Читать книгу Головоломка - Гарри Килворт - Страница 14

Папа очень злится из-за того, что Портеры отказались покинуть остров, но он ничего не может с этим поделать, поэтому просто не обращает на них внимания.

Нас с Хассом это вовсе не раздражает. Большую часть времени мы проводим в джунглях. Там, по крайней мере, много зелени и спокойно, а иногда даже и прохладно. Конечно, там шумно – джунгли никогда не затихают надолго, – но эти звуки даже успокаивают. Мы слышим их все время. Неприятное жужжание насекомых, напоминающее скрежет пилы, стук птиц-носорогов где-то в кронах деревьев. А из-за леса доносятся крики фрегатов и белобрюхих морских орлов. Для нас эти звуки стали чем-то вроде криков жаворонков, или писка цыплят на заднем дворе, или собачьей брехни по соседству. Через некоторое время их просто перестаешь слышать. Мозг их просто не воспринимает.

На острове нет обезьян. Я даже не знаю почему. Может быть, местные жители забрали их с собой, когда узнали, что остров скоро затонет. Птицы, разумеется, могут улететь. Правда, были еще бородатые свиньи. Полагаю, их судьба не настолько заботила обитателей острова, как судьба обезьян. А еще на острове должны были быть собаки. Там, где живут люди, всегда есть собаки. И крысы. Крыс была целая куча. Папа называл их особым подвидом крыс – «крысой вездесущей». Когда я впервые услышал это слово, я даже посмотрел его значение в словаре, потому что мне казалось, что так должна называться очень злая или мерзкая крыса. Они конечно же воровали у нас продукты – в основном сахар и какао-порошок.

– Что мы будем делать, Макс? – спросил Хассан, и в его голосе слышалось желание действовать. – С тем, что наш отец полностью игнорирует мистера Портера? Как бы нам их помирить так, чтобы мы смогли жить одной большой семьей? Я бы очень хотел, чтобы мы все собирались за обедом за большим столом, болтали и смеялись вместе.

– Понятия не имею. Мы ничего не можем сделать, уж поверь мне. Когда папа настраивает себя против кого-то, его очень трудно заставить изменить мнение.

Хасс кивнул:

– Это как в моей стране, когда враждуют две семьи.

Тогда есть единственный способ заставить их помириться.

– И какой же?

– Когда приходят чужаки.

– Не понимаю.

Он начал терпеливо объяснять мне:

– Ну случается так, что много лет, а иногда и веков две семьи находятся в… Как вы называете, когда сосед все время сражается с соседом?

– Вражда?

– Ну да, кровная вражда. Затем появляется кто-то чужой, иногда из другого района, а иногда и из другой страны. Из-за него возникают проблемы, например он захватывает чужую землю или оскорбляет чью-то сестру. Тогда эти две семьи встречаются, закатывают пир и соглашаются объединиться для того, чтобы бороться с чужаком. Изгнать чужого – это для них единственный путь возобновить отношения.

– Но у нас нет никаких чужаков. Сюда никто не приплывет, – возразил я. – Не можем же мы их выдумать?

– Может, пираты приплывут?

Лучик света пробился через густые кроны тропического леса.

– Ну да, – согласился я, поразмыслив об этом. – Морские рейдеры.

Хасс таинственно улыбнулся:

– Мы можем сказать, что видели их.

Я был просто в шоке:

– Ты имеешь в виду соврать? Папе?

– И мистеру Портеру. – Хассан смотрел на меня невинными глазами. – Но это же для благого дела!

У меня закружилась голова, и я почувствовал, что весь вспотел. Не то чтобы я никогда раньше не врал. Покажите мне какого-нибудь ребенка, который говорит, что никогда этого не делал, и я покажу вам самого большого лжеца на свете. Но придумать целую историю? Это несколько отличается от того, чтобы просто сказать «да», когда кто-нибудь спрашивает тебя: «Ты съел все овощи?» Это уже значит сочинить ложь, от начала и до конца, а это уже совсем другое. Если нас поймают… ну, лучше об этом и не думать. Папа конечно же во всем обвинит меня. Он всегда так делает, даже когда Хассан виноват.

– Послушай, – сказал я, – если мы попадемся, ты обещаешь сказать, что это была твоя идея?

– Хорошо, – неуверенно ответил Хасс. – А что мы будем говорить?

И когда было решено, кто берет на себя ответственность за эту затею, я был полностью за воплощение этой идеи. Я даже почувствовал нарастающее возбуждение, когда начал придумывать, как все будет.

– Мы скажем, что были на пустынном конце.

Так мы называли восточную оконечность острова.

Остров по форме напоминал полумесяц. Деревня и лучшие участки для причаливания находились на западной оконечности. Восточные пляжи были пустынны и покрыты вынесенными на берег обломками и мусором.

– Мы скажем, что мы смотрели на море и увидели эту джонку. Она не приближалась к острову, а шла куда-то за горизонт, как будто собиралась кого-то атаковать.

