Читать книгу Превосходная Суббота - Гарт Никс - Страница 8

Артур появился подле угольной пирамиды, шагнув прямо из воздуха и до полусмерти перепугав низенького лысого Жителя в желтом пальто. Выронив удочку, тот отскочил и выхватил из объемистого кармана дымящийся бронзовый шар, смахивавший на средневековую ручную гранату.

– Доктор Скамандрос! Это я, Артур!

– Государь Артур!..

Трубы, вытатуированные на лбу доктора, разлетелись облачками конфетти. Он хотел пальцами загасить горящий фитиль гранаты, но пламя обежало его руку и продолжило путь. Только дым гуще повалил из адской машинки.

– Скаманд… – начал было Артур, но доктор, не слушая, запулил шар куда подальше – за особо крупную пирамиду угля футах в тридцати от них.

– Секундочку, Государь Артур…

Раздался оглушительный треск, ударила воздушная волна, следом вылетело густое облако дыма и угольной пыли. И наконец, посыпались осколки угля, иные размером с кулак. Они падали в опасной близости от мальчика и колдуна.

– Прошу прощения, Государь Артур, – сказал доктор Скамандрос и, слегка отдуваясь, преклонил колено, почти скрывшись при этом в плывущей пыли. – Добро пожаловать…

– Пожалуйста, вставайте, – сказал Артур.

И, наклонившись, помог Жителю подняться. Доктор Скамандрос оказался на удивление тяжелым. Скорее даже не он сам, а всякая всячина, хранившаяся в его необъятных карманах.

– Что тут творится? – спросил Артур. – Я вернулся в Дневные Комнаты Понедельника, а там!.. Пустота со всех сторон наступает! Я ее еле удержал, пока думал, как выскочить…

– Боюсь, мне не хватает точных сведений о том, что произошло, – ответил Скамандрос. Татуировки на его лице обернулись стадом растерянных осликов, что бегали кругами с подбородка на переносицу и обратно, лягая друг дружку. – Я сижу здесь с тех пор, как мы расстались в убежище Леди Пятницы, то есть вот уже несколько дней. Первоначальствующая Госпожа велела мне исследовать некоторые необычные явления вроде внезапного появления цветов с мощным ароматом розового масла. Воистину, это было приятнейшее сочетание работы и отдыха, хотя, увы, оный цветочный эликсир более не существует…

Тут Житель заметил, как нахмурился Артур, и торопливо вернулся к основной теме:

– Э-э-э, я к тому, что не более часа назад я ощутил дрожь почвы под ногами, за которой последовал внезапный и стремительный прорыв Пустоты: он замедлился, лишь поглотив добрую треть Подвала. К счастью, погибла не та треть, где я в тот момент пребывал… Я пытался безотлагательно телефонировать в Цитадель, Первоначальствующей Госпоже, но обнаружил, что все линии обрубило. Не удалось мне и вызвать подъемник. Тогда я провел несколько кратких экспериментов и выяснил следующее…

Он показал три закопченных пальца и стал загибать их по одному.

– Пункт первый. Заграждения против Бездны, воздвигнутые в Дальних Пределах, похоже, одномоментно рухнули, впустив обширный прилив Пустоты. Пункт второй: если вы встретились с волной Пустоты на высоте расположения Дневных Чертогов Понедельника, велика вероятность, что целиком разрушены и Дальние Пределы, и весь Нижний Дом. Но есть и луч света во мраке; обозначу его как Пункт третий. Итак, если вам отозвался оператор на линии, значит бастионы между Нижним и Средним Домами выстояли. Или, скажем так, еще держатся, хотя все, что ниже, погибло…

– Как все? – удивился Артур. – Но ведь место, где мы сейчас находимся, тоже принадлежит к Нижнему Дому? Почему оно до сих пор… не погибло?

– Потому что крепко узилище Старика, – ответил Скамандрос, указывая куда-то влево.

Артур посмотрел в том направлении – и различил бледное синеватое свечение вдалеке. Он знал: это светился циферблат, где был прикован Старик.

