Читать книгу Обольстительная леди - Гэлен Фоули - Страница 5

Видя, что Блейд подшучивает над ней, Джесинда хотела обидеться, но передумала. Она действительно заслужила насмешки, которыми он ее осыпал. Услышав рассказ Эдди, она поняла, что ее обвел вокруг пальца обычный уличный пострел.

Вскинув голову, девушка бросила на Блейда суровый взгляд, который, по ее мнению, должен был предостеречь его от вольностей и непристойного поведения, а затем отважно переступила порог. Блейд по-прежнему с усмешкой наблюдал за ней.

Окинув комнату внимательным взглядом, Джесинда увидела, что ее стены имели тот же серый оттенок, что и стены коридора, а дощатый пол был покрашен темно-коричневой краской. Перед выложенным из кирпича камином лежал изношенный плетеный коврик, над тлеющими угольями висел маленький железный чайник. У стены стояла узкая кровать, задрапированная тканью. Приглядевшись, Джесинда поняла, что это полотнища тончайшего дорогого кашемира с рисунком из разводов красных, оранжевых и золотистых тонов. Без сомнения, эту ткань где-то украли. Джесинда усмехнулась, вспомнив безвкусный фиолетовый жилет, в котором Блейд явился однажды в дом Найтов, и красную гвоздику в его петлице.

Блейд явно обожал яркие цвета, и тем не менее его жилище выглядело очень скромно. Опрятность, по-видимому, не принадлежала к числу его достоинств. Джесинда заметила, как на полу из-под плинтуса появилась мышка и тут же снова юркнула в свою норку. Обшарпанная мебель была покрыта толстым слоем пыли. Комнату освещали свечи, горевшие в банках из цветного стекла. В спальне стояли платяной шкаф, старый обшарпанный секретер, простой деревянный стул и комод, над которым висела великолепная картина Каналетто в позолоченной раме.

Джесинда не поверила собственным глазам, увидев шедевр знаменитого художника. На полотне были изображены гондолы на Большом канале и венецианские дворцы в золотисто-красных тонах. Она узнала эту картину, украденную из гостиной леди Садерби. Только теперь Джесинда до конца осознала всю опасность своего положения. Она поняла, чем в действительности занимался Билли Блейд. «Бывшими в употреблении товарами» он называл ворованные вещи!

Не догадываясь о том, какие мысли роятся в голове Джесинды, Блейд закрыл дверь и прислонился к косяку, скрестив на груди руки.

Девушка обернулась к хозяину комнаты и, указав на живописное полотно, растерянно спросила:

– Откуда у вас эта картина?

В глазах Блейда мелькнуло выражение, похожее на раскаяние.

– Прекрасная живопись, не правда ли?

– Как она к вам попала?

– А вы как думаете?

Он внимательно смотрел на нее. У Блейда были замечательные глаза цвета морской волны, похожие на яркие халцедоны.

– Способ, которым вы зарабатываете на жизнь, кажется мне крайне опасным, – заявила она.

На губах Блейда заиграла плутоватая улыбка, от которой Джесинда ощутила слабость в коленях.

– Да, но, даже если мне придется завтра умереть, я умру с сознанием того, что хорошо повеселился здесь, на этой земле.

– Вы сумасшедший.

Блейд рассмеялся.

– Мне очень хотелось завладеть этой картиной. Пусть даже ненадолго. Обожаю красивые вещи. – Он бросил грустный взгляд на полотно. – Когда эта картина попала мне в руки, я думал, что скоро продам ее. Но она словно околдовала меня. Иногда, лежа на кровати, я смотрю на нее, пока не усну. А потом мне снится, что я в Венеции. Я вижу голубое небо, чувствую ласковое солнце, слышу плеск волн. – Блейд усмехнулся. – Но я знаю, что художники лгут. На земле нет райских уголков.

– Ошибаетесь. На свете есть такие места. Я была в Венеции, там действительно чудесно.

Блейд бросил на девушку настороженный взгляд. Он как будто сожалел о том, что внезапно разоткровенничался.

– Вы мне не верите? – спросила она.

Блейд ничего не ответил.

– Вам следовало бы съездить туда, – продолжала она с улыбкой. – Красота обычно благотворно воздействует на нрав человека.

Блейд фыркнул.

– У меня нет времени на отдых. Я должен вести постоянную борьбу с Калленом О'Деллом, и это не позволяет расслабляться.

– Рано или поздно вы расправитесь с ним, – мягко сказала она и, помолчав, спросила: – Вы серьезно ранены?

Он пожал плечами.

– Жить буду.

Некоторое время они стояли молча, пристально глядя друг на друга. Установившаяся тишина звенела, как волшебная струна. Комната вдруг показалась им теснее, чем была на самом деле. Пламя свечи отбрасывало золотистые отблески на настороженное лицо Блейда, высвечивая его контуры.

– Кто вы? – негромко спросил он. – Я должен знать это.

– Я могла бы задать вам тот же вопрос.

– Я первый спросил.

– Но ведь я уже говорила вам, что…

– Нет, «Джейн Смит» не носит таких бриллиантов. Кроме того, мне кажется, что мы уже где-то встречались.

«Будь осторожней, – предупредила себя Джесинда, машинально дотрагиваясь до своего колье. – Возможно, он полный невежда, но ему нельзя отказать в природном уме. Он очень проницателен. Еще немного, и Блейд вспомнит, где он мог меня видеть».

– Мне тоже показалось, что где-то я уже встречалась с вами, – промолвила Джесинда, взвешивая каждое слово. – Но я не могу припомнить, где и при каких обстоятельствах.

– Эдди сказал, что вы наняли почтовую карету до Дувра, а потом намеревались переправиться на континент.

– Это правда.

– Но что заставило вас отправиться в путешествие?

– Если вы не возражаете, месье, я предпочла бы умолчать об этом.

Блейд бросил на гостью задумчивый взгляд.

– Вы разрешите мне высказать одно предположение? – спросил он и, приняв ее молчание за знак согласия, продолжал: – Думаю, что вы бежали из дома. И цель вашего путешествия – Париж.

– Что?! – изумленно воскликнула Джесинда.

– Я слышал, что в наши дни среди юных леди стало модным убегать из дома.

– Какая нелепость! Не будьте смешны! Ничего подобного мне и в голову прийти не могло.

– Нет? Но это единственное правдоподобное объяснение вашего поведения. Я не знаю, кто вы, но уверен, что не из простонародья. Я не такой уж неотесанный болван, каким вы меня считаете. Мне хорошо известно, что молодые добропорядочные девушки из хороших семей шагу не ступят из дома без сопровождения слуг или родственников. Так где же ваша компаньонка, лакей или горничная?

