Читать книгу Сабриэль - Гарт Никс - Страница 4

Глава вторая

Оглавление

Внешняя граница Анцельстьерра тянулась от побережья до побережья вдоль Стены, где-то в полумиле от нее. Проволочное заграждение висело на ржавеющих стальных столбах, точно клубки червей, обозначая передовой рубеж в многоуровневой системе окопов и бетонных дотов. Многие из этих опорных пунктов были возведены для того, чтобы контролировать территорию позади, равно как и впереди них, и почти столько же колючей проволоки тянулось за окопами, защищая тыл.

На самом-то деле Внешняя граница куда успешнее не пускала обитателей Анцельстьерра в Древнее королевство, нежели перекрывала доступ тварям Древнего королевства на другую сторону. Существу достаточно могущественному, чтобы преодолеть Стену, обычно хватало магии принять обличье солдата или стать невидимым и просто идти куда вздумается, не считаясь с колючей проволокой, пулями, ручными гранатами и минами, которые, кстати, зачастую и не срабатывали, особенно когда ветер дул с севера, из Древнего королевства.

Поскольку на технику полагаться было нельзя, анцельстьеррские солдаты из гарнизона Внешней границы надевали кольчуги поверх формы цвета хаки, шлемы с наносниками и забралами и имели при себе давно устаревшие клинковые штыки в потертых ножнах. На спинах носили щиты, или, точнее, «баклеры металлические круглые, только для гарнизона Внешней границы»; стандартный защитный цвет формы затмевали яркие, многоцветные нашивки с обозначением подразделений, имен и прочего. На маскировку здесь давно махнули рукой.

Сабриэль проводила взглядом взвод молодых солдат, промаршировавший мимо автобуса. Туристы табуном пронеслись мимо нее к двери. Интересно, что эти военные думают о своей странной службе? Большинство из них наверняка выросли далеко на юге, где никакая магия не норовит просочиться через Стену, и после призыва заметно расширили свои представления о реальности. Сабриэль чувствовала, как в здешнем воздухе, словно электричество перед грозой, звенит магия – того и гляди проскочит разряд.

Сама Стена – за полосой голой земли, испещренной окопами и увитой колючей проволокой, – выглядела вполне обыденно, как типичное наследие Средневековья. Каменная, древняя, зубчатая, около сорока футов в высоту. Ничего примечательного – пока не осознаешь, что сохранилась она идеально. А те, кто умел видеть, различали в кладке текучие знаки Хартии: они непрестанно двигались, переплетались и скручивались, поворачивались, скользили и перестраивались внутри камней.

Но главное подтверждение того, что Внешняя граница была чем-то большим, чем обычная линия разграничения, просматривалось по ту сторону Стены. В Анцельстьерре было прохладно и ясно, сияло солнце, но Сабриэль видела, что за Стеной валом валит снег: снеговые тучи подступали к самой Стене и далее не шли, словно некий могучий погодный нож обрезал их на границе.

Сабриэль глядела на падающие хлопья и мысленно благодарила судьбу за свой альманах. Отпечатанные способом высокой печати буквы глубоко врезались в плотную льняную бумагу; между строк невесомо вились бесчисленные пояснения, добавленные от руки. В одной из пометок, вписанной корявым, явно не отцовским почерком напротив соответствующих календарей, уточнялось, какая погода ожидается в каждой из стран. Про Анцельстьерр говорилось: «Осень; с вероятностью прохладно». А про Древнее королевство: «Зима. Снег. Лыжи или снегоступы».

Последний из туристов уже мчался со всех ног к смотровой площадке. Хотя армия и правительство туристов не поощряли и никаких гостиниц в пределах двадцати миль от Стены не было, один автобус в день, так уж и быть, привозил сюда любопытствующих – дабы они полюбовались на Стену с башни, расположенной далеко позади приграничных укреплений. Но и эта поблажка зачастую отменялась, ведь когда ветер дул с севера, автобус необъяснимым образом ломался за несколько миль от башни и туристам приходилось сообща толкать его назад до самого Бейна, где автобус благополучно заводился сам и трогался с места – так же загадочно, как и глох.

Власти также делали скидку для немногих избранных, имеющих право путешествовать из Анцельстьерра в Древнее королевство, как выяснила Сабриэль, благополучно выбравшись из автобуса с рюкзаком, беговыми лыжами, палками и мечом и не уронив ничего из своего багажа. Рядом с автобусной остановкой красовалось огромное объявление.

