Читать книгу Аве Мария! Голос с Неба - Галина Васильевна Маркова - Страница 7

Получилось так, что ИЯФ организовал новый сектор по разработке термоядерных установок. И Костя, который ездил в грузовике с Галей, теперь оказались в одном секторе. Участки работы и вид их были разные. Она была конструктором разработок в составе группы из пяти человек. А Костя был научным сотрудником, коих тоже было примерно шесть, была еще инженер Татьяна, пять лаборантов, три слесаря, токарь, и материальная ответственная, красивая Зоя. Женщин было всего трое. На совещаниях, раз в неделю, так любимых их начальником Галя и Костя часто сидели вместе, здесь были «разборки полетов» и « мозговой штурм новых идей». Работы было много, иногда Косте звонила жена, чтобы он забрал ребенка из детского сада, тогда Галя и Костя шли вместе в детский сад. Однажды, зимним вечером, они попали на лекцию своего любимого директора академика Андрея Михайловича, которую он проводил в соседнем институте для молодых специалистов. Когда Андрей Михайлович говорит с трибуны, это нечто неординарное. Это всегда был большой артист, энциклопедист и оратор. Время, когда он выступал, текло увлекательно и быстро. Галя и Костя стали поглядывать на часы, но конца доклада не ощущалось. В то время детские сады работали до восьми, чтобы молодые учёные могли дольше оставаться на работе, но Галя и Костя все равно могли опоздать. Что делать? И они стали постепенно двигаться к выходу меж рядами. Академик знал своих сотрудников со своего этажа, и, поняв, насколько они были смущены этим, сказал:

– Я понимаю, что этим молодым людям сейчас очень неудобно, но только более веские обстоятельства не позволяют им сейчас остаться с нами.

Детский сад располагался почти у самой конечной остановки, путь был длинный и Галя и Костя снова говорили о жизни. Он спросил:

– Вот ты говоришь, что, как прекрасно было у тебя, как хорошо учиться на дневном факультете. Что побудило тебя уйти? Ведь ты говоришь, что было так весело!

И Галя начала рассказ, снова от третьего лица, словно готовясь к писательскому труду.

«Да все было очень весело, учитывая то, что после техникума, пришлось работать в очень серьезном строго режимном предприятии, и Галя, молодой специалист относилась к работе очень серьезно, ответственно. Проработав после техникума один месяц, сказала своему руководителю Юрию Петровичу, что больше не будет сидеть на деталировке, и ей нужна самостоятельная работа. На что тот ответил: «Уважаемый молодой специалист, а вы знаете, я работал в Москве, и там люди со средним образованием всю жизнь спокойно работают на деталировке, неплохо зарабатывая и не прося самостоятельности».

Тогда, молодой специалист твердо решила получить высшее образование, чтобы работать самостоятельно. Ей все же дали скоро самостоятельную работу: небольшой редуктор для приводного механизма разворота самолетной антенны. Она засела в архивы, изучая опыт аналогичных проектов, но не нашла там чего- то подходящего, и пришлось применить свое решение, работа была сделана хорошо. Через три месяца её перевели на должность старшего техника. Но и работы прибавилось, ее было так много, приходилось иногда оставаться после работы, но Галю это не угнетало. Так она проработала три года, пришлось помогать молодым сотрудникам, учившимся на вечерних отделениях институтов то по математике, то по физике, тогда её друзья и посоветовали ей поступить в НЭТИ на дневной факультет.

Галя поступила в институт, выдержав большой конкурс. Прекрасно. Для начала студентов отправили на сельхоз работы, и Галя была окружена молодым веселым коллективом, она будто бы попала в другой мир. Выглядела она молодо и на вид не чувствовалось разницы в возрасте с остальными. Она так соскучилась по учебе, что когда начались занятия, очень старалась и первые два курса получала повышенную стипендию. В черчении и начертательной геометрии, хорошо поставленной в техникуме, была здесь в первых рядах, также как и теоретической механике, сопромате. Электротехника была более сложной, чем в техникуме. Детали машин Галя сдавала без подготовки, учитывая, что это знала на практике, очень хорошо знала также и электроматериалы. Трудности были только с историей и философией.

