Читать книгу Белое перо - Гектор Шульц - Страница 3

Когда в темный и грязный переулок вошел странный мужчина в не менее странном наряде, два паренька переглянулись друг с другом и синхронно улыбнулись. Улыбнулись жесткими и злыми улыбками, после чего направились в сторону незнакомца, который рассеянно вертел головой, рассматривая обшарпанные и покрытые граффити фасады домов. Они, подойдя ближе, замерли, склонив головы, и внимательно осмотрели мужчину, почему-то не обращавшего на них внимания.

Незнакомец и впрямь был странным. Чего только стоил его наряд, больше походящий на старинные рельефные доспехи, выкрашенные черной матовой краской. Из-за плеча мужчины выглядывала рукоять меча, обтянутая черной кожей. Незнакомец слабо покачал головой, посмотрев на один из шедевров уличной живописи, изображавший женщину в неглиже с баклажаном в причинном месте, после чего перевел взгляд на подошедших к нему пареньков.

– Добрый вечер, – улыбнулся мужчина, сверкнув темными глазами. – Не подскажете, как мне попасть на вокзал?

– Ну, считай, что ты на него и попал, – хмыкнул один из парней – высокий и чуть сутулый. Он улыбнулся в ответ, из-за чего стало видно, что зубов у него явно недостает. Второй, чуть пониже и покрепче, лающе рассмеялся, оценив остроту друга.

– Замечательно, – ответил мужчина. – В таком случае, я хотел бы приобрести билет до Пршибрама.

– Сейчас приобретешь. В один конец, – ответил ему второй и снова рассмеялся, заставив мужчину поморщиться.

– Какой же отвратительный смех, – сказал он, помассировав виски тонкими пальцами. – Будто помесь шакала и гиены. Но каждый человек уникален, правильно? Вот на уникальность и спишем.

– Не понял, – нахмурился первый. – Ты его, что, оскорбил сейчас?

– Нет. Озвучил собственное мнение. На него, насколько я знаю, не принято обижаться.

– Не, не принято, – сказал второй и достал из кармана небольшой нож, тускло блеснувший в слабом лунном свете. – Принято пузо вспарывать.

– О! Так вы грабители, – просиял мужчина, заставив хулиганов переглянуться. Он кивнул, словно подтверждая свои слова, а потом еще раз обвел переулок рассеянным взглядом. – Стоило бы сразу догадаться. Эта речь, она не меняется веками. Так было в Иудее, во Франции, глупо считать, что и в другом временном отрезке что-то поменялось.

– Ты чего несешь? – тихо спросил первый. Мужчина слабо улыбнулся, услышав в его голосе угрозу.

– Рассуждаю. За неимением достойного собеседника, я вынужден рассуждать сам с собой.

– Кажется, сучий сын нас тут оскорбляет, Янек, – сплюнул второй и, оскалившись, наклонил голову. – Наверное, он из этих идиотов, что по лесам с железками носятся. Нажрался грибов и несет теперь херню.

– Да и плевать, – покачал головой Янек, тоже доставая из кармана складной нож. – Короче, дядя. Снимай свой костюм из консервных банок и вытаскивай бумажник. Не знаю, где он у тебя хранится, но мы не брезгливые.

– Я не ношу бумажник. Мне это ни к чему, – ответил мужчина.

– Все носят бумажники, но мы проверим, – буднично ответил первый. – Снимай металлолом и складывай его в кучу. Наверняка в ломбарде что-нибудь да дадут. А режик себе на стену повешу. Ха!

– Это не металлолом, а мой доспех, – поправил его незнакомец. – А режик, как вы его назвали, – мой огненный меч. Я бы с радостью дал его вам, чтобы посмотреть, как обуглятся ваши руки, а кости превратятся в труху, но это слишком легкое наказание для грешников.

– Эт мы-то грешники? – хохотнул второй. Янек тоже ехидно усмехнулся, а потом вздохнул, когда не увидел на лице мужчины намека на шутку.

– Ну, грешники, и что? Жизнь такая, дядя. Последний раз повторяю. Снимай железки и чеши отсюда, пока в бочину не пырнули.

– Пожалуй, откажусь, – усмехнулся мужчина и сделал шаг вперед так, чтобы кончик ножа хулигана уткнулся ему в грудь с глухим стуком. Он строго посмотрел на Янека, а тот сглотнут тягучую слюну, когда увидел глаза незнакомца. Они были не черными, а темно-красными и с каждым последующим словом разгорались все сильнее. Янек вдруг понял, что не может пошевелить ни одним мускулом, и его бросило в пот. Липкий и холодный. Мужчина увидел это и улыбнулся.

– Как ты это сделал? – потрясенно спросил хулиган, тщетно пытаясь дернуть рукой.

