Читать книгу Ричард Длинные Руки – король - Гай Юлий Орловский - Страница 8

Отец Муассак прав, у меня была мысль промчаться с милю-другую, чтобы скрыться с глаз, потом остановиться и попытаться через Зеркало Горных Эльфов сократить время и расстояние, потом вспомнил, что у меня запланировано множество остановок по дороге, вздохнул и сказал Зайчику:

— Теперь можешь… вовсю. Тут везде пусто…

Ветер взревел, перешел в ураган, я пригнулся, укрываясь под роскошным навесом гривы.

Мы долго неслись с такой скоростью, что даже Бобик не пытался ловить дичь, иначе безнадежно отстал бы, а я иногда выглядывал из-под защитного навеса, видел, как пошли пологие холмы Меции, промелькнула накатанная дорога до столицы.

Я покосился в ее сторону, сердце слегка защемило от сладостной неловкости. Стыдно и приятно.

Фараон, которому Авраам сказал, что Сара не жена ему, а сестра, взял ее к себе и сделал наложницей, а Авраам благодаря жене в постели фараона имел «…мелкий и крупный скот, и ослы, и рабы и рабыни, и лошаки, и верблюды…»

У меня же еще хуже, я знал, что Елизавета Тернельдская не сестра королю Вольфгангу, а жена, но спал с нею при молчаливом согласии ее мужа. Хотя король и сам не промах, за такое мое свинское поведение получил намного больше, чем лошаки и верблюды. Так что это еще та парочка, можно сказать, сообщники, и нечего мне стыдом исходить, как мукой сладкой. Все мы показали себя не самым лучшим образом, если исходить из высоких требований, но вполне по-земному: каждый поимел от такой сделки вполне конкретные блага и удовольствия, хотя о таком нельзя рассказывать даже друзьям, все-таки они до жути чистые души, хоть и не сигизмунды, конечно.

И на будущее надо держаться. Чем выше власть, тем чаще будут такие вот сладкие подводные камешки, о которые самому захочется запнуться. Не хорошо думать о людях плохо, но все равно найдутся честолюбивые и беспринципные, которые жену и дочь готовы уложить в постель лорда, только бы продвинуться, получить, иметь доступ, влиять…

Впереди появилась и стремительно приблизилась еще одна дорога в сторону столицы Меции, хорошо накатанная и прямая. Бобик даже остановился, видя, как я придержал арбогастра, оглянулся с вопросом в больших детских глазах.

— Нет, — сказал я сквозь зубы, — нет… вставай и топай, гад… мало ли, что хочется полежать в теплой постели… Тот, кто долго спит, чистит коня встающему рано.

Он посмотрел с недоумением, как это вставать, когда он и не ложился, но я уже тронул арбогастра, и мы снова понеслись, рассекая плотный холодный воздух, как стрелы из гастрафаретов великанов.

Меция, мелькнула мысль, кстати, единственное или чуть ли не единственное королевство, где никаких колдунов, во всяком случае во дворце, а какой король не берет к себе на службу самых сильных из доступных? Не заметил я и сурового и даже мрачного влияния Церкви. Все как-то светло и приятно во всем, будто некая северная Эллада.

Арбогастр все наращивает скорость, ураган ревет, затем начал стихать. Я выглянул из укрытия и увидел, как впереди появился и стремительно приближается сверкающий под солнцем город.

— Стоп-стоп! — вскрикнул я. — Чуть помедленнее… еще медленнее…

На холме я вообще остановил арбогастра, чтобы успеть окинуть взглядом Генгаузгуз, столицу королевства, а то сразу вслед за Бобиком внесет в лабиринт улиц, не успею сказать «мама», как передо мной вырастут ворота дворца, а мне нужно еще принять вид победителя, за которым идут верно и преданно и верят ему с выгодой для себя.

Когда спустился с холма и пустил арбогастра по дороге в сторону городских врат, обратил внимание, что крестьяне старательно роют в проседающем снегу канавы с обеих сторон.

Я восхитился, как умно, хорошо кто-то придумал. Снег, быстро или медленно истаивая, уйдет ручьями по этим канавам, не размоет и даже не подгрызет с краев дорогу.

На стук копыт повернулся старший над работающими, поспешно сорвал с головы шапку и поклонился.

