Читать книгу Патроны чародея - Гай Юлий Орловский - Страница 3

Фицрой поглядывает с сочувствием. Быть феодалом не так уж и сладко, почему это раньше казалось таким простым и легким?

– Не отставай, – велел он, подмигнул, погнал коня вперед, а с далекого пригорка помахал рукой и жестом велел сворачивать налево.

Деревня открылась сразу за высокими деревьями, дальше снова лес, домики расположились прямо у основания великанских и таких прямых, как заводские трубы, стволов.

На околице во все стороны шуганула босоногая ребятня. Я усмотрел самого храброго, что отважно смотрит из-за высокого плетня, крикнул:

– Эй, герой! Где живет ваша лекарша?

Он хотел было спрятаться, но преодолел страх, явно будет героем, и указал пальцем вдоль улицы.

– Вот тот домик с соломенной крышей. Там живет Шатун, у него во дворе белые козы, сразу увидите.

– Белые козы, – пробормотал я, – белые козы кушают розы… тоже белые…

Фицрой свистнул и понесся вскачь. Я догнал, когда он уже спешился и бросил повод одному из не успевших убежать местных крестьян.

– Ты только не задерживайся, – посоветовал он. – Да, надо о них заботиться, но что-то и сами должны делать. Не давай на себя сесть и ножки свесить.

– Я бы им все полномочия передал, – буркнул я. – Кроме права первой брачной…

– Ого!

Я махнул рукой.

– Да ладно, и это бы передал, лишь бы ничего не делать и ни за кого не отвечать.

Калитка не заперта, но нас увидели, из дома выбежал лохматый мужик с печальным лицом, торопливо сорвал шапку с головы.

– Глерды?

– Бдилла, – сказал я, – здесь?

– Это моя жена, – ответил он быстро. – Она… болеет. Сильно болеет. Даже очень.

– Веди, – велел Фицрой.

Втроем вошли в дом, во второй комнате на постели лежит укрытая одеялом до груди бледная изможденная женщина. Что больна, сильно больна, видно сразу: жутко исхудавшая, кости выпирают наружу, глаза ввалились, под ними темные круги, подбородок выдвинут вперед, будто и она из потомства Габсбургов.

Я посмотрел встревоженно, что-то здесь не так. Настолько тяжело больных видеть не приходилось, древние маги успели не только модифицировать огородные растения и улучшить породы скота, но и в достаточной мере защитили людей от большинства болезней. А эта прямо умирает в расцвете, как говорится, лет.

– Только бы не чума, – пробормотал я. – И не холера… И не «испанка»…

Муж больной спросил встревоженно:

– Глерд?

– Болезни, – пояснил я, – что передавались от одного к другому и косили целые народы…

Он сказал торопливо:

– От нее никто не заразится.

– Точно? – спросил я. – Откуда знаешь?.. Это не похоже на ревматизм.

Он кивнул, но взгляд пугливо отвел в сторону.

– Так… чуется. В общем, верю…

Я подошел ближе, начал наклоняться к ней, и тут же отдернул голову. Ноздри ощутили незнакомый запах, и хотя нюхач из меня в прошлом неважный, но от нее отчетливо пахнет мокрой псиной, такой же точно запах, когда промокшая под дождем собака вбегает в дом и нагло просится на ручки, а потом вообще лезет на голову.

Муж больной и Фицрой смотрят встревоженно, я проговорил, не поворачивая головы:

– Вы, двое, выйдите. За дверь, ясно?

Оба замялись, Фицрой вообще-то готовится возразить, я сказал резко:

– Все вон!.. Кроме больной. Вы что, думаете, сейчас буду насиловать?

Они с неохотой вышли. Я встал и задвинул за ними засов, а когда повернулся к ложу, в моей руке пистолет уже смотрит черным зрачком дула прямо в лицо женщины.

– Запах знакомый, – сказал я. – Говори быстро, химера?

