Читать книгу АнтиБожественная комедия. Том второй - Гектор Шульц - Страница 6

Учитывая, что на сей раз, мы летели не в прошлое, то и сам переход оказался менее чувствительным, чем в прошлые разы. Правда, голова немного побаливала, и ноги тряслись, но я списывал это на обычное волнение. После темного зала мемориала Линкольна, жаркое солнце Испании резануло по глазам, будто промышленный лазер, начисто выжигая белки и стараясь добраться до мозга.

– Солнышко лучистое, блядь, – хрипло буркнул я, разминая спину. Астра без стеснения лежала на земле, покрытой высохшей травой и пялилась в небо. – Заинька, ты неимоверно прекрасна, а сисечки так и манят, но может пойдем искать Печать, пока тут пиздец не начался?

– Погоди, дай мне минутку, – тихо ответила рыжая.

– С чего бы? – весело спросил я, подсаживаясь рядом и завязывая шнурки на своих боевых ботинках.

– У меня, бля, голова кружится.

– Наверное, ты беременна. Ай! – я схватился за ушибленное ухо и показал Астре язык. Подруга зашипела, но с земли поднялась. – Вот и вылечили тебя. Мне конфетку, а тебе морфия бутылку, чтобы не буянила.

– Иди ты, лысый. Кстати, куда мы попали-то? – отвлеклась она, разглядывая окрестности. Мы приземлились на небольшой горе, а снизу раскинулся типичный испанский городок в виде деревни. Покосившиеся глиняные домики, католические церквушки, море фруктовых деревьев и полное отсутствие людей, как и в Америке.

– На карте в мемориале была указана Каталония и одна из многочисленных деревень, где кто-то хитрый спрятал Печать. Только мне кажется, что Печать уже снята, – ответил я. – Видишь, как деревья пожелтели, хотя на дворе середина августа.

– Откуда такие точные познания? – настороженно спросила Астра.

– Герцог Элигос вместе с оружием и американской формой наколдовал мобильник. Правда, он через жопу работает. Китайский, наверное, – хмыкнул я, доставая смартфон из кармана. – А на календаре дата. Шестнадцатое августа.

– Ладно. Чем тут сидеть, пошли на разведку. И перестань, блядь, кидать в меня это сушенное говно! – Это не говно, а глина, – съязвил я, запуская в рыжую небольшой шарик, поднятый с земли. – Злая зая, а я, между прочим, нервничаю.

– Подрочи и станет легче, – меланхолично ответила подруга, спускаясь по тонкой тропке вниз. Я вздохнул и поплелся вслед за ней.

Городок встретил нас тишиной и редкими жителями, отличающимися невероятной худобой. Большинство попадающихся нам людей были в одном исподнем или же гордо сверкали причиндалами, выданными при рождении из среднестатистического испанского влагалища. Но было в этих людях еще кое-что страшное. Их взгляд, в котором горели голодные искорки. Жадные глаза следили за нами, пока мы медленно двигались в сторону центрального собора с ржавым шпилем, смотрящим в раскалённое небо. Именно возле собора нас остановила странная процессия, возглавляемая худым мужчиной с всклокоченными волосами и в грязной наволочке, обернутой вокруг тщедушного тела на римский манер.

– Покайтесь, грешники, ибо грядет День Гнева! – заорал он, подлетая ко мне и хватая за грудки.

– Отъебись, пидрила, – буркнул я, с легкостью отпихивая мужчину. Тот бухнулся пятой точкой на землю и по инерции пропахал пару метров, но так и не успокоился.

– Деревья сгорают в дьявольском пламени, мироточат кресты и еда не задерживается внутри тел. Грядет Судный день, – уверенно продолжил мужчина.

– О чем это он? – тихо спросила Астра, прижимаясь ко мне.

– Срется жидко, наверное, – предположил я, ехидно усмехнувшись. – Слышь, дед, что тут у вас творится?

– Явился тот, кто мерой своей отмеряет, и наказывает нас за излишнее чревоугодие. – Ох, бля.

– Чего? – в недоумении замерла рыжая, когда я хлопнул себя по лбу.

– Всадник освободился.

– Какой всадник? – не поняла Астра.

– Двоих мы уже видели. Чума и Война. А здесь Третий Всадник, – кивнул я в сторону кафедрального собора, возле которого лежали худые люди. Некоторые из них пожирали песок с таким аппетитом, будто это отменные деликатесы.

– Покайтесь! – вновь возопил худой мужчина, задирая наволочку так, что стало видно сморщенное достоинство.

– Да заткнись ты, нахуй, пожалуйста, – разозлился я и, не утерпев, зарядил мужику в лоб ногой. Тот мгновенно отключился, позволив мне спокойно вздохнуть. – Не люблю панику. «Покайтесь, перестаньте дрочить, молитесь, жрите хлеб и воду, не пизди пятиклашек, не отнимай у них деньги на обеды». Паникеры ебаные, ну нахуй!

