Читать книгу Мир Трех Лун - Гай Юлий Орловский - Страница 3

Когда теряешь работу, как бы ни хорохорился перед друзьями и знакомыми, дескать, сам бросил, все равно внутри нехороший такой мандраж и тянущая пустота. Многие работают, кто-то вообще служит, и хотя вечно стонут, что работы много, а денег мало, но никто не спешит на вольные хлеба, с этой автоматизацией рабочих мест все меньше, работать стало престижно, с ума сойти.

Раньше вечно не хватало рабочих рук, висели объявления о приеме на работу, а сейчас все занято, а кто не работает, тот, понятно, лузер, отходы, шлак.

Я пришел в одну из фирм, выбрав поближе к дому, чтобы не тратить время на дорогу, там посмотрели мой диплом, начальник по кадрам сказал одобрительно:

– О, везде отлично… Вы, судя по диплому, работник ценный…

Я с достоинством поклонился и приготовился объяснить, почему оставил предыдущую работу, там не ценят молодых и креативных, но он ткнул в дисплей пальцем, нахмурился, подвигал что-то, затем сразу тремя, но что-то не идет, нахмурился сильнее, быстро зыркнул на меня, вздохнул. Я делаю вид, что не замечаю, реликт с современными прогами не совсем, а он с мрачным лицом наклонился к клаве – старики по старинке предпочитают пользоваться этой допотопной штукой, – поискал взглядом какие-то кнопки, зажал сразу три, ну да, горячие задействовал, а вот еще, лицо сразу прояснилось, дескать, все еще орел, получилось, не уступаю всяким там молодым и никчемным.

– Так… ого… а это даже круче, – бормотал он и всматривался в экран с еще большим изумлением, – даже не знал, что можно вот так… здорово… Вы что же, в самом деле за весь год на лекциях появились только однажды?

Я взме́кнул, откуда такая информация, да еще из моего диплома, а он продолжал всматриваться с растущим удивлением и, как мне показалось, с нехорошим злорадством.

– А это вообще запредел, – проговорил он словно сам себе, – все экзамены по шпорам, диплом из выловленных в инете кусков… М-да…

Я сказал отчаянным голосом:

– Не знаю, как такое можно вычитать из моего диплома, но неужели сомневаетесь, что оценки подлинные? Не сам же я их поставил?

Он усмехнулся, откинулся на спинку кресла, даже поерзал чуть, теперь там устанавливают валики, массирующие застоявшиеся мышцы, а на меня посмотрел с неким сочувствием.

– Прожигая жизнь по ночным клубам, – проговорил он, – вы могли не знать, что в дипломы давно уже начали вносить незримые метки… Это было сделано даже не против таких, как вы, хитроумных, как вы считаете, а против платников и позвоночников, за которых либо заплатили родители, либо позвонили сверху… Знаете ли, надо спасать страну от таких. Они еще хуже, чем вы, которые просто ловчат и думают, что в самом деле обманывают профессоров, хе-хе… Неужели всерьез верите, что ваш препод не видит, кто из вас пользуется шпаргалками?.. Он просто отбирает у тех, кто наглеет слишком явно, а остальные… что ж, им же хуже. Всегда на любом курсе есть один-два, кто занимается всерьез, им и тянуть науку, править страной, развивать бизнес, менять экономику… А вы все, кто ловчил, уйдете в офисный планктон с минимальной зарплатой… да и то при стремительно растущем уровне безработицы, как вы понимаете, только при очень большой удаче.

Я спросил тупенько:

– А что за пометки в дипломе?

Он усмехнулся:

– Сейчас обходятся без этой старины. Всего два клика, и о каждом на мониторе вся инфа. Когда везде видеокамеры, когда все пишется и анализируется, кого хотите обмануть?.. Вы можете писать в своем резюме все, что хотите, но у меня на экране о вас с момента, когда оказались самым шустрым из сперматозоидов, и вплоть до того, где вчера помочились у ларька на улице… Так что, мой совет, даже не пытайтесь поступать в приличные фирмы. Время потеряете. Вы планктон, только планктон, а при нынешней автоматизации и планктон уже без надобности. Помню, в старину это называлось «А иди-ка попляши». В нашем обществе, к счастью для вас, существует социальное пособие…

И я ушел, как побитая собака, хотя что это я, собак теперь не бьют, животных вообще везде берегут, даже закон о защите есть, это к людям повышенные требования, почему-то обязаны, должны.

Вообще-то насчет прожигания в ночных клубах он загнул, не так уж часто я там и бывал, скорее наоборот, я трижды в день каторжаню себя в тренажерном зале, сейчас без мускулов хоть не выходи на улицу, и это едва ли не единственное, где я работал до седьмого пота.

