Читать книгу Могильщик. Не люди - Геннадий Башунов - Страница 3

Могильщик смотрел на три жалкие монеты, лежащие на его огрубевшей от тяжёлой работы ладони, и думал, что лучше – поесть впервые за три дня горячего или купить дешёвой солонины и сухарей. До следующего могильника денег не хватало при любом раскладе. Поэтому Краг сплюнул в дорожную пыль и направился к торговцу супом. Осьмушки хватило на две миски и коврижку горячего хлеба, и суп оказался не так уж и плох – там плавало даже несколько волокон мяса, жилы и пара хрящей, не говоря о репе, моркови, луке, крапиве и клёцках.

– Издалека путь держишь? – спросил торговец, наливая вторую миску.

Краг не слишком любил болтать с чужаками, кроме того, его рот был занят свежим хлебом, но он всё же буркнул:

– Из Ариланты.

– А, с севера… Я-то думал, с запада – там у Нового Крозунга случилась какая-то заварушка. То ли разбойники напали на кузню, то ли подмастерья передрались да спалили кузню и сами с ней сгорели… Трупов, говорят, куча – полтора или два десятка, настоящая бойня. Думал, ты что-то знаешь. – Торговец пристально посмотрел на могильщика, надеясь, что услышит если не эту, то другую сплетню или новость.

Тракт всегда полнится слухами, историями, байками и чудовищными россказнями. Но Краг только пожал плечами, принимая миску. Его начал бесить этот разговор. Он просто хотел спокойно пожрать.

– А куда направляешься? – продолжил расспросы торгаш.

– Не знаю пока. Туда, где есть работа.

– Ух, братец, работы-то у нас здесь совсем нет. Король Гризбунг, да благословят его боги, навёл, наконец, в наших краях порядок, а граф Олистер порядок этот держит. Войны у нас нет.

Могильщик широко усмехнулся. Из-за грубой обветренной физиономии и приметного шрама его не в первый раз принимали за наёмника и он сильно надеялся, не в последний. В конце концов, это просто старик, который от скуки решил поболтать с путешественником, нечего на него злиться, он вовсе не подозревает, что Краг участвовал в той заварушке с кузнецами, и не пытается вывести его на чистую воду.

– Значит, пойду дальше, – сказал он, возвращая пустую миску. – Хороший суп. Спасибо, отец.

Теперь нужно купить съестного в дорогу. Могильщик, приценяясь, прошёл по торговому ряду. Нужные припасы стоили даже дороже, чем он ожидал, и торговаться придётся до хрипа. Возможно, стоило уйти с тракта и поискать какую-нибудь ферму, чтобы купить еду напрямую у крестьян (или попытаться стащить), но Краг ни разу в жизни не бывал в этих местах и опасался, что потеряет слишком много времени или и вовсе заблудится.

В очередной раз могильщика разобрала злоба по поводу чёртова прижимистого кузнеца. Впрочем, Палёный за жадность сейчас уже кормит своей сгоревшей плотью червей.

Торговый ряд кончился, к нему примыкала вытоптанная поляна, на ней сейчас странствующая труппа репетировала вечернее представление. Краг любил поглазеть на артистов, но посещение стоило осьмушку, а то и четвертак, потому от культурного досуга могильщик решил отказаться.

За поляной торчала виселица, на ней болтались два уже порядком истлевших тела. Походило на то, что и казней сегодня не намечалось. Краг, которому последние три дня приходилось петлять коровьими тропами и питаться орехами да поздними ягодами, согласился бы посмотреть и на обычную драку, лишь бы в ней участвовали люди. На миг он даже пожалел, что не поговорил с тем стариком, но через пару секунд забыл об этом.

Уже за тем местом, где расположилась труппа, но перед виселицей какой-то старик соорудил из старой бочки и доски помост и взобрался на него.

– Никто не будет против пары хороших легенд? – звучным и молодым голосом произнёс старик.

Против никто не высказался, даже пара актёров присоединилась к собирающимся любопытствующим. Троица возниц из обоза, вставшего на отдых через дорогу, старик, торгующий супом, пяток пилигримов, вездесущие детишки (торговые ряды примыкали к многочисленным посадам), кучка каменщиков, несколько покупателей – так и набилась целая толпа. И Краг тоже был среди собравшихся, он подошёл к бочке одним из первых. Во-первых, любил послушать истории. Во-вторых, пожертвования бродячему сказителю – дело сугубо добровольное.