Галя хорошо рисовала, была в институтской редколлегии стенной печати. Почти все объявления в двух корпусах института были написаны её плакатным пером. Сейчас там висят телевизоры в каждом корпусе, на экранах которых выводится вся информация о жизни института, а тогда этого не было и в помине. В общежитии был телевизор, и всем нравились коллективные просмотры фильмов с обсуждением. Споров о выборе программ не было: шла только одна программа.

Галю избрали в институтский комитет комсомола, на котором иногда присутствовал и ректор Георгий Павлович Лыщинский. В ту пору это был достаточно молодой человек, кандидат наук, присланный из Львова, тогда «западного» города. Когда он впервые пришел в буфет, то буфетчица сказала: «Такого стильного парня вижу в первый раз!» Настолько модно он был одет и носил прическу пышных волос.

Он ввел многие демократические привычки, но само главное: его усилиями был создан первоклассный джазовый оркестр, где музыканты были одеты очень модно и ярко: темно- красные рубашки с белым галстуком, темно-зеленые брюки модного покроя. И конечно играли модную музыку. В институте были яркие солисты, классный барабанщик, который особенно был хорош, когда все танцевали под музыку оркестра.

Георгий Павлович делал многое для то эмоциональной зарядки студентов, поощрял массовые мероприятия и ценил студентов, которые могли организовать коллективы студентов на стройке нового учебного корпуса и корпусов новых общежитий. Он часто говорил: «Вы будущие руководители, поэтому умение работать с коллективом, никак не меньше ваших теоретических познаний.» Устраивались часто тематические вечера с танцами в заводских клубах, культпоходы в театры.

Галя поступила в НЭТИ в возрасте 21-го года, и последнее время жила очень напряженной жизнью, усердно работая в режимном предприятии. Тогда Дзержинский район считался окраиной, и ей дали общежитие в НЭТИ. Танцы были каждый вечер, после 22-х часов и она ходила почти всегда на них.

Жизнь била ключом: она работа в комитете комсомола Института, было много поручений от комитета комсомола, многим она помогала по черчению, особенно по начертательной геометрии, сама увлеченно училась, помогала девочкам сшить новые наряды к вечеру. В общежитии была швейная машинка (заслуга дирекции!), на которой почти все время кто-нибудь шил. Вокруг Гали собирались ребята, они весело шли гулять по мосту через Обь, тогда не было еще троллейбусов, и метро еще не было. Далее шли через все улицы по Красному проспекту. Затем Галя вела их до самого Авиационного техникума, который она окончила. Все время шли веселые разговоры, находилось много тем для обсуждения, смеялись по всякому поводу, шутили, кто как мог. Иногда только к вечеру Галя освобождалась от общественных работ, и садилась заниматься учебными заданиями. Но время стремительно приближалось к 22-м часам, и в её голове звучала фраза из оперетты: «Я танцевать хочу!» и она приходила в комнату отдыха, где уже начинали танцевать первые пары. Здесь у неё был постоянный партнер по танцам Вася Стрельников, с которым другое время они вместе не проводили. Он был заядлым спортсменом, часто бывал на тренировках и соревнованиях.

Танцевальные вечера с оркестром были в клубах. Студенты переводили НЭТИ, как Новосибирский Эстрадно Танцевальный Институт. Однажды после такого танцевального вечера утром Галю с приступом боли увезли на скорой помощи в больницу, где сделали операцию аппендицита.

Для неё было неожиданно, что была такой известной фигурой в коллективе института. Когда на третий день в палате ей сообщили, что её пришли навестить, она растрогалась, расплакалась, подойдя к окну и увидев двух парней старшекурсников, её ровесников, которые пришли к ней после того, как девочки из комнаты общежития навестили её. Это были высокие стройные парни. Кажется, что у одного была старинная боярская фамилия Свиньин, а у другого, как у режиссера Каплера. Последний был в очень модном тогда белой велюровой кепке и красивом пальто. Он радостно улыбался и руками манил Галю к себе, передал ей записку и компот из ткемали, так, впервые, девушка узнала сливы ткемали. Она читала записку и плакала от радости и смущения. Галя была вместе с ними в комитете комсомола, и Володя Каплер часто говорил ей такие слова, что как важно поддерживать в зачетке отличные оценки, потому что, когда преподаватель колеблется, что поставить четвёрку или пятёрку, то слегка заглядывает в зачетку и ставит пятёрку. Этот Володя слегка ухаживал за Галей, но ей нравился тогда другой парень, из её группы.

