Читать книгу Жизненный цикл - Галуст Баксиян - Страница 6

Гарри продолжал свою работу над метеоритом, но первый месяц чуть ли не каждый час прибегал к жене и ребенку узнать, как они себя чувствуют, и, убедившись, что все хорошо, целовал их и снова спускался в лабораторию. Вся родня крутилась вокруг Сэмюэла, наделяя его безграничным вниманием и неизмеримой любовью.

Так прошел один год. Мальчик рос и к этому времени уже уверенно держался на ногах, бегая по комнате с таким славным видом, будто уже почувствовал себя главным в доме. В каком-то смысле он был прав. Внимание, которое уделяют ребенку, должно быть достаточным для того, чтобы он ощущал любовь и заботу окружающих, но в то же время не излишним, что даст повод ребенку к избалованности, а это наложит определенный отпечаток на воспитание в дальнейшем. Слова «папа» и «мама» уже два месяца радовали слух родителей, а также бабушек и дедушек.

Гарри с утра до вечера проводил в лаборатории, изучая метеорит, и это занятие поглотило его практически без остатка. Он работал сутками напролет, порой даже засыпая на рабочем месте в поздние ночные часы, совершенно утомившись от постоянной и тяжелой работы. За прошедшие с момента обнаружения метеорита один год и девять месяцев ему удалось открыть многие тайны космического странника. Он полностью выделил составные компоненты метеорита, отделив их друг от друга. Из почти трехсоткилограммовой глыбы полезными оказались около двухсот двадцати килограммов, представленных различными металлами с необычными свойствами. Как уже удалось установить Гарри, эти металлы легче воды, но при этом каждый из них тверже любого металла на Земле, они способны, будучи смешанными с другими металлами, менять свойства последних, находясь в сплаве даже в мизерных пропорциях, а также отражают, пропускают через себя или поглощают все известные виды излучения.

Такого металла человечество не знало. Знал только Гарри Смит, которому посчастливилось найти метеорит, подаривший ему столько важных научных открытий. Но он твердо решил не раскрывать никому тайны своей находки, иначе он будет вынужден отдать метеорит на изучение в государственные структуры, где он может пропасть в безвестности или, что хуже всего, будет использован совсем не по тому назначению, в согласии с которым он раскрыл свое местоположение Гарри. Но Смит думал не только о том, какие еще свойства метеорит может ему поведать, но больше всего его беспокоила мысль о том, что метеорит несет какую-то миссионерскую цель. Разумеется, Гарри это чувствовал лишь интуитивно, но этому совсем не поддающемуся изучению и измерению ощущению он доверял, ибо интуиция еще никогда не вела его по ложному следу. Он доверял своему чувству и был верен ему. Однако вопрос о том, для чего же ему открылась тайна метеорита, все еще не был разгадан, и это тревожило его покой, заставляя часами и днями напролет искать ответы, в веренице которых он пытался узнать ответ на самый сокровенный вопрос.

Гарри представлял, как использует эту случайную, а может, и не случайную находку на маленьком и заброшенном островке в Тихом океане. Добавляя к земным металлам те металлы, которые Гарри выделил из метеорита, он может создать огромную массу сплава, обладающего почти теми же свойствами, что и чистые металлы из метеорита. По сути, метеоритные металлы были не столько металлами, которыми, они, безусловно, считались, отвечая всем характеристикам, которые дают ученые, определяя вещество как металл.

– Это межзвездный код, космическое послание! – повторял про себя Гарри, напрягая свой могучий мозг. Мыслительные процессы в его голове развивались бешеным темпом, он отбрасывал одно предположение, заменяя его другим, но в следующий момент возвращался к первому мнению, либо, отбрасывая все, принимал третье. – Это определенный код! Но какой? Что мне должно открыться? – забрасывал он себя вопросами.

Гарри эти металлы казались чем-то наподобие ДНК живых клеток. ДНК – нуклеотидная последовательность, в которой закодирован генетический код клетки. Если ДНК одной клетки внедрить в другую клетку, то эта клетка, на основе чужой ДНК, синтезирует компоненты, которые, внедряясь в ее структуру, сделают эту клетку похожей на ту, из которой взяли ДНК. Так же и эти металлы, которые словно бы несут в себе генетический код космической природы, делая из земных металлов совершенно необычные, метеоритные или же космические металлы, свойства которых противоречат земным условиям.