– Я вижу тьму в ваших душах, – ответил незнакомец, и в его глазах забегали веселые искорки зарождающегося пожара. – Тьму, которая почти пожрала их, подобно голодной твари. В ваших душах нет света. Есть только страх. Страх перед наказанием. Вы гадали, каким же оно будет – ваше наказание. Так посмотрите ему в глаза…

Янек застонал, когда в голове возникло чудовищное давление, от которого перед глазами пошли красные круги. Он тщетно пытался дернуться, но давление лишь росло, громко пульсируя где-то внутри, как и голос незнакомца. На секунду Янек даже пожалел, что встал у него на пути, а потом мысли испарились, как от прикосновения к мокрой тряпке горячего утюга. И на замену им пришли образы. Давние образы, которые Янек так отчаянно пытался скрыть от самого себя. 

– Зачем ты это сделал, сынок? 

– Моя жизнь стоила ста крон? 

– Почему ты забрал маму? Почему не остановился, когда она просила?

Янек взвыл, когда увидел перед собой лица. Лица тех, кого он тщетно хотел забыть. Лица тех, чьей кровью он напоил дешевый нож. Бледная старушка с заплаканными глазами. Янек помнил её. Помнил, как выхватил у неё сумку, но старая гарпия крепко держала потертую кожаную ручку, и ему пришлось отмахнуться ножом. Она была первой. Янек долго блевал в том переулке, прикасаясь влажной рукой к шероховатой штукатурке дома и смотря на старушку.

Мужчина в помятом костюме, серой рубашке и красным пятном на левой стороне груди. Янеку нужны были деньги, но в карманах клерка нашлась лишь смятая банкнота в сто крон. Он взвизгнул, когда нож Янека пробил ему грудь, и хрипел, смотря на убийцу, когда жизнь покидала тело.

Девочка в сиреневом платьице и молчаливая мать рядом с ней, смотрящая на Янека с осуждением и болью. Он влез в богатый дом, думая, что там никого нет. Но нашел мать и ребенка. Янек остановился лишь тогда, когда крик девочки чуть не разорвал ему перепонки, а потом утонул в звенящей тишине пустого и безжизненного дома, из которого днем ранее вывезли все вещи. Наградой стал кошелек с двумя тысячами крон. По тысяче за отнятую жизнь.

– Зачем ты это сделал, сынок? – Я… я не хотел, – пролепетал Янек синими губами. На лбу хулигана застыли дрожащие капли холодного пота, а страх медленно сжал его сердце, когда старушка взяла его за руку. Он вздрогнул, потому что её рука была подобна льду. Холодная и липкая. – Хотел, – сказал мужчина в помятом костюме, положив свою руку ему на плечо. – Сто крон, которые ты потом выбросил в мусорное ведро, потому что они были испачканы в моей крови. 

– Мне нужны были деньги. 

– А получил мою жизнь. 

– Почему ты забрал маму? – спросила девочка, а молчаливая мать прикоснулась к щеке Янека рукой, заставив хулигана застонать. – Почему не остановился? 

– Ты обезумел, – глухо сказала мать. – Ты хотел лишь одного. 

– Я хотел, чтобы она заткнулась, – прошептал Янек, с ужасом смотря в бледные глаза матери, а потом отпрянул, когда в них зажегся знакомый ему темно-красный огонек. 

– Ты пытался забыть нас, но мы всегда были рядом, – сказала старушка. 

– Кто вы? Оставьте меня! – закричал хулиган и снова взвыл от боли, сдавившей ему сердце. 

– Теперь ты наш, – улыбнулась девочка. Янек покачал головой, но в ответ получил лишь торжествующую улыбку. – Ты забрал наши души. 

– Теперь и мы заберем твою душу, – сказала её мать, напрягая руку и разрывая кожу на щеке Янека. – Теперь она в Аду. Твоем личном Аду, Янек. 

– Навеки, – закончил мужчина, сдавливая плечо хулигана и заглядывая ему в глаза. Янек снова закричал, когда внутри сломалась кость, но боль была тупой. Куда страшнее был ужас, разгорающийся все сильнее в глазах тех, кого он тщетно пытался забыть.

– Ничего не меняется, – улыбнулся мужчина, сделав шаг назад и с весельем посмотрев на два скрюченных тела, которые стонали и сучили ногами, лежа в зловонных лужах.

Незнакомец перевел взгляд на билборд, с которого на него смотрел красивый мужчина в черном пальто, черных брюках и классических черных туфлях, и, щелкнув пальцами, удовлетворенно кивнул, когда странный доспех изменил свою форму на одежду с рекламного щита.

– Ничего не меняется, – повторил незнакомец, брезгливо смотря на хулиганов, уставившихся в небо стеклянными глазами. – Сначала в них говорит дерзость, потом они ищут оправдание своим грехам, и в конечном итоге в глазах застывает ужас. Ужас, а не раскаяние. Если так пойдет и дальше, то моя миссия завершится гораздо раньше.

Мужчина поднял голову к небу, ехидно улыбнулся и, достав из кармана пальто серебристый портсигар, закурил сигарету. Затем, выдохнув дым, погрозил пальцем далеким звездам и, перешагнув тела хулиганов, направился к выходу из переулка.