– Звучит очень правдоподобно, Макс. Ты, наверное, хорошо умеешь врать.

Это меня разозлило.

– Не особенно. Просто у меня богатое воображение.

– Ну ладно, значит, это мы расскажем отцу.

И мы рассказали.

– Пираты? – Он отнесся к нашему рассказу скептически. – Откуда вы знаете?

– Мистер Портер говорил, что в этом районе были замечены пираты.

Папа фыркнул:

– Да он сам этот чертов пират, который ворует кораллы!

Я посмотрел на Хассана, надеясь, что он придет мне на помощь.

– Но, отец, – начал он, – мы должны собраться вместе, чтобы сражаться с пиратами.

Кажется, отец этого вовсе не услышал. В его глазах появился блеск, который мне очень не нравился. Он потер руки:

– Это станет для меня отличным поводом попросить прислать сюда полицейских. Я сообщу властям в Кучинге, что остров находится под угрозой. Власти Саравака хорошо знакомы с морскими рейдерами. Дайакские, малайские и китайские пираты терроризируют эти воды уже сотни лет. Первый белый правитель этой страны, раджа Брук, стал монархом только потому, что он был способен контролировать пиратов. Когда власти прибудут сюда, мы поставим изгородь из колючей проволоки и полностью изолируем Портеров в лагуне. А мы здесь будем как в крепости.

Наш план помирить между собой две семьи не сработал.

– Но, папа, а что, если власти узнают, чем ты тут занимаешься? Они могут раскрыть твой секрет. Думаю, лучше нам пойти и поговорить с Портерами, чтобы они переехали сюда. Мистер Портер может помочь вам охранять это место. Мне кажется, это самый лучший план, какой только можно придумать. А ты как думаешь, Хасс?

– Думаю, это очень хороший план, Макс. А вы так не думаете, отец?

– Я думаю, Портер должен уплыть отсюда немедленно и не искать столкновения с пиратами, – сказал папа.

– Они могут атаковать их в море, – сказал я. – Ты же не хочешь, чтобы миссис Портер и Джорджия попали в руки пиратов, правда, папа? – Я попытался найти подходящие слова: – Если ты пожертвуешь их жизнями, то станешь подельником пиратов.

– Соучастником, ты имеешь в виду? И я не буду никем жертвовать. – Глаза папы сузились. – Вы двое о чем-то сговорились. Вы точно уверены, что видели пиратов?

Я запаниковал:

– Ну, может, мы и ошиблись. Возможно, это была какая-то другая лодка, а не пиратская джонка. Может быть… – я многозначительно посмотрел на Хасса, – может, это вовсе была и не лодка. Может быть, просто тень от облака упала на поверхность океана.

– Ах, тень от облака упала на поверхность океана, – очень спокойным тоном повторил папа.

– Теперь, когда я поразмыслил, то понимаю, что так вполне могло быть.

– А может, это была подводная лодка?! – закричал папа.

– Вполне возможно, отец, – быстро сказал Хасс. – Это могла быть подводная лодка.

– Наверное, она была желтого цвета? – продолжал папа. Его лицо неожиданно засияло, будто его посетила интересная мысль. – Может, это «битлы» приплыли нас навестить?

– Нет-нет, никаких жучков там не было[1], – рассудительно ответил Хассан. – Что бы жуки делали на подводной лодке?

– Он издевается, Хасс, – сказал я. Сердце быстро колотилось в груди. – Я думаю, нам лучше во всем признаться.

Папа медленно кивнул:

– Думаю, это прекрасная идея.

– Сейчас я объясню. Видишь ли, это Хасс придумал…

Хасс заговорил быстро и без всякой тени стыда:

– О, я думаю, ты ошибаешься, Макс. Я уверен, что ты заговорил об этом первым.

В общем-то, с самого начала я знал, что так будет. Вернее, должен был знать. И я ни в чем не винил его. Хасс просто пытался спасти свою шкуру. Что значит одна маленькая неправда в этом нагромождении лжи? Скорее всего, папа склонится к мысли, что во всем виноват именно я.

– Мы беспокоились, что вы с мистером Портером в ссоре, – выпалил я. – Мы думали, что если притворимся, что видели пиратов…

Папа закончил за меня:

– Вы придумали общего врага, чтобы мы с Портером объединили усилия против него? Вы двое устроили заговор? – Ну, по крайней мере, в этот раз Хассу не удастся отсидеться в сторонке. – Я думаю, что вы поступили плохо, очень плохо. Вы оба лгали мне.

– Ну да, примерно так и есть, – согласился я, чувствуя себя очень несчастным.

– Теперь ты нас отлупишь? – спросил Хассан.

Папа выглядел совершенно пораженным, а я сказал:

– Он никогда не делает таких вещей, Хассан. Он меня ни разу пальцем не тронул, даже когда я поджег палатку с нашими запасами в Сирии, это было, когда мама еще была жива.

