Читать книгу Женщина с чужим паспортом - Галина Врублевская - Страница 6

На следующий день я предстала перед хозяйкой кафе и шеф-поваром. Хозяйка держалась уверенно, как фельдфебель, и сверлила всех взглядом. Мешки под обрисованными черным карандашом глазами и седые непрокрашенные пряди в гриве черных волос выдавали ее возраст – да, дама немолода, но активна. И губы в ярко-красной помаде, и одежда весьма смелая: обтягивающая широкие бедра короткая юбка и джемпер с глубоким вырезом. По словам Тони, эта женщина еще в советское время возглавляла пирожковую, действовавшую в этом же помещении. Тогда заведение было государственным, а позже в неразберихе перестройки стало ее собственным и получило название «Кафе-Люкс». До люкса этому заведению было далеко, но, видимо, название наполняло хозяйку гордостью.

Шеф-повар Сан Саныч стоял чуть в отдалении. Это был полноватый, но весьма приятный мужчина с розовыми щеками и в накрахмаленном поварском колпаке. По виду Сан Саныч был моим ровесником, если вспомнить мой биологический возраст.

Тоня представила меня руководству:

– Это моя подруга, она очень хорошая кулинарка и честная женщина. Ее тоже Антонина звать.

– Анюта, – поторопилась я представиться привычным для меня именем, протягивая хозяйке уже Тонин паспорт.

Она тщательно пролистала его, разглядывая фото, на котором была изображена гардеробщица заведения – Тоня – в год выдачи ей паспорта, то есть в ее шестнадцать лет. И хотя хозяйка сейчас проверяла меня, она мельком посмотрела и на Тоню. И снова на меня.

– Вы не только тезки, но и внешне похожи! – наконец выдала она.

– С этой прической все женщины похожи друг на друга! – шутливым голосом ввернула я.

Тогда мы еще старались с Тоней соответствовать фотографиям в паспорте и обе продолжали носить одинаковый хвост, перетянутый резинкой, и одинаковые челки до бровей. И это делало нас не только похожими, но и сглаживало возрастные различия.

– Тоня заверила, что ты умеешь готовить, но специального диплома у тебя нет.

– Нет, – призналась я. – Я только домашние обеды готовила. Еще я курсы секретарей закончила…

– Так, девушка, давай по порядку, – махнула полной рукой хозяйка. – Что конкретно ты умеешь готовить?

– Да что она может уметь! – подал голос Сан Саныч. – Разве что суп из бульонных кубиков!

Он попал не в бровь, а в глаз: сейчас я перебивалась именно этими кубиками.

– Суп из кубиков и картошку «в мундире»! – я улыбкой обозначила, что шучу. – Но еще могу салат из…

Хозяйка остановила меня, резко подняв ладонь:

– Ладно, можешь не продолжать! Знаю я вас, молодежь, сидите на сухомятке, а потом на гастриты жалуетесь. Мне сейчас уже поздно кого-то другого искать, справишься, если постараешься и будешь слушаться Сан Саныча. Да и компания ожидается не слишком требовательная – студенты из Военмеха. Они что-то там важное празднуют, так что заказали отдельный зал. Я уверена, что набегут, как голодные волки, и что ни выставишь, все сметут за милую душу. Сделаете им «оливье» с дешевой колбасой, ну и риса побольше наварите, тоже можно с чем-нибудь намешать.

– А сколько денег мне за это мероприятие полагается? – спросила я.

– То, что наэкономите с шефом из этой суммы, – с этими словами хозяйка протянула нам пачку ветхих купюр, – все ваше! За продуктами поезжайте прямо сейчас на оптовый рынок, тут недалеко, за Троицким храмом.

Мы с Сан Санычем пересчитали деньги, и он недовольно крякнул, сообщив, что у нашей хозяйки на хороший навар рассчитывать не приходится. Хоть бы хватило стол сделать поприличнее.

– Студенты – народ нетребовательный, это так. Но их подружки каждую горошинку небось будут в микроскоп рассматривать. Если бы одни парни собирались, можно было бы им подать хоть твою картошку в «мундире», – теперь шутил Сан Саныч. – Приходили меню заказывать два тощих паренька в обтрепанной одежонке, но еще и девица с ними, твоего примерно возраста. Вот она права и качала!

