Читать книгу Наша жизнь. Книга вторая - Геннадий Ульянов - Страница 6
Ты меня не бойся…
ОглавлениеТЫ МЕНЯ НЕ БОЙСЯ
Однажды в Томске в пору студёную,
Я девушку местную поздним вечером
до дома провожал.
И чтобы не замёрзнуть в ночь морозную,
До гостиницы томской, где я проживал,
Бегом по сугробам высоким бежал.
Но на ночь она закрывалась и я,
до закрытия – опоздал!
Стою у закрытых дверей,
Звоню, стучу – не открывают!
Вдруг сзади хриплым голосом кто-то
сказал: «Не робей!» —
И женщина похожая на мужика добавила:
«Что не пускают?
Ты мужик, меня не бойся!»
На ка вот, телогрейку – накройся! —
И ключами звеня, перед носом моим
отмороженным крутила.
А я и не боюсь, ей говорю, меня так просто
не запугаешь!
Пойдём к тебе, коль скоро и убедительно
ты предлагаешь!
Только от гостиницы по улицы Ленина
мы отошли,
Такие домишки убогие по улочкам
тёмным пошли…
А моя спасительница, что от холода спасти
меня решила,
Всю дорогу, «Ты мужик, меня не бойся!» —
грубым пропитым голосом мне говорила!
Когда к её дому мы подошли,
Я обрадовался, увидев дымок над трубой.
Но только мы, в наполовину провалившего
в землю дома зашли,
Как от невыносимого запаха, я перестал
владеть собой.
В этом доме часто были попойки и шумные
гулянки.
Кругом было грязно и валялись бутылки,
окурки после очередной пьянки.
Хозяйка, есть ли что-нибудь выпить у меня
спросила.
И узнав, что я пустой, чифирь заварить
решила.
Пить его по глотку, как в тюрьме,
мне предложила.
И за стол в картишки с ней, перекинуться —
посадила!
В карты хозяйке избы, бесподобно играла.
А за игрой, всё в пастель лечь вместе с ней,
мне предлагала.
Я, не отказываясь, её попросил, чтобы она
постелила чистую простынь и одеяло.
Она не обиделась, куда-то толи в сени
побежала искать, а может у соседки взяла.
В общем, чёрт знает где, она чистое бельё
нашла!
И раздевшись до гола краснея и стесняясь,
она в пастель легла!
От увиденного я остолбенел.
Её тело было похоже на картинную галерею.
Каких только не было не её теле тюремных
наколок!
Я признаться в их значении никакого понятия
не имел.
И даже не представлял, сколько на этот
иконостас было потрачено чернил и иголок!
Я до сих пор себя виню, хотя и молод был. —
За то, что этой полюбившей меня женщине,
я нагрубил.
Я видел её семейный альбом, который она
посмотреть мне давала.
На фотографиях до тюрьмы и ссылки в Томск,
она очень красивая была!
И я дурачок не понял тогда,
Что не она сама свою жизнь сломала.
А государственная система, которая даже
к слабым женщина беспощадна была:
До такой недостойной человека жизни,
мою спасительницу – довела!
Когда наконец, утро настало,
И мне находиться в гостях совсем в невмоготу
стало,
Я уходить немедля собрался.
А хозяйка, мне в дорожку сказала,
Чтобы я скорее из её дома убирался
И больше на её глаза, никогда – не попадался!
Хорошо бы и сегодняшней власти также,
как говорила горя хлебнувшая моя знакомая,
сказать:
Ты уважаемая власть, народ не бойся!
Но ежели не будешь его волю исполнять,
С глаз народа и всё видящего Божьего ока,
навеки – скройся!
Ты меня не бойся – не трусь! – А я тебя и не боюсь!