– Чтобы удержать Старика, – продолжал Скамандрос, – Зодчей пришлось сделать его тюрьму поистине несокрушимой. Ее адамантовая прочность выдержала даже первоначальный прилив Пустоты. И вот теперь она стала крохотным островком, затерянным в Бездне. Мы окружены со всех сторон и начисто отрезаны от остального Дома. Очень, очень занятное положение… хотя, право слово, какое облегчение видеть вас здесь, Государь Артур! Без вас, боюсь, я…

Скамандрос примолк. Татуированные ослики опустили головы и медленно превратились в каменные пирамидки, какие выкладывают в память о павших.

– Боюсь, я бы вскорости убедился, что нынешнее положение дел, пускай и очень занятное, чревато гибелью, и притом достаточно скорой, учитывая, что Пустота пожирает это скудное убежище со скоростью примерно один ярд в час…

– Как? Вы же только что говорили про адамантовую несокрушимость и всякое такое? – возмутился Артур.

Он напряженно вглядывался в темноту, но не мог определить, что перед ним – надвигающаяся Пустота или просто предел видимости, поскольку весь свет шел от хилой лампы на куче угля.

– Я имел в виду, что область, непосредственно прилегающая к часам, вне сомнения, Пустоте недоступна, – сказал Скамандрос. – Просто как раз перед вашим прибытием я взвешивал относительные, скажем так, выгоды… выбирал, что предпочтительнее: быть задушенным Стариком – или рассеяться в Пустоте?

– Нет, Старик не стал бы вас душить… ой, хотя… пожалуй, он может, – сказал Артур. – Он вправду Жителей ненавидит.

Артур умолк, глядя на голубое свечение и вспоминая свою первую встречу со Стариком. Ощущение от тюремной цепи, обвившей горло… такое не вдруг позабудешь!

– Надеюсь, – проговорил он, – Старик все-таки не откажется говорить со мной. Раз уж я сюда угодил, то хотел бы кое о чем его расспросить…

Доктор Скамандрос по-совиному уставился на него. Очки-полумесяцы поблескивали на лбу, придавая зоркости его невидимым глазам – третьему и четвертому.

– Да, – сказал он, – это верно. Старик склонен благоволить смертным. Но… думается, вы уже к смертным не принадлежите. Что показывает мое… ваше кольцо?

Артур посмотрел на серебряного крокодильчика. Золото изрядно продвинулось внутри седьмого сегмента.

– Заражение процентов семьдесят пять, – сказал он негромко. – Будем надеяться, Старик все же распознает оставшуюся во мне четвертушку.

– Возможно, разумнее просто отбыть, – занервничал доктор. – Хотя, должен сказать, у кольца имеется предел…

– Я должен, по крайней мере, попытаться получить некоторые ответы, – рассеянно проговорил Артур. – Если я не полезу на рожон и стану держать дистанцию, все будет в порядке. Потом нам стоит отправиться наверх, в Цитадель, и выяснить все обстоятельства у Первоначальствующей Госпожи. Да! И еще я хочу расспросить вас. Дело в том, что на Земле я кое-что совершил…

Артур вкратце поведал о своем деянии при посредстве Ключа. О городе, залитом багровым свечением и как будто застывшем во времени.

– Без должных исследований мне трудно утверждать наверняка, Государь Артур, – сказал Скамандрос. – Однако похоже на то, что ваше предположение верно и вы отъединили весь свой мир от основного течения времени во Второстепенных Царствах. Или не весь, а лишь часть его – тот город с окрестностями. В любом случае грань будет медленно истираться. В свой срок ход времени вернется к нормальному, а значит, произойдет все, что должно было случиться, если вы не вернетесь и не предотвратите нежелательные события прежде вышеуказанного истирания. Это представляется вполне возможным, если учесть гибкость временны́х связей между Домом и Второстепенными Царствами. Уверен, Чихалка рассказал бы вам больше. Он использовал бы Семь Циферблатов…

