Читать книгу Небо на ремонте - Геннадий Григорьев - Страница 12

Прощаясь,

ты опять пожмешь плечами.

Прости меня, но в этом сентябре

я о тебе печалюсь в полпечали,

я в полтоски тоскую по тебе.

Я берегу голосовые связки

и, в теплый шарф упрятав пол-лица,

в полголоса рассказываю сказки

с концом счастливым,

но – не до конца.

Мне просто надоело на пределе

себя в своей удерживать судьбе.

Хочу побыть при галстуке, при деле

(прости, что я об этом – при тебе).

Я – как всегда – вполне полусерьезно

полушучу. (Коронный жанр – раек!)

И надвое раскалываться поздно,

и налито, как прежде, до краев.

Мне самому пока исход неведом,

но незачем заглядывать в меню.

Все сказки я закончу хэппи-эндом,

и лишь с одной

пока повременю.

Опять ко мне,

угрюмый и небритый,

не для чудес, а так – на огонек,

с бутылками, со свертками, со свитой

заходит полупьяный полубог.

И вновь его кулак грохочет по столу:

«Пошто такие муки нам? Пошто?»

Торжественно молчат полуапостолы,

почтительно принявшие по сто.

Он стал бы богом, да не видит толку.

А без толку зачем пугать народ?

И мой сосед подглядывает в щелку,

как полубог со мною водку пьет.

Я рукописей сих не издавал.

Неважно кто – стилист или апостол,

я бога для себя не создавал.

А может быть, не сознавал, что создал.

Но – авторства не стану отрицать,

когда мне скажут: «Вот твое творенье…»

Когда лицо уходит в глубь лица,

а позвоночник обретает зренье

и авторучка обретает плоть —

становится суставчиком тревожным

и кровоточит…

я шепчу: «Как можно меня так мучить?»

Но молчит Господь.

И только в крик: «Когда же наконец

захлопнется проклятая страница,

где тварью притворяется творец,

а тварь творцом. И черт-те что творится».