Из сплава, полученного добавлением метеоритных металлов к земным, можно сконструировать абсолютно непроницаемый даже для ядерного излучения бункер, в котором могут укрыться тысячи человек. Если ядерная война все-таки произойдет, то в этом бункере найдут убежище на многие годы его родные, друзья и еще несколько сотен людей. Еще кое-какую часть людей можно укрыть в бункере под его домом, ведь его лаборатория представляет собой убежище, способное много месяцев существовать в автономном режиме. Но, как он сам неоднократно говорил, и он так действительно считал, после глобальной ядерной катастрофы на многие годы, на тысячелетия наступит ядерный апокалипсис, последствиями которого будет гибель практически всего живого на планете. Для чего тогда прятаться в бункере, который обезопасит горстку людей всего лишь на несколько месяцев. Дальше же пустота, гибель от голода. Но, выйдя из бункера, от сумасшествия при виде ада, который войдет в мир людей через «ядерные врата», они умрут, не успев не то что проголодаться, а даже испытать жажду.

Гарри пришел к выводу, что это не выход, нужно что-то другое.

– Откровение обязательно наступит! – уверял он себя. – Но я сомневаюсь, что мы должны будем прятаться! Бежать – возможно, но не прятаться!

Он часто задавал себе вопрос: «Что же придумать, как же спастись хотя бы крохотной части человечества?» Однако жизнь текла обычным чередом и никаких военных действий или апокалипсиса не предвиделось. Даже Гарри не видел ничего угрожающего, что могло бы спровоцировать военное противостояние, а уж ядерную войну и подавно. Однако разум Гарри Смита затмила навязчивая мысль, что беда обязательно придет и к ней необходимо быть готовым.

Он размышлял над различными вариантами использования выделенных из метеорита металлов: «Можно создать космический корабль и послать его на орбиту Земли на несколько лет. Это бы сработало, если бы людям пришлось быть в космосе пять лет, ну пусть десять, а после вернуться в прежнюю и добрую природу Земли, полностью очистившуюся от грязи, огня и пепла. Вновь увидеть голубое и чистое небо, увидеть желтое солнце сквозь прозрачную атмосферу, окунуться в чистый океан или море, общаться с добрыми людьми, наблюдать в дикой природе красивых животных. Вновь ощутить аромат свежего горячего хлеба, вкусить его вместе с парным молоком или выпить чистой родниковой воды. Но нет! Ничего этого не будет даже через тысячу лет. За это время те люди, которые будут вращаться по орбите, должны будут обзавестись потомством. Но корабль сможет вместить следующее, может быть, еще одно поколение, но не больше, так как на всех просто не хватит места. Придется не беременеть и не рожать, но это не осуществимо. В массе людей больше тех, кто не понимает тяжести ситуации. Многие будут рожать, как им вздумается, наплевав на последствия бесконтрольного роста популяции в замкнутом пространстве. Некоторые подумают об ужесточении правил, и беременным станут делать аборты. Вправе ли кто-то решать такие вещи? Как к этому отнесутся беременная женщина и ее супруг? Некоторые будут скрывать беременность или ожесточенно бороться с ее запретом. И когда женщина будет на большом сроке беременности, у кого поднимется рука сделать уже не аборт, а совершить убийство маленького человечка? При таком развитии ситуации детей будет становиться больше, а места на корабле все меньше».

Гарри вспоминал совершенно все, что когда-либо читал, слышал или видел. Вспоминались реальные, исторически достоверные случаи, когда в экстремальных условиях от дикого голода люди ели друг друга.

Он воображал, что создаст космический корабль и что из этого может получиться: «Если представить, что численность людей на корабле увеличится до критической цифры, то чем это может обернуться. Высока вероятность того, что начнется смертоубийственная война за выживание, в которой не будет никаких принципов и правил. Единственное условие – каждый сам за себя! – Эти мысли ужасали Гарри Смита, человека, который был нравственным до корней волос. – Если это все-таки произойдет, то, скорее всего, люди разобьются на несколько враждующих группировок, в каждой из которых их будет объединять определенное убеждение. Война между этими группами будет вестись до тех пор, пока для оставшихся людей освободится место, еда и воздух на корабле. Но настанет время, когда количество людей, по естественным причинам, станет больше, чем рассчитаны условия жизни на корабле, – война за выживание разразится вновь и будет вестись по тем же жестоким правилам, которые диктуют инстинкты самосохранения и сохранения своих детей и родных. Этих составляющих вполне достаточно, чтобы операция спасения человечества превратилась в самый провальный план за всю историю этого самого человечества. При таком раскладе последняя надежда на спасение самоуничтожится!»