Женщина проговорила слабым голосом:

– Господин… я ничего дурного не делала…

– Это проверим, – пообещал я. – Давно здесь?

– Семь лет, – проговорила она прерывающимся голосом. – У нас ребенок… нет, он не химера… Он от предыдущей жены мужа, она погибла… Муж не знает, кто я… Никто не знает. Я ни разу…

– Хорошо, – сказал я сурово, – это хорошо, что ни разу. Никогда не поздно выйти в отставку, забыть о бурной молодости, жить простым обывателем и даже порицать распущенную молодежь. Все женщины лицемерят… А чем ты таким заболела? Я не думал, что химеры и прочие… гм… болеют!

Она почти прошептала:

– Химеры не болеют. Но я жила семь лет человеком и ни разу не становилась химерой. Потому постепенно слабела… И теперь вот вообще слегла.

– И что дальше? – спросил я.

– Умру, – ответила она тихо, глаза заблестели влагой, а голос прервался. – Но никто не узнает… что я не совсем человек..

– Ты человек, – сказал я, – раз ты человек. Я доступно объясняю?.. Да?.. А я вот себя не понял… И чем таких лечат?

Она прошептала:

– Господин, зачем это вам? Просто убейте…

– Я тебя не записывал в советницы, – оборвал я. – Может быть, я вообще сексист и женщин не допущу на высокие должности. Таких лечат или нет?

Она ответила слабо:

– Это очень трудно. Только лейгилст…

– А что это?

– Лейгилст, – проговорила она. – В Зачарованном Лесу.

Я поморщился.

– Это который в миле от столицы?..

– Да…

Я окинул ее внимательным взглядом.

– А ты сколько еще продержишься?.. Ну, до того момента, как откинешь копыта?.. Или у тебя ласты?

– Мы живем долго, – проговорила она, – и умираем долго. Месяц, а то и больше…

Я сказал с неохотой:

– Тебе повезло, я изволю ехать в столицу по как бы важным делам. Дорога мимо Зачарованного Леса, так что загляну по пути. У меня там кореша. Альвы, если слышала. Они для меня в лепешку разобьются, так в меня влюблены. Я вроде светоч… Травы-синюхи в прошлый раз целый мешок собрали, нарвут этого лейгилста. Или наломают. В общем, пока дыши глубже. Когда вернусь, принесу тебе пучок. Или два.

Ее глубоко запавшие глаза начали вылезать наружу, стали огромными, как у морского глубоководного окуня.

– Господин?..

Я пробормотал:

– Если я глерд, то не обязательно дурак, как тебе кажется. Хотя, конечно, все во власти дураки, а мы вот умные и всегда лучше знаем, как и что… Живешь здесь давно, усердно работаешь, как говоришь, платишь налоги и не особо бесчинствуешь… то будь даже феминисткой и демократкой в глубине души… мне какое дело?.. Я хозяин или не хозяин? А хозяин должен быть как бы хозяйственным.

Она прошептала:

– Но… я же… химера…

– Но налоги платишь? – спросил я. – Я не просто хозяин, я еще и правильный хозяин. По-моему, бесхозяйственно терять хорошего работника в угоду идеологии. Или принадлежности к другой партии. Так что пусть все идет как идет. Лекарь очень нужен, это квалифицированный кадр. Но, конечно, я не король, полную защиту дать не могу. Так что если здесь появятся Братья из Ордена Алого Света, просто спрячься подальше.

– Хозяин!

– Если подвалы моего замка, – сказал я, – достаточно глубоко уходят, спрячься там. Туда я никого не пущу, это мои владения и мое ясновельможное право.

Она прошептала пораженно:

– Хозяин…

Я спрятал пистолет, пошел к двери, но там повернулся и сказал шепотом:

– О своей второй натуре никому. Хотя все и так знают, все женщины – химеры, но все-таки… Даже этому хитрому жуку, что прибыл со мной. Он у кого угодно выпытает!

