Читать книгу Одноклассники точка - Геннадий Васильев - Страница 5

Художник вернулся с войны с медалями. Их было две – круглые, из непонятного металла – скорее всего, это была бронза, – с крестом посередине, выбеленным, они касались друг друга и геройски звякали. Там, на войне, медали надевать запрещалось. Так же, как запрещалось надевать любые знаки отличия – погоны, лычки, нашивки… Условие секретности сообщало дополнительную ценность наградам. Медали вручали торжественно, перед строем – а потом изымали и хранили вместе с документами в специальном месте. И потому все помнили – кому и за что вручались награды. Художник получил две медали – за оборону города, название которого он помнил, но никогда в нем не был, и «За боевые заслуги», которые у него, конечно, были.

Художник вернулся с войны, где он провел почти год, и стал еще знаменитее, чем раньше.

– Ну, как там, на войне? Страшно? – спрашивали его товарищи по цеху.

– Да как… на войне как на войне, – отвечал он и улыбался – сдержанно и мужественно. Как от него ждали.

– Как же ты решился? Могли же убить… – выпытывали подруги.

– Ну… за братьев наших, славян… – играл он желваками, и подруги любили его еще больше.

Его звали на телевидение – поделиться, но он отказывался.

– Не мастер я разговорного жанра. Я все больше кистью…

От него ждали новых работ – на военную, конечно, на патриотическую тему. Руководитель творческого союза прямо брал быка за рога.

– Говори, когда планируем выставку? Вот у меня график – говори, когда готов, я подвину любого, кто в плане. Твоя тема важнее любой другой, на пике!

– Да нет у меня никакой темы! Не написал я пока ничего. А может, и не напишу…

– Как так? – кипятился в трубку руководитель союза. – Ты что – с собой ничего оттуда не привез? Что ж ты там целый год почти делал?!

– Воевал, знаешь…

Ему не хотелось писать войну. Он ушел туда добровольно, по зову сердца, по убеждениям, и убеждения эти не изменились. Война не погасила в его груди патриотический огонь.

Но он не хотел делиться тем, что видел. Он слишком много видел. Он был художник-реалист, и война для него стала сплошным пленэром, очень щедрым на смену пейзажей и сюжетов, характеров и портретов. Этого пленэра ему теперь хватит до конца жизни, такая палитра – дай Бог каждому. Но он пока не был готов рассказывать – по крайней мере, рассказывать широко, как он умел, эпически, с размахом.

От него отстали, и он вздохнул. Он хотел писать то, что писал всю свою творческую жизнь, с самой художественной школы: пейзажи, натюрморты, увядание природы и ее пробуждение, живые цветы, деревья, людей и животных в пейзаже – вот это он хотел писать. И умел, он был одним из лучших пейзажистов не только в большом городе, но, пожалуй, в стране. Его картины занимали достойные места в лучших галереях и музеях, их с удовольствием покупали настоящие ценители искусства.

Он поехал писать натуру. Стоял апрель, солнечный, многообещающий. Каждая веточка на дереве, каждая почка на веточке – все дышало будущим, радостью ожидания, счастьем жить. Он установил этюдник, разложил краски, начал работать жадно. Он соскучился по работе. И все пошло хорошо. И в этот, и в последующие дни. Он написал несколько этюдов, часть решил превратить в большие живописные полотна, другие ему казались вполне самостоятельными работами, чуть доделать – и можно показывать и продавать. Он работал самозабвенно, забывая – какой день в календаре.

Однажды к нему в мастерскую, на последний этаж высокого дома, пришел приятель. Тоже художник, они учились живописи у одного мастера. Приятель разменял свой талант мастера портрета на кич, его работы охотно и дорого покупались, а он так же охотно и откровенно посмеивался над вкусами покупателей. Ясности и точности суждений, однако, он не утратил. Художник показал ему свои новые работы.