– Говорю сразу: рассказываю то, про что сам хочу рассказывать. Это чтобы не возникло недопонимания, а то кому-то надо про хитрую лисичку, стащившую хвост у волка, а кому-то, как королева Горлива ходила к конюхам, а потом, не насытившись, и всех коней обласкала.

Послышались смешки, хотя на северо-западной границе уже года полтора как спокойно, а такие истории быстро выходили из моды, стоило королевским шпикам перестать за них платить. Сейчас в ходу были россказни о том, как Гризбунг в одиночку одурачил прошлого короля вместе со всеми его прихлебателями и уселся на трон. Краг слышал от кого-то из знакомых могильщиков мутную историю о найденных реликвиях, возводящих родословную нового короля к довоенным временам, но не слишком понимал, к чему они. У Гризбунга три года назад имелась настоящая армия из наёмников, а Шератли практически проиграл войну с Горливом: его войско наголову разбили в генеральном сражении, и молодому генералу наёмников никто не мог помешать взойти на престол. Велион говорил о какой-то «легитимности», без которой ну никак нельзя, но Краг прекрасно помнил – он был одним из тех, кто встречал нового короля как настоящего спасителя. В том числе, потому что служил тогда в городской страже Айнса, куда пёрла четырёхтысячная неприятельская армия. Но Гризбунг умудрился сколотить из бежавших королевских войск боеспособный отряд, укрепил им собственную армию и каким-то чудом сумел перехватить войско Горлива на переправе, устроив им форменную резню, хотя у него было вдвое меньше людей.

– Могу рассказать, как прошлой зимой нажрался и пошёл отлить в лес, да упал к медведице в берлогу, но вам это не интересно. Никто же пока не видел моих детишек? У них коричневая шерсть и когти на руках, но разговаривают они по-человечески.

Опять смешки. Всмотревшись в рассказчика, Краг с удивлением отметил, что тот не так уж стар – волосы были не седыми, а выгоревшими на солнце, а то, что он принял за морщины – сетка шрамов, будто стягивающих кожу на щеках и подбородке. Выглядело так, словно об лицо сказителя разбили несколько бутылок из очень тонкого стекла. Вроде тех, что Краг видел на каком-то из могильников в здании, бывшем университетом, а сейчас превратившемся в братскую могилу для сотен студиозов и преподавателей.

– Но больше всего я люблю рассказывать про стародавние, ещё довоенные времена. Поговаривают, тогда по земле ходили боги. Вернее, два бога. Когда-то их было три, но двое решили, что делить на двоих удобней, и грохнули братца, отрубили ему голову, сделали из черепа игрушку, а самого брата назвали Низвергнутым. Эти два братца, Толстый и Красный, пусть их будут звать так, какое-то время правили землей вместе, но потом каждому из них голову пришла мысль – на одного-то всё делится ещё лучше, потому что тогда и делить ничего не надо. Но силы у них были абсолютно равны, драться бесполезно – битва продлилась бы до скончания веков, и выявится ли победитель, непонятно. Да и не хочется драться. Вдруг всё же брат за последние годы стал сильнее в магическом искусстве или владении мечом? И тогда решили братья обратиться к самым умным своим созданиям – людям. Вдруг у них получится выявить того, кто лучше? Ведь люди им поклоняются, приносят в храмы дары…

Кто-то крепко ухватил Крага за локоть. Могильщик положил свободную руку на рукоять косаря и повернулся. Но, увидев знакомую широкополую шляпу, невольно заулыбался. Велион тоже кривил бледные губы в слабой усмешке.

– Сбежал, выходит.

– Угу.

– Пошли отсюда.

– А что же история? Я хочу дослушать.

Велион ухмыльнулся шире и склонился так, чтобы никто, кроме Крага, его не слышал:

– Кронле сам её выдумал. Это его любимая сказка. Всё кончится тем, что боги будут иметь в задницу представителей каждой из собравшихся на представлении профессий, а кто из богов наиболее силён в этом деле, тот и победил. Обычно всё кончается дракой, но сам рассказчик сбегает первым, оставляя шанс выяснить отношения другим.

Вдвоём они принялись проталкиваться сквозь увеличившуюся с начала рассказа толпу.

– … подходят боги к каменщику и спрашивают: «Не рассудишь ли нас, добрый человек?». Пилигрим судил-судил, да не рассудил. Торговец судил-судил, да не рассудил. Спустил каменщик штаны и повернулся к богам спиной. «Давайте, говорит, по очереди, а уж я определю, кому из богов надо мной быть»…

Похохатывающие до этого вместе с остальной толпой каменщики заткнулись. Всё веселее становилось тем, кого рассказ не затронул, всё громче возмущались те, кого сказитель не обошёл вниманием.