– Сан Саныч, а мне вы сколько лет дадите? – кокетливо спросила я.

– Хочешь начистоту, Анюта? Ты выглядишь старше своих двадцати двух – никак не меньше двадцати шести.

– А вам сколько?

– Сорок один, – многозначительно ответил мой временный начальник.

Угадала я: почти мой ровесник, старше всего на три года.

…Стол накрыли к трем часам дня субботы. Я украсила салаты, накрошив сверху зелень, измельченные крутые яйца и помидоры. А под этой нарядной «накидкой» были скрыты обычный отварной рис и картошка, разбавленные майонезом и крабовыми палочками. Расставили на кружевные одноразовые скатерти двадцать тарелок, бокалы и стопки, разложили столовые приборы. Мы с Сан Санычем потратили почти все выданные нам хозяйкой деньги, оставив себе скромный заработок, равный одному сытному обеду – обеду в нормальном ресторане, а не в этой забегаловке, громко именуемой «Кафе-Люкс».

Едва я облачилась в форму официантки, надела кружевной накрахмаленный кокошник на волосы и короткий белый передничек, как у входа в кафе – ради мероприятия кафе закрыли для посетителей – стали собираться первые гости. В основном подходили безусые юнцы, но было несколько человек постарше. Когда появился молодой мужчина в темном строгом костюме, в белой рубашке и галстуке, его встретили криками «ура!» и букетами. Это и был юбиляр! Хозяйка радушно распахнула двери, и студенты толпой повалили в помещение кафе. Я разглядывала гостей из угла зала, где фасовала по хлебницам хлеб. И вдруг узнала в юбиляре «Есенина»! Того самого парня, что я видела летом в электричке и собиралась заплатить за него штраф! Узнала не сразу, потому что теперь его непослушные светлые кудри были укрощены и коротко подстрижены. Да, это был он!

Прошла неразбериха первых минут, народ расселся вокруг длинного стола, составленного из квадратных столиков, – других в нашем кафе не было. Парни вытащили из сумок принесенное с собой спиртное, разлили водку по стопкам и шампанское по бокалам. Гостям было разрешено принести свой алкоголь – это было обговорено.

Сан Саныч принес из кухни горячее блюдо – тушеную картошку, приправленную кусочками мяса. Я выставила на столы тарелки с солеными огурчиками.

Мне приходилось метаться из зала в кухню и обратно, то принося новые блюда, то меняя грязные тарелки, но постоянно я думала о том, как изменился в лучшую сторону герой праздника. Гости произносили здравицы в честь юбиляра, так что невольно напомнили мне его имя – Макс.

– Господа-товарищи! Пьем за Макса! За прекрасную защиту диссертации! За нашего уважаемого кандидата философских наук Максима Гаевского!

В этот раз никто не играл на гитаре, ребята принесли кассеты с музыкальными записями и крутили их на магнитофоне. Я металась вдоль стола, оперативно заменяя гостям грязные тарелки на чистые, подкладывала салаты на опустевшие большие блюда. Банкет продолжался. Когда я приблизилась к Максу, чтобы поменять ему тарелку, он вдруг поднял на меня глаза: в голубоватых озерах уже начали проступать искры веселого хмеля и беспричинной нежности. Я не смогла отвести свой взгляд, но повторила свой вопрос:

– Я поменяю вам тарелку?

– Что? Тарелку? Постойте, постойте… Я где-то видел ваше лицо. Точно! – он стукнул себя по лбу. – Вы та добрая самаритянка, что пыталась спасти меня от контролеров в электричке. Не отпирайтесь! Только сразу вас не узнал: эта форма…

– Да, кокошники и белые передники делают всех нас одинаковыми, – попыталась отшутиться я. – Дайте я вам тарелку все же заменю!

Он протянул мне грязную тарелку и задумчиво сказал:

– А вы, значит, в этой забегаловке работаете? Я здесь часто бываю, но вас ни разу не видел.

– Вы и не могли меня тут увидеть, я ведь посудомойкой тут работаю, всегда в тылах, – зачем-то сочинила я.

