – оглядела та соседок по очереди. – Выходит у нее хорошая карта. Вопреки всему выходит радость.

– Велика радость – за убийство сесть, – проворчала Новикова, уставившись на карты, выпархивающие по три на стол из ловких пальцев Нины. – А у меня что?

– А вот у тебя, Клава… – Иванова в притворном ужасе округлила глаза. – Какой-то казенный дом да король пиковый. По нескольку раз на тебя раскладывала, все одно выходит. Не собираешься вину за племянницу на себя взять, нет?

– Тьфу на тебя, Нина, – рассердившись, Новикова встала со скамейки и пошла к подъезду.

– Клава, ну что ты обиделась-то? – закричала ей в спину Иванова. – Я же просто… Ничего такого… Мало ли, может, ты теперь без Ирки-то наконец свою личную жизнь и наладишь.

Язва противная! Все никак не может забыть, что Клавдия ее двоюродному брату отказала, сославшись на воспитание племянницы. Уже лет десять прошло, а она все помнит. Брат ее спился и помер в канаве. И Иванова нет-нет да подденет Клавдию. Мол, жил бы ее братец с ней, не спился бы и не пропал. И вот ни разу, если вспомнить, за эти годы не нагадала на картах своих ничего путевого Клавдии. Все гадости какие-то говорит. Мол, карта так ложится! Ага, сейчас!

– Не будет у меня никакого казенного дома, – зло шипела Новикова, выгребая из шкафов Иркины вещи. – И пикового короля не будет. Не моя это жизнь. У меня теперь будет другая: спокойная и тихая, как вода в озере в солнечный полдень.

Озеро это она все время вспоминала: самая милая картинка из их с сестрой детства. Летний полдень, тихо, жарко. Папа в тени разводит костер, вешает котелок. Они собрались варить уху из рыбы, которую папа наловил двумя часами ранее. Мама безмятежно смеется, развалившись на мягком пушистом покрывале в метре от костра. Отец что-то шепчет ей, а она смеется.

– Он с ней заигрывает, – расшифровывала ей поведение родителей сестра, она была старше и считала себя умнее. – А ночью они будут целоваться.

– Совсем, что ли! – возмущалась Клавдия. – Они этого не делают. Они уже старые!..

Сколько им тогда было – ее родителям? Маме сорок, отцу сорок пять. Они были даже моложе ее самой в ее нынешнем возрасте. Ей сейчас сорок восемь. Их она считала старыми. А себя нет. Себя теперь считала…

Да чего уж от себя скрывать, себя она считала невестой на выданье. Одинокая, привлекательная, обеспеченная. С жильем, опять же. Ирка так кстати съехала. Неважно куда. Но съехала же. И не будет путаться у нее теперь под ногами. А Клавдия каждый раз, когда кто-то вознамерится ее проводить, не станет мечтать о том, что вот жила бы она одна…

Странно очень, да, но она не считала свои мысли греховными. Ирка получила то, что заслужила. Клавдия получила то, о чем давно мечтала. Никто, конечно, об этом не узнает. А то еще, чего доброго, сочтут это мотивом. И алиби ее станут проверять. А алиби-то у нее на тот вечер и не было. Спала она в дачном домике. Одна спала.

Все вещи племянницы она собрала в две большие сумки из полосатой клеенки. И снесла в кладовку на этаже. Молодец, сообразила, выкупила в свое время. И банки пустые там хранились. И варенье с компотами. Теперь вот вещи племянницы нашли там свой угол. Квартиру она от нее зачистила.

– Чтобы духу твоего здесь не было, – приговаривала Клавдия, делая генеральную уборку в комнате, которую прежде занимала Ирка. – Не сумела жить правильно, живи теперь по закону.

Из ее комнаты она перешла с уборкой в другую. Потом в третью. И в итоге к шести вечера вылизала всю квартиру до блеска. Устала до дрожи в пальцах рук. Но осталась вполне довольна собой. Приняла душ. Переоделась в легкий трикотажный костюм из длинной юбки и кофточки на пуговицах. Нацепила на голову легкую шляпку и, заперев квартиру на все замки, начала спускаться по лестнице.

– Что-то вырядилась так, Клавдия? – прищурилась в ее сторону Нина Иванова, когда Новикова проходила мимо дворового стола к машине. – Уж не на радостях ли?

– Ничего не вырядилась. – Новикова открыла багажник, уложила туда сумки со своими летними вещами и босоножками. – И какая у меня, интересно, радость?

– Ну как же! – ядовито усмехнулась Нина. – Одна теперь. Воля вольная. Кого хочешь, на ночь приведешь. Ирка не осудит, не покосится. Да… Очень кстати она в тюрьму отправилась.

– Что значит «кстати»? – разозлилась на нее Клавдия. – За словами своими следи! Кстати!

– Я про пикового короля, Клавдия. – Нина уложила ладони с широко разведенными пальцами на карты на столе. – Пятый раз раскладываю: он везде.