«Беспечность как причина, жестокость как следствие!» – крутилось в голове у Гарри Смита от таких печальных раздумий.

Возникая одна из другой, мысли сливались в течение длительных недель и месяцев раздумий, превращаясь в стройный ряд печальных откровений. Вот о чем думал Гарри Смит: «Планета Земля дает человечеству возможность процветать как виду, но этот вид, внося изменения в отлаженное и идеальнейшее устройство планеты, губит ее, тем самым ограничивая себя в возможном процветании, ставя под сомнение саму возможность дальнейшего развития и жизни. Людям трудно переносить частное на общее, вот так многие, даже те, кто считается успешными людьми, не в состоянии увидеть, как некоторые их поступки губительны для окружающего мира. «Не руби сук, на котором сидишь», «Не плюй в колодец, из которого пить придется» – известные пословицы, отражающие пагубность деяний, направленных против их деятеля, но не напрямую, а опосредованно. Ни одно другое животное, кроме человека, не делает ничего, что может навредить их представителям как виду в целом. Наоборот, все в их деятельности, включая механизмы адаптации, инстинкты, развивающиеся в результате эволюции, наделяют этих животных теми навыками, которые обуславливают их более вероятный успех на пути к развитию и процветанию вида».

И действительно, у людей, наделенных, казалось бы, более совершенной нервной деятельностью, чем другие животные, все наоборот. Человек, за счет способности выбора, на основе своих потребностей, которые не всегда согласуются с заложенными природой и достоверно правильными инстинктами, способен вопреки всем ожиданиям, даже своим, совершать поступки, в корне неправильные и губительные. Причем период действия некоторых из этих поступков может длиться в течение нескольких поколений, наследующих по типу преемственности их губительное начало. Не абсурдна ли сама мысль о таком положении вещей?

Гарри вспомнил сказку, в которой описывалось, как человек, долго летящий на большом орле, срезал свою плоть, скармливая ее птице, когда та изнемогала от голода, чтобы долететь туда, куда ему было необходимо попасть и куда его могла донести только эта птица. Этому человеку обязательно нужно было лететь, и он срезал со своего тела куски. Но если представить, что на этой птице летят два человека, не связанных родственными, семейными или иными чрезвычайно прочными связями. Тогда, без сомнения, в абсолютном количестве случаев тот, кто сильнее, воспользуется телом второго, чтобы этим телом кормить голодную птицу и благополучно добраться до точки назначения. Есть ли люди, которые ради собственного спасения стали бы терзать свое тело, если эту пытку можно переложить на другого человека?

Что же тогда делать? – размышлял Гарри Смит. Как быть? Конечно, может, ничего и не произойдет, может, и нечего опасаться? Но я не могу быть теперь беспечным, теперь, когда у меня есть жена и ребенок и я должен думать об их будущем. Тем более что я почти ни разу в жизни не ошибся в прогнозах. А данных в этой ситуации более чем предостаточно, чтобы с высокой степенью уверенности предположить, что Землю ждет трагедия, сотворенная руками людей.

Подобные мысли не покидали разум Смита. День ото дня он разрабатывал все новые планы, все больше анализировал.

Чтобы с максимальной пользой использовать столь дивный и необыкновенный дар маленького острова, размышлял он, который подарил мне сына и надежду на то, что мой сын переживет меня, я должен приложить все усилия, дабы обеспечить Сэмюэла будущим. Я должен сделать все, на что способен и на что у меня хватит сил и средств. Ведь столь чудесное совпадение, как встретить в Тихом океане один из миллионов островов, по воле судьбы и голосом жены, высадиться на него, испытать, можно сказать, впервые за семь лет совместной жизни неудержимое желание стать родителями, а затем наткнуться на двух гектарах песка на метеорит, пролежавший в этом месте один миллион лет!

