Читать книгу Волкодлак - Геннадий Васильевич Демчев - Страница 2

Степь в предрассветный час завораживает своей красотой. Медленно отступают сумерки, воздух наполнен прохладой и свежестью, птицы ещё не приступили к пению приветственных гимнов пробуждающейся природе. Ветер, натрудившись и нагулявшись за ночь, к утру, словно умаявшись, затих и будто спрятался в пожухлой от солнечного света степной траве. Ковыль смиренно затих и изогнул свои стебли, наклонил макушки к земле, словно выискивая, где спрятался ветер-озорник, и вопрошая:

– Ветер-ветер, выходи на степные просторы и займись своей работой – раскачай волны серебристого ковыля!

Вода в реке, уставшая от бушевавшего ветра, гнавшего всю ночь волны, бившиеся словно в безрассудстве о крутые берега, смиренно затихла. На её зеркальной глади не было видно ни малейшей ряби, даже рыба не плескалась, будто боясь нарушить тишину и зеркальную красоту реки. Местами в небольших низинах бескрайней степи висел плотный туман, а гладь реки, нагретая за день и не успевшая остыть за ночь, соединяясь с утренней прохладой, парила, окутываясь тонкой дымкой. Солнце медленно поднималось из-за горизонта над степью, освещая своими лучами и наполняя теплом землю, пробуждая всё живое ото сна. Вот из норки высунул свою мордочку суслик, принюхался, подёргивая носиком, затем, подавшись вперёд, осмотрелся вокруг. Убедившись в отсутствии опасности, взбежал на ближайший холмик и встал столбиком на стражу, высматривая врагов. Суслик свистнул – дал сигнал, что всё спокойно, и из норы один за другим стали появляться остальные сородичи, разбегаясь в разные стороны в поисках пищи. В речке, разбуженная тёплыми солнечными лучами, проснулась и заиграла рыба, в камышах охотилась выдра. Ведшие дневной образ жизни птицы весело пели, чирикали, радуясь жизни, звери также занимались своими делами, а звери и птицы, ведшие ночной образ жизни, прятались в своих норках, уютных гнёздах и засыпали.

Просыпались и жители города Шарукани – половецкой столицы. Город был назван в честь хана Шарукана, он вырос из многочисленных поселений аланов и являлся зимним убежищем половцев. Здесь они пережидали холода, залечивали раны, чинили своё оружие, заказывали у оружейников новое, планировали летние набеги на соседние русские княжества и земли других народов, при этом были всегда готовы отразить нападение врага. Располагался город на правом берегу реки Северский Донец и был обнесён земляным валом и высокими деревянными стенами. Крепостные стены были надёжными и ворота хорошо укреплены, а вооружённые стражники неусыпно охраняли город, постоянно сменяясь на смотровых башнях, расположенных по всему периметру крепостной стены и у ворот. Они своим цепким и зорким взглядом просматривали бесконечную степь, зная обманчивость её пустоты и тишины.

Каменных строений в городе было мало, но с его расширением, расцветом торговли богатых жителей становилось больше, и они строили уже каменные надёжные дома. В городе было много и юрт кочевников, поставленных, где придётся, на любом свободном участке земли. В них жили воины со своими семьями, а также бывшие степняки, освоившие различное ремесло. За крепостными стенами тоже стояло множество юрт, в которых жили скотоводы и земледельцы. Земледелием кочевники сами не умели заниматься, а привлекали к этому нелёгкому труду взятых в полон русичей.

В Шарукани с каждым годом появлялось всё больше ремесленных мастерских, в которых работали аланы да под их присмотром полонённые ремесленники. Аланы были искусные мастера и могли шить одежду, обувь, делать различную домашнюю утварь, но больше всего были искусны в изготовлении оружия.

В центре города находилась торговая площадь, где продавали различные товары. Можно было увидеть изящные вещи, сшитые или сделанные руками местных мастеров, привезённые купцами из других мест, а также излишки, награбленные при набегах. Здесь же, на площади, было отведено место с деревянным помостом, где выставлялся привычный товар для воинствующих половцев – пленники. Сильные, здоровые невольники пользовались большим спросом, и торговля людьми считалась прибыльным делом.