Джесинда растерялась, не зная, что сказать.

– Какой же вывод напрашивается? Или вы не из знатной семьи, чего я не могу допустить, поскольку ваши манеры свидетельствуют об обратном, или вы убежали из дома. Наверное, родственники не одобрили ваш выбор друга сердца.

– У вас потрясающе ограниченное мировосприятие, мистер Блейд, – заявила Джесинда, гордо вскинув голову. – Неужели вы действительно думаете, что все поступки леди вращаются исключительно вокруг одного чувства – любви?

– Не знаю. Вы – единственная леди, с которой мне довелось общаться.

От его бесшабашной улыбки у Джесинды затрепетало сердце. Она бросила на Блейда растерянный взгляд.

– Я тоже впервые в жизни разговариваю с главарем преступной банды, – промолвила она.

– Отлично! В таком случае не будем обижаться друг на друга за некоторое недопонимание. – Блейд прошел на середину комнаты. Достав из кармана металлический портсигар, он вынул сигару и, наклонившись над стоявшей на столе свечой, закурил. Джесинда не отважилась заметить вслух, что джентльмену не пристало курить в присутствии леди.

Выпрямившись, Блейд повернулся к гостье и, не вынимая сигару изо рта, спросил напрямик:

– Итак, мисс Смит, где ожидает вас счастливый избранник? Вы договорились встретиться с ним на побережье или ждали его в «Бычьей голове»? – Блейд, сделав паузу, выпустил дым и продолжал: – Он опоздал?

– Прошу вас, пожалуйста, отпустите меня. Я не собираюсь доносить на вас на Боу-стрит. Я дам слово хранить нашу встречу в тайне, и вы отвезете меня назад на постоялый двор, хорошо? Я уеду, и мы больше никогда не услышим друг о друге.

– Нет, ваш план кажется мне неосуществимым, – возразил Блейд, окинув девушку жадным взором. Его взгляд был почти столь же осязаемым, как прикосновение. – Как этому счастливцу, вашему жениху, удалось вскружить голову такой женщине?

Джесинда покраснела до корней волос. Эти слова вывели ее из себя.

– Неужели вам не приходит в голову, – выпалила она, – что я еду в Париж не для того, чтобы вступить в брак, а потому, что хочу избежать его?!

Она тут же прикусила язык, но было поздно. Джесинда выболтала все и даже назвала цель своего путешествия. Блейд с довольным видом усмехнулся. «Какой несносный человек!» – подумала она, хмуро поглядывая на него.

– Понятно, – сказал он и быстро подошел к Джесинде, не спуская с нее глаз. – Другими словами, вы действительно бежали из дома.

– Ну и что из того? Это вас не касается, – заявила она и, указав на пятно на его белой рубашке, добавила: – Вы знаете, что ваша рана кровоточит?

– Неужели вы не понимаете, что вам не удалось бы добраться до Франции?! – воскликнул Блейд, пропустив мимо ушей ее вопрос. – Вы не вернулись бы живой из этого путешествия!

– Нет, вернулась бы! – упрямо возразила Джесинда.

– Вас обвел вокруг пальца девятилетний карманник, а потом вы погнались за ним как последняя дурочка и оказались среди городских трущоб, в самом опасном районе. Неужели вы не видели, куда бежите? Никогда не преследуйте вора. Он заманит вас в глухое место и убьет. Так совершается большинство убийств в Лондоне. Посмотрите на себя! Вы одеты как принцесса и разгуливаете по улицам с набитым золотом кошельком. Одного этого уже достаточно, чтобы убить вас. Не говоря о бриллиантах. Этот мальчишка мог бы легко и просто распотрошить вас, как рыбу. Черт подери, женщина, знаешь ли ты, что было бы с тобой, если бы тебя нашел не я, а О'Делл?!

– Давайте, давайте, продолжайте возмущаться, – спокойно сказала Джесинда, скрестив на груди руки. – Скоро вы угомонитесь и упадете в обморок от потери крови.

Блейд прищурился. Потом склонил голову и, подняв рубашку, взглянул на свою рану. Длинные русые волосы упали ему на лоб и закрыли лицо.

«Неудивительно, что Люсьен любит и ценит этого человека», – подумала Джесинда. Блейд своим властным характером походил на ее братьев. Увидев, что вся левая сторона его рубашки пропиталась кровью, она вздрогнула.

– Надо послать за хирургом, – промолвила Джесинда обеспокоенным тоном.

– Сам справлюсь, – буркнул Блейд и, зажав в зубах сигару, скинул куртку. – В чайнике есть горячая вода. Налейте ее в таз, он стоит там, на комоде. Надеюсь, моя просьба вас не слишком затруднит и вы не сочтете, что выполнить ее ниже вашего достоинства?

– Для вас я сделаю исключение.

Радуясь тому, что он по крайней мере прекратил свои расспросы, Джесинда готова была сделать все, что было необходимо для обработки раны. Услужливость леди Найт потрясла бы, конечно, ее гувернантку, достопочтенную мисс Худ.

Подойдя к комоду, девушка взяла таз и украдкой бросила взгляд на висевшее на стене полотно Каналетто. Эта дорогая картина выглядела в убогом разбойничьем логове странно. Обернувшись, она увидела, что Блейд снимает через голову пропитавшуюся кровью рубашку.

Джесинда замерла на месте, чуть не выронив таз из рук. Пламя свечи бросало отблески на широкую грудь, мощные плечи и плоский живот Блейда. Его первобытная красота ошеломляла. Кровавая рана в боку свидетельствовала о необузданности нрава и напоминала о том полудиком образе жизни, который вел этот человек. Узкие бедра были стянуты ремнем, на котором висело оружие в кобурах и ножнах. Небрежно бросив перепачканную кровью рубашку на пол, Блейд закрыл нижнюю половину лица синим шейным платком и подошел к стоявшему у кровати старому деревянному сундуку с резной крышкой.

Расстегнув застежки на кожаных ремнях, он открыл сундук. Джесинда оцепенела, чувствуя, как у нее перехватило дыхание. Вся спина и плечи Блейда были покрыты татуировкой.

– Вы, наверное, говорите по-французски? – спросил Блейд, роясь в сундуке.

Джесинда не сразу смогла ответить.

– К-конечно, – наконец с трудом произнесла она. Девушка была заворожена его боевой раскраской. Большинство образовательных предметов ей преподавали на французском языке. Но сейчас она могла вспомнить лишь то, что французский традиционно считался языком любви.