– … что-то не пойму я, кто из вас в этом деле крепче. Но есть у меня ещё один способ…

– Над кем ржёшь, ублюдок? – взревел кто-то совсем рядом со Крагом.

– Над тобой, конечно, кто бы ещё догадался…

Кто-то запустил в сказителя комок засохшей грязи, следом полетела тушка дохлого голубя, но Кронле и ухом не повёл, продолжая рассказ, хотя это становилось всё сложнее из-за шума.

Могильщики выбрались из толпы. Велион вёл Крага куда-то в сторону пригородов, уверенно минуя торговые ряды.

– Нужно найти трактир, где мы договорились встретиться с Кронле, – пояснил он. – Обычно он после такого любит надраться, но подальше от того места, где рассказывал легенды.

– Откуда ты его знаешь?

– А ты по его роже не понял? Он ещё легко отделался в тот раз.

Теперь Крага осенило. Такие шрамы можно заработать, если одно из распространённых проклятий – «Горячее Пойло», как его называли могильщики, – сработало прямо перед лицом. Правда, обычно кожа слезала с черепа вместе с мясом, а сам пострадавший к тому времени уже не дышал. Могильщику-сказителю действительно повезло.

– Мы встретились вчера, – продолжал Велион, – и решились на одну авантюру. Нас с тобой могут искать обиженные родственники погибших кузнецов, а Кронле ищут монахи Единого. За ересь, понятное дело. Потому мы решили скрыться из вида всерьёз и надолго. Как ты на такое смотришь?

– Я за! – быстро ответил Краг. – И куда же вы решили идти?

– В Бергатт. Мне осточертело таскать мелочёвку из обычных могильников. Чтобы нормально зазимовать, нужно или весь год делать накопления, или сорвать куш. С накоплениями у меня в этом году совсем туго, а нормальный хабар можно найти только в легендарных местах – Бергатте, Импе, Сердце Озера, Хельштене. Отсюда ближе всего Бергатт, так почему бы не попытать удачу? И не говори, что это гиблое дело, я и так это знаю.

По спине Крага пробежал холодок, но он не стал ничего говорить против. В конце концов, жизнь могильщика – это одно сплошное гиблое дело.

⁂

На прошлой неделе их было трое, но Седой погиб, и они остались сами по себе. Краг чувствовал себя потерянным во время бегства. Сейчас у него вновь двое товарищей, один старый и один новый, взамен умершего. Но Кронле оказался полной противоположностью Седого, да и цели преследовал абсолютно другие.

Место, где они встретились со сказителем, тоже мало походило на закуток, в котором Краг и Велион жили прошлые два месяца. Таверна делилась на два помещения, разделённых кучей занавесок. На левой половине стояли столы, здесь ели и пили одни посетители, а между ними сновали служанки и шлюхи. На правой на полу толстым слоем лежала солома, прямо на ней гости стелили покрывала, на которых могли устраиваться целыми семьями, или по одному, а иногда и делились свободным местом с незнакомцами. На покрывалах раскладывали еду и выпивку, по большей части принесённую с собой. Между этими постояльцами бегали дети, кошки и собаки, и лишь изредка – служанки. Никаких отдельных комнат, только кухню закрывала перегородка, да рядом можно было увидеть открытый люк подвала, откуда несли соления и холодную выпивку.

Комнату, если в таковой возникала нужда, можно было найти, если выйти в заднюю дверь и пересечь двор, где благодаря тёплой погоде под открытым небом готовилась часть еды, в двух шагах от очага рубили головы курам и разделывали свинью, а в большом чане мыли кружки и миски. Там же, на другом конце двора, пыхтела дымом и паром баня, в двух дюжинах шагов от бани стояла конюшня, где можно оставить или арендовать лошадь. Всё это было, но где-то там, куда ходят богатые купцы, купившие шлюх подороже, или останавливаются бароны со своей свитой.

В главном же здании правила бал чернь, здесь можно поесть сытной и дешёвой еды, выпить, и, если переборщил с выпивкой или негде переночевать, за мелкую монету перейти за занавеску на правую половину помещения.

– Шрам, значит? – невнятно переспросил сказитель, прикрывая окровавленный рот тряпочкой: кто-то всё же успел до него добраться, хотя толпа по большей части была занята собой. – Кажется, для этого прозвища куда лучше подхожу я. Но не буду претендовать.

