Читать книгу Подмена-2. Оригинал - Галина Чередий, Галина Валентиновна Чередий - Страница 7

Проклятая улыбка! Эдна же ею в одно мгновение заживо его вскрыла, без малейших усилий добравшись до веревок из чистого железа, плотно опутавших и держащих в целости его душу, и небрежным легким движением будто срезала множество из них. И от этого в его груди моментально стало тесно и больно, как когда-то давно, а ведь он запретил себе даже помнить о том моменте жизни, когда проявил себя как уязвимый, доверчивый слабак. Только полный идиот желал бы повторения столь унизительного опыта, а он, слава Богине, не такой! И все же в ту секунду, глядя на Эдну, деспот не мог думать ни о чем, кроме как продлить, сохранить, повторить это мягкое восхитительное сияние ее свободной, расслабленной улыбки. Словно вся ее кожа стала излучать теплый, ласкающий его жестко стянутое нутро свет, чьи микроскопические лучистые, золотистые капли задрожали на кончике каждой ее ресницы, на любом мельчайшем волоске на ее коже, срываясь и заполняя воздух между ними, врываясь в его легкие флюидами шокирующего замешательства и… счастья? Грегордиан тряхнул головой, отмахиваясь от этой чуши. Ему следовало запретить ей эти проклятые, делающие его будто слабоумным улыбки, а не требовать повторения!

– Могу я узнать, стоит ли всем собравшимся в зале приемов ждать твоего появления, мой архонт? – столкнувшись с шагающим по коридору в абсолютно противоположную сторону деспотом, Алево тут же увязался следом. И полноценный ответный оскал в качестве открытой демонстрации раздражения, естественно, не отпугнул его. С этим упрямым асраи устрашающие всех гримасы Грегордиана никогда не срабатывали. И это всегда одновременно злило и радовало архонта. Алево вечно был точно его неуместная, но неизбежная совесть плюс здравомыслие. Как ими ни швыряйся и сколько ни затыкай, они все равно липнут и сверлят мозг.

– Не стоит, – рыкнул деспот, но спустя секунду уточнил с тяжким вздохом: – Если, конечно, нет ничего мега неотложного.

Сейчас он совершенно не был готов выслушивать чье-либо нытье и разбираться в проблемах. Не тогда, когда сам с собой не мог прийти к согласию и, кажется, окончательно потерял контроль над второй ипостасью. Подспудный протест и недовольство зверя из-за обращения с Эдной превратились в открытое противоборство. Зверь поднимался к самой его коже, едва Грегордиан приближался к этой несносной женщине. Он принимался нагло угрожать ему и рваться наружу, стоило ей лишь чуть нахмурить брови. И бешено бросался в атаку, опрокидывая его сопротивление, как только от Эдны начинал исходить запах гнева или, не дай Богиня, страха или боли. Это началось не сегодня, и сперваа было просто раздражающей помехой, с которой деспот без особых проблем справлялся, но, очевидно, зря он отнесся к этому легкомысленно. И вот теперь он был намерен исправить свое упущение и напомнить зверю, кто же тут главный. И плевать, насколько погано от этого становилось на душе.

– В принципе, ничего… если не считать очередной приезд монны Брид событием, требующим твоего немедленного внимания. Она сама уж точно так считает.

Грегордиан скосился на спутника, но выражение лица того оставалось непробиваемо нейтральным, хоть деспот мог поклясться, что засранцу-другу чрезвычайно нравилось изводить его этой обязательной, связанной с его положением ересью. Вот с чего он должен был соблюдать вежливость со всеми этими придворными посетителями, он что, их звал в свои пределы? Хотя не сказать, что как хозяин и правда образец радушия, но ведь и они все являлись сюда совсем не потому, что обожали его тайно или явно.

– Ар-р-р! – досадливо закатил глаза деспот и прибавил шагу, свернув в один из боковых коридоров. – Зачем на этот раз она притащила сюда свою великолепно-заносчивую задницу?

– Ну как же! Поздравить тебя с отражением атаки драконов, например, – усмехнулся блондин, и не думая отставать.

– В таком случае она не по адресу. Пусть поздравит тебя. Во всех возможных смыслах!

– Я не архонт Приграничья и не интересую ее во всех смыслах, разве что в одном, – цинично скривившись, отмахнулся Алево.