На гладкой смуглой коже Блейда были изображены самые разнообразные рисунки, в которых причудливо сочетались фантазия и юмор. Джесинда с нескрываемым любопытством рассматривала их. Правый бицепс мужчины украшали перекрещенные меч и пистолет, обрамленные лавровым венком; на левом был изображен огнедышащий дракон. На левой лопатке красовался флаг Соединенного Королевства, на правой была вытатуирована пышногрудая русалка. Но самым крупным рисунком на спине было изображение взлетающего из пламени феникса с расправленными крыльями.

Наконец Блейд достал из сундука шкатулку с домашней аптечкой. Когда он вновь выпрямился и повернулся лицом к девушке, она наконец пришла в себя и вспомнила о том, что должна была сделать. Он просил ее налить горячей воды в таз из стоявшего на огне чайника. Заметив ее растерянность, Блейд рассмеялся.

– Хотите приласкать моего дракона, дорогая? – насмешливо спросил он.

– Вы настоящий грубиян, – сердито буркнула она.

Блейд прошел мимо нее пружинистой походкой хищного зверя. В этот момент он был похож на большого золотистого леопарда, покрытого пятнами причудливой формы.

Ухмыляясь, он поставил шкатулку с аптечкой на комод.

– Вы меня разглядывали, – заявил он.

– Нет, я на вас не смотрела, – солгала она.

Стараясь сосредоточиться на своих действиях, Джесинда нашла на каминной полке небольшое полотенце и, свернув его, чтобы не обжечься, осторожно взялась за ручку стоявшего на горячих угольях чайника. Блейд замер у нее за спиной.

– Лгунья, – прошептал он, и у Джесинды от его низкого голоса затрепетало сердце.

Выпрямившись с чайником в руках, она вдруг ощутила, как исходящие от него пар и тепло согревают и увлажняют ее лицо и грудь. От сознания того, что полуобнаженный Блейд находится совсем близко, у Джесинды кружилась голова.

– Все хорошо, не надо отводить глаза в сторону. Я вовсе не против, если вы будете смотреть на меня, – промолвил Блейд. – Я-то гляжу на вас.

Он взял чайник из ее дрожащих рук, и, когда их пальцы соприкоснулись, Джесинда ощутила слабость в коленях.

– Не подходите ко мне близко! – воскликнула она, чувствуя, как дрожит ее голос. – То есть… я хотела сказать, чтобы вы не выходили за рамки приличий. Придерживайтесь, пожалуйста, правил этикета.

– Этикета? Хорошо. – Он бросил на нее насмешливый взгляд. – Вы только посмотрите на юную леди, занимающуюся черной работой в бальном платье! Нет, вы не созданы для тягот труда, принцесса. Позвольте, я сделаю все сам.

Его дыхание щекотало ей ухо. Даже когда он подсмеивался над ней, Джесинду охватывало непонятное волнение. Это раздражало ее. Блейд налил воду в таз и поставил чайник снова на уголья.

Придвинув стул спинкой к комоду, он сел на него верхом лицом к тазу с горячей водой и аптечке.

– Неужели вы никогда прежде не видели мужчин с татуировкой?

– Откуда у вас татуировки? – спросила она, не удостоив его ответом.

– Мне сделали их на Черч-стрит.

Прозаичность его слов удивила Джесинду. Блейд улыбнулся и объяснил:

– Там живет один старый морской волк, служивший когда-то на флоте. Надо сказать, что татуировки приносят ему неплохой доход на старости лет. Он научился этому искусству у аборигенов Таити, когда ходил к берегам этого острова на фрегате его величества.

– А больно, когда делают наколку?

– Я этого не помню, – с усмешкой ответил Блейд, почесав поросший жесткой щетиной подбородок. – Каждый раз я был мертвецки пьян.

Джесинда презрительно фыркнула и отвернулась, а Блейд занялся обработкой раны. Девушка старалась не смотреть в его сторону, хотя ей казалось, что она должна помочь ему. Рана выглядела ужасно. Но Джесинду прежде всего смущало то обстоятельство, что она находится в тесной комнате с полуобнаженным мужчиной. Что бы сказали братья, если бы увидели ее в этот момент! Она боялась даже представить себе это.

Джесинда, находившаяся в зависимости от своих многочисленных родственников, вдруг подумала о том, как повезло Блейду. Он, конечно, грубиян и бандит, но предоставлен самому себе. Он свободен как ветер, никто не вправе приказывать ему или поучать, что делать. Он рассмеялся бы в лицо тем, кто попытался бы помыкать им.

С завистью посмотрев на Блейда, Джесинда заметила, что брызги от воды летят на висевшую над комодом картину.

– Блейд! – испуганно воскликнула она. – Вы испортите произведение искусства! Это же Каналетто!

– Я прекрасно знаю, кто написал эту картину. Иначе зачем бы я крал ее?

– В таком случае перевесьте ее в другое, более подходящее место!

Джесинда решительно подошла к комоду, сняла со стены картину и поставила ее на письменный стол. Блейд с интересом следил за ее действиями. Бросив на него взгляд, Джесинда подумала, что ее лучшая подруга Лиззи Карлайл была не права, назвав Билли Блейда «отвратительным». Нет, он, несомненно, был красив. Лиззи удивляло то, что Джесинда проявляла к этому человеку особенное любопытство после того, как столкнулась с ним в вестибюле дома Найтов.

«Только мама поняла бы меня», – с горечью подумала девушка, тайком посматривая на Блейда, привычным жестом откидывавшего со лба густые золотистые волосы. Она думала, что он не замечает ее взглядов в полутемной комнате. Но он внимательно следил за ней краем глаза.

Блейд имел в ее глазах ореол бунтаря, человека, свободного от всех условностей. И все же, несмотря на то что она сознавала, какая пропасть отделяет его от лощеных денди, интуиция подсказывала Джесинде, что главарь шайки был не совсем таким, каким казался. Возможно, его отцом являлся знатный негодяй, сошедшийся с портовой проституткой. Во всяком случае, дышавшее отвагой и внутренней силой лицо Блейда свидетельствовало о том, что в его жилах текла благородная кровь. Его густые рыжеватые брови поднимались изящными дугами над внимательными, вдумчивыми глазами. Широкие скулы, крепкий решительный подбородок и благородные линии рта выдавали в нем человека аристократического происхождения.

И все же грубые нравы и жизнь в трущобах наложили на Блейда свой отпечаток. Его орлиный нос был перебит в драках и слегка изогнут, над левой бровью красовался шрам в форме звезды.

