Читать книгу Кошка Зимы - Галина Чередий, Галина Валентиновна Чередий - Страница 4

– Если ты думаешь, что я буду постоянно убирать весь твой бардак и терпеть вот это возлежание с пивом, то черта с два!

Вот уже два дня, как я отдраивала это пристанище многолетнего срача, пока Кир продолжал корчить из себя несчастного принца крови в изгнании. Валялся на продавленном диване, сосал пиво прямо с горла, зажевывая чипсами, и пялился в потолок. Он даже курить прямо в квартире попробовал для начала, но, схлопотав мокрой тряпкой, стал выходить на захламленный балкон. Он и вставал-то только покурить, смотаться слить пиво в санузел и за новой партией до ближайшего ларька. При этом бутылки и пакеты от чипсов за собой собирать не утруждался.

– Отвали, Варька! – огрызнулся он, даже не глянув на меня. – Типа от твоего мельтешения с тряпками этот свинарник как-то поменялся.

К сожалению, его правда. Квартира была натуральной помойкой. Господи, даже не представляю, кто в ней мог жить, тем более снимать за деньги. Бомжам и то я бы приплачивала, чтобы они тут согласились остаться. Сантехника, трубы – сплошная ржавчина, сырость, потеки и плесень. Из обоев на стенах – только пузырящиеся клочья. Линолеум весь в трещинах, местами пропален. В зале лежал ковер, цвета и рисунка неопределимого, потому как был просто каким-то сплошным куском грязи. Зато в спальне, которую я сразу объявила своей, будто все стены, матрас на древней скрипучей кровати и остальная мебель пропитались запахами аптеки. Открытые настежь окна мало спасали. У меня даже глаза слезиться от этого амбре начинали, и голова трещала. Меры тут нужны радикальные.

Короче, первоочередной задачей явно было избавление от провонявшего черт-те чем хлама. Его-то я и стаскивала в прихожую, в которой уже было не проступить. Пока кое-то корчил из себя чертова Обломова.

– А если пиво хлестать и лежать пластом, все, конечно же, само собой лучше станет! – пропыхтела, оттянув-таки свернутый рулоном мерзопалас. Никаких шансов, что я эту тяжесть дотяну до помойки. – На какие шиши, кстати? Ничего, что нам кучу всего нужно закупить, да еще питаться на что-то.

– Похрен!

– Кир, хорош бесить меня! Вставай и давай перетаскивай хлам из прихожей на мусорку!

– Тебе надо – ты и таскай.

– Ну какой же ты гад! – не выдержав, взорвалась я. – По-твоему, это я во всем виновата? Я, что ли, матери этого Пашу нашла? Я делала что могла, чтобы…

Горло перехватило, и я позорно разревелась. Кир подорвался с дивана.

– Варьк, ну ты чего? – он обнял меня за плечи, утыкая носом в свою впалую грудь. – Ну я ж не хотел… бесит просто все это.

– А ме… меня, думаешь, нет? Но я делаю, что могу. Хоть что-то. А ты еще и нервы мне на кулак мотаешь.

– Ну прости… сеструх, мне бы пообвыкнуть…

– Нечего к грязи привыкать.

– Ладно, права-права. Вытащу я сейчас твой мусор.

– Он не мой.

Он отпустил меня, бубня что-то нецензурное под нос, и пошаркал-таки в прихожую.

– Блин, я это заманаюсь носить, – проныл брат. – Может, хоть что полегче сама, а?

– Ну какой же ты… – закатила я глаза. – Ну ладно, только в порядок себя приведу.

– О, начнется счаз, – буркнул брат, и через секунду хлопнула входная дверь.

А я потопала в ванную. Умываться и краситься. Потому что никогда, вот вообще никогда не позволяла себе выйти за дверь в а-ля натюрель виде. И, думаю, каждая натуральная блондинка меня поймет. Мало того, что сейчас, после рева, у меня нос красный и опухший. С моей бледнопоганковой кожей это на раз. Так еще и зрелище моих светлых, почти белых ресниц-бровей и бесцветных обычно губ не для слабонервных. Вот ненавижу за это нашу породу дурацкую, хотя мама и говорила, что в нее именно вот такую отец без памяти влюбился с первого взгляда прям на улице. И у Кира все то, что мне у себя видится уродским, выглядит симпотно.

А я, так, немочь бледная. Еще и роста бог не дал. Вечно все смотрят свысока. Вот как тот хам трамвайный, что зажимал у стены. Надо было извернуться и ему по яйцам врезать. Надо! И почему смелые гениальные идеи всегда посещают уже постфактум? Но, с другой стороны, я здесь теперь живу. Сегодня врежешь такому, а завтра он тебя подстережет в темном углу и… врежет в лучшем случае. Что в худшем – я и думать не хотела. А еще больше не хотела думать о том, какого черта мысли об этом «в худшем» вытворяли какую-то безумную фигню с моим либидо. Тут же я начинала снова ощущать, как наяву, немаленький такой твердый горячий бугор, вжимающийся в мой живот, и вокруг начинал витать еле уловимый запах сильного, слегка вспотевшего мужского тела. Боже, Варька, потный оборзевший гопник, спросивший в лоб, есть ли у тебя… э-эм-м-м любовник. Фу, вот фу на такое заводиться! Это ни в какие во…

Дверь за спиной скрипнула, когда я только собралась накрасить второй глаз.

– Ну, привет, кошка. Заждалась?