Читать книгу Ричард Длинные Руки – эрбпринц - Гай Юлий Орловский - Страница 11

Зайчик бодро пронес меня по лагерю, но отца Дитриха ни следа, хотя все уверяют, что святой отец был здесь только что. Бобик повел носом и пробежал немного, оглядываясь на меня.

– Давай, – согласился я. – Веди!

Бобик взыграл и ринулся через стену кустарника, где и стадо слонов не проломится. За ним остался узкий пролом, который мы с арбогастром расширили, не давая себя поцарапать. Я заметил, что даже сапоги остались целы, хотя острые и крепкие колючки чиркают по ним с такой силой, будто стараются вспороть и добраться до моих бедных косточек.

Дорога повела, как понимаю, в Акхарт. Его высокие башни увидел на возвышенности раньше, чем расположившийся внизу большой воинский лагерь с прямыми дорожками и поставленными по шнурку шатрами и палатками.

Первыми меня увидели конные разъезды, но я проскочил мимо них, как намыленная молния, а часовые на въезде в лагерь только и успели ахнуть, как я остановился перед ними.

– Смирно!.. Ладно-ладно, вольно… Отец Дитрих здесь?

Оба все еще таращили на меня глаза, одного одолела икотка, но второй сумел выдавить:

– Ваше высочество, вы так не только до икотки… Отец Дитрих выехал в поле.

– Чего вдруг?

Он объяснил обстоятельно:

– Там легкие конники дурной воды попили, пять человек слегло, мучаются страшно! Вот он и поспешил.

– Спасибо, – сказал я. – В какую сторону?

Он кивнул на Бобика.

– Ваш кабан знает, аж визжит, что вы его не слушаете.

– Молодец, – сказал я. – Наблюдательный! Лови за прилежание в службе.

Я бросил ему золотую монету; арбогастр развернулся и ринулся вслед за Бобиком.

Два больших шатра мы увидели издали, а вокруг них не пять человек лежит, стеная, а расположился целый лазарет, по которому ходят как лекари, так и священники.

Я сразу разглядел отца Дитриха, пустил коня в его сторону. Он увидел меня издали, поспешно прервал разговор с монахом и заторопился навстречу.

Я одним прыжком покинул седло, преклонил колени и поцеловал ему дряблые сухие пальцы.

– Отец Дитрих!

– Встань, сын мой, – сказал он торопливо, – у меня важные новости. И незамедлительные! Пойдем в шатер, есть разговор.

Я подхватил его под локоть, даже не представляю, как в таком возрасте пускаться в подобную дальнюю дорогу, но у церкви свои тайны. Стражи почтительно распахнули перед нами полог, оттуда пахнуло теплым воздухом.

В шатре уютно, в большой черной жаровне тлеют огромные угли. Стол завален бумагами, словно Меганвэйл живет здесь годы, на спинках кресел тоже разбросана одежда в великолепной мужской небрежности повелителей мира.

Когда все убрали и нас усадили за стол, я подождал, провожая взглядом последних уходящих стражей и лордов, спросил тихо:

– Отец Дитрих?

Он ответил так же негромко:

– Тебе стоит знать, что герцог Готфрид, будучи избран верховным магистром Ордена, развернул кипучую деятельность. Идет прием новых членов в Братство, а из старых уже сформирован первый отряд в тысячу благороднейших рыцарей высокого происхождения… и уже отправлен на помощь в борьбе с Мунтвигом.

Я спросил быстро:

– Куда?

– К тебе, – пояснил он. – А как иначе?

– Да кто герцога знает, – сказал я опасливо. – Он и раньше был не в моем подчинении, а сейчас тем более…

Он внимательно смотрел, как перед ним появляется большая чашка с горячим кофе.

– Спасибо, сын мой, – сказал он просто, – это очень кстати. Да, ты прав, ибо верховный магистр Ордена равен принцу крови… да не королевскому, а императорскому! Он не подчинен даже королям, а только Его Святейшеству, да и то опосредованно.

– Ну вот…

Он взял чашку, некоторое время с наслаждением грел о ее выпуклые бока ладони, медленно отхлебнул.

– Его рыцари, – произнес он, – все будут под твоей рукой и под твоим командованием. Вторая новость, сын мой, похуже, увы…

– Отец Дитрих?

Он задержал чашку на полдороге, из груди вырвался вздох.

– Кейдан изо всех сил укрепляет свою власть! А еще старается перетащить на свою сторону и тех лордов, что получили земельные угодья от тебя, сын мой.

– Гад, – сказал я коротко. – Что с флотом?

Он сделал глоток, от удовольствия зажмурился. Я сделал и себе чашку побольше, припал к ней, как голодный паук к молодой толстой мухе.

– Работы продолжаются, – ответил он минуту спустя. – Новые корабли Кейдан вряд ли будет закладывать, но начатые закончит, иначе было бы бесхозяйственно.

Я вздохнул.

– Надо закладывать и новые!.. Океан велик.

Он сказал кротко:

– Надо. Тем более доходят тревожные вести с морей… Пока многое неясно, но ощутимо, что некто собирает огромные силы.

Я стиснул челюсти, но смолчал, ругань приносит облегчение только простолюдинам. Он продолжал пить кофе мелкими осторожными глотками.

– Об этом «некто», – спросил я, – так ничего и нельзя узнать?

Он покачал головой.

– Увы.

– Возможно, это ни некто, а нечто?

Он ответил со вздохом:

– Верно. А как твои успехи?

