Читать книгу Гиперкубическая симфония, или Дым без огня. История на сон грядущий - Геннадий Логинов - Страница 4

Поздними вечерами одинокий валет любил выходить на прогулку, прихватив с собой алебарду. Подворотни были небезопасны. Любого одинокого путника, будь то даже сам король, вполне могли побить. И на короля найдётся свой туз или джокер. Сегодня ты кого-то побьёшь, а завтра тебя. Смотря чья масть вышла, что в козыре, какими силами ты располагаешь.

Валет легко заводил приятелей, но любил и ценил уединённость и покой. Он жил в карточном домике, который кишел червями, потому что находился на «Улице червей». Но это было намного лучше, чем дома на «Улице пик», в большей степени напоминавшие валету оружейные склады, где нельзя ступить буквально и шагу, не напоровшись ненароком на шпагу или на какую-нибудь пику.

Прогуливаясь, валет напевал:

А все обитатели карточной колоды на время бросали свои дела и провожали певца взглядами, в которых читались то теплота, то зависть, но не было равнодушия. Впрочем, вскоре все снова возвращались к своим делам, да и у валета было не так-то и много свободного времени. В силу карточного долга он то и дело участвовал в битвах в военное время, а в мирное – принимал участие в пасьянсах. Политика – это дело такое: жизнь тасует и так и сяк, одни поднимаются со дна колоды наверх, другие оказываются внизу – и заранее не всегда угадаешь, как оно выйдет.

Злые языки называли валета дураком. А некоторые ещё и утверждали, что его подкинули родителям. В своё время его переводили с другими валетами с места на место по долгу службы, пока жизнь не обрела некую стабильность.

Когда-то он был главным героем небольшого рассказа об азартном игроке, спустившем всё состояние на карты, но не нашедшего в себе силы пустить пулю в лоб. Несчастный угодил в долговую яму, из которой не мог выбраться, и однажды уснул, увидев карточный город, и познакомился с валетом, который провёл его через колоду, привив неприязнь не к играм как таковым, но к азартным играм, мистицизму в игре и сотворению кумира из карт.

Да, то было хорошее время. Но теперь история была рассказана и валет просто коротал свои дни, работая карточным архитектором. Он был героем небольшого рассказа в прошлом, но, как и многие, втайне надеялся на что-то большее. По крайней мере, – на роман.

И вот однажды, гуляя по улицам города, он со скучающим видом выполнял свои повседневные обязанности. В основном он находил карты, которые стояли криво, и поправлял их, чтобы домики не рассыпались. И всё было хорошо до тех пор, пока в город не влетел подозрительный тип в цилиндре и с моноклем.

Незнакомец заметно контрастировал с окружением. Его присутствие было столь же уместно, как появление слона в чайной лавке. В какой неописуемый ужас это привело местных жителей! А впрочем, всё произошло слишком стремительно: незваный гость задел ненароком одну из карт, стоявших в основании карточной башни, и в скором времени она уже пошла под откос. В следующий миг от широко раскинувшегося города, со всеми его угловатыми многоэтажными красотами, осталось лишь воспоминание.

– Нет, Вы только полюбуйтесь, что Вы наделали! Столько сил, столько времени, столько трудов было вложено! Грандиозные расчёты, скрупулёзные вычисления, и всё ради чего? Чтоб возник неизвестно кто и натворил неизвестно что! – с досадой выругался валет.

– Ну, почему же прям «неизвестно кто»? И почему же прям «неизвестно что»? Я, допустим, джентльмен в цилиндре. И я всего лишь имел неосторожность случайно разрушить карточные домики. Право же, это дело поправимое, – невозмутимо заметил странник.

– Ну да, конечно, это в корне меняет дело, – язвительно проворчал Валет Червей. – Вы хотя бы представляете, сколько сил…

– Да-да, Вы уже об этом сказали. Не нужно спекулировать на моей минутной неосторожности, повторяя из раза в раз одно и то же. Давайте я постараюсь загладить свою вину и помогу повторно отстроить город? – учтиво предложил пришелец.