Как-то смотрел старые фильмы, где Спартак героически бьется на арене и побеждает пятерых, там в главной роли такой дрыщ, смотреть гадостно, а сейчас любой актеришка, что играет даже хилого затурканного интеллигентика, то и дело словно невзначай демонстрирует бицепс от сорока пяти и выше, мощные грудные плиты, красиво подрезанные даже сверху, что невыносимо трудно, по себе знаю, широчайший размах вздутых плеч, а в поясе у таких не больше семидесяти.

Да что там актеры, даже простые дедуганы ходят по улице накачанные, как носороги, делать им нечего, а пить и курить все поголовно бросили, тут уж поневоле, глядя на таких, будешь ходить в качалку, благо времени у всех девать некуда.

Друзья сейчас начнут доставать насчет удалось ли устроиться, и хотя у меня их немного, зато френдов в Фейсбуке три сотни, хоть один да спросит, а потом начнется веселое гы-гы, хотя сами не намного лучше, а кто-то и хуже.

Автомобильчик у меня не зря припаркован в сторонке от стоянки. Там за оградкой все как один сверкают, будто драгоценные камни, а я не хочу, чтобы мой выглядел гадким утенком, которому никогда не стать лебедем.

Дверца едва снова не слетела с петель, когда я стремительно подошел, а мотор долго делал вид, что не замечает моих попыток разбудить и заставить поработать.

Надо бы домой, но это расспросы матери, эсэмэски друзей, голосовой чат, у кого что, а у меня сейчас все обрублено под предлогом того, что я на собеседовании в крупной фирме.

Потихоньку вырулил на широкую улицу, мимо пошли вжикать на огромной скорости автомобили с сенсорами и автоматикой, однако я не могу превысить скорость в девяносто километров со своим почти ручным управлением и скособоченным боковым зеркалом.

Прибавлю скорость – тут же засекут и вообще лишат прав, пока не оборудую авто всякими штуками, что следят за неровностями на дороге, соседними авто и сами тормозят, избегая столкновений.

Я долго и бесцельно колесил по городу, пока не обнаружил себя на Симферопольском шоссе, справа и слева потянулись ухоженные коттеджные поселки.

У меня тоже есть домик: при системе айн киндер все больше остается от предков квартир и загородных домов. Их либо сразу продают, либо сдают мигрантам, а мне от одного из четырех прадедов достался довольно большой и просторный сарай, иначе это не назовешь, лет двадцать не было ремонта, и он, на мой взгляд, помнит еще времена Екатерины Второй.

У соседей ухоженные участки, трава подстрижена, цветочки всякие по краям дорожек, у некоторых даже прудики в три метра в диаметре, мощно квакают лягушки, сейчас разводить их модно, только у меня трава по пояс, уже дважды приходил участковый и грозил штрафом, если не скошу.

Я пробовал вякать насчет собственности, что хочу, то и делаю на своем клочке земли, демократия у нас или че, за что боролись, где наши завоеванные в тяжкой борьбе свободы, но он пояснил свысока: все-таки власть, что таким непотребным соседством снижаю цены на соседние участки других свободолюбивых демократов и тем самым наношу материальный ущерб вообще всем живущим в поселке, а такое в нашем гуманном и демократичнейшем мире карается по всей строгости, кто бы подумал, закона.

Пришлось смиренно пообещать, что приведу в порядок, хотя, как подумаю о таком, настроение портится, будто живу в гнусном тоталитарном обществе, о котором каждый день по жвачнику крутят пропагандистские ужастики.

Ворота рассмотрели меня издали и распахнулись как раз к моменту, когда машина подкатила на большой скорости, что вообще-то запрещено на территории поселка. Еще ни разу не удалось их застать врасплох, хотя не раз снижал скорость, а потом несся на форсаже, умный дом все рассчитывает точно, а он ведь, гад, в таких вопросах умнее меня, начиная от санузла и заканчивая оградкой.

Конечно, контраст с ветхостью дома, но умность входит в пакет минимальных социальных услуг, предоставляемых бесплатно всему населению: это оказалось экономически выгоднее, чем держать армии сантехников, электриков, помощников по хозяйству, санитарок и сиделок за престарелыми.

В комнате жарко, кондишен еще не вырублен за неуплату, но работает в минимальном режиме: совсем отключать нельзя, социальные службы не позволяют повредить здоровью члена общества.

Я с порога сбросил кроссовки, на середине комнаты стянул через голову рубашку и отшвырнул на спинку стула. Хотел избавиться еще и от джинсов, но одна рука уже потянулась к дверце холодильника, другая поспешно цапнула запотевшую бутылку пива.