Видя, что он с ловкостью привычного к этому занятию человека начал перевязывать рану куском чистого полотна, Джесинда усилием воли заставила себя отвести от него глаза.

– Похоже, вы всегда сами заботитесь о себе, не так ли? – небрежным тоном заметила она, водя пальчиком по пыльной позолоченной раме картины.

– Я вынужден во всем полагаться только на себя. Никто другой не позаботится обо мне.

Он встал, выплеснул окровавленную воду из таза в помойное ведро и налил свежей холодной из стоявшего на полу кувшина. Наклонившись над тазом, Блейд стал умываться. Джесинда смущенно молчала, считая в уме всех тех многочисленных слуг, которые готовы были явиться по первому ее зову днем и ночью. Она не представляла, как можно жить иначе. В конце концов она же была дочерью герцога!

– А почему ваша цыганка не заботится о вас?

Блейд бросил на девушку недовольный взгляд.

– Зачем мне это надо? Я всегда сам забочусь о себе. И впредь намерен так поступать.

Джесинда пожала плечами. Блейд напоминал ей маленького Эдди, слишком гордого, чтобы принять милостыню, но достаточно отчаянного, чтобы ограбить человека. Пока Блейд умывался, она сняла колье и, повесив его на угол рамы, отошла от картины.

Освободившись от бриллиантов, она почувствовала удивительную легкость во всем теле. Сцепив сзади пальцы рук, она ждала, когда Блейд закончит умываться. Джесинда изо всех сил старалась не смотреть на него, но странные рисунки, нанесенные на его смуглую кожу и менявшие свои очертания при каждом его движении, притягивали взгляд.

Разглядев, что татуировки скрывают многочисленные шрамы, Джесинда нахмурилась.

Наконец Блейд выпрямился, по его телу ручейками стекала вода. Когда он откинул со лба влажные светло-русые волосы, которые казались сейчас более темными, Джесинду бросило в дрожь и она несколько мгновений не могла отвести взгляд от его тела.

Блейд смотрел ей прямо в глаза и как будто читал ее мысли. На его длинных густых ресницах блестели капельки влаги. Джесинда лишилась дара речи. Комок подкатил к горлу, и она вспыхнула до корней волос. Взгляд Блейда завораживал ее.

Швырнув на кровать полотенце, он сделал несколько шагов по направлению к Джесинде.

– Не кажется ли вам, что пришло время признаться? – спросил он.

– В чем? – растерянно прошептала Джесинда.

– Во всем. Например, в том, кто вы на самом деле?

– Я уже сказала, что…

– Вам не удастся обмануть парня, который вырос в городских трущобах.

– Я не думаю, что вы выросли в городских трущобах, – возразила она, вскинув голову и смело глядя ему в глаза.

Блейд подошел еще ближе.

– А что, если я поцелуем попытаюсь выбить из вас правду? – хрипловатым голосом спросил он.

Джесинда затрепетала, услышав эти слова.

– Думаю, что вашей любовнице это не понравится.

– Но вопрос не в этом. Вопрос в том, понравится ли это вам.

Джесинда затаила дыхание. Взгляд его изумрудно-зеленых глаз обжигал ее. Блейд не шевелился, давая ей возможность прийти в себя и убежать. Или закричать. Или остановить его. Однако она не сделала ни того, ни другого, ни третьего.

Очарованный ее жгучими карими очами, Блейд не мог отвести от нее взгляда. Она вела себя отчаянно смело вопреки его ожиданиям. Вместо того чтобы в ужасе отшатнуться, как это сделала бы любая благородная мисс, «Джейн Смит», эта невинная искусительница, не трогалась с места, ожидая, что будет дальше. Ее грудь взволнованно вздымалась.

Она была ослепительна, как солнечные лучи, играющие на поверхности моря. И как морская пучина, она манила его, завораживала, лишала воли, усыпляла инстинкт самосохранения. Чем ближе он подступал к ней, тем бешенее билось его сердце. Блейд понимал, что ему грозит опасность, но чувства были сильнее разума. Джесинда в этот момент была похожа на плененную богиню, которую силой привели в неподобающее ее величию место. Ей не пристало находиться в этой убогой комнате, как великолепной картине Каналетто не пристало висеть в логове разбойников. Пламя свечи бросало отблески на сделанную золотыми нитями вышивку на ее белоснежном платье.

Взгляд Блейда скользнул по стройной фигуре Джесинды и застыл на ее стройных ногах, которые просвечивали сквозь тонкую ткань. Он пожирал девушку жадными глазами, чувствуя, как его охватывает безудержная страсть. Он жаждал овладеть этой женщиной. Но когда вновь поднял глаза и посмотрел ей в лицо, то понял, что не посмеет сделать это. Ее открытый взгляд сулил нечто большее, чем физическую близость, он обещал Блейду дружеские, доверительные отношения, которых ему так не хватало в жизни.

Ему необходим был человек, который вдохновлял и наставлял бы его. Человек, который проявлял бы твердость характера и стоял на своем, как бы ни бушевал и ни кипятился Блейд. Человек, с которым он мог бы поговорить о самых важных вопросах, мучивших его.

Блейд не мог найти такого друга здесь, среди разбойников. Он совсем не походил на окружавших его людей. В отличие от Нейта или О'Делла Блейд с самого начала был чужаком в преступной среде. Но как маленький карманник Эдди, в конце концов Блейд понял, что не должен выделяться на фоне остальных, если хочет выжить. Теперь он был главарем шайки, но в душе всегда чувствовал себя человеком со стороны. Блейд отдал бы жизнь за своих товарищей, однако он знал, что они никогда не смогут понять его до конца. Ответы на мучившие его вопросы Блейд искал в книгах, но ведь с ними нельзя было поговорить по душам. Кем бы ни была эта девушка, она воплощала в себе изящество и красоту, о которых Блейд мечтал, живя в страшном, жестоком мире.

«Она… искрится», – подумал он, чувствуя, что голова идет кругом. Блейд приблизился к девушке еще на шаг, но Джесинда даже не пошевелилась. Она не запрокинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо, ее взгляд был теперь устремлен на его грудь. Он не сводил глаз с ее великолепных золотистых локонов.

Чувствуя, что его сердце готово выпрыгнуть из груди, Блейд осторожно, чтобы не испугать, обнял Джесинду. Прикосновение к ее безупречной атласной коже доставило ему острое наслаждение. Он ощущал, как она дрожит, и слышал ее учащенное дыхание. Погладив девушку по обнаженным плечам, Блейд дотронулся до ее шеи и наконец прикоснулся к белоснежной груди. Закрыв глаза, Джесинда запрокинула голову, и ее розовые губы разомкнулись в порыве желания.