– Ну уж нет, Вы и без этого натворили достаточно… Хотя, – потерев подбородок, Валет Червей задумчиво хмыкнул. – Возможно, этому городу и правда необходима была встряска. Теперь я могу в полной мере проявить архитектурные инновации, реализовать смелые задумки, оригинальные решения. Статичность, вот что снедало меня в последнее время…

– Ну вот и прекрасно, – вздохнув, успокоился человек с моноклем.

– Тем не менее, – снова нахмурился Валет Черве, – сам факт того, что даже из дурных обстоятельств можно извлечь какую-то пользу, ещё не отменяет Вашей вины.

– Опять приехали, – сняв цилиндр, мужчина достал из кармана платок и, отерев пот со лба, вздохнул. – Давайте так: Вашим картам необходимо какое-то крепление понадёжнее. Цемент, или клей, или какие-нибудь держатели. Я не знаю. Вы можете возводить город из раза в раз, и он снова будет разваливаться, пока не появится что-то подобное.

– Ха! Мнение дилетанта, – отмахнулся Валет Червей. – Клей… Цемент… Всё это хорошо для кирпичей и коробок. Если бы я был простым ремесленником, то складывал бы зиккураты из бетонных блоков. А это – карты! Это – искусство! Здесь принципиально нельзя использовать никаких цементирующих составов или обычных стройматериалов.

– Что ж, воля Ваша, – не желая продолжать спор, согласился бродяга. – Но что же делать мне? Ведь эта ситуация могла бы стать моей историей. Нашей историей. Если даже и не полновесным романом, то, по крайней мере, повестью или рассказом.

– Не знаю, как насчёт Вас, а меня Вы точно обеспечили романом-эпопеей, – окидывая взглядом окрестности и оценивая масштаб разрушений, уже без злости промолвил Валет Червей. – Но Ваше присутствие здесь явно неуместно…

– Что ж, ещё раз прошу меня извинить, – поспешив откланяться, странник продолжил путь, не теряя надежды найти своё место в художественной литературе.

– В конце концов, это не обязательно должен быть полновесный роман, – размышлял он вслух, когда Валет Червей с его ахами и охами остался далеко позади. – Это может быть и маленький рассказ. Он не обязательно должен быть известным и популярным. Но это будет дом, который я смогу назвать своим. Иначе зачем я существую? Может быть, я и не самый объёмный персонаж. Но и не совсем уж картонный. Может быть, я не проработан детально. Но у меня есть личность, черты и характер. Ведь нельзя же так. Ведь я же есть. Ну хоть какой, ну хоть плохой. У всех есть своя история, большая или маленькая, плохая или хорошая. А у меня даже имени нет. Я просто вымышленный человек в цилиндре и с моноклем. Нечто среднее между мыслью, и вещью.

От этих мыслей путнику стало грустно, одиноко и обидно. А прямо перед ним тем временем уже вырастал безрадостный и почти безжизненный пейзаж. Какие-то мрачные фигуры без лиц или с перебинтованными лицами, скитающиеся посреди высоких гротескных развалин, остовов некогда монументальных сооружений. Неровный бугристый ландшафт чем-то напоминал морщинистое лицо вредного старика. Игра света и тени лишь усиливала эффект сходства.

Пустыня, наполненная искажёнными телами; свалки из сломанных кукол с обезображенными лицами; скелеты невообразимых форм и размеров; грубые, неровные поверхности. Пока что это место было худшим из тех, что путнику довелось увидеть с тех самых пор, как он проклюнулся сквозь яичную скорлупу. По всей видимости, это было скопление мрачных авторских дум. Подобное притягивается к подобному, и казалось, при таком-то настрое странник не мог забрести куда-то ещё. А углубись он дальше – навсегда увяз бы в мрачных дебрях кошмаров.

Проходя мимо ржавых автомобилей, разбившихся самолётов и поросших адским плющом автобусов, путник остановился у небольшого стола. Вода в графине протухла, в прогнившей еде копошились насекомые, но посреди всего этого безобразного натюрморта располагалась небольшая баночка рыбьих консервов.