Плюхнувшись на диван, поспешно откупорил и припал к горлышку, а холодный эликсир жизни мигом охладил раскаленную пасть и понесся бурной струей горного водопада спасать разжаренную летним зноем глотку.

Телестена напротив дивана вспыхнула всеми красками, заканчивается второй тайм, пылесос пискнул и поспешил убраться с дороги, прячась под стульями, а холодильник сказал наглым голосом:

– Заканчиваются яблочный и персиковый соки. Какой заказать?

– Оба, – ответил я.

– В какой фирме?

– Ты умный, – огрызнулся я, – ты и решай.

Холодильник недовольно хрюкнул, отрубился, сейчас, знаю, сыплет заказами. Кроме соков, которые можно выбирать, распоряжается и насчет того, что положено по дефолту: хлеб, молоко, творог, сыр, рыба, оливковое масло…

Оливковое масло, кстати, есть в бутылях под старину в сарайчике, который дед гордо называл хозблоком. Там все настолько допотопно, что закрывается на простой замок с простыми ключами: в те дикие времена еще не существовало видеокамер и услужливого программного обеспечения.

Я отыскал в дальнем ящике колечко с двумя ключиками, все из сверхпрочного пластика, потому почти невесомы, сунул в задний карман джинсов и тут же забыл, что собирался делать, потому что на экране Власко Песко вдул Хауните с разбега в левый угол ворот, и это за три минуты до финального свиста…

– Блин, – вырвалось у меня, – да что же делается…

На большом табло прямо над телеэкраном торжественно и зловеще мигают цифры: 27 часов, 14 минут, 27 секунд… 27 часов, 14 минут, 26 секунд… 27 часов, 14 минут, 25 секунд… 27 часов, 14 минут, 24 секунды…

Я потер ладони. Завтра вечером начинается чемпионат мира по футболу, самое долгожданное событие для всего прогрессивного человечества, а остальное пусть идет в задницу…

За спиной раздался странный звук, словно пискнула стиральная машина. Я успел увидеть в отражении монитора радужные пятна на стене за моей спиной, скорее удивился, чем испугался в нашем опасно безопасном мире.

На голой стене из ярко-красной, почти пурпурной точки медленно расходятся кругами цветные волны, начиная с оранжевой, затем желтой, зеленой и так до фиолетовой, а та уже едва различима и пропадает без следа, не добравшись до других стен, потолка или пола, а вот в центре камень просто горит…

Запах странный, словно я в школьном кабинете химии. Осторожно пощупал стену, цветные волны пробежали и по тыльной стороне ладони. Вроде бы все цело, дом еще не разваливается…

Кончики пальцев вошли в монолит стены с такой же легкостью, словно это поверхность озера, вставшего дыбом.

Охнув, я сунул туда руку, чувствую ее на той стороне, там кухня, ничего не поймал, хотя помню, на крючках висят половники, ножи и большие ножницы.

Чувствуя себя ошалело, я сунулся всем телом. На миг перед глазами стало молочно-бело, стена вообще-то не каменная, а с какими-то наполнителями для сохранения тепла, но через мгновение дико яркий свет, немыслимый для моей кухни…

Подошва опустилась не на кафельную плитку, а на мягкое, вроде толстого ковра, что накрывает упавшее на пол пальто. Нога подвернулась, я упал, скатился по зеленой траве, откуда она взялась, меня распластало в выемке между двумя невысокими пригорками.

Ошалелый, я так и остался, страшась сдвинуться и не понимая, что стряслось и где я. Трава ярко-зеленая, сочная, прямо перед глазами по травинке ползет наверх ярко раскрашенная букашка, то ли в самом деле ядовитая, то ли хитро пугает, на верхушке потопталась, но дальше ползти некуда, и, приподняв жесткие надкрылья, выпустила тончайшие ажурные крылышки, сорвалась с места таким стремительным рывком, как ее только не разорвало ускорение…

А под травинкой пробежал муравей, огненно-красный, только крупная голова похожа на капельку солнца, такая же ярко-оранжевая, даже светится, остановился и деловито пощупал сяжками медленно ползущую навстречу тлю.

Тля отказалась общаться, тогда он ухватил ее нежно и быстро занес наверх на листок, где уже пасется с десяток таких же полупрозрачных пузырей, посадил рядом и умчался, быстрый и стремительный, какими могут быть существа только в их мире ничтожной гравитации.

В черепе все еще звон, в виски остро стреляет боль, но все медленнее и тише, я перевел дыхание, медленно поднялся на колени, затем во весь рост.