– И чего этой… и другим таким же не сидится в столице?

– Но это-то понятно. Не считая обычных причин, Тахейн Глифф сейчас – главный источник новостей в государстве. Появление взрослого голема, захват драконьего принца, последующая успешно отбитая атака, и это уже не говоря о небывалом – организованной засаде огромной стаи ногглов, состоящей, к слову, из одних молодых самцов! – загибая длинные пальцы, перечислил блондин.

– Узнал бы, кто о последнем язык распустил, – выпотрошил бы заживо. Неоднократно! – оскалился Грегордиан, будто этот самый болтун уже стоял перед ним.

– Грегордиан, такое невозможно утаить, как ни старайся, – тут же став серьезным, ответил Алево. – Информация слишком значимая и пугающая, согласись. О том, что самцы ногглов не сбиваются в стаи без главной самки, знаешь ты, я и все вокруг. А тем более в такие огромные.

– Знаю, друг мой. Как и то, что эти твари всегда считались не поддающимися приручению и обучению. Но у анхен они напали на нас организованно, будто по команде, в этом поклясться могу, – отрывисто пробормотал Грегордиан. – И все же я хотел бы сначала разобраться, с чем имеем дело, а потом уже позволять узнать о случившемся кому-то за моими пределами.

– Ничего уже не поделать с тем, что новость не удержалась в Тахейн Глиффе и достигла столицы. А там ее не только просто приняли к сведению, но и прореагировали.

– Что ты имеешь в виду? – Грегордиан притормозил.

– Ну хотя бы то что дражайшая монна Брид прибыла в сопровождении почти двух десятков молодых и горячих асраи и высокородных хийсов, у которых на лбу написано, что эти столичные придурки мечтают о скорой ратной славе.

– Ну-ну, я им эту славу живо организую! – презрительно скривился Грегордиан. – Устрою дворовым брауни несколько дней выходных, а их отправлю стойла юд выгребать.

– Тогда, думаю, три четверти этих новобранцев умчатся отсюда с первым же попутным судном, – тихо рассмеялся Алево.

– Ты не умчался, когда мой отец с тобой такое проделал и много чего еще.

– Я был юным амбициозным дурнем, действительно желающим сражений и суровых будней жизни Приграничья, – немного грустно покачал головой Алево.

– Ну вот пусть и среди этих останутся только реально желающие драться, а не те, кто обделается, увидев ноггла вблизи, не говоря уже о драконах, – отмахнулся деспот.

– Обделаются все, на самом деле, и тебе это известно, – упрямо возразил Алево.

– Верно! Только одни, обделавшись, найдут в себе силы сражаться, а другие будут визжать и путаться под ногами, мешая остальным. Так что чем быстрее они уберутся с дороги, тем лучше! – рубанул по воздуху рукой деспот, показывая, что тема закрыта. – Но, однако же, это никак не приближает меня к пониманию, зачем монна Брид явилась, если в столице создалось впечатление, что тут опасно?

– Смутное время – как раз то, что нужно, чтобы быстренько подставить тебе изящное плечо для опоры после сражения, а мягкую грудь для утешения и отвлечения от боли ран и заодно запустить алчные ручонки по локти в местные богатства в качестве компенсации за заботу, – пояснил асраи.

– Какой ты циничный, друг мой, – насмешливо фыркнул деспот. – А вдруг она бескорыстна и искренне в меня влюблена?

– Само собой, Грегордиан! – в тон ему ответил помощник. – Каждая из них видит себя в роли настоящей хозяйки такого злачного местечка, как твой Тахейн Глифф, на то время, что она решит почтить его своим проживанием. И не важно, сколько раз та же монна Брид будет уезжать ни с чем, все равно станет пытаться снова. В Илве никто из них не усматривает ничего более чем сосуд для вынашивания твоего наследника, а в своей неотразимости монны асраи уверены, как никто в нашем мире. И им просто невдомек, что никаких шансов у них нет совсем не из-за Илвы.

Грегордиан развернулся мгновенно, оказавшись с другом и помощником нос к носу.

– Что ты хочешь этим сказать? – зарычал он ему в лицо.

– Только то, что ты терпеть не можешь вздорных бабенок моей расы, и у них нет шансов застолбить постоянное местечко в твоей постели, а значит, и залезть в казну Тахейн Глиффа! – примирительно поднял ладони асраи.

