Читать книгу Ричард Длинные Руки – принц короны - Гай Юлий Орловский - Страница 9

В дверном проеме возникла и тут же исчезла та бойкая принцесса, что говорила и за сестер, в комнате послышался испуганный писк.

Я приблизился рассчитанно медленно, давая им возможность закрыться хотя бы ладошками, как женщины особенно любят, если вдруг почему-то голые. Нет, в мило и очень по-женски обставленной комнате сгрудились все трое, одетые, испуганные, бледные, уцепившиеся друг за друга, будто вот щас брошусь их растаскивать.

– Здравствуйте, – сказал я. – Простите, некогда было головы поднять! Да и сейчас некогда, но и дальше откладывать ваш вопрос как-то неловко.

Старшая, если она старшая, а не просто самая отважная, проговорила в страхе:

– Теперь что, будете нас насиловать?

Я вздохнул, развел руками.

– Увы, принцесса… надо. Кто мы против старинных обычаев, освященных веками и славой наших предков?.. Да и без этого чувствуется некая незавершенность композиции. Я, как эстет и гурман, будучи большим покровителем всяческих искусств, просто страдаю, когда в великолепной картине вижу незакрашенное пятнышко.

Она сказала жалобно:

– Но… может быть…

Я посмотрел, как она жутко залилась краской, даже лоб и шея покраснели, спросил в лоб:

– Что?

– Может быть, – сказала она еще жалобнее, – вы нас отнасилуете… в одиночку? Вы же принц, а вот все остальные…

– Герцоги, графы, – возразил я, но уже с сомнением, – тоже достаточно высоко. К тому же боевые соратники…

– Но не ровня вам, – сказала она чуть смелее, – никто не смеет равняться с вами и выдирать добычу из когтей льва!

Я спросил с сомнением:

– Это я лев?

– Ну да, – подтвердила она, – очень похожи!

– А где у меня хвост? – спросил я. – Ах да, простите, я недавно из боя, до сих пор не соображаю и утонченные намеки не всегда втемяхиваю. Кстати, идея вообще-то не самая слабая… Вас как зовут?

– Джоанна, – ответила она. – Принцесса Джоанна. А это мои сестры, Рианелла и Хайдилла.

– Джоанна, – сказал я, – вы еще никуда не пытались выйти? Да-да, вижу по вашим принцессьим мордочкам. У вашей двери стража, но если все-таки кто и войдет спьяну, вы всем говорите, что я на вас уже положил… львиную лапу. Или наложил? Нет, наложил – какое-то двусмысленное… Правда, положил… гм, тоже. Эх, как плохо быть грамотным интеллектуалом!.. Горе от ума, как сказал один великий мудрец, а второй вообще сокрушался: бороду-то сбрею, но умище куда девать?

– Ваше высочество?

Я с усилием потер ладонью лоб.

– Что-то туплю в последнее время. Недоизнасилованные стоят дороже, а я, как политик, заинтересован продать вас с хорошей прибылью. Если король Леопольд… гм… удалился из этих мест, то вами по праву старшего и альфа-самца распоряжаюсь я, верховный сюзерен всего, до чего дотягиваюсь. Потому… гм… скорее всего, я вас быстренько так это повыдаю замуж.

Принцесса Джоанна испуганно вскрикнула:

– Замуж?

– Ага, – сказал я понимающе, – рады?.. Не пугайтесь, не за актеров. У меня полно неженатых герцогов. Да и графы красавец на красавце, все молодые и бравые…

Они прижимались одна к другой, как овечки, а Джоанна, действительно самая смелая, сказала гордо:

– Но мы дочери короля!

– Вообще-то, – сообщил я с достоинством, – у меня есть и принц, сын короля Буркхарта Третьего из королевства Вендовер, но я ему приказывать, увы, не могу. Сами ему глазки стройте и постарайтесь очаровать. У кого получится, та будет впоследствии женой короля Вендовера, ибо принц Сандорин – единственный наследник. Остальным в мужья достанутся всего лишь герцоги.