Эти мысли возникали у Гарри Смита в течение двух лет, но не бурным потоком, а равномерно. Он не был параноиком. Мышление или интуиция подсказывали ему, что атомная беда случится, а поэтому нужно предпринять все меры, способные предоставить человечеству, пусть и крошечной его части, возможность выжить. Если же он ошибается и будущему человечества ничто не угрожает, так это славно. Он молил Бога о том, чтобы ошибиться.

Гарри не говорил ничего о своих опасениях Лилии и пытался не демонстрировать ей свою озабоченность, но внимательная супруга заметила напряжение, беспокоившее его. Утром, когда Гарри проснулся, но еще не встал с постели, она решила узнать, что его тревожит.

– Гарри, что случилось? – с ноткой волнения спросила она. – В последнее время ты сам не свой.

– Все нормально, просто работы много. Видимо, усталость дает о себе знать. – Он попытался сделать безучастный вид, поцеловал Лилию и сел в кровати, уже собираясь подняться.

– Усталость? Насколько мне известно, тебе не знакомо это ощущение. – Лилия коснулась спины мужа, показывая, что собирается продолжить разговор.

Она немного помолчала, а потом, когда Гарри повернулся к ней лицом, добавила совершенно серьезным тоном:

– Гарри, я волнуюсь за тебя. Ты знаешь, что мне еще хуже от того, что ты держишь меня в неведении.

– Лилия, я ничего не утаиваю от тебя… – не успел он начать, как Лилия перебила его:

– Гарри, я прошу тебя, расскажи мне, почему ты такой в последнее время?

– Я серьезно ничего не скрываю от тебя, Лилия. – Гарри перешел на мягкий тон, и Лилия поняла, что он сейчас говорит правду, ничего не тая.

– Но ведь что-то тебя беспокоит?

– Беспокоит, очень сильно беспокоит, Лилия, но это лишь предчувствие чего-то важного! Только предчувствие, и все.

– И все? – переспросила Лилия. – Гарри, у тебя очень редко появляются предчувствия, но, насколько мне известно, они тебя никогда не обманывали. Тем более что на тебе в последнее время нет лица. – Тут Гарри попытался что-то вставить, но Лилия, не дав ему такой возможности, продолжила: – Не отрицай, что ты изменился с тех самых пор, как появился метеорит. – В этот миг она резко прервалась, словно до нее только что дошла важная мысль. Спустя мгновение она с болью в сердце спросила: – Он все-таки оказался радиоактивным?!

– В чем, в чем, но в этом ты можешь быть совершенно спокойна – он абсолютно не опасен, даже напротив. – Сказав последнее слово, Гарри погрузился в собственные мысли.

– Раз не радиоактивность, тогда что же тебя тревожит? И что значат твои последние слова: «даже напротив»? Ты чего-то ожидаешь от метеорита?

– Все скажу, только не перебивай меня, а то мы так и не закончим, – попросил Гарри. – Я предчувствую глобальную мировую войну.

– Что?! – спросила ошарашенная Лилия.

– Я же просил без вопросов, я тебе все расскажу по порядку, ты все поймешь, просто вопросы отвлекают и уводят в сторону наш разговор.

– Ответь только на один вопрос, Гарри.

– Слушаю.

– Тебе что-то стало известно или это только твое предчувствие? Ответь правду, Гарри.

– Лилия, когда я лгал тебе, чтобы делать это сейчас?

– Я не виню тебя во лжи, родной, может, ты просто скрываешь от меня правду, чтобы не огорчить.

– Если бы я хотел что-то скрыть, я не начал бы разговор о войне, Лилия. Никакой реальной угрозы нет и, надеюсь, никогда не будет!

– Слава богу, – промолвила Лилия. – Я испугалась, Гарри.

– Понимаю. Теперь я продолжу.

– Да, я тебя слушаю, родной, и не стану перебивать. – Лилия села поближе к мужу и приготовилась выслушать его.

– Итак, еще раз повторю, что метеорит не имеет радиоактивности. В работе над ним я открыл ряд уникальных свойств входящих в его состав металлов. Эти знания позволили бы мне создать нечто совершенно новое, до чего человеческий разум не добирался даже в своей фантазии. Однако с тем опытом, который я приобрел в работе над метеоритом, мне было даровано условие, которое сейчас рассматриваю то ли как дар, то ли как проклятие.