«Господи, как ты хороша», – подумал он, не сводя глаз с ее невинного лица, охваченного страстью. Ее губы ждали поцелуя, и, готовый припасть к ним, Блейд склонился над ней. Внезапно он замер, не смея продолжать.

«Уильям Спенсер Олбрайт, – сказал он себе, – ты не должен делать этого».

Девушка была беззащитной и очень ранимой. Он не мог воспользоваться ее неопытностью и наивностью. Она только что бежала из дома, и сейчас ей необходим человек, которому она могла бы доверять, а не грубый совратитель, пытающийся затащить ее в постель. У Блейда защемило сердце, когда он представил, какой опасности подвергается эта невинная красавица на улицах Лондона. Она понятия не имела, к чему могли привести его ласки. Взяв себя в руки, Блейд поцеловал ее в лоб. Довольный собой, он подумал о том, что порой может вести себя как джентльмен, а не как варвар.

Но тут Джесинда прильнула к нему всем телом. Прижавшись мягкой, словно крыло голубки, щекой к его груди, она вздохнула с таким облегчением, с каким вздыхает усталый путник, добравшийся наконец до дома.

Блейд задрожал, почувствовав, что Джесинда начала поглаживать его по плечу. Он дотронулся до заколки в форме звезды и, не в силах побороть искушение, расстегнул ее. Поток непослушных блестящих локонов рассыпался по плечам девушки. Она ничего не сказала, только закрыла глаза от наслаждения.

Взяв один из золотистых завитков, Блейд распрямил его во всю длину. Волосы доходили Джесинде почти до пояса. Он откровенно любовался ею. Но тут ее ресницы взметнулись вверх. Джесинда открыла глаза. Приподняв голову, она улыбнулась.

– Что вы делаете? – промолвила она мелодичным голосом, похожим на мурлыканье.

Ее взор туманился. Блейд с сожалением подумал о том, что упустил шанс заняться любовью с этим ангелом.

– Ничего… я просто играю, – пробормотал он хрипловатым голосом и выпустил ее прядь. Она тут же сжалась, как пружина, в спиралевидный локон.

Взяв ее руки в свои, Блейд поднес их к губам.

– Вы самое соблазнительное и прекрасное создание, которое я когда-либо видел, – прошептал он, целуя каждый ее пальчик. – Включая картину Каналетто.

Она снова улыбнулась, довольная его комплиментом. Ее великолепные глаза сияли, словно яркие звезды южной летней ночью.

– Однако, – продолжал он, – мне кажется, я недостаточно гостеприимно обошелся с вами.

– Да? – удивленно спросила она. – Я бы этого не сказала.

– А вы настоящая озорница, как я посмотрю, – заметил он, прищурившись.

– Не знаю. Об этом надо спросить мою гувернантку.

На губах Джесинды заиграла лукавая улыбка. Блейд едва сдерживал себя. Ему хотелось поцеловать красавицу.

– Вы очень опасны, – пробормотал он и, подведя ее к секретеру, выдвинул для своей гостьи стул.

Она села. Каждое ее движение было женственно и грациозно. Изящным казалось даже то, как она поджала ноги. Теперь Блейду не верилось, что эта благовоспитанная девица позволила ему прикоснуться к себе.

«Я нравлюсь ей», – мелькнуло у него в голове, и от этой мысли захватило дух. Радость пронзила его сердце, и он почувствовал, что теряет рассудок. Он, Билли Блейд, который смело смотрел в глаза отпетых головорезов на темных опасных улицах Лондона, который смеялся в лицо смерти и не боялся виселицы, нервничал и робел в присутствии малознакомой девушки. Как это глупо! Блейд чувствовал себя последним дураком, но ничего не мог с собой поделать.

– Что с вами? – спросила Джесинда.

Ее голос вывел Блейда из задумчивости.

– Ничего, все в порядке, – сказал он, возвращаясь к действительности. Ему следовало позаботиться о том, чтобы его гостья поела и отдохнула.

– Может быть, вы хотите чего-нибудь? Чаю, например? – спросил он.

Джесинда бросила на него изумленный взгляд. Ее поразило то, что она услышала этот простой вопрос из уст Блейда. Ей казалось, что такие обыденные предметы, как чай, ему не знакомы.

– Да, спасибо, – наконец ответила она. – Я с удовольствием выпью чаю.

– Отлично!

Обрадовавшись, что нашел занятие, которое отвлечет его от грешных мыслей, Блейд подошел к камину и только тут обнаружил, что для обработки раны использовал всю воду из чайника.

Обернувшись к гостье, он огорченно посмотрел на нее. Она насмешливо приподняла бровь.

– Может быть, лучше выпьем вина? – смущенно спросил он.

Джесинда улыбнулась. Ее забавляли его попытки хоть чем-нибудь угодить ей.

– Пожалуй, это действительно будет лучше.

Он снова подошел к стоявшему у кровати сундуку, со скрипом откинул крышку и достал бутылку лучшего кларета, какой у него был. Увидев стопку чистых рубашек, Блейд вдруг вспомнил, что не одет. Взяв одну из них, он торопливо натянул ее через голову. Блейд старался не задумываться над тем, какое впечатление произвели на гостью его обнаженный торс и причудливые татуировки. Он привык плевать на условности и правила приличия. Ему было все равно, что думали о нем люди.

Наливая два бокала пурпурно-красного вина, он чувствовал, что совершенно выбит из колеи. Если бы на месте «Джейн Смит» была Шарлотта, то к этому времени они бы уже курили одну сигару, утолив свою примитивную страсть.

Блейд протянул бокал «мисс Смит», и она, кивнув, взяла его. Потягивая вино, он сел на кровать лицом к гостье. Сделав несколько глотков, она вежливо улыбнулась, щадя его чувства.

– Очень хорошее вино, – промолвила Джесинда, чтобы не обидеть хозяина.

Однако она не умела лгать, Блейд видел ее насквозь. Его забавляли ее попытки быть вежливой и учтивой. Откинувшись на кровать, он оперся на локоть.

– Итак, мисс Смит, если вы отказываетесь назвать свое настоящее имя, то по крайней мере расскажите мне, почему вы убежали из дома?

– Не понимаю, зачем вы спрашиваете меня об этом, – промолвила Джесинда, разглядывая на свет вино. – У вас своих забот по горло.

– Вы правы, но у меня большой опыт в области побегов, – заявил Блейд и, помолчав, продолжал: – Вообще-то в свое время я пришел к выводу, что побег – плохое дело.