– Семь Циферблатов почти наверняка уничтожены, – возразил Артур. – Вместе со всеми Дневными Чертогами Понедельника…

Он спохватился и хлопнул себя по лбу:

– И со всеми записями, что в Нижнем Доме хранились! Они, наверное, тоже погибли! Это же вроде означает, что соответствующие записи во Второстепенных Царствах тоже исчезли? Там и моя запись была…

Скамандрос мотнул головой:

– Семь Циферблатов сами собой перенеслись в безопасное место… надеюсь, в такое, куда распространяется наша власть. Что касается записей, Нижний Дом хранит лишь неактивные – свидетельства о смерти. Конечно, их исчезновение породит прорехи в истории, но велика ли важность по сравнению со всем прочим! Вашу запись, полагаю, Понедельнику вручили на время, и сделало это, скорее всего, Волеизъявление. По идее, запись, будучи активной, должна была храниться в Верхнем Доме.

– Чихалка отдал ее мне, когда я победил Понедельника, но я там ее и оставил, – сказал Артур. – Ее могла забрать Первоначальствующая Госпожа…

– Либо она сама вернулась в Верхний Дом. Подобные документы не могут долго удерживаться вне места, которому принадлежат.

– Но раз так, Суббота может изменить мою запись, и это изменит меня! – вырвалось у Артура. – Суббота может вообще уничтожить ее… а с ней и меня!

Скамандрос снова покачал головой. На левой щеке возникло изображение носатого судьи в красной шапочке. И тоже головой покачало.

– Нет, – сказал он. – Даже если Субботе известно местоположение вашей записи, она не может ни изменить, ни уничтожить ее. Нельзя воздействовать на запись обладателя хотя бы одного Ключа.

– У меня сейчас голова взорвется. – Артур потер костяшками пальцев виски и вздохнул. – Сколько всего сразу… Что это вы делаете?

Скамандрос как раз извлекал из-под полы здоровенную ручную дрель, а из наружного кармана – блестящее десятидюймовое сверло.

– Я просверлю вам череп вот тут. – Скамандрос постучал себя по лбу. – Это снимет давление. Судя по всему, вы имеете дело с побочным эффектом от преображения в высшего Жителя…

– Это я иносказательно выразился, – заверил его Артур. – Ничего на самом деле у меня не взорвется, так что уберите, пожалуйста, свою дрель. Я просто хотел сказать, что на меня одновременно навалилось слишком много дел… слишком много информации нужно переварить… в общем, куда ни кинь, всюду клин!

– Я могу вам как-то по-другому помочь? – пряча инструменты, осведомился Скамандрос.

– Нет, – вздохнул Артур. – Подождите здесь, а я схожу поговорю со Стариком.

– Что ж… Государь Артур, надеюсь, я могу немножко переместиться в том направлении? – Скамандрос указал на угольную кучу в нескольких ярдах от них и добавил: – Поскольку наблюдаю прекращение существования вон той пирамиды…

– Конечно же двигайтесь! – резко произнес Артур.

В нем вскипала какая-то необычная ярость, он никогда прежде подобного не ощущал. Это было раздражение высшего Жителя, вынужденного иметь дело с менее ранговыми Жителями… вообще с низшими существами. Он даже испытал мгновенное искушение ударить Скамандроса. Или заставить его пасть ниц и молить о прощении.

Но ярость тут же схлынула, оставив после себя лютое раскаяние и стыд. Артуру нравился Скамандрос, он с горечью осознавал свой недавний гнев на колдуна… гордыню, взметнувшуюся в нем, точно пена в газировке, готовая разорвать бутылку. Отставив все мысли, он сделал глубокий вдох и твердо напомнил себе: «Я всего лишь мальчишка, впрягшийся в непосильное дело. Мне нужны друзья, готовые помочь по доброй воле, а не запуганные рабы. Еще не хватало превратиться в подобие тех Доверенных Лиц!»

