Читать книгу Поиски ребёнка. Алька и её друзья - Галина Вильченко - Страница 4

Елена Владимировна Глущенко проживала на другом конце города в районе новостроек. Высокие новые дома соседствовали со старыми послевоенными двухэтажками, в одной из которых и жила Лена. Дом явно готовился на снос. Некоторые квартиры уже пустовали, кое-где были выбиты стекла, дверь в подъезде еле держалась на одной петле. Аля подошла к третьей квартире и поискала глазами звонок. Не нашла его и громко постучала. Тишина. Аля ещё раз постучала. Открылась дверь соседней квартиры и из неё выглянула маленькая седенькая старушка.

– Ты ищешь кого, дочка? – вежливо спросила она.

– Да, бабушка, Лену Глущенко, мне дали этот адрес.

– А ты откуда будешь, что ищешь Лену? – удивилась старушка.

– Я из женской консультации, – выпалила первое, что пришло на ум, Аля.

– А зачем же вам Лена понадобилась? – ещё больше удивилась старушка.

– Она врача не посещала уже почти три года.

– Проснулись, родимые! Лена уже давно в психушке лежит, а мать-алкоголичка и рада, что девчонка в больнице. Теперь вот получит жилплощадь на неё и сдавать будет, а деньги пропивать. А бедной девчонке даже яблочка не отнесёт. Ты вот что, родимая, не стой на пороге, заходи ко мне. Я тебе много чего расскажу про эту семью.

Чувствовалось, что бабушке надоело проводить время в одиночестве и ей хотелось поговорить с живым человеком.

– Бабушка, я сейчас! – Алька выбежала из подъезда и бросилась в ближайший магазин, купить что-нибудь к чаю.

Её бабушка Тоня любила баранки, она их размачивала в чае и, когда они становились мягкими, клала в рот. Но в магазине баранок не было, зато были сушки. Алька купила килограмм сушек и вернулась к старушке. Увидев её с подарком, бабушка улыбнулась.

– Ой, сдается мне, милая, что ты не из консультации, и узнать про Лену хочешь не из праздного любопытства.

– Вы угадали, Лена работала в роддоме в то время, когда у меня украли ребёнка. Вот я и хочу с ней поговорить, вдруг она что-нибудь видела или слышала? – выпалила Аля.

– Так это у тебя украли ребёнка? Лена рассказывала, переживала за тебя, даже плакала. Мне кажется, она кого-то подозревала. Но давай я тебе всё по порядку расскажу. Наш дом построили очень давно, еще в сорок шестом. Но Глущенко поселились позже, Лена совсем маленькая была, года три всего. Семья как семья, отец Владимир машинистом был, а мать Люда на молокозаводе работала, Лену определили в садик. Она очень хорошенькой девочкой была, беленькая, глазки голубенькие, а какая послушная! Если отец или мать скажут нельзя, ни за что не ослушается их. В доме Леночку любили. Беда случилась, когда она училась в классе пятом или шестом, я не помню. У нас тут недалеко детский дом был, дошкольный. Да не простой, слепые детки были. Людмила на работе была, а Владимир с Леной бросились спасать детей. Дети по углам забились, няньки да дежурный воспитатель сами перепугались. Володя разыскивал ребят и через окно Лене передавал, а она уже как могла оттаскивала их подальше от горящего дома. Потом нянечка с воспитательницей в себя пришли, стали ей помогать. Да из ближайших домой люди прибежали. Вроде бы всех вытащили, а когда стали проверять детей, двоих не досчитались. Володя опять в горящий дом бросился, а Лена вдруг как закричит: «Папа, не надо!». А он только улыбнулся ей, нашёл он тех ребятишек, только вот сам вылезти не успел, рухнула крыша.

– А где же пожарные были? – спросила Алька.