В одной большой и богато устроенной юрте – это был ханский шатёр Шарук-ахана – с раннего утра уже сидел на шкурах, опираясь руками и спиной на свой величественный трон, владыка степей хан Шарукан. Это был широкоплечий исполин. Он был более чем на голову выше своих соплеменников. Массивная голова его побрита почти наголо, лишь клок волос небрежно свисал с макушки набок. Левое ухо украшала массивная золотая серьга с двумя яхонтами – красным и лазоревым. Одет Шарукан был, по обычаю, в красную без воротника рубаху из шёлка, а поверх – в тюркский кафтан, сшитый из бархата и отделанный серебром, с застёжками из золота на боку. Рядом по обе стороны трона стояли два воина с мечами, вложенными в красные ножны, готовые в любой момент защитить своего хозяина.

Огромна власть Шарукана, в его подчинении пятнадцать половецких родов, готовых выполнить любой приказ. Хан сидел и размышлял о предстоящих военных походах, поскольку основным занятием его народа была война – грабёж и разорение городов и поселений, а также взятие в плен невольников. Он видел, чувствовал, что засиделось его войско, истощились запасы награбленного, кони заскучали без бешеной скачки по вольной степи.

Шарукан строил планы в ожидании беков – предводителей всех родов, ежегодно созываемых им после сытной скучной зимы.

Каменных, как и деревянных, строений хан не любил, хотя в зимние холода он переселялся в один из многочисленных своих домов, построенных из камня или дерева.

Весна радовала тёплой солнечной погодой, и хан пожелал принять посланников родов по обычаям предков в главной юрте.

В это время через крепостные ворота в город въезжали всадники, направляясь к юрте хана. На многих всадниках виднелась расшитая золотом верхняя одежда, дорогое оружие в ножнах, украшенных драгоценными металлами и камнями, указывало на их высокое положение в роду. Всадники спешились, разминая ноги и тело от долгой скачки верхом, приветствовали друг друга, справлялись о благополучии семей и родов. В ожидании приёма Великого хана делились новостями, вспоминали былые походы, делали предположения на это лето.

Из раздумий хана вывел голос приближённого – преданного Торена, прошедшего свой путь от простого кошевого до командира охраны:

– Все беки собрались около юрты и ждут приглашения.

Взмахом руки Великий хан дал знак, и один за другим в юрту вошли беки пятнадцати колен. Когда они уселись, кто просто на шкурах, кто на подушках, а кто – полулёжа, шум утих, и повисла напряжённая тишина в ожидании речи хана. Шарукан обвёл всех взглядом, как бы приветствуя, но в то же время убеждаясь, что все в сборе, и промолвил:

– Настал день, когда нам надо определиться с походами и набегами на это лето, и вот что я вам скажу. Несколько дней назад к нам прибыли послы из Византии с предложением объединиться для разгрома печенегов. За это обещали хорошую плату: золото, серебро и оружие. Что скажете? К тому же мы наконец посчитаемся с проклятыми печенегами, пограбим, разорим их стан!

Шарукан не просто так сказал «с печенегами посчитаемся, пограбим, разорим». Ведь половцы с печенегами враждовали сотни лет. Главной причиной вражды было разное вероисповедание. Половцы были язычниками, а печенеги приняли мусульманскую веру. Каждый народ был уверен в правильности своей веры!

Хан молча терпеливо ожидал, что скажут посланники. Вначале воцарилась тишина, но затем раздался гул одобрения. Один из беков порывисто встал и с ненавистью в голосе воскликнул:

– С этими трусливыми шакалами давно надо посчитаться, поэтому я за поход и, думаю, что мы все едины в этом!

Все присутствующие разгорячились, единодушно поддержали предложение Великого хана и выступили за скорейший поход.

Среди всех выделялся спокойный и рассудительный предводитель рода Эльбуров Таркан. Хану нравился этот уравновешенный, надёжный и сильный воин, который, как определил Великий хан, хотел что-то сказать. Он сделал ему знак – говори!

– Русичи плодятся, захватывают земли, строят крепости, надо напомнить им, кто хозяин Степи!

– Русичи немного подождут, не время делать большие набеги на русские земли, но небольшим отрядом ты со своими воинами сам реши, какие города и поселения пожечь да пограбить. Заодно разведаешь, чем они «дышат», велико ли войско в сторожевых городах, – промолвил Великий хан.