Макс с улыбкой согласился. К нему снова потянулись с тостами, и я удалилась.

Праздновали до самого закрытия кафе, то есть до одиннадцати вечера. К финалу праздника в зале осталось не больше семи-восьми человек. Среди оставшихся был и Макс. Он сидел в углу на стуле, откинувшись на спинку, с зеленовато-бледным лицом, и уже ни на кого не смотрел. Двое крепких парней взяли его под руки и вывели на улицу. Ногами он все же передвигал сам. Что ж, защита диссертации – законный повод напиться вдрызг!

Еще около часа мы с Сан Санычем убирали в зале, что-то из оставшихся блюд сложили в предусмотрительно захваченные с собою баночки и контейнеры.

Встреча с Максом привела меня в смятение. Ну зачем было говорить, что я работаю тут судомойкой! Я вздохнула и продолжила протирать столы мокрой тряпкой.

Всю следующую неделю я пребывала в подвешенном состоянии, Б.Н. не звонил и не появлялся.

Я сидела дома на мягкой банкетке перед трюмо и прикидывала свои перспективы. На меня из зазеркалья смотрели огромные серые глаза с искрами молодого задора. Мой взгляд скользнул по чуть вздернутому носику, припухлым губам и округлым щекам. Все лицо еще было гладким, ни одной морщинки, только легкие тени обозначились у крыльев носа. Но я прекрасно понимала – еще года три-четыре, и морщины станут неизбежностью.

И вдруг раздался звонок.

– Открывай, Анюта! Это я, Борис! – тут же раздался из-за двери бодрый голос.

Я открыла, отступив в глубь прихожей. Выказав, однако, удивление, почему так вдруг и без телефонного звонка. Он ответил, что проезжал мимо и не мог не заехать, потому что у него для меня радостная новость.

– Договорился я с нашей кадровичкой, – воскликнул Б.Н. – Она записала тебя моим помощником!

– Помощником? – удивилась я. – Без диплома? Разве такое возможно?

– Все возможно! – улыбнулся Борис. – Возможно для женщины генерального! С завтрашнего дня ты зачислена в фирму помощником по общим вопросам.

– Но я же ничего не умею? – всплеснула я руками. – Я ведь только переводчица.

– Вот и будешь пока заниматься переводами, а там освоишься и сможешь мне помогать в чем-нибудь еще!

В детстве я любила сказку о трех медведях, в избушку которых забралась девочка Маша. У папы-медведя она съела кашу, у мамы-медведицы сломала стул, а медвежонку развалила кровать. Меня всегда охватывало двойственное чувство: отчаянная Маша одновременно и нравилась своей смелостью, и вызывала возмущение своим беспардонным поведением. А теперь я сама за ней повторяю: собираюсь есть чужую кашу, сидеть на чужом стуле и, конечно, делить с директором постель! Но я понимала, что авантюрность характера уже не заставит отказаться меня от этой роли.

– Да, я согласна.

Б.Н. нежно взял меня за руку, поцеловал ее и настойчиво подтолкнул меня к спальне. Я не могла справиться с нахлынувшими на меня чувствами. Это было и гордое возмущение против авторитарности Бориса, и стыд за слишком высокую для меня должность, но одновременно и чувство благодарности за его заботу обо мне. И эта гремучая смесь чувств – стыда и признательности – вдруг обратилась в острое желание прижаться губами к его телу, к его шее, к его губам. Он уловил мое желание, и его собственная страсть усилилась во сто крат. Хотя вначале он, конечно, «промахнулся» и чуть было все не испортил своей поспешностью, но я выправила положение, и в этот день мы любили друг друга, как никогда раньше.

Когда Б.Н. ушел, на часах было только пять часов – ранний вечер. Я приняла освежающий душ – долго стояла под холодными струями, чтобы вернуть себе самообладание. После, подсушивая феном волосы и глядя на себя в зеркало, я видела лишь довольное лицо самки и ни капли юношеского задора в глазах, который сверкал в них еще лишь три часа назад. Приведя себя в порядок и начав мыслить здраво, я решила, что завтра пойду к Б.Н. и твердо откажусь от предложенной им должности.