ВОЕННОЕ КОМАНДОВАНИЕ

ВНЕШНЕЙ ГРАНИЦЫ

СЕВЕРНАЯ АРМЕЙСКАЯ ГРУППА

Несанкционированный выход за пределы зоны Внешней границы строго запрещен.

При попытке пересечь зону Внешней границы стреляем без предупреждения.

Путешественники, обладающие необходимыми полномочиями, обязаны обратиться в штаб командования Внешней границы.

ПОМНИТЕ: СТРЕЛЯЕМ БЕЗ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ

Сабриэль с интересом прочла надпись, и в груди у нее всколыхнулось и стало расти восторженное предвкушение. Древнее королевство она помнила очень смутно, через восприятие ребенка, но благодаря магии Хартии, разлитой в воздухе, в ней вспыхнуло ощущение тайны и чуда – ощущение чего-то куда более живого и настоящего, нежели заасфальтированный плац и красный предупредительный знак. А еще кружила голову свобода, которой так не хватало в Уиверли-колледже.

Но к волнующему ощущению чуда примешивался неотвязный ужас, страх за отца… в дрожь бросало при мысли о том, что с ним происходит… что, возможно, уже произошло.

Стрелка на объявлении, уточняющая, куда именно следует направиться путешественникам, обладающим необходимыми полномочиями, вроде бы указывала в направлении заасфальтированного плаца, обрамленного выкрашенными в белый цвет камнями и несколькими неказистыми деревянными строениями. Больше там толком ничего не было, разве что выходы траншей, которые зигзагами вели к двойной линии окопов, блиндажей и укреплений вдоль Стены.

Пока Сабриэль разглядывала укрепления, мелькнуло цветное пятно: несколько солдат выскочили из траншеи и направились к колючей проволоке. Вооружены они были, похоже, не винтовками, а копьями. Девушка поневоле задумалась, почему Внешняя граница оборудована с расчетом на современную войну, хотя люди, стерегущие ее, явно ожидают чего-то более средневекового. Тут ей вспомнился давний разговор с отцом: тот рассказывал, что Внешнюю границу спроектировали далеко на юге люди, отказывавшиеся признавать, что она хоть чем-то отличается от любого другого спорного рубежа. Еще около века тому назад со стороны Анцельстьерра здесь тоже тянулась стена. Невысокая, не стена даже, а утрамбованный земляной вал, но задачу свою он выполнял успешно.

Прокручивая в голове давнюю беседу, Сабриэль высмотрела небольшую изрытую насыпь посреди запустения колючей проволоки и догадалась: там-то и находилась некогда южная стена. Вглядевшись повнимательнее, девушка поняла: то, что она принимала за отдельные столбики между рядами проволочных заграждений, на самом деле что-то совсем иное. Эти высокие конструкции походили скорее на небольшие деревья с обрубленными ветками. Они выглядели очень знакомо, но вспомнить, что это, никак не удавалось.

Сабриэль все еще задумчиво рассматривала их, как вдруг у самого ее правого уха раздался громкий, не слишком приятный голос:

– Ну и что это вы тут делаете, а, мисс? Здесь слоняться запрещено. Либо вы ждете в автобусе, либо поднимаетесь на башню!

Сабриэль вздрогнула и стремительно развернулась; лыжи съехали в одну сторону, палки – в другую, так что лицо ее оказалось словно бы в обрамлении косого креста. Голос принадлежал дюжему, но совсем еще зеленому военнослужащему, чьи встопорщенные усики свидетельствовали больше о воинственности, чем о воинской доблести. На рукаве его красовались две золотистые нашивки, но ни кольчуги, ни шлема, как на других солдатах, на нем не было. Он так благоухал кремом для бритья и тальком и был настолько чист, лощен и самовлюблен, что Сабриэль тотчас же классифицировала его как прирожденного бюрократа, временно притворяющегося воином.

– Я – гражданка Древнего королевства, – негромко произнесла она, посмотрев прямо в раскрасневшееся возбужденное лицо особым взглядом, которому научила их мисс Прионти в рамках курса по этикету на четвертом году обучения для вразумления домашней прислуги низшего ранга. – Я туда возвращаюсь.

– Документы! – потребовал служака, преодолев минутное замешательство. – Древнего королевства!