Лилия внимательно слушала мужа, но когда он сказал о проклятии, глаза ее выразили испуг и она хотела задать вопрос, но Гарри взял ее за руку и сказал:

– Не тревожься, просто я употребил такое слово, сейчас все поясню.

Взгляд Лилии перестал выражать испуг, слова Гарри ее немного успокоили, но на ее лице явно читалось волнение.

– Так вот, чем больше я стал узнавать о метеорите, тем больше меня тревожит ощущение, всего лишь ощущение – предчувствие глобальной и неотвратимой катастрофы. Это я и назвал проклятием. Поначалу это было так ненавязчиво, что я сам не понимал этого ощущения, но как только я уловил эту мысль, она стала все сильнее мною овладевать.

– Брось этот метеорит, оставь эту работу! – в сердцах громко и решительно сказала Лилия.

Гарри нежно взял ее за руку, улыбнулся и спокойно сказал:

– Лилия, я не могу себе этого позволить! Я должен продолжить работу. Тем более метеорит это просто несколько килограммов металла, и он не может влиять на мое сознание. А раз у меня все-таки появились опасения относительно будущего, то метеорит я воспринимаю именно как подарок судьбы, как дар, который я должен преобразовать, но никак не наоборот.

– Но ты можешь хотя бы отдохнуть от работы, отвлечься, на время оставив ее, – не зная, как уговорить мужа оставить работу, предложила Лилия в надежде на то, что это поможет.

– Я не против отдыха, милая. – Посмотрев в глаза Лилии, он добавил: – Ты думаешь, я сошел с ума?

Лилия молчала, не зная, что ответить, она очень обеспокоилась тем, что сказал ей Гарри.

– Я думал об этом, но решил, что здоров. Не стану перечислять все доводы, иначе точно буду походить на больного, который, находясь в явном помешательстве, уверенно настаивает на том, что совершенно здоров. Время расставит все на свои места, Лилия.

– Главное, чтобы было не слишком поздно, – грустно сказала она, слезы намочили ее глаза и потекли по щекам. – Никогда не думала, что у нас будет разговор, похожий на этот, особенно не ожидала такой концовки.

– Лилия, я здоров! – громко сказал Гарри. – Горевать будешь тогда, когда мне поставят диагноз. А этого, я уверен, не будет, я совершенно здоров. Может быть, просто переутомился и зациклился на проблеме, которой не стоит уделять столько внимания.

– Я тебе об этом и говорю, тебе нужно отдохнуть и отвлечься, – тут же поддержала Лилия.

– С радостью, милая, – ответил Гарри, нежно целуя ее.

– Пообещай, что сделаешь перерыв в работе, – попросила она.

– Обещаю! – Гарри улыбнулся, Лилия посмотрела на него, и лицо ее чуть прояснилось.

– Будем отдыхать, ходить на море, загорать, заниматься всем, что только придет в голову, главное, чтобы ты хотя бы месяц не спускался в свою лабораторию.

– Согласен! – радостно согласился Гарри, чему сам несказанно обрадовался.

Лицо Лилии просияло, она кинулась на шею к Гарри и повалила его на кровать, целуя его.

– Если за это время ты станешь таким же, как и прежде, я буду считать тебя совершенно здоровым и ты сможешь продолжить свою работу с метеоритом, но уж точно не в прежнем режиме, – скомандовала Лилия.

– Есть, мой капитан! – согласился Гарри, и на его лице засияла улыбка, а глаза и выражение лица стали прежними, без тени тревоги, которая беспокоила его последние месяцы.

За завтраком они составили план на неделю, которую посвятили отдыху в домашнем кругу. Следующие три недели семья Смит в полном составе отправилась в гости к друзьям, проживающим в разных уголках Америки и Европы. Путешествие выдалось очень насыщенным, что позволило Гарри совершенно отвлечься от мыслей, пленивших его разум в течение нескольких последних месяцев. Ему не нужно было даже говорить – Лилия без слов поняла, что ему было очень легко на душе и о былых опасениях он ни разу даже не вспомнил. Общество семьи – жены и сынишки, а также друзей позволило Гарри забыть обо всех страхах. Он отдохнул и теперь, когда они вернулись домой, был готов продолжить работу.