Кронле отнял тряпицу от лица и сплюнул кровью прямо под стол.

– Этот рассказ стоил мне двух зубов, – опечаленно сказал он.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Краг.

– Как зачем? Нет ничего лучше хорошей драки. Особенно, если сам в ней не участвуешь. – Могильщик-сказитель швырнул кровавый лоскут на стол и взялся за эль. – Низким людям нужны низкие удовольствия. Не будь меня, они бы весь день орали на близких, друзей или семью, а благодаря мне они выпустили всю злобу на несколько дней вперёд. Спровоцировать таких людей тоже не составляет труда. Намекни на то, что какой-нибудь человек, например, каменщик, в стародавние времена сношал свинью, или кто-то сношал самого каменщика, его жену или мать, и каменщик обидится. Потому что у каменщика обычно отец тоже каменщик, и дед был каменщиком, и прадед, и его прадед, и даже прадед его прадеда. И сын станет каменщиком, а потом внук. Вот и считай – вроде как обидели всю семью. А если кто-то рядом ещё и посмеялся над этим, то обида выходит вообще смертельная. На болтуна-рассказчика обычно всем плевать, он вроде как и не виноват, он просто историю рассказывает, к тому же, его рожа куда дальше, чем у соседа по толпе, и дотянуться до неё не так просто. Особенно, если рассказчик знает, когда нужно смываться, и хорошо бегает. Да и вообще, к бродячим сказителям отношение немного другое, более уважительное. Побей одного, и второй не захочет приходить. Но иногда, к сожалению, приходится страдать ради благого дела.

– С храмовниками всё сложнее, – усмехнулся Велион, забирая у подошедшей служанки свою тарелку.

– Да на самом деле с ними тоже всё просто. Я нападаю не на самих жрецов, а на то, во что они верят. Что за дело жрецу до другого жреца, жившего сто лет назад? Он ему ни отец, ни брат – никто. Потому что отцом жреца обычно был каменщик или рыбак, или сапожник, или вообще кто угодно. Кроме верховных жрецов, конечно, у них папы – графы и маркизы, те могут обидеться по поводу затронутой чести семейства, но такие на мои выступления попадают нечасто. Обычным же жрецам на семью плевать – они вырваны из этого круга, когда сын рыбака и внук рыбака становится рыбаком. На старую семью им тоже срать, потому что они уже не являются её частью. Да и на новую – это не семья в обычном понимании, наследников жрец с другим жрецом не оставит, хотя некоторые, по слухам, пытаются, хе-хе. А вот богу он молится тому же самому, что и его предшественник сто лет назад или даже двести, и делает это в том же храме, в той же келье перед тем же идолом. Вот туда и надо давить. Но тоньше. Простой человек тонкость не поймёт, ему нужны грубые действия. Для жреца же нужно что-то другое, он, в конце концов, образованный человек. Например, то, что идол его не такой уж и старый, а есть постарше и поглавнее.

– Культ Единого возник недавно, уже после войны, – заметил Краг. – Мне об этом один жрец рассказывал, когда я ещё в городской страже был.

– Потому-то его последователи самые злые и нетерпимые, – с деланой печалью проговорил Кронле.

От этой гримасы у него даже как будто прибавилось шрамов.

– И Низвергнутого ты сам придумал?

– О, нет, это не я. Видишь ли, я и сам когда-то был жрецом, но большую часть времени проводил за кружкой с вином, а не за изучением всех молитв, легенд и преданий, потому-то имена его братьев я и позабыл. Но погубило меня не это, а то, что меня прихватили с прихожанкой во время… молитвы. Замужней прихожанкой, а я ведь ещё и обет безбрачия давал. Представь себе, за этот смертный грех меня… – сказитель сделал паузу, чтобы глотнуть эля, – выгнали из храма. А за то, что я рассказал в присутствии служителей Единого о том, что их бог – внебрачный сын Красного, получившийся от противоестественной связи, меня хотят сжечь. Где жизненная справедливость? Я же не давал Единому никаких клятв. И не дам.

– Не слишком-то тонкая работа, – заметил Велион, занятый до этого исключительно тарелкой с тушёной репой.

– Это были пьяные жрецы, сам я тоже был пьян, и большая часть людей в той таверне. Я, если честно, очень удивлён, что про меня вообще вспомнили и до сих пор хотят сжечь.

– Это же богохульство, – сказал Краг.

Он чувствовал себя неуютно от этого разговора, проходящего, к тому же, в таком людном месте. Но, кажется, до них никому не было дела.