– Какой ты чувствительный, Степка, – хохотнула Астра, а затем серьезно спросила. – Что делать будем с Третьим Всадником? Кто он, кстати?

– Поражаешь ты меня, заинька. Как еще в Рай попала. Третий Всадник – это Голод. Вот, кстати, и он, – из дверей собора вышел гигантский тощий конь, на котором восседал настоящий скелет, только обтянутый кожей. В руках он держал старинные весы, которые слабо покачивались в такт ходу скакуна.

– Пиздец, – буркнула рыжая, прячась за мою спину. – Богомол натуральный.

Голод медленно ехал, направляясь, несомненно, к нам, и чем он был ближе, тем ужаснее был его лик. Серая пергаментная кожа, торчащие ребра, мерзкие бородавки на лбу и подбородке, и холодные ледяные глаза. Из одежды на нем была только истлевшая тряпица, закрывающая причинное место. Скакун же был под стать хозяину. Бледный, худой и безволосый. Ужаснее лошади в мире я еще не видывал, а видывал я всякое.

– Посланцы прибыли, как мне и говорили, – надменно протянул он, останавливаясь в паре метров от нас. В отличие от Войны и Чумы, Голод не собирался нападать. Просто восседал на коне, аки царь с презрительной усмешкой на сморщенных губах.

– Кто это тебе пизданул? – мрачно спросил я, оглядываясь по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия. Винтовки Герцога Элигоса исчезли вместе с нашим другом, а новые найти было проблематично.

– Тот, кто снял Печать и выпустил меня на волю. Апокалипсис начался, и остановить его невозможно.

– Ну это мы еще посмотрим. А ты часом не болен анорексией? – спросил я, стараясь выгадать время для обдумывания патовой ситуации. Астра тихо дрожала за моей спиной, не решаясь сказать и слова.

– Чем? – нахмурился Всадник, привставая в седле.

– Когда жрешь и не в коня корм, – хохотнул я. – Ебало у тебя слишком кислое, дружище, и соски торчат.

– Не след тебе смеяться над бессмертными, мальчишка, – прошипел Голод, когда до него дошел смысл сказанного. – Миллионы пали предо мной, пожирая грязь и ил, в надежде набить животы.

– Еще бы. Ты себя в зеркало видел? Будто Александра Невского оставили на год без еды, и теперь он готовится к Мистер Олимпии. Уродлив ты, говорю. Пиздец, как уродлив.

– Внешний вид меня не волнует, куда важнее души.

– Очередные загадки. Ты, конечно, пиздато шпаришь по-библейски, но у меня тут пара вопросов есть, и я был бы благодарен за ответы, – храбро сказал я, стараясь не выказать страха. Всадник тихо рассмеялся на это заявление.

– Я чувствую, как ты боишься. Ведомо мне многое. Как пал Чума и Война, как исчезли твои друзья, как жаждешь ты спасти себя и девицу, – кивнул он в сторону Астры.

– Хватит выебываться. Почему исчезли демоны, когда восстановили Печати? Они отправились в Хаос?

– Нет.

– Значит, они живы? – Демонов нельзя уничтожить, даже если они прикасаются к Печати.

– Туманно, – хмыкнул я, доставая сигаретку. – Ты не против, если я закурю? – Наслаждайся последним мигом, – сказано это было безразлично, но у меня мороз по коже промчался.

– Спасибо, ты просто душка. Так куда делись демоны?

– Ловушка того, кто снял Печати. Черный Агнец предвидел это.

– Черный кто? А, это ты так Стефана называешь, наверное. Значит, друзья в плену, – протянул я. – В который, сука, раз.

– Угадал, посланник.

– А скажи мне, пафосный ты наш, как разовьется Апокалипсис, если дружки твои, я про гнилого уебана и американскую мультиварку, уничтожены? – победно улыбнулся я, стараясь вывести Всадника из душевного равновесия.

– Они не уничтожены, – захохотал Голод. – Мои братья сейчас несут миру болезни и конфликты. То, что вы восстановили Печати, ничего не изменит, глупец.

– Как так? – поперхнулась Астра, которой надоело молчать.

– Так, рыжая дева. Они берут свою силу из этого мира. Всегда будут болезни и войны, а значит, всегда будут существовать и мои братья. Вы всего лишь задержали их на какое-то время.

– Зачем они тогда на нас кидались? – совсем потерялся я. – Раз их не убить и нас не сломить, то какой смысл был в комедии?

