Читать книгу Сокровища Хана Кучума - Геннадий Бодров - Страница 20

В зимнее время на озеро Чаны часто ездят рыбаки из близлежащих деревень. А чтобы было, где обогреться и отдохнуть от зимней стужи, заранее строят в тех местах простенькие жилища, которые в старину звали заимками. Вот о событиях, связанных с одной из таких заимок и пойдёт наше повествование.

Жил на берегу озера в одной из небольших деревенек молодой рыбак Ефим и любил он красавицу Василису из своей же деревни. Они долго дружили и уже собирались пожениться.

В этой же деревне жил молодой повеса Савелий. Этот Савелий вёл довольно разгульный образ жизни: пьянствовал и хулиганил вместе с группой таких же подонков и бездельников. Все рыбаки побережья презирали их, и считали отребьем, но связываться не решались. Этот Савелий, или как его ещё звали Совой, за его ночные похождения, был в родственных отношениях с местной ведьмой Баекани, которая при случае, на любого могла напустить порчу. Так вот этот самый Савелий положил глаз на невесту Ефима и стал приставать к ней. Ефим однажды встретил его на улице и, крепко встряхнув гуляку, прижал его к стене какого-то сарая и сурово сказал:

– Будешь ещё приставать к Василисе, горько пожалеешь! Лучше держись от неё подальше!

Савелий в тот раз ничего не ответил, ибо ко всему прочему он был ещё и труслив как заяц, и пакостлив как кот. Он только согласно кивал головой, а от страха настолько вылупил глаза, что они у него покраснели и вылезли из орбит, и штаны вдруг стали слишком мокрыми и вонючими. И хотя Сова и сильно перепугался, в душе он всё-таки затаил злобу на рыбака.

Однажды, когда Ефим рыбачил на одном из отдалённых островов, Савелий со своими собутыльниками и Баекани приплыли туда и спрятались в рыбацкой избушке. Когда молодой рыбак, возвратившись с рыбалки, только перешагнул порог, как банда Совы, словно стая шакалов, накинулась на Ефима и принялась жестоко избивать. Однако и парень был не робкого десятка и стал так отделывать зарвавшихся наглецов, что они разлетелись в разные стороны и уже боялись к нему подойти. Но тут ведьма с усмешкой глянула на юношу, и что-то прошептала, и Ефим почувствовал, как руки и ноги его стали неметь и терять силу. В это время озверевшие от его сопротивления и выпитого вина подонки и скрутили парня. Избитого и изуродованного они бросили его на берегу озера, а Савелий с усмешкой сказал:

– Теперь, Ефим, ты Василисе не нужен, так как после этих побоев ты уже не мужчина и даже не человек. А чтобы ещё больше наказать за то, что ты унизил меня, Баекани превратит тебя в рыбину, чтобы кто-нибудь поймал и сварил из тебя уху или зажарил на сковороде. А пока будешь жив, чтобы усилить твои болезненные ощущения, ты на ночь будешь снова превращаться в человека и испытывать муки душевные от того, что Василиса будет принадлежать мне.

– Нет! – из последних сил крикнул рыбак, превозмогая боль во всём теле, но хохочущие повесы сбросили его в воду, и тут юноша почувствовал, что его конечности превратились в плавники, и он медленно поплыл вдоль берега, обливаясь слезами бессилия против обнаглевших разбойников, хотя слёз в воде и не было видно…

С тех пор по деревне прошёл слух, что парень утонул на рыбалке и красноглазый Савелий теперь не давал Василисе прохода, навязывая свою любовь. Поэтому девушка не ходила уже даже на вечёрки и в основном находилась дома, помогая родителям по хозяйству. После того, как исчез Ефим, она твёрдо решила никогда ни за кого не выходить замуж и постепенно смирилась с этой мыслью.

Но вскоре о заимке, где произошла эта трагедия, стала ходить дурная слава, что там по ночам кто-то стонет и плачет. В конце концов, уверовав в нечистую силу, рыбаки перестали плавать на этот остров и рыбачить в тех местах.

Прошло некоторое время и, однажды, на этот остров приплыл порыбачить молодой кузнец Евлампий, который приехал жить в эти края, женившись на красавице сибирячке. Порыбачив на озере день, он на ночь выплыл на берег и устроился переночевать в заброшенной избушке.

Среди ночи, когда в мутное окошко заимки заглянула ясноликая луна, откуда-то с потолка послышались плач и стоны. Кузнец был не робкого десятка и вышел из избушки, чтобы обнаружить источник звуков. Обойдя всё кругом, он никого не обнаружил и снова вернулся к своему ночлегу. Плач и стон повторились снова. Евлампий обратился в пустоту и темноту ночи:

– Кто ты, страдающий голос в ночи? Человек или дух? Отзовись и я может чем-нибудь смогу тебе помочь.

Стоны и плач прекратились, и кузнец услышал наверху какие-то шорохи. Молодой человек полез на чердак и обнаружил там какое-то странное существо.

– Кто ты? – спросил Евлампий.

– Ефим я, – существо покачнулось, поникло головой и грустно поведало свою историю.

– С тех пор и живу так: днём плаваю в озере, а ночью в избушке тоскую об утраченной любви и молодости, – закончило оно свой рассказ.

Молодые люди проговорили так до самого утра, а как только стало светать, Евлампий воочию увидал, как Ефим нырнул в воду и, превратившись в рыбину, проплыл вдоль берега и скрылся в прибрежных камышах. От всего увиденного и услышанного у рыбака уже пропало желание рыбачить, и он в раздумье отправился домой.