Работать он стал более размеренно, его не тревожили негативные мысли, отчего работа текла еще более плодотворно. Однажды вечером он в очередной раз делился с Лилией результатами своей работы, говорил также о том, что он не может придумать вариант применения находки, чтобы, не приведи господь, не загубить подарок судьбы, а возможно, последний шанс человечества. Он не отбросил окончательно мысль о том, что метеорит может быть именно таким архиважным объектом.

– Женушка, дай мне понянчить Сэмюэла, – сказал Гарри, протягивая руки к жене за ребенком, который капризничал по известной только ему причине. Гарри поцеловал ребенка, и мальчуган, словно поняв, что с отцом его проделки не пройдут, или почувствовав безопасность в сильных отцовских руках, стал спокойнее и затем вовсе уснул на плече у родителя.

– Мне кажется, – ответила Лилия, – тебе необходима помощь. Как говорят, одна голова хорошо, а две лучше.

– Я думал об этом. Не намекаешь ли ты, что мне необходимо сообщить о находке правительству?

– Нет, конечно. Не думаю, что за пределами нашего дома находке этой суждено будет работать во благо, а не во вред. Я имела в виду другое: тебе нужен помощник.

– Но кто? Многие ученые, с кем я начинал работать, сейчас продолжают делать ядерное оружие, а я уже много лет изобретаю защиту от него и всеми силами борюсь за мир во всем мире, за отмену ядерного оружия. С некоторыми из этих людей мы стали идейными врагами, и каждый из них, работая по тем или иным причинам на государство, сообщит обо мне куда следует.

– А помнишь, ты мне рассказывал про друга юности, он, кажется, из Советской России? – спросила Лилия.

– Сергей Абрамян? Ты его имеешь в виду? – переспросил Гарри.

– Да, Гарри, именно его. Мне запомнилась эта фамилия, – ответила Лилия.

– Это самый мощный физик, – ответил Гарри, и лицо его выражало восторг, – которого я когда-либо встречал! Мы много лет дружили, но за последние годы почти не виделись. Сейчас совершенно иное время, в отличие от тех лет, когда была наша юность. Теперь мы с Сергеем по разные стороны баррикад. Он – русский физик-ядерщик, а я – изгнанный из страны американский физик, который, тем более, стал ярым борцом против применения ядерного оружия. – Гарри передал Сэмюэла в руки Лилии и продолжил свою речь, расхаживая по комнате и жестикулируя руками: – Сергей занимается созданием новых, неограниченных по мощности термоядерных реакторов. Я же сейчас занимаюсь делом, прямо противоположным тому, с чего начинал много лет назад, – создаю противоядерные щиты. Противостояние наших стран делает почти невозможным наше дружеское общение. Хоть мы почти перестали общаться, этот парень один из самых преданных моих друзей. Ему нет равных в теории термоядерных реакций, он интеллигент до мозга костей, честный и скромный человек. Окажись он рядом, я уверен, мы смогли бы и горы свернуть. Но проблема в том, что он работает в России, в закрытом институте, поэтому просто так наведаться к нему в гости никак не получится. Увидеться мы с ним, конечно, можем, но это вызовет к нему ряд ненужных подозрений. Что же касается меня, то я настроил уже против себя всех, кого было только можно.

– Ты можешь отправить в Россию кого-нибудь, чтобы они передали письмо этому человеку, – предложила Лилия.

– Надо как следует обдумать все это, – в решительной задумчивости ответил Гарри.

– Кстати, Гарри, у меня в России есть подруга, мы часто встречались с ней на музыкальных концертах, ты видел ее как-то. Я тебя с ней знакомила. Помнишь? Мы созванивались около двух месяцев назад, и она пригласила нас в гости. Я могу позвонить ей и сказать, что мы приедем.

– Почему бы и нет?! – громче, чем сам ожидал, ответил Гарри. – Я давно не был в России, еще с тех пор, когда учился в университете. Я бы с радостью навестил Сергея, – неожиданно быстро и легко согласился Гарри.

Как раз в этот момент проснулся Сэмюэл и, требуя обеда, прервал разговор родителей, которые уже все решили.