– Пожарные приехали минут через двадцать, только за это время всё сгореть успело. Дом ведь старый был, еще довоенный, деревянный. Вот так и осталась Леночка без отца. Мат, вначале держалась, а потом Лена с подружкой дорогу перебегали, и их машина сбила, прямо на переходе. Подружке ничего, а Лена сильно пострадала. Операция несколько часов шла, в реанимации она долго лежала, думали, инвалидом останется. Но выкарабкалась, только вот странная стала. Она ещё плохо ходила, я её навещала в больнице, раз и говорит мне: баба Валя, я видела папу. Я вначале думала, что он ей во сне приснился, а она говорит, нет, я его в другом мире видела. Я хотела к нему, но он меня не взял. И потом она очень часто папу вспоминала, всё сокрушалась, что он её к себе не подпускал. Вот Людмила и не выдержала, запила, с работы её уволили, Лена школу так и не закончила, вынуждена была уйти из восьмого класса, к тому времени ей всего четырнадцать исполнилось. Перешла в вечернюю школу. Она хорошо училась, почти на одни пятёрки. Пошла работать, вначале устроилась на завод, где мать работала, но у неё там не сложилось что-то, работать заставляли много, а платили мало, как малолетке. Да ещё и матерью всё время попрекали, что алкоголичка. Вот ведь как в жизни бывает, что отец совершил подвиг, спасая детей, не вспоминают, а про мать стараются напомнить девчонке как можно чаще. Лена и ушла с завода, хотела устроиться на другой завод, но её не взяли по здоровью, с головой у неё не в порядке. Она подъезды мыла, а потом соседка её устроила в роддом. А три года назад её вдруг забрали в психушку, и оттуда Лена уже не вышла. Почему забрали, я не поняла. Пришла машина с красным крестом и увезла девчонку. Я навещала несколько раз её и даже разговаривала с врачом, но так и не поняла, почему её забрали в больницу.

– А где она лежит?

– В Сухановке. Тебя к ней, наверное, не пустят, да и меня не пускают уже давно, только первые месяцы пускали. Говорят, что только родственникам разрешено её посещать. И с чего это вдруг? Какие у неё родственники, кроме матери-алкоголички?!

– А с её матерью поговорить можно?

– Не стоит, она совсем опустилась. Вот её как раз и надо было в больницу определить.

– Живёт она здесь?

– А где же ей ещё жить?

– Скажите, а соседка, которая Лену в роддом устроила, она кто? – спросила Аля.

– Тоже в роддоме работает, Света Рогожкина, только мне Лена говорила, что это она и выгнала её из роддома. Вроде Лена что-то сделала не то, что надо. Мне очень жалко девочку, но вот как ей помочь, я не знаю.

– Спасибо вам, баба Валя. Если я узнаю что-нибудь про Лену, обязательно расскажу, а теперь мне бежать надо, на работу скоро, – стала прощаться Аля.

– И где же ты работаешь, если не секрет? – поинтересовалась баба Валя.

– Не секрет – в детском саду, – улыбнулась Аля.

– Да ты что? Я тоже в саду работала, и дочка у меня в саду работала, теперь внучка работает. Династия у нас!

Аля ещё раз попрощалась с разговорчивой старушкой и побежала на работу.

***

О том, что в Сухановке расположена психиатрическая больница, Аля знала с детства. Когда одноклассники дразнили её Косой, и она как коршун налетала на своих обидчиков, частенько слышала в свой адрес: психопатка, тебе место в Сухановке! Но вот где находится эта пресловутая Сухановка, она не знала и никогда не интересовалась. Придя домой, Аля первым делом взялась за телефонный справочник и попыталась дозвониться до больницы, чтобы узнать, что надо для того, чтобы навестить Лену. Но у неё закралось подозрение, что в больнице нет ни одного здравомыслящего человека. Во всяком случае, телефон снимали только люди с больной психикой. Вначале вежливый голос поинтересовался, с какой целью она хочет посетить Глущенко.

– Как с какой? – удивилась Алька. – Хочу проведать свою подругу детства. Меня давно не было в городе, я только неделю назад приехала, пошла к ней домой, и соседка мне сказала, что Лена лежит у вас в больнице.

– А как вы узнали номер телефона? – не отставала женщина.

– Просто, нашла в телефонном справочнике.

– И давно ваша подруга лежит в больнице?

– Давно, больше трёх лет.

– Знаете, девушка, вам надо звонить врачам, —сказала женщина на том конце провода.

– А я куда звоню? – удивилась Аля.

– В бухгалтерию.

– А вы не знаете номер телефона врачей?

– У вас же есть справочник, вот и ищите в справочнике.

Женщина положила трубку.

– Вот дура! – возмутилась Алька, – полчаса пытала, вместо того, чтобы сразу сказать, что я попала в бухгалтерию. Так, в справочнике всего два номера, один из них бухгалтерии, а второй?

