Читать книгу Седьмая вода. Бонусные рассказы - Галина Валентиновна Чередий - Страница 2

Арсений

Как все-таки по-дурацки устроена моя голова! Вот жил ведь спокойно, уверенный в своих знаниях и опыте во всем, что касается женщин и секса. Да настолько, что впору курсы и семинары для робких неудачников открывать.

И тут – о-пачки, приехали! Откуда не возьмись, на свет божий вылез целый клубок комплексов и сомнений, намертво завязанный вокруг одной конкретной личности! И не просто небольшой такой клубочек, который, на крайняк, если не размотать, так игнорировать можно. Не-е-ет! А невдолбенный такой шар внутренних страхов и противоречий, имеющий все шансы задавить меня, если моргну невпопад. А главное – обозначился он так своевременно, ничего не скажешь! Решил проявить себя именно в тот момент, когда вроде бы мне следовало пребывать в перманентном состоянии эйфории от того, что вот оно – все, чего так давно и невыносимо хотелось: Васька – моя заноза в сердце, мое мучительное и сладкое наваждение, причина моей боли и источник радости – мирно сопит рядом. Ну, казалось бы, давай, мужик, расслабься уже и кайфуй, потому как главная победа в жизни одержана. Ты долбаный король счастливых засранцев и император везунчиков. Можно начинать принимать поздравления, кивая всем с ухмылкой, полной осознания собственного превосходства.

Однако же, несмотря на усталость и вчерашний секс-марафон, я проснулся ни свет ни заря и лежал, уставившись на медленно светлеющий квадрат окна и прислушиваясь к дыханию женщины рядом. Привыкал к мысли, что она моя. Не в моих фантазиях или мечтах, не даже в планах на будущее, которые я был намерен претворить в жизнь, чего бы это ни стоило. Не как очередная партнерша в постели, не как соседка через стенку, от извечного стояка на которую не мог избавиться годами. Василиса – моя. Нет, не так. МОЯ!! Вся эта драгоценная тяжесть ее прядей, которую безостановочно перебираю не в силах остановиться; зелень глаз невыносимая, что душу мне столько лет вынимала; ощущение ее кожи под губами; знание, каков на вкус каждый изгиб и тайный уголок ее тела. Мое, все мое! Хриплое сонное бормотание, страстный шепот, отчаянные стоны и вскрики. Все дни и ночи, все сезоны предстоящих лет – все это теперь тоже мое. Ее рассеянные улыбки, когда задумается; крошечная складка между бровей, если сердится или в замешательстве; веселье, печаль, гнев, оргазмы, слезы – все это отныне я присвоил себе, как и единоличное право делать ее счастливой.

И вот тут на тебе! Сюрпри-и-из! Вдруг, откуда не ждали, в голову – ба-ба-а-ах – прилетел снаряд мощнейших сомнений, да так метко, что на короткий момент я забыл, как дышать. Нет, не из разряда «Может, ты поспешил?», «Ну его на фиг, все так быстро» и «Может, и вообще не стоит…». Нет, такого и близко не было. Это оказались громадные тараканы совсем другой, элитной, так сказать, породы. А что, если я, несмотря на все усилия, не справлюсь? Если буду делать не совсем то и так и не сумею понять, уловить единственно правильную тональность? Что, если однажды увижу в глазах Василисы не раздражение из-за очередного косяка, а разочарование? Или даже усталое безразличие, когда она просто станет смотреть сквозь меня. Мало разве видел такого вокруг? Когда люди вроде и вместе, и хорошо у них все снаружи, а вот нет ни малейшей искры. Ни раздражения, ни трепета, ни ревности, ни этих моментов, когда по-прежнему любящие люди могут вдруг сцепиться взглядами в любой паузе, посреди шумной компании, и выпасть из реальности, даже не замечая, как при этом выглядят. Млять, да что это такое-то? Кто бы знал, что, получив ту, о ком тосковал столько времени, я стану просыпаться не с улыбкой счастливого идиота, только и думающего, как притереться утренним стояком к желанному телу, а в холодном поту от гребаных кошмарных видений. А еще говорят, что только женщины обладают способностью виртуозно себя накручивать на пустом месте… Угу…

Василиса пошевелилась во сне, и мой неугомонный член тут же приветствовал это движение, радостно подпрыгнув. Эй, уймись, дружок! Моя Васюня всегда любила поспать подольше, так что в ближайшее время нам с тобой ничего не светит. Да и вообще, было бы неплохо сохранить ей способность ходить, а то с моими аппетитами и заездить недолго. А все почему? Да потому, что где-то на задворках сознания все еще ворочается червячок страха, нашептывающий, что однажды утром, открыв глаза, я рискую обнаружить рядом пустую постель. Глубоко вздохнув, я уставился в потолок, стараясь отвлечься от близости и потребности безостановочно касаться женщины рядом.