— Ваше высочество!

— Мое, — согласился я. — Хорошее дело, молодцы!

Он сказал подобострастно:

— Ваше повеление исполняем!

— Ага, — ответил я, — ну да, я такой, от меня только хорошее, замечательное и очень даже замечательное!

Он робко улыбнулся, я же шучу с ним, таким простым человеком, а я пустил арбогастра дальше, стараясь припомнить, когда такое повеление дал, какой же я все-таки внимательный к простому человеку, даже до таких мелочей снисхожу…

Правда, видимо, слишком мелкое на фоне великих дел, потому даже с моей памятью не вспомнил, когда и как, но это неважно, народ видит мою неусыпную заботу.

За спиной раздался далекий звук трубы, звонкий и требовательный. Я оглянулся, по дороге мчится всадник в одежде цветов королевского двора, попона конская тоже с гербами, даже я признал золотые мечи, повернутые остриями вниз.

Все люди останавливаются, убираются с проезжей части, телеги и повозки поспешно сдвигаются все к левой стороне, чуть ли не заезжая колесами в канаву.

— Ого, — сказал я, — это что случилось?

На меня оглянулись, один из рабочих узнал, торопливо сорвал с головы шапку.

— Ваше высочество!.. Простите, не признал сразу… Это король Леопольд, кто же еще может так ехать. Сейчас промчатся.

Через минуту мимо пронесся отряд дворцовой стражи, все с мечами наголо, грозного вида усачи, в самом деле крупные и умелые, отобранные в гвардию по всему королевству. Еще полминуты напряженного ожидания, и показалась четверка великолепных лошадей, а за ними не катится, а буквально летит повозка на высоких полозьях. Мне даже показалось, что слегка пружинит. Во всяком случае, на санях передвигаться гораздо комфортнее, чем в телеге, там можно только шагом, а если с такой вот скоростью — костей не соберешь.

Двери закрыты плотно, окошки тоже, так что есть в повозке король или там кто-то еще, утверждать не буду, но убранство в самом деле королевское, эмблемы скрещенных мечей остриями вниз налеплены со всех сторон.

Успокоился король, мелькнула насмешливая мысль. Тогда и снегу было побольше, и мороз с ветром, а он прибыл верхом на боевом коне, зато сейчас передвигается с наибольшим комфортом.

Стражи у городских ворот сразу повернулись в сторону всадника могучего сложения да еще на огромном боевом коне, которого сопровождает такая же огромная собака ужасающего вида с клыками и красными глазищами.

Из сторожки выбежал вельможный рыцарь, но стражи уже вытянулись, браво прокричали:

— Слава кронпринцу!

— Кронпринцу слава!

Я помахал рукой.

— Согласен-согласен, мне слава, а вам всего лишь деньги, но побольше-побольше, верно?

Они заулыбались во всю ширь, кронпринц шутит, а я подумал, что можно и не добавлять имени и титулов, других кронпринцев в королевстве не существует. Я прямой и единственный наследник здешнего короля Леопольда.

На одной из улиц несколько человек скалывают лед с тротуара, я с удивлением узнал в руководящем ими могучем мужике вильдграфа Вильдана Зальм-Грумбах, лорда земель Ирмии и Нирда, а также каких-то еще важных владений, о которых он никогда не забывает упомянуть.

Я придержал коня, он оглянулся на стук копыт, дернулся при виде Бобика, но тот сел на задницу и рассматривал его с вежливым любопытством.

— Ваше высочество, — проговорил он осевшим голосом. — Как вы… неожиданно!.. И собачка тут как тут.

— Здравствуйте, граф, — сказал я величественно, — как ваши города Зальм-Кирбург и Зальм-Даун? Они все еще справа от Генгаузгуза?

Он улыбнулся, показывая, как и те стражи у ворот, что шутку понял, спросил с удовольствием:

— Надеюсь, на этот раз надолго?

Я покачал головой.

— Рассчитываю на пару дней, а дальше как получится. А за что это вас понизили до чистильщика городских улиц?

Он засмеялся уже громче, во весь рот:

— А что, похоже? Здорово… Ко мне вечером гости прибудут, а тут всю улицу льдом схватило.