Она сказала торопливо:

– Да-да, хозяин!

Я взялся за ручку двери, но повернулся и задал последний вопрос:

– Женщин, как я понял, среди вас больше?

– Мужчины обычно умирают под светом трех лун, – прошептала она, – женщины выживают чаще… Но, господин… вы тоже не такой, как все остальные.

– Еще бы, – сказал я. – Вся вселенная существует только ради меня. Я еще та химера!

Она посмотрела на меня исподлобья.

– Вы не химера…

– Я венец творения, – сообщил я. – Во мне все есть, начиная от амебы. Потому и назначен царем природы!.. И хотя меня не спрашивали, но я не отказываюсь ввиду своей необыкновенной скромности.

Не прощаясь, вышел и плотно закрыл за собой дверь. Муж смотрит встревоженно, Фицрой сказал с облегчением:

– Все?

– Закончил, – ответил я и, взглянув на побелевшего мужа, уточнил: – Еще месяц протянет, а за это время что-то да придумаем. Не вздумай ее добить! Это нехорошо, хоть она и женщина.

Фицрой вспрыгнул в седло и попер прямо через огороды в лесную стену. Конь протиснулся между толстыми стволами, дальше пошло такое, что я подосадовал насчет короткой дороги, лучше уж длинная, быстрее бы приехали…

Лес тянулся долго, часто приходилось слезать и прорубать дорогу для коней, что не могут, как потомки обезьян, перелезать через завалы. Под нависающими деревьями проскакивал с трепетом сердца, особенно после того, как одно тут же рухнуло сзади, толстое и огромное настолько, что и слона раздавило бы, как толстую жирную муху.

Деревья и не думают расступаться, на опушке мы оказались неожиданно даже для Фицроя, впереди долина, покрытая низко лежащим туманом, стебли высокой травы выглядывают из него, как из серой жидкой грязи.

Фицрой сказал мрачно:

– Долина Извечного Зла… За нее раньше бушевали войны, потом ее объявили ничейной и даже проклятой землей. Селиться там нельзя, слишком много крови впиталось в землю. Все вырастает уродливое и ядовитое, даже овцы начинают вести себя… в общем, могут и покусать. Мясо их ядовито, начинаются болезни.

Я рассмотрел вдали выцветшую палатку, мелькнули и пропали в тумане человеческие фигуры.

– А что делают все те люди?

– Ищут.

– Что?

Он усмехнулся.

– Самое важное, самое ценное!..

Я сказал ядовито:

– Какой-то особенный меч?

Он просиял.

– В точку! Я всегда считал тебя умным. Ну, если не умным, то быстро соображающим. Один из чародеев спрятал там Меч Власти, что дает неизмеримое могущество.

Я поинтересовался без особого интереса:

– А как же тот чародей, у которого был Меч Власти, решил расстаться с таким могуществом?

Он ответил беспечно:

– Дурак, наверное. Кто бы в здравом уме так поступил? Я бы ни в жизнь. Слышал, этот меч мешал достичь чего-то еще более высокого, но это вообще ерунда. Что может быть выше власти?.. Видишь вот ту гору?

– Вижу. Что там, огры?

Он пожал плечами.

– Не проверял еще. Но от нее прямая дорога на Санпринг. К вечеру будем в столице.

– И у Рундельштотта, – сказал я нарочито, чтобы он не начал насчет королевы. – Рундельштотт спасет, Рундельштотт научит, он умеет и знает все…

Вдали из-за деревьев выглянули крыши с красной черепицей, а потом и сами домики: аккуратные, чистенькие, выстроенные вдоль дороги ровненько, как по шнурку.

Не село, настоящий город, но никакой крепостной стены, даже деревянного частокола.

Фицрой перехватил мой оценивающий взгляд.

– Благополучие?