Алька снова начала крутить диск. К телефону долго никто не подходил. Наконец, трубку сняли и запыхавшийся женский голос рявкнул:

– Чаго надо?

Аля даже растерялась.

– С врачом поговорить, – не смело произнесла она.

– А чаго с ним разговаривать?

– Узнать, как чувствует себя моя подруга и можно ли её проведать.

– И кто это твоя подруга? – продолжала допытываться женщина.

– Лена Глущенко.

– Я тебе и без врача скажу: нечаго к ней приезжать, она всё равно тебя не узнает, только пол зря топтать будешь, а мне мыть потом. Надоели все, всё ходют и ходют! – и снова послышались противные короткие гудки.

– Ничего себе! – вслух произнесла Алька. – Что значит, никого не узнает? Совсем того, что ли? А откуда они знают, что она никого не узнает, если к ней соседку не пускают, а больше её никто и не навещал? Очень странно! Интересно, а как можно попасть в эту больницу, чтобы пообщаться с Леной без всяких помех?

– Ты чего это сама с собой разговариваешь? – в дверях стояла Алёна Борисовна и улыбалась.

– Тётя Алена! Как хорошо, что ты пришла! Тут такое дело, мне надо в психбольницу! – обрадовалась ей Алька.

– Что? Зачем? – удивилась Кунина.

– Потом расскажу, ты мне скажи, что про Валентину узнала?

– Не было Валентины в тот день на работе, и в городе не было. Она уехала в Куйбышев к Анне Власовне сразу после твоих родов, взяла больничный лист и уехала, а на работу вышла уже после твоей выписки. Милиция их проверяла, обеих.

– Тётя Алена, я поставлю чаёк и задам тебе ещё несколько вопросов, можно? – осторожно спросила Аля и посмотрела на неё умоляющим взглядом.

– Ладно уж, задавай, – разрешила Алёна Борисовна, – ты ведь всё равно не отстанешь?! Только я есть хочу, у тебя кроме испорченных сырков есть что-нибудь в холодильнике?

– Есть, – засмеялась Аля и поставила чайник на огонь, разогрела макароны и котлеты. Она не торопилась расспрашивать Алёну Борисовну, ждала пока та поесть, и будет более благодушна.

– Всё, Аля, я утолила голод, можешь приступать к допросу, – разрешила Кунина.

– Тётя Алена, ты помнишь Лену Глущенко?

– Помню.

– Расскажи мне о ней.

– Да я даже и не знаю, что рассказывать. Молоденькая несчастная девушка, мать алкоголичка, отца нет, девочка не совсем здорова психически, говорит, что слышит голоса из другого мира, сочиняла разные фантастические истории, предсказывала будущее детей. Но предсказания у неё были хорошие, она говорила, что может видеть только хорошее. Её, кстати, и уволили за то, что она не досмотрела за детьми и в её дежурство пропала твоя девочка.

– Странно, она ведь была обыкновенной санитаркой, даже не санитаркой, а уборщицей, и совсем не должна была следить за детьми, но уволили только её. Почему? – сама не зная почему, Аля начала волноваться.

– Не знаю. Скорее всего, что надо было найти виноватого и отрапортовать о его наказании, вот девочка и попала под раздачу тумаков, – вздохнула Алёна Борисовна.

– А мне сказали, что она плохо работала, детей не носила вовремя на кормление…

– Аля, ты же сама сказала, что она была просто уборщица, в её обязанности не входило разносить детей на кормление. Конечно, санитарки помогали сёстрам, но по доброй воле.

– А Светлана Рогожкина? Что о ней можешь сказать?

– А она почему тебя заинтересовала? – удивилась Алёна Борисовна.

– Меня интересуют все, кто работал в тот день. Но врач была занята – были трудные роды у цыганки, Софья Ефимовна тоже всё время была занята, и они не оставались одни, с ними постоянно кто-то был. А вот где была Светлана, я не смогла установить. И еще! Лену на работу устроила она, и по ее указке девушку уволили.

– Светлана продолжает работать, одна растит сына, пока находится в активном поиске спутника жизни. Она весёлая, играет в народном театре, хорошо поёт и танцует. Вот и всё, что я про неё знаю. Кто тебя ещё интересует? – Кунина начала нервничать.

– Из сотрудников пока никто, а вот из пациенток меня заинтересовала некая Рита, ее фамилию почему-то никто не помнит. Она лежала в боксе, с другими пациентками не общалась, но её разрешалось навещать родственникам.

