Читать книгу Последняя проделка Ходжи Насреддина - Геннадий Киселев - Страница 6

Несколько дней Насреддин бродил по многочисленным комнатам дворца, бормоча одну и ту же фразу:

– Главное, понять, зачем ему это нужно… зачем ему это нужно… А уж там… всё в руках Аллаха.

Изредка Ходжа попадался на глаза повелителю, но не обращал на него никакого внимания. Окружающие недоумевали, отчего государь не отдаст дерзкого шута палачу. За подобную провинность – не приветствовать Властелина мира, перед которым склонили головы покорённые народы могучих некогда стран, – могли отрубить голову любому.

А повелитель лишь с загадочной улыбкой проходил мимо.

Он-то считал, что таким образом Насреддин пытается оскорбить его. И не собирался поддаваться на уловку, недостойную весельчака. Пусть помучается, пошевелит извилинами.

Но Ходжа и не думал разбираться в хитросплетении размышлений повелителя. Он искал причину загадочного поведения Властелина мира и его окружения. А загадочным было то, что во дворце никто никуда не спешил.

А куда, скажите на милость, можно спешить в таких дорогих нарядах из шёлка, парчи и бархата? А пальцы воинов, привыкшие к рукоятям мечей, копьям, стрелам, нынче унизаны бесчисленными бриллиантами. Разве эти украшения располагают к суетности и торопливости? А сам повелитель? Пусть без побрякушек, пусть в привычном сером холщовом халате, но передвигался-то по многочисленным переходам дворца несвойственной ему неторопливой, шаркающей походкой. И это в то время, когда вот-вот должны были прозвучать боевые трубы, возвещающие о начале нового завоевательного похода.

В прошлые приезды, насколько помнил Насреддин, во дворце жизнь бурлила и кипела. А тут сытое, самодовольное, сонное царство.

И Ходжа понял, в чём причина.

* * *

День, когда в парадном зале дворца великого эмира должны были возвестить о начале похода, наступил. Особой суеты, оживления, как и предполагал Насреддин, не наблюдалось, поэтому он спокойно вошёл в зал и, понимая, что до него никому дела нет, укрылся за троном. Вскоре в зал вошли те, кому было положено. Потом повелитель. Как было заведено, перед ним упали ниц. Отдав дань традиции, кряхтя и отдуваясь, вельможи поднялись.

Появление Ходжи за спиной повелителя не вызвало у присутствующих удивления. Они привыкли к тому, что Насреддин ходит где хочет и делает что хочет. На то воля господина. Ему решать, быть Ходже в столь ответственный момент среди них или не быть.

И тут Ходжа Насреддин…

* * *

– Мне необходимо сделать паузу, уважаемый Исфандияр, – с испугом заявил я. – Не укладывается в голове то, что далее сотворил этот неистощимый выдумщик. Как он решился на подобный поступок? У меня только от одной мысли о случившемся начинают трястись поджилки. Но из песни, как известно, слов не выкинешь. И не я сочинил эту песню, а ты, Исфандияр.

– Не ты, – милостиво, будто он сам был великим эмиром, кивнул мой друг, – продолжай далее.

Мысленно перекрестившись, я продолжил.

* * *

…И тут Ходжа Насреддин со всей силы отвешивает повелителю звонкий шлепок ниже спины.

Не берусь описать ужас, охвативший всех присутствующих. Пусть каждый добравшийся до этого места сам пофантазирует на эту тему.

Пофантазировали? Все целы?

Слава Аллаху.

Куда девалось сонное оцепенение, с которым повелитель собирался возвестить о начале похода?! Перед взором Ходжи предстал разъярённый тигр. Да что там тигр – огнедышащий дракон.

– Ты как посмел?! – изрыгнул пламя он. – Палача!!!

И если заплывшие жиром верноподданные были готовы упасть в обморок, чтобы потом, не дай Аллах, им не пришлось доказывать, что они ничего не видели и не слышали, то со стороны могло показаться, что на Ходжу рык владыки мира не произвёл никакого впечатления.

Что творилось с ним на самом деле, мы никогда не узнаем. Сам он об этой истории никому не рассказывал. Да и кто бы посмел о ней заговорить! Не представляю, как я отважился на это.

Но… бумага-то всё стерпит.

– Прости, повелитель, – звонким голосом произнёс Насреддин, – мне показалось, что передо мной стоит твоя любимая жена. И я решил немного позабавиться.

От подобной наглости владыка вселенной окаменел. Казалось, само небо должно было сей же миг обрушиться и скрыть от взоров присутствующих эту апокалипсическую картину.

Только палач, которого кликнуть-то кликнули, а кого казнить, не объяснили, поскрипывал от нетерпения сапогами, нарушая воцарившуюся тишину.

Вдруг в этом безмолвии послышался странный каркающий смешок. Присутствующие вздрогнули и устремили взоры в сторону трона: смеялись там.

Ходжа Насреддин увидел согбенного сухорукого старика, который захлёбывался мучительно-кашляющим смехом, и понимая, насколько это опасно, решил броситься ему на помощь.

Хотя чем он мог помочь повелителю?

А тот, ощутив его порыв, неожиданно выпрямился и самозабвенно захохотал. С каждым мгновением его смех становился всё заливистее, всё звонче.

Ходжа в изумлении протёр глаза. Перед ним стоял уже не старик, нет. Крепкий, с горящим взором, отважный юноша. Ребёнок, радующийся полученной из материнских рук игрушке…

По залу пронёсся облегчённый вздох. Ходжа умилился. Это дитя не должно больше пролить ни капли чужой крови…

Стоп!

Повелитель оборвал смех.

Теперь это был умудрённый опытом чернобородый воин. Старик… нет, не старик. Матёрый, с поседевшей в боях, но всё ещё лоснящейся шкурой волк, готовый со своей стаей загнать и порвать любого, вставшего у него на пути.

А своими он считал дороги всего мира.

Повелитель высоко поднял голову.

И Ходжа понял, что с лихвой выполнил порученное.

А великий эмир неожиданно подмигнул напряжённо смотревшим на него воинам и одобрительно улыбнулся, оскалив острые зубы.

От неожиданности кто-то хрюкнул, в испуге зажав рот, но не удержался, захохотал во всё горло. И тут прорвало всех. В безудержном смехе зашлась вся стая. Распрямившись в полный рост, воины стали скидывать с себя атласные халаты, сдирать с пальцев алмазы и швырять всё это на землю, выхватывая кривые сабли.

Раздался возглас:

– Ур-р-р!!!

И повелитель объявил о новом, несущем смерть всему живому походе.

* * *

Рахим-бобо перехватил Ходжу в конюшне, когда тот поспешно усаживался на ишака по имени Серый.

– Уважаемый Ходжа Насреддин, я понимаю, как ты торопишься обнять дорогую твоему сердцу жену, но повелитель, несмотря на неотложные заботы, выбрал время и приказал насыпать в этот мешок столько золота, сколько сможет унести твой ишак.

– Хвала великому эмиру! Моя благодарность за оценку моего… м-м-м…

– Исполненного поручения, – деликатно подсказал Рахим-бобо.

– Моя благодарность за оценку исполненного поручения безмерна. Но для моего Серого я и есть тот самый единственный мешок золота, который он способен унести. А больше ни мне, ни ему не нужно. Лишний груз удлиняет дорогу. Прощай, досточтимый Рахим-бобо!

– И тебе лёгкого пути. – Старик незаметно положил в дорожный мешок Насреддина собственный мешочек с тысячью таньга. – Пригодится для скорой дороги, – тихонько прошептал он.