Прибыв в деревню, он, найдя предлог, пришёл к родителям Василисы и, улучив момент, передал девушке, что её возлюбленный жив, и они договорились встретиться.

Вечером они встретились в уединённом месте, подальше от глаз навязчивого Савелия и его банды, где молодой человек и поведал всё, что знал о Ефиме. Василиса попросила Евлампия доставить её на этот остров. Он согласился и они обговорили, когда могут туда плыть.

А тем временем жена Евлампия узнала, что он встречался с Василисой, и закатила ему сцену ревности. Чтобы как-то её успокоить, муж вынужден был рассказать о случившемся и ей, но только попросил об этом никому не говорить. Но, что знает женщина, то знают все, как гласит поговорка и его жена, ошеломлённая такой новостью, не в силах держать в себе эту тайну, поделилась ею с соседкой.

Вскоре эта весть дошла и до Савелия. Тот, собрав своих забулдыг, стал следить за молодыми людьми и, когда те отправились на остров, незаметно последовали за ними.

Приплыв на остров, девушка с нетерпением стала дожидаться вечера, а крадущаяся за ними банда обогнула остров и высадилась с противоположной стороны.

Вечером вода возле берега плеснулась, и на сушу вышел Ефим. Василиса с радостным возгласом кинулась к нему.

Молодые люди обнялись и стояли так, пока ни раздался ехидный голос Савелия:

– Ну что, голубки, встретились! Жалко, Ефим, что тебя до сих пор ещё не зажарили или не сварили, но это я сделаю сам, если ты, Василиса не выйдешь за меня замуж!

Евлампий попробовал, было вмешаться, но его тут же перехватили и связали подручные Савелия.

– Я лучше утоплюсь, но никогда не буду твоей! – гневно крикнула девушка, заслоняя собой своего возлюбленного.

Повеса бросился, было, к ней, но она толкнула Ефима с берега и сама бросилась следом за ним.

Баекани, находившаяся снова вместе с бандой, усмехнулась и, взмахнув рукой, что-то злобно пробормотала вслед бросившимся в воду молодым людям, а Савелию сказала:

– Успокойся, племянничек, пусть они плавают себе всю жизнь, и не морочь лишний раз себе голову.

– Неужели ты ничего не можешь сделать, чтобы Василиса полюбила меня! – с досадой воскликнул повеса.

– Извини, племянничек, но моё колдовство всесильно только для недобрых дел, а любовь не поддаётся никакому волшебству.

– Так что же нам теперь делать?

– Возвращаться домой. Мы здесь уже не нужны. Да и зачем тебе нужна женщина – полурыба. Даже если бы ты и женился на ней, это только бы доставило тебе одни несчастья.

– А с этим что делать? – указал Сова на связанного рыбака.

– А ничего. Не будем брать лишнюю кровушку на душу. Он и сам умрёт от жажды и голода, тем более связанный.

И вся банда с хохотом и гиканьем стала рассаживаться по лодкам. Но напрасно предавались они ликованию и разгульному образу жизни: на самом глубоком месте они обратили внимание, как вокруг их лодок стал образовываться водоворот, втягивая их в себя. Судёнышки закружило, завертело, и они стали погружаться в воду. Повесы в ужасе закричали и стали бросаться за борт в надежде выплыть, но выпитое вино и тяжкий груз грехов камнем тянули их на дно. Когда вся банда утонула, лодки всплыли и, подгоняемые ветром, тихо поплыли к берегу.

А Ефим с Василисой, которую Баекани тоже превратила в рыбину, отомстив своим обидчикам с помощью владыки озера, который тоже не любил душегубов, вновь вернулись к острову. Евлампий продолжал лежать на том же месте, избитый и связанный. Молодые люди развязали рыбака.

– Извини, друг, что и тебе пришлось пострадать за нас! – Попросили они у него прощения, а девушка ещё и поцеловала.

– У меня – то ерунда. Синяки и шишки вскоре пройдут, а вот вы теперь навсегда останетесь в озере.

– Зато мы теперь всегда будем вместе! – прижалась к плечу возлюбленного Василиса. – Для меня лучше жить в озере с любимым, чем на суше с таким подлецом и негодяем, как Савелий и его продажные прихлебатели и пьянчуги. Поэтому мы с удовольствием останемся в этом безмолвном мире, и пусть нас во всех наших испытаниях поддерживает любовь, а твоей семье желаем также жить в любви и согласии!

Сказав это, и, простившись с кузнецом, молодые люди вновь бросились в воду, и с тех пор их уже больше никто и никогда не видел.

Евлампий же вернулся домой, но на рыбалку больше никогда не ездил. Он в память о прошедших событиях выковал железных крест и поставил его на том месте, где это всё произошло.

А старая заимка вскоре сгорела. Все думали, что её сожгли ненароком выпившие хулиганы и постепенно туда перестали ездить и рыбачить даже самые заядлые рыбаки, считая это место неблагоприятным и несчастливым.

Впоследствии, когда вода в Чане убыла, и остров стал полуостровом, там поселились не то поселенцы, не то староверы и занялись ловлей и заготовкой рыбы, которую потом продавали. Потом образовалась рыбацкая артель, и назвали это место Новая Заимка. Но, видимо, действительно место было проклятым, что и эти люди не прижились там и разъехались кто— куда в поисках лучшей доли, и теперь на месте этой деревни всё давно уже заросло диким бурьяном. Теперь уже и старожилы, жившие когда-то там, не помнят и не знают той истории и лишь только железный кованый крест, который оказался крепче людской памяти, благодаря Евлампию, поведал нам об этом.