Девушка удивленно посмотрела на него.

– Вы тоже убегали из дома?

Он кивнул и со вздохом обвел взглядом комнату.

– Да, это было очень давно. Поверьте мне, побег не ведет ни к чему хорошему. Я никому не советую покидать своих близких.

– Но что заставило вас совершить побег? Вы, конечно, можете не отвечать на мой вопрос, если не хотите.

Блейд заколебался. Может быть, она хочет услышать его историю в обмен на свою? Он пожал плечами.

– Мой старик привык распускать руки, за любую провинность он колотил меня. После одной особенно неприятной взбучки я убежал. Мне было тогда тринадцать лет.

– Мне очень жаль, – мягко сказала Джесинда, с сочувствием глядя на Блейда.

– А мне нет, – сказал он и отпил из своего бокала.

– Вы родились на западе страны?

– Как вы догадались?

Она улыбнулась.

– У вас раскатистое «эр».

– Я родился в Корнуолле. А вы?

– В Камберленде.

– Прекрасно. Теперь мы хоть что-то знаем друг о друге. Так почему же вы убежали?

Джесинда растерянно посмотрела на собеседника. Она не знала, как ей поступить. Подтянув колени к подбородку, она поставила ступни на сиденье стула и обхватила согнутые ноги руками. Джесинда все еще не доверяла Блейду.

– Не бойтесь, вы можете мне все рассказать, – подбодрил ее Блейд. – Вам это никак не повредит. Вскоре вы отплывете к берегам Франции и никогда больше не увидите меня. Расскажите мне все. Обещаю, то, что я услышу, не выйдет за пределы этой комнаты. – Блейд немного помолчал, а потом спросил, не сводя глаз с Джесинды: – С вами жестоко обращались в семье?

– Вовсе нет.

– Вы что-то говорили о грозившей вам помолвке.

– Да, но она не состоится.

– Правда? А что случилось? Папа хотел выдать вас замуж за ветхую развалину?

На лице Джесинды появилась жалкая улыбка, которая делала ее еще более очаровательной. Блейду казалось, что эта златокудрая девушка похожа на ангела, упавшего во время сна с небес и больно стукнувшегося о землю.

– Что-то в этом роде.

– Понятно. Думаю, мы могли бы вместе найти выход из создавшегося положения. – Блейд, ухмыльнувшись, щелкнул пальцами. – Хотите, я вас обесчещу? Это решит все ваши проблемы. Старая развалина потеряет к вам всякий интерес, если вы утратите невинность, и вы перейдете в разряд бывших в употреблении товаров. Уверяю вас, что я буду счастлив оказать вам эту услугу.

– Гм. Интересное предложение, – промолвила Джесинда и, выпятив нижнюю губу, сделала вид, что обдумывает его слова. – И все же я вынуждена поблагодарить вас за великодушие и отказаться.

– У вас есть на примете кто-то другой?

– Нет.

– В таком случае выйдите замуж за старую развалину и наставьте ему рога. А когда он умрет, вы завладеете его денежками. Вам нужно научиться рассуждать так, как рассуждает вор.

– Вы настоящий дьявол, – пряча улыбку, заявила девушка.

– Надеюсь, ваша старая развалина по крайней мере имеет титул.

– Вы угадали, но я никогда не смогла бы сделать рогоносцем человека, за которого вышла замуж.

– Все женщины так говорят.

– Но я действительно сказала правду.

– Да вы романтик, мисс Смит!

– Нет, все намного сложнее.

– В таком случае объясните, в чем дело. Мой скудный разум отказывается вас понимать.

Джесинда вздохнула, уловив сарказм в его голосе.

– Мне кажется странным, что вы хотите выслушать меня. Дома никто не желает знать, что творится у меня в душе.

– Мне действительно будет интересно узнать вашу историю.

Джесинда пожала плечами.

– Ну хорошо, – сказала она. Встав со стула, Джесинда сделала глоток из бокала и подошла к комоду. – Две недели назад в Аскоте я вела себя довольно взбалмошно. И поэтому мой старший брат решил выдать меня замуж за человека, который, как он считает, сможет образумить меня.

Подняв с пола свою кожаную сумку, Джесинда отряхнула ее от пыли.

– Вы сказали, что вели себя взбалмошно. Но что именно вы сделали? – спросил Блейд, задумчиво глядя на сумку, которую Джесинда положила на секретер. Покопавшись в ней, он, возможно, узнает имя прекрасной незнакомки.

– То, что я сделала, было невинной забавой. Я и несколько моих поклонников устроили скачки на пари.

Открыв сумку, Джесинда стала бросать туда свои заколки в форме звезд, вынимая их из волос.

– И сколько вы проиграли?

– О, пари было не на деньги. К тому времени я уже потратила все, что мне дали на карманные расходы. В случае проигрыша я обещала поцеловать того, кто обойдет меня в скачках. Все это было сказано в шутку, я не сомневалась, что моя лошадь опередит всех. Она была бесспорным фаворитом. Но к сожалению, в этот день она немного хромала и пришла к финишу лишь третьей.

На губах Блейда заиграла насмешливая улыбка.

– И скольким мужчинам в конце концов достался ваш поцелуй?

– Никого я не целовала. Прежде чем я успела что-нибудь сделать, явился мой брат с гувернанткой. Представьте только, Роберт заставил меня нарушить данное слово! А потом он заявил, что уже назначил дату моей помолвки…

Джесинда даже не заметила, что выболтала имя старшего брата. Блейд с неослабевающим вниманием слушал ее, ловя каждое слово.

– Он решил выдать меня замуж за друга нашего семейства, – продолжала Джесинда, тяжело вздохнув. – Я не хотела устраивать скандал. Но Роберт заявил, что я должна быть осторожна, иначе общество отвернется от меня, как когда-то от нашей мамы.

Повернувшись к камину, она устремила задумчивый взгляд на тлеющие угли, машинально наматывая на пальчик один из своих золотистых локонов.

«Так вот оно что, – подумал Блейд, молча наблюдая за Джесиндой. – Гарпии из высшего общества изгнали ее мать из своих рядов и заставили дочь разрываться между дочерней преданностью и весьма понятным желанием не оказаться самой среди гонимых светом».

Повернувшись к Блейду, Джесинда печально взглянула на него.

– Я не хочу, чтобы вы плохо думали о ней. Мама не прикладывала никаких стараний к тому, чтобы влюбить в себя мужей знатных леди. Они сами липли к ней и пытались добиться ее. Мама, как сказал Роберт, была всего лишь хрупкой игрушкой в их руках.