А негромкий внутренний голосок добавил: «Или в подобие Первоначальницы…»

– Простите, доктор Скамандрос, простите меня. Я зря на вас накричал. Я не хотел, просто я… в общем, делайте, пожалуйста, все, что угодно, чтобы увернуться от Пустоты! И вообще мы скоро уберемся отсюда.

И он пошел прочь, а доктор Скамандрос отвесил низкий поклон, и от этого движения из внутреннего кармана выкатилась еще одна граната, тотчас же задымившаяся. Житель цокнул языком, затушил пальцами горящий фитиль и спрятал гранату в рукав. Казалось, там ей вовсе не место, но обратно она почему-то не выкатилась.

Артур же шел вперед, лавируя среди угольных пирамид, шлепая по лужам, мутным от угольной пыли. Он помнил, как жутко замерз во время прежнего посещения Глубокого Угольного Подвала. Теперь ему было вполне комфортно, почти жарко. Может, это окружающая Пустота так влияла?

Обнаружились и другие перемены. По мере приближения к светящемуся циферблату он заметил, что на многих пирамидках выросли цветы. Среди угольных глыб расползлись плетистые розы, по краям луж цвели синие колокольчики…

Колокольчиков делалось все больше по мере того, как путь вел наверх и земля становилась посуше. При этом цветы лезли даже не из скоплений мелкой пыли, а прямо из камня. Это выглядело невозможным, но Артур не удивлялся. Он успел свыкнуться с Домом. Цветы, растущие из бесплодного камня, были далеко не самыми странными вещами, что он здесь повидал.

У последней пирамиды он помедлил, в точности как и тогда, давным-давно, когда впервые опасливо приближался к узилищу Старика. Голубой мерцающий свет уже не раздражал его. А еще он видел яснее и четче былого, даже не пришлось взывать к Пятому Ключу, прося более подходящего освещения.

И картина перед ним разительно отличалась от той, давней. Между ним и тюрьмой-циферблатом расстилался сплошной ковер колокольчиков. Там и сям виднелись длинные изжелта-зеленые стебли, увенчанные бледными белыми цветами, которые выглядели как очень удлиненные нарциссы. Явившиеся определенно не с той Земли, которую он знал.

А вот круглое каменное возвышение-циферблат заметно уменьшилось, словно усохло. Раньше оно имело футов шестьдесят в поперечнике: Артур хорошо представлял это расстояние – длину подъездной дорожки у его земного дома. Теперь диаметр уменьшился вдвое. Римские цифры, торчком стоявшие по кругу, тоже скукожились и потускнели, сияя уже не так ярко. Иные, покореженные, клонились под сорок пять градусов и даже больше… и почти весь периметр густо заплели ползучие розы – розовые и красные.

Металлические стрелки уменьшились вместе с циферблатом, сохраняя пропорцию. От них к центральной оси все так же тянулись длинные цепи, отливавшие синей сталью. Дальние концы цепей соединялись с кандалами, замкнутыми на запястьях Старика.

Сам Старик тоже оказался совсем не таков, каким помнил его Артур. Да, он по-прежнему выглядел героическим варваром, мускулистым восьмифутовым великаном… вот только его кожа, прежде старчески-полупрозрачная, сделалась ровной и загорелой. Голова, когда-то такая облезлая, обросла белоснежной гривой, опрятно связанной в хвост на затылке. А убогую набедренную повязку сменили кожаная безрукавка и пурпурные штаны чуть ниже колен.

Куда подевался поверженный, угасающий старец лет восьмидесяти, если не девяноста? Перед Артуром находился пышущий здоровьем невероятный богатырь в самом начале седьмого десятка, готовый сразиться с оравой молодых противников – и всех победить!

Он сидел на краю циферблата, между цифрами три и четыре, и медленно обрывал лепестки розы. Он сидел к Артуру вполоборота, и мальчик не мог видеть его глаз – или пустых, сочащихся кровью глазниц, если здесь недавно побывали куклы из часов.