– Все по плану, – заверил я бодро. – Отец Дитрих, вот что очень важное я все хочу сказать вам, да как-то либо время не выберу, чтобы вас не слишком беспокоить, то слов не насобираю правильных…

Он посмотрел с удивлением.

– Сын мой, в твоем голосе тревога. Что случилось?

– Святой отец, – сказал я смиренно, – вы благословили меня на печатание Библии, дабы по экземпляру было в каждой церкви, а потом и в каждом селе…

Он улыбнулся.

– Сын мой, теперь верю, что когда-то осуществится и твоя заветная мечта насчет Библии в каждом доме!

– Спасибо, святой отец, – сказал я, – теперь чертежи по устройству типографий пошли из Геннегау по всему Сен-Мари! А оттуда и по королевствам. Этот процесс уже не остановить…

Он переложил чашку в левую руку, перекрестился правой.

– Во славу Господа!

– Аминь, – сказал я. – Наше христианство, как все больше думаю, – это не столько вера в Бога, уж простите меня, отец Дитрих, сколько вера в человека! Вера в то, что можно раздуть искру, которую вдохнул Господь, в бушующее пламя. И человек станет… скажем мягко, намного ближе к Богу.

Он поерзал, проговорил морщась:

– Сын мой, ты говоришь так… как мы, иерархи церкви, говорим между собой в узком кругу. Но крестьянам такое не объяснишь. Пройдут не годы, столетия, пока…

– Книгопечатание, – прервал я, воспользовавшись неторопливостью его речи, – поможет ускорить созревание.

Он медленно кивнул.

– Да, это должно помочь. Поможет ли, не знаю, но должно бы помочь.

– Должно, – ответил я. – Однако же, отец Дитрих, в этом есть и некоторая опасность… Вообще-то не совсем некоторая, это я по природной трусливости сглаживаю.

Он посмотрел на меня в благостном удивлении, неторопливо взял печенье и с явным удовольствием ощутил его нежный изысканный вкус.

– Сын мой! Ты о чем?

– Грядет потеря монополии, – объяснил я, – на толкование церковью тех или иных положений в Библии.

Он посерьезнел, но смотрел все так же спокойно.

– Разве это чем-то грозит?

– Немногим, – ответил я скромно. – Церковь за века существования создала довольно грамотную, хоть и громоздкую настройку на фундаменте Святого Завета. Толкования тех или иных слов Иисуса зашли настолько далеко, что новые толкования опираются на старые толкования, соглашаются с ними, спорят или опровергают…

– Ну-ну?

– А теперь, – закончил я, – впервые широкие массы священников возьмут в руки экземпляр Библии и прочтут, так сказать, подлинник. Подлинник, а не толкование!

Он подумал, посерьезнел еще больше.

– Полагаешь, возникнут ереси?

– Обязательно, – согласился я. – Боюсь, вам стоило бы в какой-то мере предусмотреть эту возможность. Я даже вижу места, что дадут основание для ересей.

В его глазах появилось и начало разрастаться изумление.

– Сын мой… неужели ты настолько хорошо изучил Святое Писание? Я тебя ценю высоко…

– Спасибо, отец Дитрих.

– …но все же недооценивал, – закончил он и добавил с улыбкой: – Ты умеешь, оказывается, не только создавать этот божественный напиток и эти удивительные лакомства…

Я перекрестился и сказал благочестиво:

– Как христианский государь и правитель, я должен хорошо и ясно видеть путь, по которому поведу людей. Да, святой отец, я в самом деле вижу такие места… Пусть смутно, как в тумане, но все-таки… Думаю, их больше, чем вижу. Уверен, вы узрите еще и еще, которые пропустил я.

Он неспешно допил кофе, поставил чашку на стол и только тогда пробормотал:

– Намекаешь, что я должен перечитать Библию… под таким углом?

Я поклонился.

– Я даже не смею о таком и думать дерзновенно.

– Но указал довольно недвусмысленно, – заметил он сухо и тут же раздраженно отмахнулся. – Да не извиняйся, тобой движет забота о нашей церкви, а это прощает абсолютно все!.. Хорошо, сын мой, я заново и очень внимательно перечитаю Библию.

Я сказал виновато:

– Простите, отец Дитрих.

Он отмахнулся.

– Ты прав, прав. Эти экземпляры, что пошли в народ, заставят священников строже относиться к своим обязанностям. Вопросы могут быть самые неожиданные!

Я поднялся, поклонился.

– Спасибо за понимание, отец Дитрих. Можно мне еще одну крохотную просьбу?

– Можно, – буркнул он, – только в самом ли деле она крохотная?

– Совсем крохотнейшая, – заверил я. – Прочтите как можно внимательнее именно Ветхий Завет.

Он спросил настороженно:

– Почему?

– Некоторые священники, – ответил я очень дипломатично, – несколько увлеклись Новым Заветом. Они совершенно забыли, что он весь базируется на Ветхом. Или должен базироваться, как это подчеркивал сам Иисус Христос. А народ, читая Библию заново, это заметит…

Он не сводил с меня острого взгляда.

– Даже так?

– Увы, отец Дитрих.

Он проговорил с некоторым недоверием:

– Выходит, ты это заметил сам?.. Отец Келений, принесите мне экземпляр Библии!.. Немедленно!

Я вскочил, поцеловал ему руку и, кланяясь, отступил к выходу.

– Ваше преосвященство…

На входе почти столкнулся со священником, что стремглав несся в шатер с таким видом, словно все готов сокрушить на своем пути, а к груди прижимает отпечатанный и переплетенный в толстую зеленую медь экземпляр Библии весом примерно в пятнадцать-двадцать фунтов.