Читать книгу Гонки на мокром асфальте - Гарт Стайн - Страница 10

Спустя несколько лет после переезда в новый дом случилось очень страшное.

Дэнни получил место в гонках на выносливость в Уоткинс-Глен, причем в уже созданной команде, то есть спонсорских денег ему искать не нужно было. Ранней весной того года он уезжал во Францию выполнять испытательную программу «Формулы «Рено». Заплатить за участие в ней он не мог, деньги ему, как он говорил Майку, подарили родители, в чем я сомневаюсь. Родители его жили далеко от нас, в небольшом городке, и за все время моего пребывания в семье Дэнни ни разу не приезжали навестить нас. Ни на его свадьбу, ни в год рождения Зои, вообще никогда у нас не были. Ну да ладно. В конце концов, не важно, где он нашел деньги, но только выполнять программу он поехал и надрал там задницы всем – показал местным пижонам, как нужно ездить в дождь. Рассказывая о своей победе Еве, он сообщил, что на гонках присутствовал представитель известной команды, который подошел к нему после финиша и спросил: «А по сухому треку ты сможешь проехать так же быстро?» И Дэнни ответил: «Хочешь испытать меня? Давай».

То, что ты проявляешь, находится впереди тебя.

Представитель ответил: «Давай, попробуй», и Дэнни исчез на две недели. Готовился – ездил, машину налаживал, привыкал к новой обстановке. От его результата зависело многое, и он откатал настолько хорошо, что представитель сразу предложил ему место в гонках на выносливость в Уоткинс-Глен.

Когда он сначала уехал в Нью-Йорк, мы улыбались друг другу, потому что не могли дождаться начала показа гонок по каналу «Скорость».

– Просто здорово, – хихикала Ева. – Наш папа – профессиональный автогонщик.

А Зоя, которую я очень люблю и буду защищать, даже если это мне будет стоить жизни, радостно кричала и подпрыгивала в своей маленькой машинке в гостиной и гоняла кругами по комнате до тех пор, пока у нас головы не закружились, а затем вскинула руки и воскликнула: «Я – чемпионка!»

Волнение охватило меня настолько, что я стал делать вещи, идиотские для собаки, – я копал ямки на лужайке, подпрыгивал и катался по полу, валился на бок, выгибал спину дугой, вытягивал лапы и позволял всем чесать мне пузо. Еще я гонялся за чем только можно. Я преследовал!

Мы переживали лучшее время. А потом наступило худшее.

Подошел день гонок, и Ева проснулась как во тьме. Боль сдавливала ее настолько сильно, что она едва стояла на ногах. Ее рвало так сильно, словно она хотела вывернуться наизнанку.

– Не знаю, что со мной происходит, Энцо, – сказала она, а Ева редко говорила со мной так искренне. В последний раз она обращалась так ко мне, когда родилась Зоя.

Сейчас же Ева разговаривала со мной как с самым близким другом.

– Что со мной? Не знаешь?

Она знала, что ответить я не могу. Вопрос ее был строго риторическим. Но смущало меня другое: ответ на него я знал.

Я знал, что с ней, но не имел возможности объяснить, поэтому просто ткнулся мордой в ее ногу, зарылся в халате между ее ног. И, напуганный, ждал.

– Ощущение страшное. Будто кто-то раскалывает череп изнутри, – снова заговорила она.

Я продолжал молчать. Я ничем не мог помочь ей.

Ева торопливо собирала вещи, а я наблюдал за ней. Она запихнула кое-какую свою и Зоину одежду в сумку, похватала пасту и зубные щетки. Все делала быстро. Затем разбудила Зою, натянула на ее ножки тапочки, и – бац, бац – дверь захлопнулась. Лязгнул замок, и они ушли.

А я не ушел. Я остался дома.