– Для жрецов Единого – да. А вот их «братья» из культа Отца и Матери – святые люди! – очень громко смеялись и просили рассказать что-нибудь ещё и обязательно про Единого. – Кронле залпом допил кружку. – Ох, наконец-то эль смыл кровь. Теперь можно приложиться к бочонку как следует, чтобы притупить боль.

– И всё равно это неправильно.

Кружка замерла на полпути ко рту провокатора. Он сощурился и поинтересовался:

– Ты, случаем, не в Единого веришь?

– Молился ему какое-то время. – «То время, пока ждал своего конца в ловушке под названием Айнс». – И иногда продолжаю обращаться к нему за советом.

Кронле пожал плечами и отпил, наконец, эля.

– Если хочешь, могу принести тебе извинения. Я не со зла. Но не скажу, что никого не хотел обидеть.

– Да ничего, – отмахнулся Краг, – я не фанатик. К тому же, я знаю – всё, что ты говорил, неправда.

– А твоего бога, друг Велион, я не обидел?

– Нет, – сухо отозвался тот, разобравшись с репой и смакуя эль, – иначе ты бы уже был мёртв.

– От твоих рук? Не верю.

– Нет, не от моих. Мой бог убил бы тебя.

– И что же это за бог такой, карающий даже на нашей бренной земле? – Кронле вновь скептически сощурился.

– Случай, Удача, Невезение, Стечение обстоятельств, Трагическое несчастье, – у него много имён, – с усмешкой ответил Велион.

Краг хмыкнул, а Кронле даже хохотнул.

– Что ж, такого сильного бога я обижать не намерен. Давайте выпьем за него, пускай следующая остаточная магическая… магическая… херь меня не убьёт. Боги, Велион, откуда ты берёшь эти слова?

– Остаточная магическая эманация, – подсказал Краг.

– И его научил, – опечаленно покачал головой сказитель. – Это что же получается, мне в следующий раз каждая кухарка начнёт этими эманациями в рожу тыкать? Кому тогда истории рассказывать? И, если честно, я не совсем понял, в чём суть этих эманаций. Краг, дружище, не расскажешь?

Краг едва сдержал усмешку. Он понимал, что мозгов у него сильно меньше, чем у того же Велиона, да и, скорее всего, у Кронле, но в этот раз сказителя и жреца уел бывший стражник. На что жрец, кажется, обиделся.

– Суть их заключается в том… – начал Краг с умным видом, но запнулся. – В общем, это как будто возвращаешься с вечернего построения, а казарма до сих пор воняет пердежом от горошницы, которую давали на ужин.

Кронле вытаращил глаза и заржал, Велион усмехался в тарелку.

– Суть уловил правильно. Прости, друг Краг, мне показалось, будто ты не совсем понимаешь, о чём говоришь. Но теперь буду знать – попусту ты не болтаешь. Нужно иметь большую мудрость, чтобы объяснять столь сложные понятия столь… незатейливо. За это и выпьем.

– Выпьем.

Гул в обоих залах нарастал. Откуда-то появились бродячие музыканты, затянувшие разухабистую песню про короля Гризбунга. Кронле достал серебряную полушку, и на их столе махом очутился бочонок с элем и кувшин вина. Служанки и шлюхи становились всё привлекательней (поменяли их к вечеру, что ли?), и вскоре Краг забыл обо всех каменщиках и их богах.

– … так вот представь, эти два могильщика, – заплетающимся языком рассказывал Кронле, – говорю тебе, совсем пацаны, отправились прямо к жерлу вулкана, чтобы выбросить перчатки и избавиться от проклятья. К самому Огненному Клыку! Говорят, было их поначалу девять, но это брехня. Будут ещё рассказывать, что дрались они и с разбойниками, и с королевскими войсками, но это тоже брехня. А я рассказываю правду, потому что историю я слышал от их знакомого торговца антиквариатом. Двое их было. Только потом уже увязался за ними какой-то уродец из местных, проводником. Хрен его знает, что там произошло, уже на вулкане-то, но вернулись только могильщики, причём, одному из них кто-то откусил палец. И вернулись без перчаток. Я думаю, проводник решил забрать перчатки одного из них себе – там неподалёку могильник такой хороший есть… как его там… Не помню. В общем, всё у них получилось.

– И что, избавились от проклятья?

– Хрен его знает, всего полгода прошло. Будем в тех краях, нужно узнать. Эй, друг Шрам, ты уже спишь, что ли?

– Нет, – промычал Краг, не отнимая лица от столешницы, и через секунду уснул.