Избегая жестокого зрелища, Артур проверил положение стрелок. Часовая стояла на девяти, минутная – на пяти, так что Артур испытал троекратное облегчение. Глаза Старика должны были уже вырасти заново – времени для этого прошло вполне достаточно. Зато цепи – натянуться достаточно туго, чтобы удержать его вблизи циферблата. А главное, до появления кукол-мучителей еще оставалось несколько часов.

Артур шагнул вперед и пошел через поле колокольчиков. Впереди загремели цепи – Старик поднялся на ноги, приглядываясь. Артур остановился футах в тридцати или сорока. Циферблат-то уменьшился, а вот сократились ли цепи – почем знать! Лучше поберечься…

– Приветствую тебя, Старик! – крикнул Артур.

– Приветствую, мальчик, – пророкотал Старик. – Хотя, может, не стоит мне больше звать тебя мальчиком? Твое имя Артур, так ведь?

– Да.

– Подойди, сядь со мной. Вина выпьем, поболтаем…

– А ты обещаешь, что не обидишь меня? – спросил Артур.

– Ты пребудешь в полной безопасности четверть часа, как отмеряют его эти стрелки, – ответил Старик. – В тебе довольно от смертного, чтобы я тебя не убил, словно бродячего таракана… то бишь Жителя Дома.

– Спасибо, – сказал Артур. – Я подумаю.

Он приблизился со всей осторожностью, но Старик снова уселся и, перехватив цепь, смахнул с камня рядом с собой шипастые стебли роз, чтобы освободить Артуру место.

Артур опасливо присел на камень.

– Вина, – сказал Старик, протягивая руку.

Прямо из земли, даже не потревожив цветы, вылетел небольшой глиняный кувшин. Старик подхватил его и опрокинул себе в рот, глотнув изрядно вина, пахнувшего смолой. Артуру, в точности как когда-то, от этого запаха стало чуточку нехорошо.

– В прошлый раз, – сказал он нерешительно, – ты вино стихами вызывал…

Он раздумывал о вопросах, которые хотел задать, и колебался, не зная, с чего бы начать.

– Форму Пустоте придает моя воля, – ответил Старик. – Когда с Пустотой имеют дело низшие существа, им и правда приходится заострять свою мысль, используя стихи или песню. У меня нет в этом необходимости, я порой слагаю стихи просто ради забавы.

– Я хотел бы кое о чем тебя расспросить, – сказал Артур. – И в свою очередь кое-что рассказать.

– Спрашивай, – сказал Старик. – Я отвечу, если захочу. Что до твоих россказней, если мне не понравится услышанное, я от своего обещания все равно не отступлю. Говори что заблагорассудится, здесь ты в безопасности. Если только отведенного времени не превысишь.

Он утер рот тыльной стороной кисти и протянул кувшин Артуру. Тот поспешно покачал головой, и древний узник отхлебнул еще вина.

– Ты, наверное, больше всех знаешь о Зодчей, – начал Артур. – Можно спросить тебя, что с ней случилось? Что на самом деле представляет собой Волеизъявление и что оно… она… собирается предпринять? Я к тому, что я вроде как Законный Наследник и всякое такое. Сначала я думал, это значит, что я стану всем здесь рулить… только теперь я не очень в этом уверен.

– Когда-то, очень давно, я вправду знал Зодчую, – медленно проговорил Старик. Сделал несколько маленьких глотков и заговорил снова: – И все же я знал ее далеко не так хорошо, как мне казалось… иначе я не мучился бы здесь так долго. Не знаю, что с ней стряслось, за исключением того, что это был, по крайней мере, отчасти ее собственный выбор. А Волеизъявление… это такое выражение ее могущества и власти, созданное с какой-то целью. Если ты Законный Наследник, я посоветовал бы тебе поставить вопрос так: что именно ты унаследовал? И от кого?

Артур нахмурился.