Сабриэль улыбнулась ледяной улыбкой (тоже входившей в программу мисс Прионти) и чуть шевельнула кончиками пальцев в ритуальном жесте – то был знак выявления и обнаружения, делающий все сокрытое зримым. Пока двигались ее пальцы, она вызвала в мыслях нужный символ и соединила его с документами, лежащими во внутреннем кармане ее кожаной куртки. Обозначенные жестом и нарисованные в уме знаки слились, и бумаги легли ей в руку. Анцельстьеррский паспорт и в придачу к нему документ куда более редкий: командование Внешней границы Анцельстьерра выдавало его тем, кто имел доступ в обе страны, – переплетенное вручную удостоверение, отпечатанное в типографии на бумаге ручной выделки, с художественным портретом вместо фотографии и отпечатками больших пальцев рук и ног фиолетовыми чернилами.

Солдат заморгал, но молча принял протянутые бумаги. Небось, решил, это такой салонный фокус. А может, просто внимания не обратил. Может, здесь, вблизи Стены, магия Хартии – дело обычное.

Служака изучил документы – тщательно, но без особого интереса. Теперь Сабриэль не сомневалась, что он мелкая сошка. Вон как он щупает ее специальный паспорт – явно в жизни таких не видел. Из чистого озорства она принялась было ткать знак овладения или перехвата, чтобы выдернуть документы из его рук и вернуть в карман прежде, чем его поросячьи глазки успеют рассмотреть, что вообще происходит.

Но в ту же секунду девушка ощутила вспышку чужой магии Хартии по обе стороны от себя, а также и позади и услышала громыхание подбитых гвоздями сапог по асфальту. Сабриэль оторвалась от документов и завертела головой, волосы мазнули по лбу. Из окопов и бараков к ней бежали солдаты с клинковыми штыками в руках и винтовками на плече. На некоторых были значки магов Хартии. Пальцы их двигались, сплетая отражающие, ограждающие символы, что пригвоздили бы Сабриэль к месту и привязали к собственной тени. Грубая магия, но мощная.

Разум и руки Сабриэль инстинктивно принялись творить последовательность символов, способную изничтожить эти путы, но лыжи соскользнули вниз и ударили девушку по локтю. Она поморщилась от боли.

В этот момент один из военных вырвался вперед; солнечный свет ярко вспыхнул на серебряной звезде его шлема.

– Стоять! – заорал он. – Капрал, прочь от нее!

Капрал, не слышавший гудения магии, не видевший вспышек полусработанных знаков, оторвался от документов и изумленно раскрыл рот. Физиономия его исказилась от страха. Он выронил бумаги и неуклюже шагнул назад.

При виде его лица Сабриэль внезапно осознала, что значит использовать магию на Внешней границе, и замерла, гася в сознании полуначертанные знаки. Лыжи соскользнули еще ниже, на миг зацепились креплениями и все-таки, не удержавшись, с грохотом упали на землю. Солдаты кинулись вперед и за секунду-другую окружили девушку тесным кольцом, нацелив острия клинков ей в горло. Сабриэль разглядела на лезвиях серебряные прожилки и грубо нарисованные символы Хартии – и все поняла. Эти клинки предназначены убивать тех, кто уже мертв, – они сродни мечу, висящему у нее на поясе, пусть и сильно ему уступают.

Тот, что кричал, – офицер, как догадалась Сабриэль, – наклонился и подобрал ее паспорта. Бегло изучил их и перевел взгляд на девушку. Его светло-голубые глаза смотрели одновременно сурово и сочувственно: Сабриэль никак не могла сообразить, чем это выражение ей так знакомо, но тут вспомнила отца. В глазах Абхорсена, темно-карих, почти черных, читались сходные чувства.

Офицер закрыл паспорт, засунул его себе за пояс и двумя пальцами сдвинул шлем чуть назад, открыв знак Хартии: символ все еще светился остаточным отражающим заклинанием. Сабриэль опасливо подняла руку и, поскольку офицер не попытался ей помешать, двумя пальцами коснулась знака. Одновременно офицер наклонился вперед и дотронулся до ее собственного знака. Сабриэль почувствовала знакомый всплеск энергии: она словно провалилась в бездонную, полную звезд вселенную. Только вместо звезд здесь были символы Хартии, они кружились в великом танце без конца и начала, который вмещал в себя и описывал мир в движении. Сабриэль знала лишь малую часть этих знаков, но понимала танец и ощущала нетленную чистоту Хартии, омывающей ее со всех сторон.