– Каждая комедия несет в себе трагедию, посланник, – улыбнулся бескровными губами Голод. – Цель моих братьев – это демоны, способные помешать грядущему. На вас им откровенно плевать. Что могут сделать два праведника, которые даже не ангелы, а Божественная искра в них слаба и ничтожна? Правильно, ничего. Какой мне смысл нападать на вас, если вы ничего не сможете изменить? Восстановите вы печать или нет, какая разница? Голод выпущен, и грешники будут страдать.

– Ах ты хитрожопая гомосятина, – потрясенно пробормотал я и повернулся к Астре. – Заинька, что нам делать-то? – Я не знаю, – пожала плечами рыжая, глядя на покатывающегося со смеху Всадника. – Четвертый Всадник наверняка уже на свободе, а Герцога Элигоса, который хоть что-то знал, рядом нет.

– Воистину, – хмыкнул я. – Тупик, ебать его в сраку молотком.

Порой случается такое западло, как любят говорить блатные романтики, что делать дальше неизвестно. Вот и мы с Астрой растерянно переводили друг на друга взгляд. Элигос или Вине, которые могли хоть что-то прояснить по поводу этой дикой ситуации, исчезли и сейчас наверняка маринуются в плену у озлобившегося на них Стефана. Небеса даже не ведают, что происходит внизу, а если и знают, то не торопятся исправлять, предоставив людям самим расхлебывать эту кашу.

Третий Всадник, брезгливо на нас посмотрев, отправился к входу в церковь, а за ним, как и прежде, двинулась голодная и тощая толпа, в надежде, что худой Голод смилостивится и подаст им на обед пару хлебных крошек взамен опостылевшей пыли и сухой травы. От группы попрошаек внезапно отделился один человек и направился к нам. Я нахмурился и пытался понять, где я видел это лицо, пусть и подпорченное сейчас Голодом.

– Тебе чего, дружище? – миролюбиво спросил я незнакомца. Тот аккуратно потер мочку уха длинными пальцами и опасливо покосился на Всадника. – Не ссы, этому уебку на все насрать, если только рядом кто-то МакДональдс не откроет.

– Я видел того, о ком он говорил, – тихо ответил мужчина со знакомым лицом. Я охнул, узнав обладателя золотого мяча и известного во всем мире футболиста.

– Лео? Лео Месси? Злоебучий «барсук»? Без обид, – ухмыльнулся я, заметив, как напрягся мужчина. – Я за Манчестер Юнайтед болею. Ты какого хуя забыл в этой дыре?

– Программа «Барселоны» по визитам в удаленные уголки Каталонии, – поморщился он, услышав руладу голодного кита из собственного живота. – Дернул меня черт сюда приехать в этот момент. Потом из собора вышел этот монстр, поднял весы и каждый человек, в этом проклятом городке, мгновенно похудел и ощутил зверский голод, который ничем не утолить.

– Хуево быть тобой, – буркнул я и извинился, когда увидел кулак Астры рядом со своим носом. – Пардоньте, дяденька. Сами мы не местные и порой хуйню несем. Так что ты видел?

– Старика в черном. На Карлеса Пуйоля похож чем-то.

– Стефан, – заскрипела зубами рыжая, чем напугала известного футболиста до инфернального тика.

– Он разговаривал с этим верзилой на коне, а я стоял рядом и все слышал. Старик сказал, что ему осталось открыть одну Печать и мир погрязнет в разрушениях. Верзила похвалил его и велел передать почтение Владыке. Не знаю о чем он, но тон, каким это было сказано, я бы назвал испуганным и почтительным.

– А он случаем не сказал, где именно эта Печать находится? – спросил я. Лео кивнул.

– В России, Москва. Позади мизолея какого-то.

– Мавзолея, ебанько, – оскорбилась Астра, вспомнив о патриотичности. – Значит нам известно, куда двинулся Стефан. Збышек, а мы можем перенестись без пентаграммы колдуна или обязательно надо ее искать?

– Увы, обязательно. Петр нам же говорил, если ты забыла, – покачал я головой. – Придется прорываться через Голод. Хе-хе. Смешно получилось?

– Охуеть как. Десять Петросянов из десяти, – съязвила рыжая, поднимаясь с земли. – Пошли, лысенький. Пора уже сделать хоть что-нибудь.

Голод закрывал собой проход в церковь, и это значило, что без боя пройти не получится. Астра состроила суровую мордочку и крепче сжала в руках металлический прут, бесхозно валявшийся в куче мусора, а я вооружился цепью, предусмотрительно снятой с ржавой решетки, закрывающей вход в чей-то дом.

Всадник меланхолично на нас смотрел, даже не сомневаясь в собственном превосходстве, а стоило бы опасаться двух решительно настроенных посланцев Небес, вознамерившихся разнести одну худую черепушку.

