Читать книгу Пластилиновая пуля - Геннадий Дорогов - Страница 8

Стокгольмский синдром

Оглавление

* * *

Блузка была порвана по шву. Катя быстро привела её в порядок. Любаха с интересом наблюдала, как ловко девочка орудует иглой. Потом спросила:

– Что ты ещё умеешь делать?

Катя пожала плечами.

– Много чего. Умею готовить. Могу вещи постирать и погладить, сделать дома уборку.

– И кто тебя всему этому научил? Тоже папаша?

– Ну да.

– А почему не мамаша? У тебя же есть мать – я точно знаю.

– Ну … – Катя замялась. – Мама считает, что мне всё это не пригодится в жизни. По этому поводу они с папой часто спорят, даже ссорятся.

– Слушай, а чего это ты вся такая пушистая? – вдруг спросила Люба с привычной злостью. – Ситуация вынуждает быть паинькой? В обычной жизни, небось, гонор через край хлещет. Знаю я вашу братию. На простых людей смотрите с верблюжьим высокомерием. В другой обстановке ты бы в мою сторону и головы бы не повернула.

– Нет, Люба! – робко возразила Катя. – Клянусь, что это не так! Я никогда ни с кем не бываю высокомерной. Папа говорит: кто не уважает других, тот не уважает себя.

– «Папа говорит…», – вновь повторила за ней Любаха, но уже без сарказма и злости, а, скорее, с горечью. – Похоже, твой отец – мужик что надо. Повезло тебе с отцом. А мой папаша изнасиловал меня, когда мне было двенадцать.

Катя опешила. То, что она сейчас услышала, было недоступно её пониманию.

– Как это? – чуть слышно выдохнула она.

У Любы лицо скривилось как от боли.

– Молча, – процедила она сквозь зубы.

– Но ведь за это… – неуверенно сказала девочка. – Его посадили?

Любаха усмехнулась.

– Нет, золотко. Это не Америка. Что творится в семьях алкашей наше долбаное государство не интересует.

Она умолкла, неподвижно глядя в одну точку. На скулах играли желваки. Тяжкое воспоминание детства, как видно, вновь всколыхнулось в душе острой болью. Катя с жалостью смотрела на свою надзирательницу, не решаясь прервать её молчание, хотя множество вопросов беспокоило девочку. Через пару минут Люба сама заговорила:

– Я тогда поклялась себе, что убью эту тварь, когда вырасту.

– И что? – спросила Катя, вновь замерев от страха. Она боялась услышать страшную правду. В том, что Люба способна выполнить свою клятву, можно было не сомневаться. Её решительные действия во время недавнего инцидента с насильником красноречиво подтверждали эту способность. Люба ответила не сразу. После долгих раздумий она с тяжёлым вздохом сказала:

– Не успела. Сам сдох. Сгорел по пьяни. Уснул с зажжённой сигаретой, – она вдруг резко тряхнула головой. – Ладно, хватит чесать об этом. Тема закрыта. Давай лучше поговорим о твоём отце. Судя по твоим словам, он и в самом деле мужик неплохой. У меня к нему даже какая-то симпатия появилась.

Катя неуверенно пожала плечами.

– А что говорить?

– Ну, например, чем вы с ним ещё занимаетесь?

– Много чем. Правда, у папы редко бывает свободное время. Но зато когда оно есть, так здорово! Мы с ним занимаемся спортом. Устраиваем походы.

– Вдвоём?

– Да.

– А как же мать?

– Маме всё это не очень нравится.

– Что ей не нравится? По-моему твой папаша всё правильно делает.

– Ну, не нравятся ей наши походы. Не любит мама путешествовать. Правда, за границу мы всегда ездим втроём.

– Ну, ещё бы! Что ж она, дура что ли? Я бы тоже не отказалась. Ты-то, поди, уже весь мир объехала.

Катя зажмурилась, и яркие воспоминания унесли её из грязной подвальной комнаты в шикарные номера отелей, на морские побережья, на улицы и площади западных, восточных, южных городов. Она глубоко вздохнула.

– Не весь мир, конечно, но во многих странах довелось побывать.

– А где конкретно была? – допытывалась Любаха.