– Знак Хартии незапятнан, – вслух объявил офицер, и оба убрали пальцы. – Это не тварь и не наваждение.

Солдаты отступили назад, убрали штыки в ножны и защелкнули предохранители.

Не двинулся только краснолицый капрал: он по-прежнему пялился на Сабриэль, словно не вполне понимая, что перед ним такое.

– Спектакль окончен, капрал, – объявил офицер. Теперь и взгляд его, и голос заметно посуровели. – Ступайте назад в казначейство. За время службы тут вы еще и не таких странностей насмотритесь: держитесь от них подальше, и, может быть, уцелеете!

– Итак, – проговорил он, вытаскивая документы из-за пояса и возвращая их девушке. – Вы – дочь Абхорсена. Я полковник Хорайс, командир небольшого подразделения в составе здешнего гарнизона – армейские предпочитают называть его разведчастью Северной Внешней границы, а все прочие зовут просто пограничными следопытами: это довольно-таки разношерстная компания анцельстьеррцев, которым удалось заполучить печать Хартии и какие-никакие познания в магии.

– Счастлива с вами познакомиться, сэр, – вышколенно отозвалась Сабриэль прежде, чем успела прикусить язык. Это прозвучало ужасно по-ученически, и бледные щеки девушки вспыхнули румянцем.

– Взаимно, – откликнулся полковник, нагибаясь. – Вы позволите помочь вам с лыжами?

– Будьте так добры, – промолвила Сабриэль, возвращаясь к привычной церемонности.

Полковник с легкостью подобрал лыжи с земли, аккуратно привязал к ним палки, заново защелкнул расстегнувшиеся крепления и подхватил весь этот ворох одной мускулистой рукой.

– Я так понимаю, вы намереваетесь пройти в Древнее королевство? – уточнил Хорайс, половчее перехватывая свою ношу, и указал на красный знак-указатель в дальнем конце плаца. – Нам надо будет отметиться в штабе Внешней границы: формальность, не более, много времени это не займет. Вас кто-нибудь… Абхорсен вас встретит?

При упоминании Абхорсена его голос чуть дрогнул, и эта заминка как-то не вязалась с его несокрушимой уверенностью. Сабриэль покосилась на офицера: тот на миг задержал взгляд на мече у нее на поясе и на нагрудном бандольере с колокольцами. Он явно узнал клинок Абхорсена, он понял, что это за колокольцы. Мало кому случалось в своей жизни встретить некроманта, но те, кому довелось, колокольцев уже не забудут.

– Вы… вы знакомы с моим отцом? – спросила Сабриэль. – Он прежде навещал меня дважды в год; надо думать, он пересекал границу именно здесь.

– Да, мы встречались и тогда, – отозвался Хорайс. Они уже шагали вдоль края плац-парада. – Но познакомился я с ним более двадцати лет назад, когда попал сюда еще младшим офицером. Странные были времена – очень, очень скверные и для меня, и для всех и каждого на границе.

Он вдруг резко затормозил – сапоги так и громыхнули – и снова пригляделся к колокольцам и к восковой белизне кожи Сабриэль, что составляла такой разительный контраст с ее волосами, иссиня-черными, как асфальт под ногами.

– Вы – некромантка, – без обиняков сказал Хорайс. – Так что вы наверняка все поймете. Здесь, в месте перехода, боев велось – не счесть. Очень много погибших. До того как эти идиоты на Юге передали все дела под начало верховного командования, пропускной пункт каждые десять лет переносили к следующим вратам в Стене. Но сорок лет назад какой-то… чинуша… постановил – больше никаких переносов. Нечего-де государственные средства разбазаривать. А единственный пропускной пункт будет, значит, здесь на веки вечные. И ничего, что со временем тут накопится такая высокая концентрация смерти, смешанной со Свободной магией, которая просачивается из-за Стены, что…

– Мертвое мертвым не останется, – негромко докончила Сабриэль.

– Точно. Когда я прибыл, неприятности только начинались. Трупам в земле не лежалось – что нашим, что существам из Древнего королевства. Солдаты, убитые днем раньше, разгуливали по плацу. Твари, уничтоженные при попытке пересечения границы, восставали из мертвых и причиняли еще больше вреда, нежели при жизни.

– И что же вы сделали? – спросила Сабриэль.

Она многое знала о том, как сковать и обуздать мертвое и окончательно ввергнуть в смерть, но не в таких масштабах. Однако сейчас никаких мертвых тварей поблизости не рыскало: Сабриэль всегда инстинктивно чувствовала грань между жизнью и смертью, а здесь, по ощущению, все было так же, как и в сорока милях отсюда, в Уиверли-колледже.