– Совершенно верно, – сказал папа голосом, полным боли. – Но я очень, очень разочарован в вас обоих. В высшей степени разочарован. Я не знаю, что теперь делать с вами. Отправить вас назад? Это очень неудобно с практической точки зрения, но я чувствую, что именно это и надо сделать. У вас явно слишком много свободного времени. Я скажу Рамбуте, чтобы он побольше загрузил вас уроками. Это, конечно, недостаточное наказание, но так будет лучше сейчас.

Он отвернулся от нас.

Мы с Хассом вернулись в палатку.

Для Хассана наступило время молитв. Он достал коврик, расстелил его на полу так, чтобы во время молитвы лицом находиться к Мекке. Первый раз, когда он молился здесь, он попросил у папы компас, чтобы определить правильное направление. Думаю, в те дни он нам еще полностью не доверял. Я оставил его одного, а сам сел читать книгу снаружи.

Потом мы отправились искать сетчатых питонов. Мы никогда не видели их, но Рамбута говорил, что на острове они могут быть. Поэтому мы продолжали надеяться, что когда-нибудь их найдем. Рамбута приходил в восторг от белых тропических птиц, которые летали задом наперед, но мы считали этих птиц ручными. Мы хотели найти кого-то, кого хоть немного можно было опасаться. Гигантский питон вполне для этого подходил.

– Отец нас не поколотит? – спросил Хассан, в то время как мы прощупывали землю палками. – Даже чуть-чуть?

– Нет, но мы помучаемся, даже не сомневайся в этом.

– Как? Если он не задаст нам трепку?

– Это куда хуже, – объяснил я. – Он будет все время смотреть на тебя так, будто ты задел его самое больное место, например забыл о его дне рождения или еще что-нибудь в этом роде.

– И это все?

– И его голос будет все время строгим и холодным, когда он заговорит с тобой. Вот увидишь, он будет разговаривать с Рамбутой нормальным голосом, а когда ты попытаешься с ним заговорить, он повернется к тебе с постным выражением на лице и спросит: «Ты что-то сказал, Хассан?» – хотя тебе будет понятно, что он и в первый раз слышал, что ты говоришь.

– Это все звучит не так уж плохо. Дядя меня бы поколотил. Да он колотил всех, даже любимых козочек. Я думаю, это новое наказание будет вполне сносным.

– Такие дяди, которые всех колотят, есть везде, – согласился я с ним и добавил: – Им для этого даже необязательно быть дядями.

Но на деле Хассан выяснил, что был неправ. Ему ужасно не понравилось, когда папа начал вести себя с ним холодно. И он повел себя совершенно неправильно. Он из кожи лез вон, чтобы вернуть расположение папы. А это самый худший способ поведения, потому что как раз тогда отец начинает считать, что победил. Что нужно – так это делать вид, что тебя это все не волнует. Нужно стараться вообще с ним не разговаривать, не попадаться ему на глаза, пока он не поймет, что не видел тебя уже несколько дней. А когда он увидит тебя, надо вести себя так, как будто тебя ничего не заботит. Даже когда он снова заговорит с тобой по-человечески, нужно по-прежнему держаться на расстоянии и вести себя с ним холодно, как будто это он наказан. Вскоре он начнет думать, что так оно и есть, и приложит все усилия, чтобы восстановить нормальные отношения.

Знойные дни. Душные ночи. Вечера, наполненные мошкарой и москитами. Вечера с короткими кроваво-красными закатами. Шелест леса по утрам. Дни с книгами и комиксами, наполненные скукой. Дождь. Дождь, обрушивающийся с небес как водопад. Дождь, стучащий по бамбуковым трубкам, наполняющий водяные баки, стекающий с карнизов, заполняющий сточные канавы, превращающий землю в непроходимую грязь.

И после ливня тучи лягушек, улиток и других ползучих тварей. А еще грозы. Не просто одна-две вспышки молнии, вспыхивающие одновременно. А сотни электрических разрядов, под аккомпанемент ударов грома разрывающие небеса на части. Грозы такие жестокие, что начинаешь верить в чужих темных богов. Такие оглушительные удары грома, что, кажется, сейчас весь мир расколется надвое. А потом вся земля усыпана упавшими кокосами и листьями, сломанными ветками, а еще всюду попадаются странные мертвые животные, которые не нашли укрытия во время грозы и утонули или разбились.

Во время одной такой тропической грозы мне показалось, что я снова услышал этот странный звук – замогильный вой на одной ноте, который напоминал гудок корабля, заблудившегося в тумане. Казалось, он идет откуда-то со стороны сарая для вяления рыбы, хотя вскоре его заглушил рокот грозы. Тот же самый звук, что я слышал раньше, но теперь он был намного громче и даже как-то ниже. Он звучал так, будто его издавало какое-то встревоженное животное. Возможно, оно с ума сходило от жуткого ветра и дождя, резких вспышек молний и разрывов грома, которые потрясали все небо.

От этого звука по моей коже побежали ледяные мурашки.