Деспот отвернулся и продолжил свой путь так же стремительно, как и раньше, невнятно бормоча себе под нос про изворотливых, как ледяные змеи, асраи.

– Ты не расскажешь мне, куда мы идем? – спросил Алево, после очередного поворота опять пристроившись рядом.

– Я иду в свои старые покои, – ответил Грегордиан, недовольно зыркнув на прилипчивого спутника. – А ты, очевидно, пользуешься моментом досадить мне очередным разговором по душам.

Архонт, добравшись до крутой узкой лестницы, практически сбежал по ней вниз, преследуемый по пятам Алево.

– Нет! Моя миссия по доведению тебя до кипения на сегодня исчерпана сообщением о приезде монны Брид, – оптимистично заявил асраи, на что деспот скептически фыркнул.

– Да неужели? А я-то думал, что твоя фантазия и предприимчивость на данном поприще неистощимы, – пробормотал Грегордиан, скользя взглядом по простым дверям из толстого потемневшего дерева, на которых едва уже можно было разглядеть личные запирающие знаки бывших владельцев.

Архонт не был в этой части замка несколько десятилетий, если не больше, да и вообще здесь больше никто не жил. И хотя брауни поддерживали чистоту, тут буквально пахло запустением. А ведь когда-то было более чем оживленно. Его отец не считал нужным селить едва прибывающих в его воинство высокородных юных новобранцев в верхних роскошных покоях, пока они не проявят себя настоящими воинами. Не заслуживали этой привилегии и его сыновья.

– Ну, день ведь только начался, мой архонт, так что все еще может быть, – насмешливое замечание Алево отогнало его задумчивость, напоминая деспоту, зачем он спустился сюда сейчас.

– И что, ни единого слова о том, что я приказал готовить покои для Илвы в южной башне и что об этом шепчется весь Тахейн Глифф? – едва глянув на спутника, Грегордиан продолжил путь.

– А что тут скажешь? Ей же надо будет где-то жить и весьма скоро, учитывая, что я получил положительный ответ от гоета Остадара. И если в твоей башне больше нет свободных покоев, то весьма предусмотрительно подготовить другие. А вот какие и где – это только тебе решать.

– Этот Остадар… насколько он хорош? – нахмурился деспот, ощущая, как все мускулы вдоль позвоночника натягиваются от того, как напрягся его зверь.

– О нем мало что известно. Весьма мрачная и замкнутая личность. Большую часть жизни проводит в неприступных горах. Живет в целом лабиринте пещер, где найти его можно, только если он сам захочет, – пояснил Алево, и Грегордиану почему-то не понравился его тон.

– И с чего же ты решил, что он именно тот, кто сделает то, что я хочу?

– Может, с того, что он единственный, кто согласился взяться, ознакомившись с твоими требованиями? – несмотря на слова, больше в голосе асраи не было и намека на недавнюю иронию.

– В Закатном государстве перевелись желающие щедрой награды гоеты? – зверь раздражался все больше, и это передавалось и самому Грегордиану.

– В Закатном государстве их более чем предостаточно, они никогда не переведутся. Но сплетни разлетаются быстро, а, учитывая, что ты сделал с двумя неудачниками, пытавшимися лечить Эдну, и твои запросы, желающих поставить свою голову против пусть чрезвычайно щедрой награды больше не нашлось.

– Ты меня разыгрываешь, друг мой? – повернувшись к Алево, архонт угрожающе прищурился.

– Я не стал бы, Грегордиан. Уж не в этом точно. И совсем не потому, что боюсь твоего гнева, – тянущее тревожное чувство внутри усилилось от озабоченного вида Алево. – Хотел бы я иметь целый список претендентов, но реальность такова, что у нас есть лишь один волшебник, готовый попробовать. И то не факт, что у него получится. И об этом я говорил тебе с самого начала.

Говорил. Предупреждал обо всех рисках, и деспот оценил их и принял свое решение, менять которое не намерен, да и не смог бы, даже если бы и хотел. Вот только почему сейчас, когда все начинает обретать вполне конкретные очертания, Грегордиану кажется, что ему всадили клинок в позвоночник, и он едва может переставлять ноги?