– Я совсем не хочу быть Наследником. Я не напрашивался. И больше всего хотел бы, чтобы мне вернули мою прежнюю жизнь и чтобы все остались живы-здоровы, – сказал он. – Но похоже, мне не навести порядка без помощи Ключей, а пользование ими превращает меня в Жителя. Скамандрос сделал мне кольцо, и оно показывает, что я уже на шесть… даже больше… частей из десяти заражен колдовством, а значит, обратного пути уже нет. Я вправду стану Жителем, так получается?

– Твое тело принимает бессмертную форму, это видно невооруженным глазом, – ответил Старик. – Но не всякий, чья плоть бессмертна, является Жителем. Вспомни: Зодчая не создавала земных смертных. Она лишь сотворила семена жизни и рассеяла их по Вселенной. Вы, смертные, развились благодаря созданной ею возможности, а не по конкретному замыслу, хотя ей и нравилось думать именно так. Ты, как и прочие смертные, представляешь собой нечто большее, чем просто тело, служащее тебе обиталищем.

– Но могу ли я вновь стать обычным смертным мальчишкой?

– Этого я не знаю.

Старик осушил кувшин и зашвырнул его прочь сквозь голубое свечение циферблата. Дрызг, негромко долетевший издалека, известил, что там еще сохранялась твердая земля – по крайней мере пока.

– Как правило, никому вернуться не удается, – проговорил он. – Но если двигаться вперед, можно многого добиться из того, чего ты желал в прошлом. Если выживешь, станет возможно все, что угодно.

Старик сорвал еще розу, не обращая внимания на шипы, и поднес к носу.

– Может, тебе даже цветочки вручат… Часы тикают, Артур. Твое время почти истекло.

– Но у меня столько вопросов, – сказал Артур. – Не уделишь ли мне еще десять…

Старик отложил розу и уставился на Артура. Этот взгляд свирепых синих глаз вогнал бы в дрожь даже самых высших из Жителей. Артур нервно сглотнул и проговорил:

– Ну ладно, я просто хотел сказать, что если мне повезет и я правда начну рулить, я сделаю все возможное, чтобы тебя освободить. Как-то неправильно, что являются эти куклы и без конца пытают тебя.

Старик моргнул и вновь поднял розу.

– Воздаю тебе должное, парень… Только нет их больше, кукол этих, моих палачей. По мере того как слабеет Дом, я становлюсь сильнее. Час назад циферблат содрогнулся, и я ощутил, как приблизилась Пустота. Куклы тоже это почувствовали. И, как велит им долг, пришли раньше времени, дабы предупредить мой побег или попытку спасения. Я дал им бой, сломал обеих и сбросил вниз. Я еще не избавился от цепей, но моя сила растет по мере того, как слабеет Дом, а с ним и моя тюрьма. Со временем я обрету свободу – по крайней мере, эти цветы мне ее обещают. Знаешь, зачем я обрываю лепестки? Я осыпаю ими моих врагов. Куклам это не нравится, ведь они знают, что лепестки суть вестники перемен… Ступай, я дарую тебе время на них взглянуть!

Артур встал и посмотрел на середину циферблата, но с места не двинулся. У него не было ни малейшего желания подходить к люкам по обе стороны центральной оси.

– Поторопись, – настойчиво проговорил Старик.

Артур нехотя подошел. Крышки люков были вмяты внутрь, на толстых железных петлях болтались ошметки дерева. Внизу что-то двигалось и шуршало. Артур сверху вниз заглянул в узкое, глубокое помещение, засыпанное толстым слоем розовых лепестков. Он увидел куклу-дровосека, все в той же зеленой шапочке, только перо было согнуто пополам. Деревянные конечности дровосека были перебиты, он мог только корчиться в лепестках, клацать зубами да шипеть.

Содрогнувшись, Артур попятился прочь, к краю циферблата, едва не столкнувшись со Стариком.

– Я надеюсь… надеюсь, мы не станем врагами, – сказал Артур.

Старик наклонил голову, но промолчал. Артур спрыгнул с циферблата и поспешил прочь. В голове клубились страхи пополам с разными предположениями. Он-то надеялся, Старик поможет ему осмыслить ситуацию, разложить все по полочкам…

А он только вконец все запутал.