— А-а-а, — сказал я понимающе, — этот дворец за вашей спиной ваш?.. Красота какая! Смотрите, чтобы король не отнял.

Он покачал головой.

— Думаю, теперь король все будет делать с оглядкой на своего наследника.

— Сплюньте, граф, — сказал я уже серьезно. — Мне только не хватает влезать в дела королевства! А по бабам когда?

— Да, — подтвердил он, — это куда серьезнее. Поди, в монастыре с ними было туговато?

— Не то слово, — ответил я с чувством. — Король у себя?

— Он же король, — ответил он.

— И что, — спросил я в удивлении, — у своего дворца лед не скалывает?

Он расхохотался.

— Нет. Но только потому, что дворец… великоват.

Я улыбнулся, вскинул руку в жесте прощания.

— Увидимся!

Вокруг дворца снег убран, а лед сколот, что неудивительно, слуг много, а дворец на солнечной стороне, с этой стороны снег и лед тают одинаково быстро.

Дорога от ворот ограды ведет длинная, широкая, ограниченная с обеих сторон цепью заснеженных кустов роз, дальше по обе стороны целые горы снега, дорога к головному зданию дворца широкая, убирать приходится много.

А дальше дорога, приведя к роскошным ступенькам, спускающимся, как каскад водопадов, от покрытых золотом ворот, раздваивается и, не огибая дворец, уходит в стороны, где расположены еще корпуса этого великолепного комплекса.

Здесь группы рабочих, пригнанных или приманенных из сел, тоже роют дренажные канавы в ожидании таяния, хорошо, пусть уж лучше вода уходит по узким канавкам, чем нам придется бродить по колено в грязи, ожидая, пока все подсохнет.

— Молодцы, — сказал я с высоты седла. — Хвалю!

Бригадир низко поклонился.

— Это же ваше указание, ваше высочество!

— Ну да, — согласился я. — Мое высочество такое внимательное даже к мелочам жизни, хотя и не мелочное, как мне иногда кажется…

Они ждали, пока я проеду, затем опустили шапки на головы и снова принялись рыть сперва в снегу, а потом даже долбить мерзлую землю.

В левой части дворцового ансамбля мой штаб и апартаменты, арбогастр привычно понес по той дорожке, Бобик уже там прыгает у крыльца, пугая народ.

Я с ходу отметил некую неправильность, не сразу сообразил, что у главного здания на площадке для повозок расположились эти тяжеловесные и пышно украшенные, я бы сказал, экипажи, а перед левым только длинная коновязь, где не меньше трех десятков коней, все элитные, породистые, по большей части сухощавые и тонконогие, приспособленные для долгой скачки, и только с полдюжины настоящих гигантов, на этих явно прибыли не гонцы, а могучие рыцари.

Уже привыкли, мелькнуло у меня в мозгу. Мунтвиг использовал Сакрант как опорную базу для войска, в столице была его резиденция, но, когда я оставил королю Леопольду его дворец, он в жесте ответной любезности, тщательно обговоренной и запротоколированной ранее, предложил мне разместиться во дворце, который ранее занимал Мунтвиг.

И сейчас каждый видит разительный контраст: в главном здании — король, его двор, пышность и роскошь, а в левом — суровая мощь, люди в доспехах, при оружии, звучат отрывистые слова команд, все исполнено ощущением силы и власти… и каждый понимает, где власть декларативная, а где реальная.

Я ухмыльнулся, вспомнив роскошные троны в каждом зале: Мунтвиг соблюдал традиции и принимал всех строго в соответствии с их рангом. Это мне по фигу, на каком троне сидеть, а он на золотом принимал глав государств или полномочных послов, на серебряном — военачальников, на тронах попроще — глав гильдий и цехов, зато я могу принять хоть в коридоре, хоть на лестнице…

Поколебавшись чуть, в «свои» апартаменты или в королевский дворец, в правилах дворцового этикета такой случай не предусмотрен, я быстро взбежал по ступенькам в главный дворец, миновал холл, задрав нос и старательно не замечая ахающих и торопливо кланяющихся придворных, толкнул дверь приемной кабинета Леопольда.

Двое суетящихся от великого усердия канцеляристов подают на подпись бумаги массивному вельможе в довольно скромном камзоле, однако с шеи свисает толстая золотая цепь, а на ней огромная золотая звезда с бриллиантами.