– Это пиздец, – выдохнул я, в который раз падая на древнюю брусчатку возле входа в церковь. Голод, не смотря на внешний хилый вид, был невероятно сильным и играючи разбрасывал нас с Астрой по сторонам.

– Збышек, мы его так не завалим. Нужна хитрость, как с Войной, – прошипела рыжая, приземляясь рядом и потирая зад ладошкой. Заметив мой заинтересованный взгляд, она взорвалась матом и руганью. Да так, что у ближайших испанцев от ее словесного поноса кровь из ушей пошла. – Хватит ебалом щелкать, попрыгунчик! Ебани цепью по ногам его сраной клячи и он ебнется. А дальше отойди и дай мне закончить начатое! – Давно бы так, – хмыкнул я, разматывая цепь. Голод мерзко смеялся, запрокинув голову назад. Складывалось ощущение, что в случае слабого порыва ветра, его голова оторвется от шеи и Лео Месси получит очередной мяч. Только серый и костлявый. – Погнали, ебушки-воробушки.

– Ату его, пидараса! – заорала Астра, отвлекая внимание всадника.

Пока Голод был занят Астрой, мне удалось подбежать сзади и ловким движением опутать ноги скакуна Третьего Всадника. Страшная зверюга удивленно посмотрела в мою сторону, а затем сделала шаг, ставший для нее последним. Если вы, хоть когда-нибудь, видели, как рассыпаются старые пивные банки, то сможете представить то, что стало с конем. Рахитичное создание кувыркнулось, сбрасывая седока, и грохнувшись оземь, рассыпалось на составные части, которые любят изучать в ветеринарных школах.

Астра тем временем подскочила к лежащему Голоду и со всего маху проткнула серое тело прутом, вогнав металл в камни. Всадник, понявший наконец-то замысел рыжей бестии, заорал. Тоскливо и противно, но мы уже неслись ко входу. Важно было скорее найти пентаграмму Стефана и, пробормотав призыв, слинять из жаркой Каталонии.

– Мы будем Печать закрывать? – спросила Астра, отбрасывая с лица мокрые волосы. Вспотела, бедняжка, после драки с Всадником.

– Уже, – буркнул я, хлопнув кулаком по Печати, и, услышав звуки с улицы, ехидно улыбнулся. – Слышишь? Мявчит худосочный уебок. Ты его крепко пригвоздила.

– Ага. Как представила, что ты меня за грудь трогаешь, аж разозлилась, – язвительно прокомментировала рыжая. – Нашел пентаграмму, уебашка? – Нашел, – кивнул я, заметив рядом с алтарем знакомый символ, мерцающий зеленым. – Свежая еще. Энергия чувствуется в воздухе.

– Тогда чего мы ждем?

– Ничего, – хмыкнул я и произнес заклинание Стефана, сосредоточившись на том, чтобы оказаться рядом с чернокнижником. Попытка не пытка, конечно, хоть и мешали вопли Голода, старающегося отбиться от голодных испанцев.

– Что, блядь, здесь происходит? – ошарашенно произнес я, поднимаясь на ноги посреди Красной площади. Все видимое пространство занимали люди. Вернее, мертвые люди из разных эпох. Были тут и царские купцы с солдатами, белогвардейцы сидели тесным кружком рядом с Колчаком, а возле мавзолея маячила знакомая фигурка мужичка в простом пальто и сплюснутой кепке. Советские солдаты пили горячий чай с баранками и, негромко переговариваясь, обсуждали сидящих поодаль нацистов в потрепанных шинелях, которые отвечали красноармейцам злыми взглядами и ругательствами на немецком языке. Крестьяне, удивленно цокая, рассматривали стоящие возле ЦУМа иномарки, трогая хромированные бока «мерседесов» и «порше» своими грязными руками. За ними следили обычные российские полицейские, изредка и многозначительно помахивая дубинами.

– Мертвые поднялись? – спросила Астра, прижимаясь к моему плечу и испуганно охая, увидев рядом ехидный прищур Ивана Грозного.

– Ага, поднялись, – ответил я, кивая в сторону Лобного места, где стоял еще один Всадник. Вернее Всадница, бледная и на бледном коне. Она была мне знакома и держала в руках острую косу, которая мрачно сверкала в лучах остывающего солнца. Увидев нас, Всадница двинулась вперед. Мертвые мгновенно рассыпались, стоило бледному коню ненароком их коснуться, а потом вновь возникали на тот самом месте, где стояли.

– Меня редко, кто ищет, а кто находит – теряет самое дорогое. Жизнь, – тихо прошелестела бледная женщина, скривив губы в подобие улыбки. – Я ждала вас.

– Я догадывался об этом, госпожа, – только и мог молвить я. Когда разговариваешь со Смертью, почтительность сама прет наружу, а перечить ей может только глупец.