Она вышла из клиники через неделю: все прошло удачно. На занятия зимой студенты из общежития бегали без пальто, так как общежитие было на верхнем этаже корпуса, а на нижних двух шли лекции, но бегали быстро. И вот Галя бежит мимо окон, а ей в окно стучит «строгая мама», её любимая преподавательница по философии Людмила Сергеевна, она ругала Галю: «Разве можно тебе бегать после операции?». Любимая она была потому, что баловала Галю. Людмила Сергеевна, как член партии, шефствовала над печатной продукцией, стенгазетой, где Галя была единственным художником и, усердно рисовало в газете, но. этим бессовестно пользовалась и отмалчивалась на семинарах. Людмила Сергеевна, останавливая Галю в коридоре, просила выучить определенный вопрос, поднять руку и выступить. Но у неё и это не получалось.

Гале также стыдно было, что плохо она поступила с заместителем декана, преподавателем физики, Владимиром С. Это был любимец студентов, спортсмен, футболист. Он, однажды пригласил её в свой кабинет, закрыл дверь на ключ, и стал говорить е такие слова, что Гале нужно быть солиднее, не так часто дурачится с ребятами, что она старше своих однокурсников. Хотя в институте было много уже отслуживших армию парней. Говорил, что ему уже тридцать два года и, что ему пора жениться, так как у него нет времени на ухаживания. Галя должна понимать его отношение к ней, что именно он помог ей получить общежитие, хотя она жила в этом же городе.

Её это обидело. А, главное было то, что она так рвалась к этой веселой студенческой жизни, от которой у неё остались самые яркие воспоминания. Такие восторженные поминания, что когда, в ИЯФ ей кто-то дерзко сказал: «Ты что, хочешь быть самой заметной женщиной в коллективе?», она ответила, что уже была такой особой в НЭТИ и больше не хочет. Тем временем, в кабинете, Владимир стал наклоняться, чтобы поцеловать девушку, она вырвалась. Попросила открыть дверь и убежала к своим несерьезным товарищам, с которыми она веселилась и ходила пешком через мост.

Летом поехали на сельскую практику, на станцию Ягодное по Оби. Там провели прекрасное время на берегу реки в палатках Затем пошли очень трудные теоретические предметы на втором курсе, по которым Галя и выдержала экзамен в ИЯФ. У неё было много нагрузок от комитета комсомола, ей поручили организовать защиту одного студента, и был суд, который был выигран в пользу студента. Это было уже начало третьего курса. Тут заболел её парень туберкулезом. Сильно простыл в экспедиции летом. Галя все силы бросила ему на помощь. Комитет комсомола обратился к ректору, чтобы была предоставлена отдельная комната в общежитии для трех таких больных парней, чтобы они смогли в облегченном режиме продолжать учиться. Георгий Павлович откликнулся: выделил отдельную комнату, и все стали помогать этим несчастным. Но это тоже отнимала все время. А газету рисовать никто не отменял. Учебные дела у Гали резко стали отставать так сильно, что её любимый преподаватель по электротехнике пропел ей арию: « Не узнаю Григория Грязного!». Ей стало стыдно перед преподавателями, и она перевелась на вечернее отделение.

И возвратилась на работу в НИИ, где её охотно взяли опять на должность старшего техника с хорошей зарплатой, что было во время, так как нужна была уже новая одежда и помощь семье. Она скоро купила новый большой шкаф, телевизор «Енисей», тогда их было трудно купить телевизор. У многих соседей не было телевизоров, а кино хотелось посмотреть, поэтому, когда Галя приходила с работы, то комната часто была заставлена стульями, с сидящими на них зрителями, общий коридор с соседями был очень длинный, телевизоры были не у всех. Некоторые стулья приносили с собой. Иногда было человек десять – двенадцать, некоторые сидели на диване и даже кроватях. А что делать? Еще сильно тогда было чувство демократии. Телепрограмма была только одна, и споров, что смотреть не было. Все смотрели кино и обсуждали. Атмосферу спасали высокие потолки с лепниной (почти четыре метра) с хорошей вытяжкой: дом строился для гостиницы. Было высокое окно с форточкой, и не было душно от большого скопления людей. Галю уважали: немногие в нашем доме получили хорошее образование и достойную работу.

7