Он поднял голову, в замыленных работой глазах появилось непонимающее, а потом изумленное выражение.

— Ваше высочество! Сэр Ричард!.. Что ж вы так неожиданно…

— Я скачу быстрее любых гонцов, — ответил я. — Хотя вообще-то это мой конь скачет, но мы, правители, всегда приписываем себе заслуги подданных, не так ли?

Он развел руками.

— Это даже не сами короли придумали.

— Впервые их кто-то опередил?

— Да уж… Доложить его величеству?

— Может быть, — сказал я, — не пугать его так уж сразу?

— А как?

— Подготовить, — предложил я. — Сперва сообщить, что все его дворцы на севере страны сгорели, три провинции взбунтовались, Мунтвиг объявил награду за его голову, любимая собака издохла…

Он дернулся.

— Может быть, про собаку не надо? А то удар будет слишком уж сильным…

— А сразу после собаки, — сказал я, — сообщите, что я за дверью. Он и про собаку забудет!

Он вздохнул.

— Нет, про собаку чересчур. Нехорошо шутить такими серьезными вещами… Скажем лучше, армии Морданта и Алемандрии вторглись с востока и запада? И жгут города?

— Сойдет, — согласился я. — Сэр Гангер, вы прекрасный работник! С выдумкой, что так важно и даже необходимо в серьезных государственных делах.

Он кивнул и торопливо вошел без стука в кабинет короля. Канцеляристы, непонимающие и трепещущие перед моим величием и непонятными переговорами, застыли, как суслики возле своих норок, страшатся даже дышать в присутствии столь грозной особы, будто я не кронпринц, а Бобик.

Гангер вышел буквально через пару мгновений, поклонился и церемонно развел руки в стороны.

— Его величество король Сакранта Леопольд Кронекер… гм… готов принять вас, ваше высочество, со всем радушием!

Я отметил его запинку насчет «принять», король хоть и выше по титулу, но его королевство под моей железной пятой, армия заняла как все стратегически важные крепости, так и саму столицу, однако этикет есть этикет…

Леопольд, не ломая голову над проблемой, как приветствовать кронпринца, который одновременно еще и оккупант, просто поднялся мне навстречу и улыбнулся одними глазами, как он умеет мастерски.

— Ваше высочество, — произнес он протокольным голосом, ибо хозяин здесь он, да и король, а не какой-то принц, пусть и коронный.

— Ваше величество! — воскликнул я.

— Ваше испытание в Храме Истины закончилось? — спросил он. — Садитесь, принц. Вы мой наследник и потому должны интересоваться делами королевства.

Я помотал головой.

— Ваше величество еще молоды, а я, со своей стороны, всячески и зело поспособствую вашему здоровью, дабы ваше наследство не обрушилось на мои хилые плечи.

— Принц!

— Ну, — сказал я скромно, — пусть не совсем хилые, но у меня слишком много других дел. Не таких важных, понятно, зато неотложных, что еще хуже.

Он продолжал улыбаться, уже не только глазами, но и лицо потеплело.

— Если я могу чем-то помочь, — произнес он медленно.

Я выставил перед собой ладони.

— Ваше величество! Я просто заскочил первым к вам, как к королю и сюзерену. Со своими повидаюсь в порядке живой очереди. Думаю, уже разнеслась весть, что мое высочество вернулось. Сейчас в мои покои народу набьется, как селедок в бочку. Селедка — эта такая рыба, хотя я никогда не мог понять, чего она лезет в бочки. Так что я, с вашего позволения…

Он сказал тепло:

— Да-да, конечно. Я ценю, что вы зашли сразу ко мне.

— Это был мой долг, — ответил и добавил со значением: — Надеюсь, сэр Гангер расскажет всем, куда я сперва, а куда потом.

— Он не сэр, — поправил он, — хотя иногда подумываю… но вдруг станет работать хуже?

— Да, — согласился я, — от добра добра не ищут! Еще увидимся, ваше величество!

Он проводил меня до двери, наверняка чувствуя облегчение, словно быстро выпроводил невесть откуда неожиданно забредшую грозу с громами, молниями и конским топотом.