Таркан был очень умный и хитрый воин, он был очень рад, что не пойдёт со всеми биться с печенегами, а совершит этим летом набег на земли Переяславского княжества. Здесь он меньше рисковал, чем в византийском походе, и сам себе был хозяином, большую часть награбленного добра и пленников мог оставить себе. Он боковым зрением видел, как некоторые беки после слов Великого хана с завистью посмотрели в его сторону. Таркан спокойно поднялся и, смиренно склонив голову, произнёс:

– Считал бы за честь биться со всеми в одних рядах и разить насмерть наших врагов под руководством Великого полководца, но повинуюсь вашей воле.

Назначив время похода не позднее чем через десять ночей, решив все вопросы, хан отпустил беков готовиться к походу.

Таркан вышел от владыки в приподнятом настроении – он уже давно проложил путь набега на соседнее Переяславское княжество, где надеялся хорошо поживиться. Простившись со всеми, он немедля отправился в кузницу забрать заказанные недостающие наконечники для стрел и десятка полтора мечей.

Хозяин кузницы Баракад, что означало «изобильный», радушно встретил дорогого гостя и пригласил в дом. Воины Таркана привычно заняли пост у дверей, пристально наблюдая за всем происходящим на улице. Дом у кузнеца был большой, каменный, из нескольких комнат, а рядом с домом стояла добротная кузница. В кузницу можно было пройти прямо из дома, но был и отдельный вход с улицы, для посетителей. Баракад был лучшим мастером города! Оружие, сделанное его руками, никогда не подводило воинов Таркана, поэтому с Баракадом он всегда поддерживал дружбу и заказывал оружие только у него. Дорогого друга хозяин усадил в просторной комнате на подушки, сшитые из бархата, за низкий резной деревянный столик, на который сразу было подано угощение, как будто только его и ждали! Прислуживала гостю дочь хозяина дома Орзета, что означало «любимая». Жена, которую Баракад очень любил, умерла после рождения дочки, а он во второй раз так и не женился, поэтому роль хозяйки дома выполняла подросшая дочь-красавица. Отец в своей дочери души не чаял. Она, подрастая, всё больше и больше походила на мать. Сыну Албегу недавно исполнилось шестнадцать лет, он был старше сестры, ему Баракад передавал всё своё мастерство. Парень был умный, сообразительный и с удовольствием трудился в кузнице отца, удивляя его своей сноровкой. Баракад гордился сыном и стал доверять ему сложные заказы на изготовление оружия. Албег работал с утра до ночи – у хорошего мастера всегда заказов много, ему помогали два невольника, которые тоже были из мастеровых людей, купленных на рынке. Баракад и Албег уважали трудовых людей, мастеров своего дела, и потому невольникам жилось неплохо у кузнецов.

Таркан и Баракад за обедом вели неспешную беседу. Орзета быстро и умело ставила на стол блюда с новыми угощениями, убирала пустые и неслышно удалялась.

Проводив в очередной раз дочь хозяина взглядом, Таркан произнёс:

– Выросла Орзета, стала красавицей, пора уже и замуж. Не нашли ещё жениха?

– Ребёнок ещё, рано, пусть пока в доме отца побудет, – со вздохом произнёс Баракад, печально глядя вслед дочери. Воспоминания о любимой супруге наполнили печалью сердце кузнеца, а глаза стали влажными.

Видя переживания Баракада, Таркан не стал больше затрагивать семейную тему. Молча допили чай, затем прошли в помещение рядом с кузницей, где кузнец хранил изготовленное оружие. Таркан, осмотрев мечи, наконечники стрел, остался доволен работой. Затем хозяин достал с полки завернутый в бархат меч и, немного помедлив, развернул его. Оружие притягивало взгляд таинственным мерцанием стали, дорогой отделкой серебром и золотом ножен и рукояти. На рукояти была изображена голова оскалившегося волка. Половцы поклонялись этому смелому, умному зверю. Таркан с восхищением взял меч в руки и, сделав несколько сильных взмахов, рассекая воздух, почувствовал исходящую от клинка силу и уверенность в победе над врагом. Бек был очарован мечом, поэтому приобрёл его не торгуясь. Расплатившись и забрав оружие, Таркан удалился в свои владения – торопился известить воинов о подготовке к началу похода на Русь.