Джоанна спросила с подозрением:

– Вы это всерьез? Вам-то это зачем?

– А династические связи? – напомнил я. – Если у вас мужьями будут мои полководцы, то и все королевство останется… гм… дружественным. В нашем особом понимании, демократическом.

Она подумала, ответила за себя и за сестер:

– Нет, мы не согласны!

– Тогда изнасилование, – ответил я со вздохом и развел руками.

Она подумала, глядя на меня пристально, буркнула, надув губки:

– Ладно.

– Ага, – сказал я довольно, – согласны на замужество?

Она посмотрела на меня в упор и ответила дерзко:

– Нет! На изнасилование.

С принцессами разговор пришлось прервать на полуслове, откуда-то снизу окно озарились страшным плазменным светом, и я выскочил в коридор и промчался, как конь, стражи едва успели распахнуть передо мной двери моих покоев, но все-таки успели.

В комнате полумрак, затем нещадный свет первого дня творения выжег даже намек на тьму, в двух шагах от меня возникла огромная пылающая неземным огнем фигура, я рассмотрел только крупное лицо со сгустками пламени на месте рта и глаз.

– Тертуллиан! – вскрикнул я. – Ты как никогда вовремя! Мне нужно…

Он прервал грозным голосом, прогремевшим как удар грома, что должен тряхнуть весь дворец до основания:

– Тебе нужно? Ты должен заботиться о том, что нужно другим!

– Так это другим, – объяснил я торопливо, – но сперва мне, чтобы другим…

– Сперва мне, – передразнил он голосом, полным отвращения, – еще бы! Сперва тебе, в этом ты весь, вся твоя суть в этом «сперва мне». Пора вышвырнуть тебя из паладинов, слишком уж перешел на другую сторону…

– Тертуллиан, – взмолился я, – только на секундочку… нет, на минутку останови свою ярость!.. Твой темперамент разнесет здесь все. Великая беда надвигается на мир, и только ты можешь ее остановить… ну, подсказкой, а всю грязную работу по совершению безумных подвигов и доблестному отрубанию голов беру на себя, как и презренное осыпание со стороны народа хвалой и улыбками благородных и не очень дам!

Он умолк озадаченно, вокруг него все еще кипит море бушующей плазмы, бозоны так и хиксят. С моих волос по всему телу срываются крохотные искорки электрических разрядов, хотя вряд ли электрических, но все равно пусть электрических.

– Ты о чем?

Голос его был грозен и обрекающ, но Тертуллиан дает шанс раскрыть рот и мне, даже готов выслушать, если буду краток, и я сказал торопливо:

– Барон Вимборн хитростью и коварством заполучил бессмертие и неуязвимость! Теперь он рушит церкви и храмы, насилует монахинь и сдирает с них живьем кожу…

Он прервал меня грозным ревом:

– Так чего стоишь? Беги и убей его! Отправь прямо в ад!

– Как? – спросил я в лоб.

– У тебя еще есть лук Арианта, – напомнил он. – А сила твоя теперь столь велика, что можешь пользоваться без доспеха Арианта, и даже призывать его из другого королевства!

– Из другого, – признался я, – не пробовал, спасибо за подсказку. Но вот лук, уж прости, не пробивает даже шкуру. Да пробовал я, пробовал! Еле ноги унес. Ну, почти еле унес.

Он отшатнулся с такой силой, что едва не весь ушел в стену. Белый плазменный огонь вспыхнул еще ярче, хотя секунду назад я считал, что это немыслимо.

– Как… не пробивает?

– Да так, – ответил я с тайным злорадством, хотя и со скорбным видом и печальным до трагического голосом, ну есть такое даже у паладинов, или хотя бы таких, как я. – Не пробивает!.. Если бы хоть поцарапало, я бы его до смерти зацарапал, а так даже не задело. Потому, Тертуллиан, это и личное оскорбление тебе самому. Даже вызов! И ты потерпишь?.. Ты, с твоим темпераментом уроженца Африки?