– Королева рулит, – пробормотал я. – Народ чувствует себя в безопасности. Не знаю, хорошо это или не совсем.

– И я не знаю, – признался он. – Живется им так хорошо, но если голодные соседи нагрянут, то стены не помешали бы.

– Кстати, – сказал я. – Насколько здесь развито воздухоплавание?

Он посмотрел в удивлении.

– Воздухоплавание?.. Что это? А-а, на ящерах?..

– Нет, – ответил я, – на монгах. Хотя да, ты не здешний, откуда тебе такое знать…

Он откинулся в седле, на меня посмотрел с неподдельной обидой.

– Чтоб я да не знал?.. Это с какой стороны браться за плуг, еще не присмотрелся, а про всякое такое… Это воздушные шары?

– Они, – ответил я с неловкостью и надеждой. – Что знаешь?

Он пожал плечами.

– Известны давно, но пользуются ими редко. Здесь во всем королевстве две штуки. Делать их сложно, управлять трудно, да и то в полное безветрие. Если восхочется летать, то освой благородное искусство управления ящерами. Сюда они почти не залетают, но в королевстве Опалосса ими пользуются.

– Ух ты, – сказал я пораженно, – это как раз то, что я как бы мечтал…

– Это только в королевстве Опалосса, – напомнил он. – Там в горах живут эти драконы. Там же и горные люди, гурцы называются. А ты случаем не гурц?

Я потрогал себя за щеку.

– Вроде бы не. А что, похож?

– Да кто тебя знает, – сказал он с подчеркнутой опаской. – Говорят, ты не только Улучшатель, но и вообще непонятно что. А что колдун, это я и сам вижу.

– Я еще и вязать умею, – похвастался я. – Нет, спицами не пробовал… Да и крючком не приходилось. Но все-таки вязке обучен. Нет, никто не учил, я талантливый самоучка.

Он звучно расхохотался, но вдруг посерьезнел.

– Думаешь, королева поможет?

– Она же королева, – возразил я. – Должна. Это же забота о подданных? Конечно же, не станет, это понятно, она же королева… Спасение погибающих в руках самих погибающих.

– А не в ногах?

Я покачал головой.

– Если бы в ногах, зайцы были бы бессмертными. Эх, как они стояли на коленях и вопили: «Спаси нас!» Не зайцы, а мои крестьяне, хотя тоже зайцы, ты прав, хоть и неправ… Кто бы подумал, что это мои крестьяне и что отвечаю за их жизни я! Давно бы уехал и забыл про тот замок и те земли. Но получилось, я для них последняя надежда! Хотя вроде бы на фиг они мне?.. Мне бы хотелось, чтобы кто-то за них заступился! Но раз дураков нет, то придется мне, иначе их вообще измордуют.

– Если не королева, – спросил он с интересом, – то как?

– Буду учиться у Рундельштотта, – напомнил я. – Выпрошу что-то из его чародейских штучек. Ему ни к чему, он в высокой башне во дворце самой королевы, а мне все сгодится.

– Настырный, – сказал он. – Только такие и добиваются.

– Чего?

– А всего, – ответил он хладнокровно. – Высота взлета зависит от настырности. Чем выше, тем труднее.

Я сказал сердито:

– Не люблю трудности. Ненавижу!.. Я сибарит.

Он окинул меня оценивающим взглядом.

– Твои мышцы сами наросли?

– Это другое дело, – ответил я недовольно. – С ними можно ходить и хвастаться, сибаритствуя. Они не для драк, а для… престижа.

– Для, – повторил он озадаченно, – для… чего? Неужто для колдовства?

– Для чародейства, – отрезал я сердито. – Чарования, очаровывания! Я очаровашка такая вот, понял?.. Ладно, не бери в голову. Вон там домики… это что?

– Столица, – ответил он. – Предместье. Столица подраскинулась… Мы подъедем к другим воротам. От них к дворцу чуточку ближе.