Читать книгу Подённые записки обывателя. Действительность как она есть - Геннадий Мурзин - Страница 79

А Виталий Коротич, писатель и публицист (к тому же прораб перестройки, единомышленник Михаила Горбачева), оказывается, осел в Киеве, пускает корни на своей, как он выражается, исторической родине.

А как же Москва? В обиде на первопрестольную. За что? Забыла, не зовет под свои знамена. За чужака считает того, кто еще недавно шел в первых рядах преданных сыновей матушки-Москвы.

Такая вот грустная история.

У России много бесстрашных патриотов, готовых отдать за нее все, что имеют… Даже благополучную и сытую жизнь, обустроенную за десятилетия. Два имени у меня перед глазами.

…19 августа 1991 года. В стране – государственный переворот. К власти пришла кучка бездарных партийно-государственных функционеров, пообещавших народу достойную жизнь, то есть «светлое будущее всего человечества», сместив (под предлогом тяжелого и внезапного заболевания) законно избранного Президента. Заговорщики, кроме «светлого будущего», грозно пообещали разобраться с теми, кто разваливал страну, дав всем понять, что списки «предателей родины» давно составлены, поэтому никто не уйдет от возмездия.

Народ, понимая, с кем имеет дело, хлынул – кто туда, то есть к российскому Белому дому, чтобы защитить только-только нарождающиеся свободы, а кто обратно, то есть за «бугор», поближе к статуе Свободы и подальше от длинной и когтистой лапы КГБ.

Двое ярких представителей этих бурных потоков встретились вечером того грозного дня лицом к лицу – в аэропорту Шереметьево.

Один только что прилетел из Парижа, чтобы отдать свои скромные силы тем, кто встал преградой на пути заговорщиков; он за всю жизнь не держал в руках грознее оружия, чем виолончель, но сейчас, сегодня он полон решимости сменить певучий и ласковый инструмент на другой; он, узнав о перевороте, помылся, оделся во все чистое (так принято перед последним и решительным боем), помолился, попрощался (никто не исключает, что может назад и не вернуться) с женой, детьми, внуками, многочисленными друзьями, не советовавшими «класть голову на плаху», и улетел. Улетел туда, где на улицах стояли грозные танки и бронетранспортеры с десантниками. Понимал, что проку от такого защитника, как он, немного, но совесть, честь, долг обязывали быть с теми, кому тяжело.

Другой, бросив в час грозного испытания на произвол судьбы главный перестроечный журнал и коллектив журналистов-единомышленников, собрав на скорую руку все, что поценнее (он явно готовился к подобному повороту событий, поэтому и загранпаспорт с соответствующей визой был под рукой), украдкой проскользнул между танковыми гусеницами, ужом прополз возле десантников – и в международный аэропорт, поскорее на борт авиалайнера, чтобы тот унес «прораба перестройки» за океан, в самое для него безопасное место на земле. Понимал, какие грозовые тучи сгустились над его головой. Знал, что в «черном списке», на который намекала хунта, ему нашлось место. В страхе забыл, что оставляет в беде своего боевого товарища, даже больше – друга, ставшего первым и главным узником, человека, оказавшегося в плену на юге, в Форосе.

Называю эти два замечательных (каждый по-своему) исторических имени: сюда летел – всемирно известный виолончелист Владислав Ростропович, изгнанный из страны, лишенный когда-то собственной Родиной гражданства; отсюда улетал (скорее, рвал когти) главный редактор журнала «Огонек» Виталий Коротич, член президентского, то есть Горбачевского, совета, человек, во все времена обласканный властью, представлявший всегда честь и совесть нации.

Как по-разному повели себя люди в грозный час опасности!

И у господина Коротича, отсидевшегося под сенью статуи Свободы, хватает наглости обижаться?! На кого? На тех, кого бросил когда-то в опасности?

Удивляюсь, что находятся люди, которые подают руку трусу и предателю. Видимо, одной породы.