– Роберт?

– Это мой старший брат. Почему никто не осуждает мужчину, у которого есть содержанка? Но стоит леди завести любовника, как на нее сразу же обрушивается все общество! – промолвила Джесинда, расхаживая по комнате. – Это несправедливо! Никто не вспоминает об уме и таланте мамы, об ее изумительных эссе, посвященных правам женщин, или о том, как она объезжала дома своих друзей, чтобы убедиться, что они встали с постели и отправились в палату лордов, где в этот день голосуют по важным государственным вопросам. Никто никогда не вспомнил, наконец, о ее героической смерти!

Слушая вполуха, Блейд как завороженный следил за девушкой. При каждом движении воздушное платье Джесинды колыхалось, и сквозь тонкую ткань просвечивали стройные ножки. Тряхнув головой, чтобы избавиться от наваждения, он попытался сосредоточиться на ее рассказе.

– А как умерла ваша мать?

Вздохнув, Джесинда прислонилась к комоду.

– Мама любила Францию. Она училась в Сорбонне, и у нее было множество подруг среди дам старого режима. Когда началась революция, она и один из ее любовников, маркиз Карнартан, занялись нелегальной перевозкой из Франции детей аристократов, которым грозила гильотина. В конце концов ее арестовали и казнили как шпионку.

– О Боже, – пробормотал потрясенный Блейд. – Неужели это правда?

– Да.

Джесинда вновь подошла к письменному столу и села на стул. Подперев ладонью щеку, она задумчиво смотрела на Блейда.

– Теперь вы понимаете, в каком тяжелом положении я нахожусь? – спросила она. – Я хочу походить на мать, хочу играть в жизни более значительную роль, чем та, которая отведена мне. Но мне не дают пошевелиться, я скована бесконечными правилами приличия, установленными в высшем обществе. Кроме того, все ожидают, что я искуплю грехи матери. И эта обязанность давит на меня, словно камень.

– Судя по тому, что вы пообещали поцеловать победителя скачек, искупление грехов матери не входит в ваши планы. Мне кажется, вы намеренно пренебрегаете условностями, презирая общественное мнение.

– Возможно, вы частично правы, но разве можно винить меня за это? Моя мать была достойна большего уважения, чем все эти напыщенные лицемерки, но они изгнали ее из общества, и она погибла. Из-за них я лишилась материнской ласки и заботы.

– Надеюсь, вы по крайней мере оставили записку своим родным, – промолвил Блейд, помолчав.

– Конечно. Я не хочу, чтобы они беспокоились, – сказала она и взглянула на висевшие на стене пыльные часы. Они показывали полночь. – Вряд ли они уже прочитали ее. Должно быть, они все еще в «Олмаке». Блейд, умоляю вас, отвезите меня назад на постоялый двор или просто отпустите, и я найду дорогу сама!

Он ответил не сразу.

– Почему бы вам немного не отдохнуть здесь? – спросил он. – Вы можете поспать на моей кровати.

Встрепенувшись, Джесинда бросила на него удивленный взгляд.

– Меня пугает мысль о том, что вам придется одной добираться до постоялого двора, – продолжал он. – Никто не обидит вас здесь, даю слово. Что касается меня самого, то уверен, ваша красота заставит меня проявлять сдержанность.

Покраснев, Джесинда отвернулась. Это был намек на ее недавние упреки Блейду.

– Благодарю вас за ваше предложение, но я намерена к утру добраться до побережья. Кроме того, мои вещи находятся на постоялом дворе и меня уже ждет почтовая карета.

– В таком случае я вас не задерживаю, – сказал он, досадуя на то, что она отказалась остаться у него на ночь. Блейд лихорадочно искал предлог, чтобы задержать Джесинду еще на какое-то время. – Можно, я задам вам еще один вопрос?

– Пожалуйста.

– Что вы подразумеваете под грехами вашей матери, которые не может простить ей свет?

– Вы действительно хотите знать это?

– Да, мне это очень интересно.

Бросив на собеседника внимательный взгляд, Джесинда опустила ресницы.

– Мама родила шестерых детей от четырех любовников, – промолвила она и быстро подняла глаза. Вызов в ее взгляде свидетельствовал о том, что от его реакции зависит то, как будут складываться их отношения в дальнейшем.

Впрочем, опасения Джесинды были напрасными. Блейду и в голову бы не пришло осуждать ее мать. Разбойнику не пристало читать нравоучения.

– Надо же, – промолвил он с непроницаемым выражением лица и сделал глоток из бокала.

Джесинда почувствовала облегчение от того, что Блейд спокойно воспринял ее слова.

– Она была красавицей и к тому же очень отважной женщиной. Мужчины влюблялись в нее, а женщины ненавидели.

– Понимаю.

Опустив глаза, Блейд стал рассматривать дырочку на своих брюках.

– Значит, ваша матушка приобрела скандальную славу в обществе, и теперь это общество ожидает, что вы пойдете по ее стопам, не так ли? – негромко промолвил он.

– Вы правы. Наши знакомые, несомненно, уже держат пари, споря о том, когда и с кем я погублю себя. Дафна Тейлор спит и видит, как я опозорю свое семейство.

– Кто?

– Дафна Тейлор, мое наказание. Это дочь виконта Джерарда, светская красавица. – Джесинда махнула рукой. – Впрочем, пусть говорит что хочет. Общество напрасно ждет, что я опозорю себя. Конечно, время от времени я совершаю опрометчивые поступки, но в отличие от матери я никогда не выйду за рамки приличий, чтобы не нажить себе неприятностей. Я была еще маленькой девочкой, когда общество начало предрекать, что дочь «этой Джорджианы» вырастет настоящей распутницей.

У Блейда зачесались руки. Он убил бы на месте всякого, кто сказал бы такое. Он как зачарованный смотрел на Джесинду, любуясь ее неземной красотой.

– А вы уверены, что этого не произойдет?

Это был опасный вопрос, и Джесинда смущенно посмотрела на Блейда, как будто не знала, стоит ли ему говорить правду.

– Если честно, то я не знаю, – наконец призналась она.

Дрожь пробежала по телу Блейда. Краска стыда прилила к щекам Джесинды, но она была довольна, что облегчила душу, открыв свою тайну.

Блейд понял, что «Джейн Смит» сделала сейчас очень важное признание. И хотя она была невинна, он видел в ее глазах готовность испытать судьбу.

– Хотите, мы это сейчас проверим? – спросил он.

Румянец на ее щеках стал ярче. Она смущенно молчала, и Блейд истолковал это как знак согласия.