– Фамилия её Климова. Муж Климов Тихон Осипович, директор комбината надомного труда.

– Это что за комбинат? – удивилась Аля. – Я даже не слышала о таком.

– Работают на дому в основном инвалиды да молодые мамы, которым некуда деть ребёнка, к ним домой на машине из комбината привозят материал, а потом забирают готовую продукцию.

– Да? И что они делают? – заинтересовалась Алька.

– Честно скажу, не знаю, никогда не интересовалась, – пожала плечами Алёна Борисовна.

– И что, Климов считается у нас в городе большой шишкой? – поинтересовалась Аля.

– Не знаю, я про него раньше вообще не слышала. А навещал Риту не муж, а товарищ Митрофанов Борис Севастьянович. Работает в обкоме, курирует здравоохранение, образование и культуру. Не знаю, как об образовании и культуре, но о фактическом положении дел в здравоохранении он понятия не имеет вообще. Я старалась с ним не общаться, лечащим врачом Риты был Пётр Сергеевич, меня только раз пригласили к ней на консультацию, но ничего серьёзного я у неё не нашла. Однако, на следующий день она родила девочку, если судить по срокам, то ребенок должен быть недоношен, но по всем признакам девочка родилась в положенный ей срок. Знаешь, Аля, мне Рита нравилась. Спокойная, воспитанная молодая женщин. Кстати, она у нас лежала недолго, выписалась под расписку.

– А про её ребёнка что скажешь?

– Ты и это узнала? Да, девочка родилась с пороком, но не безнадежная. Но вот что интересно, когда Рита уже была выписана, Митрофанов всё равно появлялся в роддоме. Я поинтересовалась у Виктора Петровича, кого он навещает, и получила странный ответ. Знаешь какой?

– Какой?

– Что навещает он свою сестру! И вот она лежала у нас долго, но когда родила и кого, я не знаю. Она родила после тебя, я уже была в отпуске. Эта женщина была полной противоположностью Рите. Ее вначале положили в отдельный бокс, но продержалась она там не больше суток и стала проситься в люди, поэтому ее перевели в общую палату.

– А почему вам показался странным ответ Виктора Петровича? Ничего странного нет в том, что брат навещает в больнице сестру.

– А странно то, что у Бориса появилась сестра. Я знаю его давно – мы окончили один институт. Учился плохо, но с первого курса занялся общественной работой и пошёл по этой линии. Он и сейчас мужчина симпатичный, а в молодости был вообще неотразим. Девчонки за ним бегали табунами, но вот о наличии у него сестры я не знала.

– А ты за ним тоже бегала? – ехидно спросила Алька.

– Я не была исключением, и твоя мама, кстати, тоже, – засмеялась Алёна Борисовна.

– Тётя Алёна, а ты не поинтересовалась, что это за сестра у него появилась?

– Нет, Аленька, не поинтересовалась. Наоборот, я постаралась вообще о ней забыть. Я стараюсь держаться как можно дальше от товарища Митрофанова и его родственников и друзей.

– Почему?

– Этого я тебе не скажу, мне вообще неприятно о нем вспоминать. Тебя интересует Митрофанов или женщина? – спросила Алёна Борисовна с ехидными нотками в голосе.

– Пока женщина, но, возможно, и Митрофанов заинтересует, – серьезно ответила Аля.

– Женщину зовут Тамара, это всё, что я знаю о ней. Аля, основное место моей работы – гинекологическое отделение больницы, а не роддом, это я к тебе забегала туда каждый день, а так только дежурила и консультировала сложных больных. Думаю, Тамара не сестра Борису, а любовница, но краем уха слышала, что Тамара – это бывшая жена Климова. Когда она родила, у тебя уже пропала девочка, поэтому она, скорее всего, в пропаже ребёнка не замешана.

– Тётя Алёна, а у тебя есть знакомые в Сухановке? – осторожно поинтересовалась Аля.

– Есть, – коротко ответила Кунина.

– А ты не могла бы меня с кем-нибудь из них познакомить?

– Зачем?

– Я хочу поговорить с Леной.

– Аля, она больной человек. Да и не помнит, наверное, уже ничего, – с сожалением произнесла Алёна Борисовна.

– Я не собираюсь её пытать, просто хочу поговорить по душам, как две молодые девушки.