– Кринников, да расслабься ты! – хрипло пробормотала Василиса, слегка испугав меня. – Если утром ты вдруг осознал, что жениться не хочешь и вчера был немного не в себе, сделав мне предложение, я пойму.

Чего-о-о? Это что еще за новое кино?

– Сделаем вид, что ты ничего не говорил, а я ничего не слышала, и этого разговора вообще не было. – Василиса с наслаждением потянулась, но меня черта с два уже обманешь. Я – как гончая кровь – учуял напряжение в ее нарочитой расслабленности.

– Васюнь, я вот сейчас очень вежливо прошу тебя: заткнись, пожалуйста! – Я слегка натянул одну из прядей ее волос. – И чтобы я такого больше не слышал! Мы вроде как все выяснили вчера, приняли решения и достигли согласия.

– Это так. – Она выдернула захваченное из моих пальцев. – Но почему тогда ты уже столько времени лежишь, смотришь на меня печально и обреченно и тяжко вздыхаешь, как приговоренный?

– Ни черта подобного! – возмутился я. – Это наглый поклеп!

– А я говорю, что это именно так! – заупрямилась моя лягушонка.

– Ты дрыхла без задних ног еще секунду назад, так что все это тебе приснилось.

– Ну да, конечно! – Василиса перестала улыбаться. – Но я серьезно, Сеня! Тебе не обязательно на мне жениться, если ты не уверен. Мы могли бы пожить и так. Ну, то есть повстречаться и посмотреть, сможем ли вообще…

Ее тон стал мягким и даже увещевающим, и она старательно делала вид, что сама верила в то, что пыталась донести до меня. Но ее глаза для меня – открытая книга, и я увидел там уязвимость.

– Васька! – оборвал ее и угрожающе прищурился. – Я сейчас начну придумывать наказание за глупые мысли и дурацкую болтовню, и оно будет жестоким!

– О, да ладно? – ехидно фыркнула она. – Что, начнешь, как в этих наиглупейших, модных сейчас романах шлепать меня по заднице и заставлять просить прощения?

– А это мысль! – Я резко перевернул ее на живот и вытянулся сверху, вжимая в матрас. Господи, какой же это все-таки кайф. Привыкну я к этому или так и буду каждый раз дуреть от счастья, ощутив ее под собой и просто уткнувшись в волосы?

– Только попробуй провернуть что-то такое, и я придушу тебя во сне, Кринников! – приглушенно возмутилась Василиса и сильно ущипнула меня за бедро.

Я изловил ее руки и, подняв над головой, зафиксировал одной своей.

– Успокойся, Васюня! – прижавшись плотнее бедрами, потерся стояком между ее ягодиц, сдерживая стон наслаждения, когда она нахально толкнулась навстречу. – Вот зачем нам вся эта БДСМ-ная банальщина? Мы с тобой что-то свое придумаем. Например, игру в «расскажи всю грязную правду о себе».

– Очень интересно, – попыталась она оглянуться и поерзала подо мной, испытывая на прочность выдержку. – И как же это будет выглядеть?

– Я тебе честно говорю, что чувствую или чувствовал в какой-то момент, не важно, сейчас или в прошлом, а ты в ответ так же честно рассказываешь о своих эмоциях. – Провел носом по ее скуле.

– И это, по-твоему, наказание? – Опять это подначивающее фырканье. Ну-ну, родная.

– Учитывая, насколько ты, малыш, склонна к откровенности и честному проявлению своих настоящих чувств, да, считаю, что поначалу это для тебя будет наказание в чистом виде. А потом, глядишь, и станет нашей доброй семейной традицией.

Василиса возмущенно дернулась, еще сильнее вывернув голову и преувеличенно гневно покосившись на меня.

– Это только что ты назвал меня зажатой ханжой, не способной на открытое выражение эмоций?

– Это ты сказала, не я, – подначил ее, получив истинное удовольствие от процесса.

– Я тебя сейчас покусаю, Кринников! Слезь с меня! – приказала грозным тоном моя Васюня. Ага, я весь боюсь.

– Щипайся, кусайся, царапайся, делай, что хочешь, малыш, – продолжил дразнить ее я, перейдя на интимный шепот. – Я буду с гордостью носить на себе все следы твоего обладания и потери контроля. Я слишком долго мечтал о тебе. Так долго, что в моих фантазиях ты успела побывать во всех возможных ипостасях. И нежной, робкой, и яростной, как дикая кошка. Представлял тебя и ласковую, и даже требовательную до грубости.

– Это правда, или это уже начало твоего странного наказания? – затаилась моя заноза.

Я хмыкнул, предоставляя ей догадываться самой, исцеловывая шею и плечи и потираясь уже совершенно мокрым членом о ее горячую кожу. Она прерывисто вздохнула и прикрыла глаза, прикусив губу.