Нина в этот час одна сидела за столом. И Новикова не сдержалась:

– Все брата мне своего простить не можешь? Язвишь и язвишь. Каркаешь и каркаешь. Какой пиковый король, опомнись! Нет никого.

– Так будет, – широко заулыбалась Нина и кивнула на карты. – Вот он, прямо в мыслях твоих, Клавдия. Быть ему в твоей жизни. Точно быть…

Новикова ворчала всю дорогу до дачного поселка. И Нину ругала с ее ясновидением карточным. И Иру, которая довела себя своей беспечностью до тюрьмы. Въехав в поселок, она сразу повернула к магазину. Вспомнила, что сахар заканчивается. И масла растительного на донышке бутылки. Попутно купила мармеладок и бутылку вина. Не дорогого, нет. Она не любила спиртного. И ничего в нем не понимала. Купила для возможных гостей, кои нет-нет да случались в ее дачном домике. И был среди этих гостей один мужчина, которого она особенно рада была видеть. Военный в отставке. Вдовец. Немного манерный, но видный и воспитанный.

Может, он и есть пиковый король?

Клавдия Степановна заглушила мотор машины у самой изгороди своего участка. Она никогда не загоняла машину во двор. Не было специального места. Всегда за забором ставила.

– Клава, вечер добрый! – громко окликнула ее Марина Гнедых, ее дом располагался через дорогу. – Как в город съездила?

– Нормально.

Местные не знали о проблемах с ее племянницей. И она страстно желала, чтобы они не знали об этом и дальше. Она вообще здесь никому о себе ничего не рассказывала.

– А у тебя гость, – неожиданно сообщила ей соседка и подмигнула. – С обеда гостюет. Сам в калитку вошел. Сам дверь в дом открыл. Сказал, что твой родственник. Будто решил тебя дождаться по важному делу.

Новикова только тут обратила внимание на то, что окно в кухне распахнуто настежь. И оттуда пахнет едой.

– Гость? Какой гость? – нахмурилась она.

И с досадой подумала, что это, может быть, Ирка, которую внезапно отпустили из тюрьмы. Может, нашелся тот самый третий, о котором она без конца твердила? И ее отпустили?

Вот как некстати!

– Не знаю, что за гость, но мужчина симпатичный. Хлопочет. Огород тебе полил. Еды наготовил. Чувствуешь, как пахнет вкусно?

Она уже ничего такого не чувствовала. Оставив все сумки в машине, рванула к калитке и легкой трусцой двинулась к крыльцу.

Пиковый король! Чертов пиковый король – кто он?! Чьи матерчатые туфли у порога стоят – аккуратно, носок к носку, пятка к пятке? Кепка белая на вешалке и кожаная черная сумка на длинной ручке. Чье все это?

Клавдия вбежала в кухню с высоко поднятой палкой, зажатой в правой руке. Она ее держала на всякий пожарный случай у порога в коридоре.

– Какого?.. – громко закричала Новикова на мужчину у газовой плиты. – Кто ты такой?! Что ты здесь делаешь? Я сейчас полицию…

Мужчина медленно повернулся. Опасно сощурившись, он широко развел руки в стороны и тихо проговорил:

– Не надо полиции, Клавдия. У меня не очень с ними складывается. Тебе ли не знать.

– Ты-ыы… – сипло протянула она, приваливаясь спиной к стене.

Взгляд словно заморозило на сутулом силуэте с узкими плечами под черной футболкой, на морщинистом лице, когда-то привлекательном, а теперь изможденном и старом. И пальцы…

Эти его отвратительные пальцы, в настоящий момент сжимающие деревянную кухонную лопатку, прежде с легкостью семечек щелкавшие чужие замки. Пальцы были длинными, с аккуратными ногтями, в замысловатых татуировках. Она еще помнила, как они могли сводить ее с ума одним своим прикосновением.

Гадость какая! Зачем об этом вспоминать?

– Зачем ты здесь? Ты же, кажется, умер в тюрьме!

– Как видишь, жив. Мой кореш поторопился. А если честно, просто хотел развести тебя на деньги. Наверняка просил на поминки.

– Просил. Не дала. – Тяжелой поступью старой тетки она прошла к обеденному столу, уселась. И снова повторила: – Зачем ты здесь? Жить негде? Освободился недавно?

– Нет. Давно с законом не конфликтую. Живу почти праведно. И жильем обеспечен. – Она не сводила с него вопросительного взгляда. И он проговорил: – Ирина… Причина моего появления здесь – моя дочь.

– Хочешь покровительствовать ей в тюрьме?

– Нет, все не так, Клава. Я хочу ее из этой самой тюрьмы вытащить. Мы же понимаем с тобой, что она никого не убивала. – Он наклонился и заглянул опасным взглядом, кажется, на самое дно ее мятущейся души. – Или ты думаешь иначе?