– Ой, Аля, чует моё сердце, не ребёнка ты найдешь, а приключения на свою пятую точку. Хорошо, я тебе перезвоню и сообщу результат, а сейчас нам пора идти за детьми, скоро шесть часов. Ты не будешь возражать, если я сегодня их у тебя заберу? На выходные мы планируем съездить в Хвойную, а ты отдохнешь немного. И не забывай учиться, скоро экзамены!

– Я про учёбу никогда не забываю, но у меня эта сессия лёгкая, и контрольные работы я все сдала, так что могу немного и расслабиться. Тётя Алёна, а с кем это ты собираешься ехать в Хвойную? – подозрительно спросила Аля.

– Любопытной Варваре на базаре нос оторвали! Не скажу! Маленьким девочкам про это знать не положено, – засмеялась Алёна Борисовна.

– Всё понятно – с мужчиной! Только, тётя Алёна, маленькая девочка уже выросла и как раз про это ей очень интересно знать.

Они обе засмеялись.

По дороге в детский садик Аля спросила:

– Тётя Алёна, а что ты знаешь об отце Лены?

– Ничего. Она жила только с матерью.

– Да, правильно говорит баба Валя, про мать алкоголичку знают все, а про отца, да и саму Лену, забыли. Уже почти никто и не помнит, в честь кого названа одна из улиц нашего города – имени В. Глущенко.

– Ты хочешь сказать, что в честь её отца? Я всегда думала, что в честь какого-нибудь героя войны. А что он сделал?

– Он спас детей во время пожара. Детский дом загорелся, а он и Лена оказались рядом. Вот они вдвоём и вытаскивали детей, причём слепых детей. Пожар был поздно вечером, многие уже спали, да и детский дом был расположен в лесочке, не сразу заметили. Они всех деток спасли, только отец Лены не смог выбраться из горящего дома, не успел, только передал последнего малыша, и рухнула крыша. Лене было всего двенадцать лет. А с головой у неё плохо стало уже после того, как она попала под машину. Только баба Валя говорит, что когда её отец вернулся за двумя малышами, которые где-то спрятались в горящем доме, Лена знала, что он погибнет. Она плакала и просила его не ходить в дом, к тому времени народу набежало уже много, «скорая помощь» приехала, пожарные. Лену тоже забрали в больницу, у неё были сильно обожжены руки. Знаешь что, тётя Алёна, я раскопаю эту историю, и напишу о них статью в газету, ведь прошло всего лет десять, должен же кто-то помнить о пожаре.

– Больше. Лену только считали молоденькой, на самом деле она старше, по-моему, она ровесница Светланы, они, кажется, даже в одном классе учились. А Свете недавно тридцать пять исполнилось.

– А почему же тогда все Лену называют девочкой? – удивилась Аля.

– А ты с кем разговаривала, с бабушками, а для них и тридцатипятилетние – девочки.

– Ладно, это не важно, главное, чтобы она со мной поговорить захотела. Что-то интуиция мне подсказывает, враки это, что она ничего не помнит. Так с кем же ты поедешь в Хвойную? – снова поинтересовалась Аля.

– Алька, не вздумай за мной следить, иначе я надеру тебе уши! – смеясь, пригрозила Алёна Борисовна.

Потом Аля проводила Алёну Борисовну и детей на автобус и вернулась домой. Она вытащила свою тетрадь и записала всё, что узнала от Куниной.

Алёна не считала себя пожилой женщиной, как думала о ней Алька. Ведь ей всего сорок пять, и она старше Альки на каких-то двадцать лет. Она считала себя симпатичной, стройной, обаятельной женщиной средних лет, которая не встречалась с мужчинами только потому, что не хотела сама. Её сын, ровесник Али, рано стал самостоятельным и уехал из-под маминого крыла в теплые края. Алёне не хотелось, чтобы сын выбирал профессию отца, которого он видел только на фотографии. Семён погиб, когда Коля ещё даже не родился. Николай ушёл в армию, а потом написал матери, что поступил в мореходную школу. И только через три года она случайно узнала, что сын оканчивает школу милиции. Ей только и оставалось, что поругаться с генералом, который всё знал, и смириться с выбором сына. Несколько лет назад Алёна встретилась с Русланом Русаковым и продолжала поддерживать с ним отношения, но ставить в известность о своих встречах с мужчиной Альку не торопилась.