– В самый первый раз я побывала в Арабских Эмиратах, – стала рассказывать Катя. – Потом мы посетили Францию, Испанию и Монако. Потом был Китай. Прошлым летом мы отдыхали в Сингапуре. А в этом году собираемся поехать в Новую Зеландию, – девочка вдруг сникла и чуть слышным голосом поправила себя: – Собирались поехать.

Захваченная своими мыслями, Люба не заметила перемену в её настроении.

– Да, повезло тебе, – сказала она задумчиво. – Столько стран повидала.

– А ты была за границей? – спросила Катя.

– Была однажды, – мрачно отозвалась Любаха. – В Турции, будь она проклята!

– А что так? Плохо обслуживали?

– Нас там никто не обслуживал. Это мы обслуживали, – Люба опять умолкла на пару минут, потом продолжила рассказ. – Мне в то время совсем хреново было – жизнь подпёрла так, что дышать невмоготу. А тут мне знакомая подкинула информацию о том, что в Турции в ресторанах стали популярны русские официантки, и, вроде как, можно без проблем найти там работу. Я и купилась. Только вот работа оказалась совсем не той, которую обещали.

Катя поняла, о чём шла речь. Эта тема уже неоднократно обсуждалась на телеэкране. Легкомысленные девчонки в погоне за красивой жизнью попадали в страшные условия, где они были совершенно бесправны, а их жизнь не стоила ни гроша.

– Ты попала в сексуальное рабство? – осторожно спросила девочка.

– Вот именно – рабство. С унижениями, побоями, издевательствами. Мне и раньше довелось хлебнуть лиха, но там показалось, что все прежние мои беды – сущий пустяк.

– А в полицию никак нельзя было сообщить об этом?

Люба горько усмехнулась.

– Ты шутишь? Нас держали в укромном месте за высоким забором. Двор охранялся боевиками с овчарками. Да и что толку было сообщать? Там полиция сплошь продажная. Хуже наших ментов.

Катя зябко передёрнула плечами.

– Беспросветность какая-то.

Любаха кивнула, соглашаясь с ней.

– Жуть беспросветная. В аду, поди, и то легче. Некоторые из охранников были ещё более-менее нормальными людьми. Они тоже били нас, но не очень сильно. Зато остальные – настоящие садисты. Придумывали такие зверские наказания за любую провинность, что мне до сих пор тошно вспоминать об этом.

С окаменевшим от тяжёлых воспоминаний лицом Люба стала рассказывать свою страшную историю. Катя слушала и не могла поверить своим ушам. Неужели люди могут быть такими чудовищами? Ей вдруг стало нестерпимо жаль эту несчастную женщину, которая в своей жизни не видела ничего хорошего. Откуда же взяться добру в её душе, если весь её жизненный путь – обиды и унижения? Может ли Катя осуждать её, имеет ли на это право? И почему жизнь так несправедлива? Одним (счастливчикам, вроде неё самой) дарит радости и все блага, а на других обрушивает беды и невзгоды. Слёзы потекли по щекам девочки. Услышав всхлипывания, Люба повернула голову и с недоумением уставилась на неё.

– Ты чего ревёшь?

– Жалко… – ответила Катя, продолжая плакать.

– Кого тебе жалко?

– Тебя.

– Меня?! – удивлённо спросила Любаха и вдруг взорвалась. – Дура! Набитая дура! Жалко ей меня! А себя тебе не жалко? Ты уверена, что с тобой ничего не сделают? Мои проблемы позади, а что тебя ждёт – одному Богу известно. Да что с тобой говорить!.. Ну тебя к чёрту!

Она резко вышла из комнаты и заперла дверь на ключ. Катя осталась одна. На душе было тяжело и тоскливо. Конечно, она и раньше знала, что в мире твориться много жестокости и несправедливости. Но всё это было где-то «там», далеко от неё. Впервые девочка так близко столкнулась со страшной реальностью. Люба права: одному Богу известно, что ждёт её в самое ближайшее время. Но Катя почему-то не испытывала страха. Душу заполнило ещё более тяжёлое чувство – пустота.

Пластилиновая пуля

Подняться наверх