Но и сейчас мне не сиделось дома. Я решила, что подъеду в «Кафе-Люкс» к окончанию Тониной смены, поужинаю там – дома все равно есть нечего, – а потом провожу Тоню домой, по дороге рассказав ей последние новости. Пооткровенничать мне больше было не с кем.

В кафе я заказала дешевый плов и стакан компота из свежих фруктов. В рисе мяса почти не было, но я с жадностью заглотала то, что было на тарелке, проголодавшись за полдня переживаний и секса. Но с компотом я, напротив, затягивала время, чтобы не сидеть за пустым столиком, ведь Тонина смена заканчивалась только через полчаса.

И в тот момент, когда стакан мой наполовину опустел, к моему столику вдруг подошел Макс с подносом. Это было так неожиданно, что я вздрогнула.

– Привет! Разреши присесть с тобой!

– Конечно! – кивнула я.

Макс сел на свободный стул напротив меня, тут же к нему подошла немолодая официантка и приняла заказ. Он заказал такой же плов, что десять минут назад прикончила я. Наверно, тоже шиковать не на что, хоть он и защитил кандидатскую. Сейчас для ученых – не лучшее время, недаром некоторые за границу подались!

Начав разговор с погоды, Макс вспомнил о делах кафедры и увлеченно начал рассказывать о них. Наконец официантка принесла плов, и Макс принялся за еду, вынужденно прервав свой рассказ и спросив, как поживаю я. А мне и отвечать было нечего, поскольку я еще находилась на старте, еще не проработала ни единого дня. К тому же мне следовало придерживаться легенды, пунктирно отражающей документы Тони и ее жизнь.

– Пока осваиваю компьютер, печатаю всякую ерунду, но слепым методом. Нас на курсах секретарей-референтов научили, и я стараюсь практиковаться, чтобы не забыть.

– На каких курсах? Ты же говорила, что посудомойкой на кухне работаешь? – Макс потер виски, будто хотел рассеять угар минувшего несколько дней назад банкета. И ведь запомнил сказанное про судомойку, хотя был пьян!

– Я собираюсь сменить работу, поэтому и пошла на курсы!

– Это приветствую! Такой хорошенькой девочке не место у кухонной мойки!

Я пожала плечами. А Макс доел плов, вытер губы салфеткой и сказал, что ему пора идти, поскольку у них завтра «кафедра» и ему надо посмотреть материалы к выступлению на ней.

– И вот, возьми, не потеряй только! – Он вручил мне новенькую визитку и ожидал, пока я прочитаю ее.

«Максим Евгеньевич Гаевский, кандидат философских наук, старший преподаватель… Тел. раб., тел. дом…»

– Я постараюсь тебе помочь найти работу секретарши!

– Спасибо!

Максим убежал по своим делам, а я осталась дожидаться, пока освободится Тоня.

Да, Макс не остался в долгу, вспомнил мое желание помочь ему в электричке, а сейчас захотел помочь с трудоустройством мне, почти незнакомой девушке. Благодарность к нему, как спящий за пазухой котенок, согрела меня и растопила мои чувства.

Тоня тоже появилась внезапно:

– Ты что такая взволнованная? Раскраснелась вся. Это кто к тебе сейчас подсаживался? Тот юбиляр, что недавно банкет заказывал?

– Юбиляр! – Я покачала головой. – Тонечка, ты разве не вспомнила этого парня? Он с группой студентов в электричке ехал в тот день, когда мы с тобой познакомились! Его Макс зовут!

– Не-а. Разве это он? Тот был вроде бы лохматый, а этот нормально подстрижен.

– Это он, Тонечка, он! И кажется, я ему нравлюсь!

– А он тебе?

– Наверно. Да. Нет. Не знаю!

– Анюта, а что ты звонила, случилось что-нибудь?

– Да! С завтрашнего дня выхожу на работу. Знакомый взял меня по твоим документам.

– А я знаю твоего знакомого?

– Откуда? Конечно, нет. Но я тебя с ним когда-нибудь познакомлю!

Тоня искренне за меня порадовалась.

И я поняла, что на работу к Б.Н. надо идти. Не испытывая никаких сомнений и угрызений совести.