Встав, он поставил свой бокал на комод и, подойдя к сидевшей на стуле Джесинде, опустился перед ней на колени. Она и не подозревала, какое сильное влечение он испытывал к ней! Блейд обхватил руками ее бедра.

– Блейд, – пролепетала она, обняв его за шею, – обещай, что не будешь плохо думать обо мне, если мне это понравится и я не остановлю тебя.

Ее бесхитростность тронула его сердце, он улыбнулся.

– О моя дорогая, – хрипловатым от возбуждения голосом промолвил он, – я сделаю все, чтобы тебе понравилось.

И Блейд припал к ее губам в жарком поцелуе.

В свои восемнадцать лет Джесинда не имела опыта сексуального общения с мужчинами. От поцелуя Билли Блейда в ее крови вспыхнул огонь желания. Чувство острого наслаждения охватило ее. Именно этого она и ждала, именно этого ей не хватало в жизни!

Джесинда страстно отвечала на его жадный поцелуй, ощущая на губах и языке привкус вина и табака. Блейд прижимал ее к своей груди, и Джесинда чувствовала исходившее от него, как от разогретой на солнце стали, тепло. Застонав, она погрузила пальцы в густые светло-русые волосы Блейда. Она целовала его самозабвенно, зная, что никогда больше не увидит его. Этот поцелуй был для нее своего рода посвящением, огнем, в котором сгорала ее девственность. Джесинда как будто поднимала боевой флаг своей матери, чтобы сражаться за свободу.

Ее мать полностью одобрила бы отношения дочери с Билли Блейдом. Ведь первым любовником герцогини Джорджианы был выходец из низов силач Сэм О'Ши, профессиональный борец.

Руки Джесинды скользнули за ворот расстегнутой рубашки Блейда и начали ласкать его тело – широкие плечи и мускулистую грудь. Покрывая поцелуями ее шею, Блейд ловкими движениями спустил корсаж ее платья и обнажил грудь. Завороженная его действиями, не веря в то, что это происходит с ней, Джесинда смотрела, как его губы сомкнулись на ее соске.

Сначала прикосновения Блейда были осторожными, но вскоре он стал жадно посасывать и покусывать ее нежную грудь. Джесинду охватило неземное наслаждение от его ласки и стонов удовольствия. Закрыв глаза, она погрузилась в полузабытье. Девушка находилась во власти желания. И оно становилось все более неистовым.

– Билли, – прошептала она умоляющим голосом, и он понял, о чем она просит.

Подхватив Джесинду на руки, он, не говоря ни слова, отнес ее на задрапированную, похожую на палатку кровать. Она запротестовала сдавленным от возбуждения голосом, но, ощутив исходящий от матраса запах душистых экзотических, навевающих истому трав, снова погрузилась в полузабытье. Блейд лег на нее и раздвинул ее обвитые тонким белым шелком бального платья ноги. Джесинда обхватила его тело руками и ногами. Она сгорала от страстного желания слиться с ним в единое целое.

Он переплел ее пальцы со своими. Тело Джесинды ломило от неутоленного желания, она начала извиваться и приподнимать бедра навстречу Блейду.

– Я должен войти в тебя, – прохрипел он.

– Нет, – задыхаясь, промолвила она, устремив на него туманящийся взор.

– Я подготовлю тебя, – стараясь успокоить Джесинду, сказал он. Скатившись с нее, Блейд поднял подол платья, обнажая бедра.

– Блейд, – прошептала девушка, попытавшись остановить его. Но ее протест был слишком слабым и неубедительным.

– Тсс.

Пальцы Блейда проникли в горячее влажное лоно Джесинды.

– О Господи, – простонала она.

Умелыми ласками он довел ее до вершины страсти. Он сходил с ума от желания. Подчиняясь его воле, Джесинда ритмично двигалась, упиваясь его нежными прикосновениями. Внезапно Блейд убрал руку из ее пульсирующего лона и начал лихорадочно расстегивать брюки. Приподнявшись на локтях, Джесинда с мольбой взглянула на него.

– Пожалуйста, прошу тебя… – прошептала она.

Блейд с удивлением посмотрел на нее. Он понял, о чем просит Джесинда.

– Не волнуйся, все хорошо, дорогая, – промолвил он, нежно целуя ее веки.

Отдавшись на волю страсти, Блейд наконец овладел ею. Хриплые стоны и ласковые слова, которые он шептал ей на ухо, возбуждали Джесинду. Придя в экстаз, она начала биться в конвульсиях, а затем, обессилев, замерла на постели, разомлевшая и ошеломленная тем, что только что испытала.

Ей было трудно восстановить дыхание и унять учащенное сердцебиение. В его объятиях она чувствовала себя счастливой, свободной, полной необузданных жизненных сил. Паря на седьмом небе, Джесинда еще не ощущала таящегося в глубине ее души чувства вины от содеянного. Когда Блейд нежно поцеловал ее в губы, она радостно улыбнулась.

– Блейд, прости, я не знала, что это такое. Я думала…

– Молчи, – прошептал он, покрывая поцелуями ее лицо – нос, лоб, щеки, губы. – Как ты себя чувствуешь?

– Это было божественно, – ответила Джесинда, потягиваясь. – Я и представить себе не могла, что когда-нибудь испытаю такое острое наслаждение.

– А ты хотела меня остановить, – с улыбкой промолвил Блейд.

– Да, – вздохнув, сказала Джесинда, пряча улыбку, – теперь я совершенно готова ехать во Францию.

Блейд рассмеялся и поцеловал ее в лоб.

– Ты очень странная и милая, – низким хрипловатым голосом промолвил он. – Отдохни.

Выпустив ее из объятий, он встал с кровати. Бросив взгляд на Блейда, Джесинда увидела просвечивающую сквозь тонкую ткань белой рубашки татуировку с изображением феникса, закрыла глаза и, безмятежно вздохнув, погрузилась в полузабытье. Она наслаждалась своим упоительным состоянием, не желая думать о том, что ждет ее впереди.

Джесинда не видела, как Блейд, взяв со стола сумку, отнес ее на комод и стал рыться в вещах.

– Где ты, мой милый друг? Вернись ко мне, Билли, – пробормотала Джесинда, удивляясь тому, что ее голос похож на кошачье мурлыканье.

Желание вновь изведать его ласки и поцелуи стало нестерпимым, и она открыла глаза. Блейд стоял в дальнем конце комнаты. Взор Джесинды туманился, и она не сразу разглядела его. Но, заметив, что на комоде валяются ее вещи, она сразу пришла в себя и резко села на кровати.

– Ах ты, ублюдок!