Он пронесся к противоположной стене и обратно, покачался, как огненный смерч, на месте, снова сдвинулся, похожий на столб яростного белого пламени.

Глаза и рот почти исчезли в кипении плазмы, наконец из огня прогрохотало:

– Что с того, если не потерплю я?

– Я тоже не терплю, – сказал я быстро. – Тертуллиан, ну?

Голос его остался мощным и грохочущим, но я уловил в нем непривычную для Тертуллиана нервность и неуверенность:

– Даже не знаю… Есть такое, чем можно… но это вообще не на земле…

Я спросил жадно:

– На других планетах?

Он переспросил недовольно:

– Где-где? А что это?

Я спросил с тоской:

– Неважно. Очень далеко.

– Не на земле, – повторил он, – не на грешной земле, Ричард.

– Ах да, – сказал я. – Понятно. Тогда шансов нет…

– Нет, – проговорил он медленно, – нет, Ричард…

Я прислушался к его голосу, спросил быстро:

– Тертуллиан! Ты что-то недоговариваешь. Что за оружие?

Он помолчал, гигантское лицо страшно кривилось.

– Знаешь, Ричард… это не всегда оружие. Просто старые вещи тех людей, которые… ну, вошли в летописи…

– В церковные? – уточнил я.

Белый шар головы изменил цвет на серый, оттуда прозвучал измененный голос:

– Не обязательно. Ты знаешь, что всем древним вещам приписывают что-то… ну, какие-то особые свойства. Чудесные. На самом деле это полная ерунда…

Я сказал тоскливо:

– Знаю. Но что-то да есть?

Из огненной бездны раздалось гулкое, но чем-то не похоже на привычный напористый рев Тертуллиана:

– Только в отношении вещей… действительно великих. Неважно, церковников или великих злодеев. Их вещи, которые были с ними в течение жизни, со временем набирают, что ли… в общем, под особой охраной находится камень, которым Каин убил Авеля, жезл Аарона, праща Давида, кольцо Соломона… в общем, ты понял.

Я пробормотал:

– Понял. И все это… недостижимо?

– Увы, – ответил он.

Я сказал с тоской:

– Значит, этот мерзавец будет глумиться над всеми, наслаждаясь безнаказанностью?

Огненная бездна расширилась до размеров всей комнаты, а голос заполнил ее всю так, что зазвучали все четыре стены:

– Ты мерзавец, Ричард!.. Ты вынуждаешь меня к тому, чего я никогда бы не сделал…

Я спросил шепотом:

– Тертуллиан?

Из огня прогремело:

– Мой посох!.. Он так и лежит там, где я его оставил. О нем знают, что существует, его разыскивают… но вряд ли найдут, люди слишком глупы и ленивы. Я дам тебе на время… для этого случая.

Волна ликования нахлынула с такой силой, что я едва не завизжал в восторге ликующим поросенком, затем меня словно окунули голым в Ледовитый океан.

– Тертуллиан, – проговорил я мертвеющим голосом, но все еще не теряя надежды, – а где он?

Бездна пламени начала сокращаться в объеме, через несколько мгновений посредине комнаты покачивался, как прутик под ветром, почти прозрачный призрак, тень неистового Тертуллиана.

– М-да, – проговорил он озадаченно, – об этом как-то не помыслил…

– Где?

– В пещере, – ответил он, – Керенея, это мое небольшое имение вблизи Карфагена. Когда стал пресвитером, от странствий пришлось отказаться. Потому отбиваться от бродячих собак, разбойников и грабителей больше не было нужды.

– И сейчас он там?.. В Киринее?

– Увы, – сказал он, – там. Даже не знаю, что ныне там и есть ли вообще великий Карфаген? Что ныне над тем благословенным городом: море, горы или выжженная пустыня?