– Что же… всегда лучше знать, на что можешь рассчитывать. Когда он сможет приехать? – Ему ведь не было сейчас больно? Уж точно не всерьез!

– Через семь дней.

Деспот просто продолжил идти, хотя собственные движения вдруг показались бесконечно замедленными и требующими дикого напряжения, будто он проталкивал свое тело сквозь камень. Семь дней… Семь дней и ночей… Может, восемь… И это все? После он или получит все, как хочет, или…

– Мне послать за твоей невестой? – звук голоса Алево сейчас резанул по нервам так, что деспот едва сдержался, чтобы не напасть на друга.

– Посылай, – ответил Грегордиан после долгой паузы, остановившись наконец перед нужной дверью.

Он хлопнул ладонью по своему старому отпирающему знаку, и, несмотря на время, прошедшее в бездействии, замок тут же открылся. Грегордиан уперся рукой в дверной косяк, не столько перекрывая Алево вход, сколько неожиданно нуждаясь в опоре. Зверь неистовствовал и буквально рвал его изнутри, отравляя кровь чувством вины словно концентрированной кислотой. Но, во имя Богини, за что ему испытывать стыд? Разве все не шло именно так, как надо? Просто глупый монстр помешался на Эдне. Она, лаская и поглаживая, умудрилась добраться до его сердца и стиснула его в кулак. А значит, к проклятым созданиям его зверя с его мнением!

– Уходи! – сказал деспот Алево, не намереваясь делать его свидетелем дальнейшего.

– Что же тебе понадобилось в твоих старых покоях? – асраи не пытался войти, но, естественно, просто уходить не собирался. – Разве не все из них было перенесено в новые?

– Все, что я счел нужным тогда, – прямой тяжелый взгляд Грегордиана предостерег Алево от дальнейших расспросов, и тот явно нехотя отступил.

– Раньше чем сделаешь что-то, мой архонт, подумай, очень хорошо подумай о возможных последствиях, – пробормотал асраи, прежде чем окончательно отстать от него.

А он и подумал, а сейчас был еще более уверен в том, что поступает правильно. Грегордиан захлопнул дверь и оглядел аскетично обставленную комнату, практически келью. Голые камни, никаких ковров и гобеленов, узкая жесткая постель, небольшое окно. Когда-то стены здесь были увешаны оружием, которое он добыл в сотнях тренировочных, но очень жестоких поединков со своими бывшими соседями по этому коридору замка, а после и с более старшими воинами отца, жившими в разы роскошнее, чем он сам тогда. Сейчас деспот в бою никогда уже не пользуется ничем, кроме своего тела в обеих ипостасях, но хранит свои трофеи, как память о собственном взрослении. Однако он пришел сюда не поностальгировать о прошлом, когда его главной проблемой было заслужить краткую вспышку одобрения в глазах отца, ради чего он был готов выйти против любого противника. Каким же тщеславным и наивным был он тогда!

Встав на колени, Грегордиан вытащил из-под кровати небольшой сундук и нашарил под тонким матрасом ключ. Кривясь, как от боли, и игнорируя панику и упреки зверя, он достал единственный предмет, хранившийся под замком. В тусклом свете блеснул очень широкий браслет, почти наручь, испещренный сплошной вязью магических знаков. Грегордиан знал, что он из железа, но благодаря искусной работе и магии артефакт был мягким, словно хорошо выделанная кожа. Он нарочно не забрал его, когда перебирался в бывшие покои отца, потому что просто никогда не хотел больше видеть ненавистный предмет, и вот пришел за ним сам и намеревался снова надеть, без всякого принуждения. Зверь вдруг затих, перестал протестовать и биться, но от этого стало только хуже. От него теперь мощной волной исходила волна отвращения и презрения.

– Ты сам виноват! – вслух огрызнулся Грегордиан, надевая артефакт на запястье. – То, что между мной и Эдной, тебя не касается! Ты лишний! И раз не понимаешь, то придется тебе объяснить старым методом!

Сотни тонких иголок впились в плоть деспота, принося жуткую боль и заставляя обе ипостаси забиться в краткой агонии. Богиня, он успел забыть, как же это мучительно. Но плевать. Если случится так, что его Эдне осталось быть такой, какая она сейчас, считанные дни, то он желает провести их, владея ею полностью и единолично.