Читать книгу Дети и Рождество. Сборник святочных рассказов - Геннадий Мурзин - Страница 5
КАЛАЧ
3
Оглавление– Дед Мороз, значит, кладет на мои жесткие, а потому непокорные, вихры мягкую и теплую ладонь. И спрашивает: «Ты чей, мальчик, будешь?»
– Агронома сын, – охотно и с достоинством отвечаю я.
«А фамилия твоя?»
– Водовозов.
– А имя есть?
Вот какой вредный, думаю про себя, этот Дед Мороз. Однако вслух отвечаю:
– Семен, дедушка.
– Семен? – переспрашивает Дед Мороз.
– Да, – все также с достоинством отвечаю я. – А пацаны в деревне меня, дедушка, Сенькой еще называют.
– Спасибо тебе, мальчик, за такое трудное, но прекрасное стихотворение.
Дед Мороз наклоняется и целует в щеку. Ах, до чего ж мне был приятен тот поцелуй, Сань! Мое детство проходило без поцелуев.
– Совсем-совсем?
– Увы, Сань… Итак, Дед Мороз выпрямляется и, обращаясь ко всем присутствующим, развязывая свой мешок, говорит:
– Да, все мои маленькие артисты заслуживают подарка. Но я думаю, дети, что главный приз всё же заслужил ученик первого класса…
– Дед Мороз достает из своего волшебного мешка огромный-преогромный калач, протягивает мне, и буря аплодисментов. Мне так тогда показалось, что потолок от аплодисментов может обрушиться. Я беру калач, прижимаю крепко-крепко к груди, мне хочется расплакаться, но изо всех сил креплюсь. Я пытаюсь что-то сказать, но у меня ничего не получается. С трудом и очень тихо выдавливаю: «Спасибичко, дедушка… родной мой… миленький…» Я срываюсь с места и убегаю в коридор. В глазах – слезы. Слезы счастья. В эту минуту я хочу быть один.
Внук гладит мягкой и теплой ладошкой по седым волосам деда. Внук тихо спрашивает:
– Калач, наверное, был очень-очень вкусный, да? На меду, да? Обсыпанный сахаром или шоколадом, да?
Семен Александрович кивает.
– Вкуснее, Сань, не бывает… Этот калач пекла сама учительница из ржаной муки, напополам с отрубями, выделенной по такому случаю колхозом. Это был необыкновенный калач! М-м-м, до чего ж был вкусный! Был бы еще вкуснее, если бы Анна Ивановна для теста нашла хоть чуть-чуть соли.
Внук не понимает. Он переспрашивает:
– Соли?! Калач совсем-совсем без соли?!
– Это я потом узнаю, что такое соль в 1949-м. Ее, соли, не оказалось ни в колхозе, ни у самой Анны Ивановны. Соль была еще большим дефицитом, чем ржаная мука… Съели призовой калач мы всем классом…
Внук возмущенно восклицает:
– Это нечестно! Подарок чей? Твой! Кто заслужил? Ты, дедуль! Причем тут класс?
Семен Александрович улыбается.
– Во-первых, Сань, в моем, первом классе-то было всего восемь человек.
– Так мало? Классно!.. В моем классе – тридцать восемь.
– Ты живешь в большом городе… Деревня маленькая… Во-вторых, калач был преогромный…
– Вот такой? – внук описал вытянутыми вперед руками в воздухе круг.
– Примерно… В третьих, Сань… Разве ты с товарищами никогда не делишься?
Парнишка опустил вниз глаза.
– Ну… Это… Бывает, что жалко, но… делюсь…
Внук продолжает гладить деда по голове. Потом тянется к его уху и шепчет:
– Дедуль, а, знаешь, какой тебе мама подарок приготовила?
Семен Александрович отрицательно мотает седой головой и ухмыляется.
– Откуда мне знать-то?
Внук оглядывается по сторонам и еще тише выдает деду секрет:
– Рубашку! Знаешь, какая она красивая? Не ситцевая, дедуль, а супер! Я помогал выбирать! – Санька прикладывает к своим губам палец. – Но – тихо. Мама не велела говорить.
– Молчу-молчу, внук.
И оба громко-громко хохочут.
В гостиную заглядывает Клавдия Семеновна, дочь Водовозова.
– Что происходит? – притворившись сердитой, хмурясь, спрашивает она.
Санька вскакивает.
– Мам, ты иди-иди, – выпроваживая, солидно добавляет. – У нас – мужские секреты.