– И что же, ты расскажешь мне все, что я захочу знать? – так же шепотом спросила она.

– Все, все что угодно, но и в ответ потребую того же.

– Я… – она напряглась подо мной, и я понял, что она может попробовать сбежать в себя и опять начать копаться, но решил не давать ей на это шанса.

– Хочешь знать, как мучился стояком каждое утро, когда ты завтракала напротив, не замечая, что я вообще существую? – Дыхание Василисы замерло.

– Я замечала тебя… всегда, – ответила еле слышно, и я продолжил, разжигая нас обоих.

– Как специально старался принять душ, услышав, что ты моешься, и взрывался фонтаном, только представив, что это ты снизошла до того, чтобы сжать мой член? – Резкий вдох, больше похожий на всхлип, и я как наяву увидел картинку в ее голове. Да, я очень надеялся, что Василису заводит мысль обо мне – мокром и содрогающемся в оргазме с ее именем на губах.

– Я… очень часто представляла тебя… мокрым и обнаженным. Жутко злилась на себя, но поделать ничего не могла.

Как же я хотел знать, ласкала ли она себя хоть раз, думая обо мне за эти годы, но для этих вопросов еще будет время.

– А еще я клал руку на стену между нами и ублажал себя, иногда не один раз за ночь, представляя, что касаюсь тебя. И лежал потом, перепачканный спермой, и клял тебя за то, как ты действуешь на меня. Достаточно грязная подробность?

– Се-е-е-нь, – умоляюще протянула Васюня и поерзала подо мной, подводя одним этим трением почти до грани. – Пожалуйста.

– Пожалуйста, что, малыш? – Конечно, я знал, чего она хочет, но эгоистично желал услышать, как это прозвучит.

– Ты мне нужен… – И я увидел, как она покраснела. – Хочу тебя, – даже не шепот, а придыхание, но мне ведь больше и не надо.

Немного отстранился и проник свободной рукой ей под живот, продолжая удерживать руки, и чуть приподнял ее роскошную задницу мне навстречу. Медленно скользнул в нее, скрипя зубами от нетерпения, ведь знал, что после нашей вечерней невоздержанности Ваське могло быть больно. Секс – великолепное действо, и как бы ни был прекрасен сам процесс, его смысл в стремлении к разносящему мозг финалу. Но вот это самое первое движение, погружение в жаркую влажную тесноту женского тела – совершенно отдельный особенный кайф. Но только сейчас, с любимой женщиной, я осознавал каждым нервным окончанием, насколько же он особенный. Потому что с Василисой это больше не было вторжением, а превратилось в настоящее слияние, полное шокирующее совпадение, и с примитивным физиологичным актом проникновения у этого события не было ничего общего. Прислушивался к ее стону, готовый остановиться в любую секунду, но Василиса прогнулась мне навстречу, требуя больше. Моя жадная, такая страстная Снежная Королева. Какой же дикий кайф быть единственным знающим, сколько огня скрыто под этим льдом. Смотрел, не отрываясь, как погружаюсь в ее тело, и просто дурел и от самой картины, и от ошеломляющих ощущений. Двигался плавно, неторопливо, балансируя на грани между удовольствием и самоистязанием.

– Сенечка-а-а! – протяжно стонала Василиса, и я понимал, о чем ее мольба. О скорости, о потере контроля, о прыжке с обрыва сдержанности в бездну острого кайфа. И кто я такой, чтобы отказать своей женщине в желаемом?

Сорвался в дикий темп, вколачиваясь в нее снова почти остервенело, теряя себя в судорогах ее внутренних мышц и хриплых криках общего оргазма.

– Господи, это всегда будет так? – спустя некоторое время пробормотала Василиса.

– Как?

– С каждым разом все лучше.

Я не смог сдержать идиотской самодовольной улыбки и просто спрятал лицо в шелковом золоте ее волос.

– На все сто я гарантировать не могу этого, малыш, но обещаю, что буду над этим работать, – ответил, стараясь не выдать, какую степень гордости собой испытывал в этот момент.

– А ты не боишься, что со временем это перестанет быть…

– У нас такого не будет! – отрезал я. – Молчи, женщина, ты мешаешь мне кайфовать!

Василиса насмешливо хмыкнула, но, однако, притихла, погрузившись в собственные ощущения послевкусия. А я лежал на боку, прижав Василису к себе, и в опустошенном экстазом мозгу родилась только одна мысль. Я никогда не смогу отпустить ее. Даже если вдруг случится именно то, чего больше всего страшусь, я просто буду пытаться изменить это. Снова и снова. Но расставание никогда не будет нашим выходом. Мы вместе навсегда. Окончательно и бесповоротно.