– Наши маги Хартии пытались справиться с бедой, но нет таких знаков, которые могли бы… сделать мертвое мертвым… есть только те, что уничтожают физическую оболочку. Иногда этого хватало, иногда – нет. Нам приходилось то и дело переводить временно военнослужащих в Бейн или даже дальше только для того, чтобы дать им возможность излечиться от, как изволили выражаться штабные, приступов массовой истерии или безумия.

Я в ту пору магом Хартии еще не был, но уже ходил с патрулями в Древнее королевство – понемногу набирался ума-разума. Во время одной из таких вылазок мы повстречали некоего человека: он сидел под камнем Хартии на вершине холма, откуда хорошо просматривались и Стена, и Внешняя граница.

Поскольку Внешняя граница его явно интересовала, старший офицер решил допросить его, а если окажется, что на нем искаженный знак Хартии или что это какое-нибудь порождение Свободной магии в обличье человека, то и убить. Но ничего подобного мы, разумеется, не сделали. Это был Абхорсен, и он как раз шел к нам, потому что прослышал про мертвецов.

Мы проводили его в штаб, он встретился с командующим гарнизоном. Не знаю, о чем уж они там договорились, но я так понимаю, Абхорсен взялся наложить оковы на мертвых, а взамен ему предоставлялось гражданство Анцельстьерра и право свободно миновать Стену. Во всяком случае, после того у Абхорсена совершенно точно было два паспорта. Как бы то ни было, в течение следующих нескольких месяцев он резал ветряные флейты – вы их сами видите среди проволоки…

– А! – воскликнула Сабриэль. – Я-то гадала, что это. Ветряные флейты… Это многое объясняет!

– Рад, что вам все понятно, – отозвался полковник. – Потому что сам я до сих пор не понимаю, что это за штуки такие. Во-первых, они не издают ни звука, с какой бы силой ветер ни дул. На них вырезаны знаки Хартии, которых я нигде и никогда не видел – ни прежде, ни впоследствии. Но когда он начал их устанавливать… по одной за ночь… мертвые просто-напросто постепенно исчезли, а новых не появилось.

К тому времени они дошли до дальнего конца плаца, где рядом с траншеей пламенел очередной предупредительный знак: «Штаб гарнизона Внешней границы. Позвоните и ожидайте часового».

Переносной телефонный аппарат и тут же колокольчик лишний раз подтверждали двойственный характер Внешней границы. Полковник Хорайс взялся за телефон, покрутил ручку, прислушался, поставил его на место. Нахмурившись, трижды резко позвонил в колокольчик.

– Ладно, неважно, – продолжал он, пока они ждали часового. – Главное – они работают. Так что мы Абхорсену бесконечно обязаны, а значит, его дочь здесь – почетная гостья.

– Боюсь, если бы вы знали, какие дурные вести я принесла, мне достался бы не почет, а крепкое словцо, – тихо произнесла Сабриэль. Она помолчала, – ей трудно было говорить об Абхорсене, на глаза тотчас же наворачивались слезы, – и быстро продолжила, чтобы поскорее с этим покончить. – Я возвращаюсь в Древнее королевство, чтобы… чтобы отыскать отца. С ним что-то случилось.

– Я надеялся, что его меч оказался в ваших руках по какой-нибудь другой причине, – признался Хорайс.

Он переложил лыжи на левое плечо, высвобождая правую руку, чтобы отдать честь в ответ на приветствие двух часовых, которые резво бежали по траншее; подбитые гвоздями сапоги звонко стучали по деревянному настилу.

– Сдается мне, все куда хуже, – добавила Сабриэль, вдохнув поглубже, чтобы не разрыдаться. – Он в плену Смерти… или… или даже мертв. И созданные им оковы того гляди рухнут.

– Ветряные флейты? – переспросил Хорайс, опуская лыжи на землю; его рука в приветственном салюте застыла на полпути. – И все мертвые разом воскреснут?

– Флейты играют песню, слышную только в Смерти, – объяснила Сабриэль, – и поддерживают оковы, наложенные Абхорсеном. Но скованные связаны с ним самим, и флейты теряют силу, если… Они потеряют силу, если Абхорсен сейчас среди мертвых. Больше они никого не удержат.

Сабриэль

Подняться наверх